Чёрный кофе без сахара

Если на первый этап Тюя шёл с какими-то ожиданиями и в приподнятом настроении, то на второй он явился лишь для проформы, и потому что Андо-сан его всячески приободрял и мягко подталкивал двигаться дальше. Однако парень совсем не думал о том, что выйдет из душного кабинета через три часа бессмысленного гипнотизирования бланка с заданиями, ощущая себя несчастной бабочкой, из которой вытянули все соки и оставили лишь хрупкую хитиновую оболочку. Усталость, досада на самого себя за никчёмные знания сливались в один коктейль агрессии. Накахара соскакивал импульсивно со ступеней, даже не обращая внимания на необычайную внутреннюю отделку здания, выполненную в европейском модерне, чтобы после использовать виды для рисования. Дойдя до первого этажа, Тюя тотчас наткнулся на приветственную улыбку сенсея, от чего кровь ещё сильнее забурлила гневом. Он не настроен был говорить об олимпиаде, учитель же как назло интересовался, какие были задания, как подросток с ними справился? Хотелось накричать на преподавателя и сбежать от него, но сил не было, учащийся сдулся, подобно воздушному шару, лишь слабо отмахнулся и хмыкнул, обидчиво поджимая губы. — Тюя, помни, главное участие, — ободряюще напомнил педагог, приобнимая подопечного и склоняясь слегка к нему, когда они вышли из здания университета. — Знаю, — отрезал парень, точно резко провёл стеклорезом по хрусталю — треск в каждом отрывистом звуке; попытался дёрнуть плечом, чтобы скинуть надоедливую руку — не любил он жалости к себе и утешений. — Никогда не думал, что ты можешь быть таким колючим, Тюя-кун, — лукаво заметил мужчина, предусмотрительно отводя руку, но совсем не убирая от плеча собеседника. — Не люблю чувствовать себя совершенно ничего не знающим, — холодно констатировал Накахара; он не планировал разговаривать сейчас с учителем, особенно когда Андо-сан навязчиво касался его плеча, кончиков волос. — И так жалко проигрывать. Больше раздражало не само желание вывести на неприятный для школьника разговор, а мания вторгнуться в личное пространство, пускай не совсем осознано. Сенсей говорил, что не сделает ничего против воли Тюи, но никто не обещал, что он не будет стараться сыскать благосклонности со стороны своего ученика. Ведь касания, тем более, случайные не были запрещены и не являлись чем-то предосудительным, и сам юноша непроизвольно дал понять, что в некоторой степени мужчина ему симпатичен. — Порой и проигрыши полезны, — философски заметил Шин. — Они помогают нам расти морально, — он лукаво прищурился, поглядывая заинтересованно на ученика, и незаметно смочил ромбовидные губы кончиком языка. — Поэтому вы решили не оставлять попыток после поражения? — издевательски осведомился юноша и сам себе недовольно цыкнул — за подобную спесивость и вспыльчивость Тюя презирал себя. — Я же не нарушаю договор, — обольстительно промурлыкал Андо, загадочно улыбаясь одними уголками рта. — Сенсей, — резко останавливаясь на тротуаре и поднимая на собеседника пытливые небесно-голубые глаза, воскликнул Накахара. — Что есть симпатия, восхищение, любовь и желание, по вашему мнению? — дождавшись полной концентрации преподавателя на себе, вопросил он. И гаденько усмехнулся, замечая на лице Шина тень мимолётного замешательства. Вишнёвые губы вернули учащемуся точно такую же острую улыбку, точно скрестил со звоном шпагу перед началом ожесточённой дуэли. — Симпатия, — задумчиво начал учитель, — для меня, проявление принятия другого человека. Скорее нечто нейтральное, что не вызывает ни особо приятных, ни особо негативных чувств. Довольно поверхностное чувство. — Что не вызывает отвращение, то симпатично? — хмуро уточнил Накахара; последовал неуверенный кивок, на который учащийся несогласно скривился. — Пожалуй, если совсем уж упрощённо, — поддержал педагог. — Восхищение тоже поверхностное явление. Немного сильнее и чем-то напоминает одержимость. Порой человек не отдаёт себе отчета, почему кем-то или чем-то восхищается, — он пренебрежительно хмыкнул. — Любовь… Это сложное чувство, и просто так его не объяснишь. В нём и нежность, и желание, и особая эмоциональная связь… — Каждое последующее определение всё туманнее и туманнее, — едко заметил Накахара. — Кажется, вы меньше всего знакомы с любовью, — сапфировые глаза глумливо загорелись. — Подловил, — горькая ухмылка перешла в нервозный смешок. — Сомневаюсь, что я в полной мере знаком с таким понятием как любовь, — он сдержанно выдохнул, ловя отравленную улыбку визави. — Во истину внешность