Чёрный кофе без сахара

Работа не терпит личных разногласий, потому уже через неделю неприятный инцидент с фенобарбиталом был замят. Однако осадочек остался, выпавший на плечи студента по воле Мори Огайя в виде непомерного количества работы. От чего разумное начало личности Дадзай Осаму, способное мыслить и воспринимать окружающую действительность адекватно, давно впало в анабиоз, чтобы уберечь и без того шаткую психику от окончательного помешательства, вызванного круговоротом дел. Студенту было трудно вычленить собственное я из всего массива обязанностей, которые он должен был выполнять. Тем более юноша не мог представить, что у него есть свободное время, которое можно было бы без зазрения совести употребить для себя, для собственных мыслей, а не единственно для того, чтобы выполнить очередное поручение. Привыкшее за неделю к беспрерывной работе существо Осаму противилось отдыху и откровенно пугалось быть предоставленным самому себе. Молодой человек невидящим взором смотрел в шкаф напротив себя и с ужасом понимал, что просто бесполезно сидел на диване в странном оцепенении. Неужели ему больше не требовалось никуда бежать, ничего писать, печатать, читать, делать? Сознание обшаривало все уголки памяти, не затерялась ли там какая-нибудь мелочь, которую непременно нужно выполнить в срочном порядке? Когда Дадзай в десятый раз промотал воспоминания и не обнаружил ничего, что требовало выполнения, он безысходно и напугано вымолвил: — Я сорвусь. Возьму и на кого-нибудь сорвусь, просто так. Накричу и пошлю к чёрту, — от подступающих слёз бессилия голос надламывался и обращался в сбивчивый шёпот. — Я больше так не могу, как будто не живой человек, а какая-то машина, делающая все на автомате, бездумно. И только в голове стучат шестерёнки, что надо что-то сделать, — он медленно обернулся в сторону руководителя, сидевшего за столом. — Да ты ещё прекрасно держишься, — ободряюще хмыкнул Мори, на несколько мгновений отрываясь от заполнения истории болезни. — У тебя есть силы жаловаться, — шариковая ручка резко кивнула в подтверждение слов заведующего, ставя уверенно жирную точку на бумаге. По лицу студента прошлась судорога, растягивая губы в кривой оскал, пару раз дёрнула нижнее веко с правой стороны электрическим импульсом. Преподаватель намеренно высказался в такой форме, чтобы сильнее и вернее выбесить подопечного. Заранее вызвать контролируемый эмоциональный взрыв, чтобы избежать более неблагоприятных последствий. — А как понять, что всё плохо? — иронично справился юноша, забито долей страдальческой ненависти глядя на визави. — Когда молча доползёшь до этого дивана, ляжешь на него, отвернувшись к стене, и тихо зарыдаешь, — с каплей садисткой весёлости отозвался Огай и беззаботно мягко улыбнулся. — Когда у тебя не останется сил даже скулить, — зловеще добавил он, закрывая довольно толстую историю болезни. — Хорошие у вас шутки, Мори-сан, — Осаму нервозно хохотнул, с опаской взирая на покровителя. — Если бы, — с неясной тоской заметил мужчина. — Сам так пару раз приползал. Бывает, навалится всё сразу, и не знаешь, за что хвататься. Всё из рук валится, да и обратиться не к кому: ты сам ответственен за других, как заведующий отделением. В такие моменты главное не думать о количестве работы и её возможной бесполезности, тогда моментально впадаешь в отчаяние и уже не можешь ничего делать. А человек существо ко всему привыкающее. Иной раз удовольствие от страданий получает на грани эйфории. Одна лишь перенесённая мука приносит людям истинное счастье. — Вы понимаете, что я теперь к вам не приду работать после таких историй? — студент недоверчиво скосился на собеседника. — Ты уже здесь работаешь, — коварно ощерился Огай. — И самое поразительное что, единожды придя в психиатрию, как правило, люди из неё не уходят. — Тогда где моя зарплата? — требовательно вопросил молодой человек. — Я не знаю, почему ты до сих пор не подошёл в отдел кадров? — удивлённо проговорил заведующий мужским отделением, пожимая плечами. — Откуда мне знать, может, ты так любишь людей, что готов ради их блага денно и нощно работать? — с