обманчива: жалить ты умеешь больно… — смятенно высказался преподаватель, натянуто улыбаясь. — Я ни в коем случае не собирался вас задевать или в чём-то уличать, — спокойно отозвался Тюя, откровение мужчины смягчало его едкость, как кислота, что нейтрализует щёлочь. — Просто пытался понять… — он осёкся, смял задумчиво губы и отрешённо уставился на крапчатость асфальта. Что пытался понять? Школьник сам с трудом осознавал, чего хотел добиться данным диалогом? Как будто без подобной несуразицы не знал, что не было никакого намёка на любовь ни с одной из сторон? Лишь извращённое вожделение плоти; можно было обойтись и без всяких проверок, подсказанных Осаму. Самому себе доказать правоту? Глупо. — Зачем вы это делаете? Ладно я, несмышлёный подросток, которому в силу возраста интересно всё неизвестное и, если хотите, порочное. Но вам-то зачем связываться с несовершеннолетним? — Объяснением может служить последний пункт твоего первого вопроса: желание, — без обиняков признался учитель. — Тогда что вы понимаете под желанием? — апатичная фраза потонула в уличном шуме. — Безотчётное влечение к кому-либо или чему-либо, должное удовлетворить некую сознательную или бессознательную потребность, — с заминками, позволяющими более точно сформулировать мысль, пояснил мужчина. — Почему не назвать это азартом? Ведь удовлетворить возникшую проблему можно с кем угодно, не зацикливаясь на конкретном объекте. Именно азарт толкает добиваться определённый объект: получится ли у меня? Своеобразная игра, проверка своих возможностей. Например, добьётесь, спортивный интерес будет удовлетворён, останется лишь разочарование, ведь всё удовольствие кроется в недостижимости выбранной цели, — Накахара как-то устало посмотрел на педагога. — Ты ещё не думал, куда пойдёшь после школы? — поинтересовался литератор. — Хочу получить специальность архитектора, — без колебаний констатировал юноша. — Архитектора? — сбивчиво от удивления переспросил учитель. — Я полагал, что ты захочешь связать жизнь с психологией и философией, потому что ты всегда неравнодушен к обсуждению подобных вопросов на занятии, — растерянно поделился он. — Литература и всё из неё вытекающее — увлечение, которое я не хочу хоронить под рутиной. Когда читаю любую книгу, я отдыхаю душой. Даже тогда, когда я мучительно думаю над глубиной произведения, всё равно морально отдыхаю. А рисование, конструирование для меня давно стали некой работой, которую я могу хорошо выполнять. Разумеется, она приносит мне удовольствие, но всё же это работа. Я не разочаруюсь в ней, когда она временами станет скучной, обременительной из-за возникающих трудностей. Но если вдруг мне придётся упорно корпеть над литературой или долго разбираться в чужих взаимоотношениях, я стану глубоко несчастными и возненавижу свою деятельность, — Тюя в задумчивости замедлил шаг, закусил напряжённо губу. — Давайте снова с вами поцелуемся? — преподавателя смутила детская непосредственность и прямота, с какими были высказано предложение. — Тогда был соблазн — украсть, взять без спроса, — ровно заметил Накахара, его васильковые глаза лукаво скосились в безлюдный переулок. — Настолько ли вы захотите продолжения, чтобы переступить черту? Настолько. Накахара с тоской смотрел на автостраду с зажигающимися фонарями из окошка микроавтобуса, подперев гудящую голову рукой. Кому и что в итоге призван был доказать тот злосчастный поцелуй Тюя понятия не имел, зато явственно ощущал, как его снедало разочарование и отвращение. Действительно чудовищный совет, как окончательно и бесповоротно потерять своего кумира, идеал. Тюя не хотел думать о том, что бы с ним случилось, если бы его слова так и не были услышаны в третий отчаянный раз, когда он в последний момент оттолкнул от себя преподавателя, проявив спасительную решимость. Теперь подросток однозначно знал, как стоит относиться к Андо. — Тюя, ты же не скажешь… — мужчина опасливо вздохнул, с виной глядя на ученика. — Не беспокойтесь, — деланно-беспечная фраза отравляла злой иронией. У Накахары была странная уверенность в том, что после случившегося он имел полное право глумиться над педагогом таким пренебрежительными беспечными фразочками. Более того, парню нравилась вина во взгляде кофейных глаз за то, что старшеклассника чуть ли не изнасиловали по факту. *** Рюноске слегка раскачивался и хмурил короткие тонкие брови, разговаривая по телефону, что выдавало некоторую нервозность. Голос был привычно спокоен и тих, только побелевшие от сильного сжатия пластикового корпуса