деланной наивностью продолжил он. — То есть я уже мог получать деньги? — с нотками раздражительной претензии уточнил Дадзай, скептически сощурившись. — Разве я могу без диплома работать врачом узкой специальности? — По правилам, конечно, нет, — преподаватель начал растягивать слова кошачьей манере, — но если бы ты подошёл ко мне и попросил об этом, а я бы в свою очередь написал ходатайство, переговорил с главным врачом, тебя бы взяли как внештатного сотрудника, — скромно высказался мужчина, вертя шариковую ручку между пальцев. — Разумеется, заработная плата была бы не такой большой, однако для студента это было бы неплохой материальной помощью. — Мори-сан, вы случайно не подскажете, почему я чувствую себя немного обдурённым? — до приторности заискивающе справился юноша, глядя на собеседника с недовольством. — Без малейшего понятия, — с искренним недоумением откликнулся Огай. — Милый мой, — моментально став серьёзным, продолжил он и устало посмотрел на своего протеже, подперев подбородок кулаком, — в этом мире всё устроено так, что все всегда будут с радостью использовать тебя, стоит только чуть потерять бдительность. Никто спасибо не скажет за то, что ты такой молодец, всем помогаешь и выполняешь свою работу хорошо. Так что самому нужно думать о том, чтобы у тебя было всё благополучно, искать любые доступные способы получить необходимое. Вот ты думал, что нельзя, сидел сложив ручки, а нужно было набраться немного наглости и попросить об устройстве на работу. Правила созданы для того, чтобы их обходить. А будешь слепо следовать всем правилам — так и будешь в дураках. Соображаешь ты хорошо, так не сиди на месте смирно, ищи способы получить от жизни всё. — Понял, дурак, сам виноват, — согласно кивнул молодой человек. — Что мне нужно сделать, чтобы устроиться на работу, какие подготовить документы? — обеспокоенно справился Осаму. — Подойди завтра в отдел кадров, уточни, что им нужно. Учитывая специфику твоего положения заключат договор на полгода, потом можно будет продлить. — Мори-сан, и как вы давно вы планировали эту аферу? — усмехнулся Дадзай, поражённо качая головой. — Ещё перед экзаменами планировал, — спокойно пояснил мужчина, точно это был очевидный факт. — Тебе остался год отучиться, уже почти полгода у меня работаешь, знаешь все тонкости, я уверен в твоей компетентности и умении обращаться с пациентами. — Ямагути… — взволнованно воскликнул студент, перебивая визави. — Я хочу видеть его МРТ! — Зачем? — Огай от недоумения нахмурился. — Не верю я, что у него шизофрения, — с нотками самоуверенной дерзости пояснил юноша. — Дадзай, здесь дело не в том, что веришь ты или нет, — строго высказался заведующий отделением. — Нужны чёткие показания к тому или иному исследованию. — У него нетипичная картина шизофрении, мы две недели безрезультатно травим его нейролептиками, в роду у него не было никого, кто бы страдал психическими расстройствами, зато практически все имели онкологию. — И на основании этого ты решил, что у него опухоль в головном мозге? — утомлённо уточнил мужчина. — Да! — торжествующе огласил юноша. — Осаму, это казуистика, — Мори не то что пытался переубедить своего протеже, скорее хотел упросить оставить его в покое. — И я уверен, что она будет здесь, — по-детски упрямо заверил молодой человек. — Назначай, — с лёгким раздражением отмахнулся Огай. — Но если там не окажется ничего из органики, я тебя вздёрну. — А если там всё же будет органика? — вкрадчиво узнал юноша, озорно улыбаясь. — Победителей не судят? — Нахал, нахал, — с толикой обречённости выдохнул старший медик. — Эх, пиши назначение под мою ответственность, — сдался Мори, закатывая изнеможенно глаза. Дадзай зажмурился от удовольствия, подобно сытому коту, развалившемуся под ласковым солнцем, долго зевнул, потягиваясь и прикрывая рот кулаком, и подорвался грациозно с места к выходу из кабинета, чтобы взять с поста историю болезни. В комнату вернулся с видом непоколебимого достоинства, точно у студента уже были результаты МРТ, подтверждающие его необычную идею. Осаму чрезвычайно для себя оживлённо принялся писать в