пальцы обозначали нарастание внутреннего напряжения. Пара робких попыток возразить провалилась. С утомлённым вздохом Рюноске положил трубку. — Тюя, я не смогу тебя сегодня проводить, — хмуро известил молодой человек, убирая в карман фартука мобильный. — У поставщика мало машин, поэтому они могут доставить либо сегодня с девяти до двух ночи, либо только через неделю. Ты же понимаешь, что нам на неделю не хватит ни кофе, ни чая. Нам и так задержали поставку. — В этом нет никакой проблемы, — немного удивлённо посмотрел на визави. — Не маленький, сам доберусь. — Уже довольно поздно и темно, — строго огласил юноша, задумчиво сощурив ртутные глаза. — И что? — ещё больше недоумевал подросток. — Мне дойти пару кварталов, что со мной может случиться? — он досадливо поднял взор к потолку и скрестил руки на груди. — Сейчас очень много уличных банд, — спокойно пояснил Рюноске. — Я вполне способен за себя постоять, — Накахара состроил недовольную мину. — Хорошо. Я в любом случае не пущу тебя одного домой, — непоколебимо высказался хозяин кофейни, делая вид, что срочно необходимо протереть каменную столешницу. — Мне некого попросить… — через минуту жалобно отозвался парень. — Ты говорил, что твой сосед хороший человек, может, его попросишь? — неуверенно предложил юноша, сжав плотно губы. — Как-то неудобно… — Тюя обхватил себя поперёк живота. — Может, я сам как-нибудь? — угнетенно проскулил он, глядя из-под растрёпанной чёлки забитой собакой. — Тюя, твоё «я сам» меня очень пугает, — Рюноске резко обернулся. —В последний раз, когда ты вздумал сделать всё сам, тебя завалило тяжёлыми коробками. Просить помощь — это нормально, — с тихим сожалеющим вздохом проговорил молодой человек. — Тюя, учись расслабляться и разделять обязанности, не обязательно всё делать самому. В первую очередь необходимо беспокоиться о себе. Ты самый главный человек в своей жизни. — Да, конечно, — вяло согласился подросток, продолжая переминаться с ноги на ногу. — Или тебе неприятно с этим человеком? — подозрение свело брови к узкой переносице. — Рюноске, только не надо ничего такого придумывать! — тут же спохватился подросток, выставляя вперёд ладони в попытке успокоить собеседника. — Осаму правда хороший человек, меня ни разу ничем не обидел. — Тогда звони, — настойчиво указал Акутагава, слегка склоняя голову так, что белые кисточки на концах стрижки качнулись. — Просто… может, он занят… — Просто попроси, — ртутные глаза продолжали выжидающе смотреть на школьника,. — Просто учимся просить помощь. — Но… — Твоя безопасность. — Но… — Тогда я вызову такси и заплачу за него, попрошу водителя позвонить по прибытию и позвоню потом тебе, — юноша приподнял брови и покачал головой. — Это называется гиперопека, — пробурчал Накахара, доставая телефон. — Хорошо, — беззаботно огласил Рюноске. — А сам-то ходишь по ночам один, — дулся подросток, ища нужный контакт. — Я бледнее смерти, не хватает косы, чтобы народ пугать, — важно изрёк юноша, пролистывая в телефоне ежедневник. — Будешь совершеннолетним и не будешь работать у меня — добирайся до дома, как угодно. — Ты хуже родителей иной раз, — вздохнул парень, нажимая на кнопку вызова; мучительно долгие, дребезжащие гудки. — Да, Тюя, — в трубке лёгким шуршанием раздался бархатистый голос. — Что-то случилось? — Да нет, — поспешил уверить учащийся, взволнованно забирая узловатыми пальцами пряди. — Ты не занят? — Нет, не занят, — в интонации нежная улыбка. — Ты на работе? Тебя нужно встретить? — мягко поинтересовался студент. — Эм… да… — растерянно отозвался старшеклассник. — Но как? — Поздно, темно, ты говорил, что тебя провожают обычно, плюс позвонил, — Дадзай моментально выводит логическую цепочку. — Подскажешь, куда мне подойти, где кофейня? — А сам? — Ты думаешь, шпале, которая знает, как быстро выкрутить конечности, стоит о чем-то переживать? — иронично уточнил молодой человек. — А вдвоём не так страшно. Через полчаса Осаму уже ожидал подростка у дверей кофейни. За пару минут студент непринуждённым разговором расположил к себе Акутагаву, пока школьник собирался, что было крайне удивительно для недоверчивого Рюноске. — О чём задумался? — поинтересовался студент, чуть склоняя голову в сторону, когда они проходили по освещённой бело-лунными фонарями тропинке небольшого парка. — Да так, — невнятно пробормотал Тюя, пиная камушек. — Ты когда-нибудь разочаровывался в человеке? — он резко поднял голову на своего спутника. — В принципе я такой человек, который постоянно в чем-нибудь или ком-нибудь разочаровывается, — отрешённо сообщил Дадзай. — Чаще в самом себе. Поэтому стараюсь не ждать чего-либо. А всё равно невольно на что-то надеешься, вот отсюда все беды. Кто-то оказался непорядочным? — сочувственно предположил молодой человек, сбавляя шаг; школьник с облегчением вздохнул — ему было сложно поспеть за длинными ногами соседа. — Не сказал бы… — смущенно поджал губы подросток и спрятал замёрзшие руки в карманы. — Согласись, ты всё же думал о человеке лучше, — горько усмехнулся Осаму. — Пожалуй, — тоскливо вздохнул Накахара. — А в чём ты разочаровывался? — В некоторых людях, которых считал своими приятелями, а они меня подставили. В себе, когда причиняю близким неудобства, боль. Пожалуй, самым сильным разочарованием в жизни было поступление в университет. Думал, что в медицину идут осознано и способные люди, скажем так, элита. Может, звучит смешно, для меня медицина представлялась этаким высшим обществом, где интеллигентные, благородные люди служат своему делу, в кругу которых я могу получить не только определённые знания, но и воспитание. А потом я столкнулся с реальностью, в которой есть несмышленые школьники, не знающие какого чёрта они забыли в университете. Даже на пятом курсе большинство так и осталось школьниками, которые не знают, зачем они пришли в медицину, которые интересуются оценками, чтобы родители не отругали, а не полученными знаниями, которые не умеют мыслить абстрактно, наперёд и чуть шире своей точки зрения. Самое обидное даже не это, а то, что одну треть запихнули родители, потому что профессия врача престижна и прибыльна. Другую треть тоже засунули родители, но потому что ребёнок должен продолжить династию врачей. Ни тем, ни другим не интересно, что их чадам медицина даром не сдалась, и вообще они туго соображают во всём этом. И только одна треть пошла добровольно. И из этой трети лишь треть имеет нужный склад ума, сильный характер и нужные моральные качества. Для меня с нашего потока — это Йосано Акико, моя одногруппница. Невероятная умница, волевая, честная, принципиальная, — с гордостью высказался юноша. — Мне кажется, ты точно такой же, — скромно заметил учащийся. — Нет, — сожитель медленно покачал головой. — Допустим, что-то и соображаю, но характер не тот. Точнее у меня его и нет, как и личности, — понуро промолвил Дадзай. — Потому мне так нужен «образец» для подражания и воспитание. По той же причине мне легче общаться один на один с человеком, чем в компании. Когда перед тобой один человек, у тебя есть одна более или менее понятная калька, которой нужно соответствовать. Когда людей много, то не знаешь, кому нужно соответствовать в данный конкретный момент. — Поэтому ты разочаровываешься в себе? — растерянно справился старшеклассник, заправляя мешающую прядь за ухо; визави с присущей ему элегантность повторил жест без видимой на то причины. — Сейчас, — с запинкой сказал Тюя, наконец заметив чужое подражательство. — Ты как зеркало. — Это уже выходит непроизвольно, — Осаму сморщился брезгливо и дёрнул плечами. — Ты же видел, какой я бываю, — меланхолично отозвался молодой человек. — Не замечал, что огни города такие красивые, — вдруг произнёс заворожённо Осаму. — Мне бы хотелось с тобой чаще так гулять, — школьник поджал испуганно губы, не ожидая от себя подобного признания; собеседник даже остановился, удивлённо приподнимая брови. — О, это звучит как приглашение на рандеву, — юноша лукаво сощурился, растягивая губы в деланной томной улыбке. — Да ну тебя! — фыркнул обидчиво учащийся, важно задрав нос. — Бесишь. — Скорее смущаю, — продолжая улыбаться, возразил студент. — Ты это очень мило делаешь. Если хочешь, то могу так тебя встречать. Правда, не всегда это получится. Когда дежурит Мори-сан, на всю ночь находит работу, — он утомлённо закатил глаза. — Да это вовсе не обязательно, — несколько взволнованно заявил Накахара. — Да к тому же я не знаю, почему Акутагава-сан настоял, чтобы меня кто-то встретил, мог бы и сам добраться, — голос оправдательно понизился. — Не маленький, чтобы меня провожать… — Формально работодатель ответственен за твою жизнь и здоровье в рабочие часы. Путь от дома до рабочего места и обратно тоже входит в понятие рабочее время. Поэтому если с тобой что-то случится, то Акутагава-сан ответственен за это. С чисто человеческой точки зрения — это просто забота о тебе. — Я и не задумывался об этом, — заинтересованно хмыкнул подросток. — Так что все правильно. Лучше отпишись Акутагаве-сан по приходе, чтобы он не беспокоился. — Хорошо.