документе. Мужчина продолжил разбирать свои бумаги, шурша рукой синхронно со своим протеже. За работой Огай не сразу обратил внимание на то, что царапанье пишущего предмета стало тихим и сам юноша как-то подозрительно примолк, хотя уже давно должен был закончить с историей болезни и спросить новое поручение — Осаму не мог сидеть без дела, если кто-то был занят, если же его помощи не требовалось, то задавал вопросы. Стоило заведующему общим мужским отделением поднять голову, как он увидел своего студента, спящим за столом на скрещенных руках. Шариковая ручка была отложена предусмотрительно в сторону, дыхание было едва приметно по вздымающимся плечам. Огай слабо улыбнулся, положил документы на стол, осторожно вставая с места, и подошел к шкафу. — Что же вы за люди такие? — тихо вырвалось у Мори, который присел на корточки. — Нисколько не знаете, когда нужно остановиться, а потом тут у меня отсыпаетесь. — с горькой усмешкой продолжил он, доставая из шкафа пушистый плед. — И так бессовестно мучаете других своей скрытностью, думаете только о своём спокойствии, лишь бы в душу не встревали. Правда, Достоевский? — отрешённо вопросил медик, накрывая юношу тонким одеялом. — Ну а ты, Осаму, что же своего друга не предупредил, что заночуешь в клинике? Замотался? Врёшь, бесстыдник. Не помните вы других, по своей эгоистичной натуре не помните. Никого возле себя не жалуете, впрочем, себя тоже не особо. От себя бежите в работу. Не подскажешь, где у тебя телефон? — снисходительно справился преподаватель, глядя с любопытством на спящего. Ожидаемо не получив ответа, заведующий мягко прошёл к диванчику, где лежала сумка молодого человека, рядом покоился мобильный. Мужчина с интересом покрутил в руках аппарат с чуть сколотым в углах защитным стеклом, попытался разблокировать. Даже без пароля. Огай вышел в коридор, находя в телефоне контакты, одним из первых обнаружил номер Накахары Тюи. Может он поступал не совсем правильно вот так беспардонно беря чужую вещь, с другой же стороны Мори лишь хотел предупредить, чтобы его студента не хватились. Подходя к высокому окну, психиатр лёгким прикосновением нажал кнопку вызова. — Добрый вечер, я говорю с Накахарой Тюей? — спокойно осведомился заведующий, когда на другом конце связи ему ответили после нескольких протяжных гудков. — Вас беспокоит Мори Огай, преподаватель Осаму и заведующий общим мужским отделением психиатрической клиники, — в ответ прозвучал беспокойный вопрос. — Нет, нет, Накахара-сан, с Осаму всё относительно в порядке. Только хотел предупредить, что сегодня он останется в отделении. Сейчас он благополучно спит у меня в кабинете за столом. Вы уж его простите, что не сам об этом сообщает, и меня, за то, что вас побеспокоил и что его так нагружаю. *** За полгода практики в психиатрической клинике Осаму научился практически ничему не удивляться. Ни странным рассказам больных шизофренией в обострении, ни пациентам в буйном отделении, куда его водил наставник на своеобразные экскурсии, ни трагедиям, которые приводили некоторых людей в скорбный дом. Ключевое слово «практически». — Мори-сан, помогите изгнать демонов из палаты, — просьба вошедшего в кабинет Достоевского обескуражила молодого человека, который было открыл рот, как его опередил начальник будничным тоном. — Хорошо, — на полном серьёзе отозвался Огай, откладывая в сторону папку с документами. — Дадзай, снимайте халат, вы будете священником. Ступор. Сам студент чувствовал себя помешанным, потому что привычный шаблон нещадно разрывался от поступающей извне информацией. Для него немыслимо было то, что такие разумные и образованные люди могли верить в существование потусторонних существ и разговаривать об этом без тени иронии. — О, кажется, мы нанесли ему ещё одну психическую травму, — иронично оповестил Фёдор, обращаясь к коллеге, когда заметил растерянность в округлившихся карих глазах. — Осаму, сейчас из всей ситуации ты должен усвоить лишь то, что мы это делаем для пациента, подыгрываем ему, сохранив при этом критическое мышление. Нам не нужен шизофреник в твоём лице. У моей пациентки галлюцинации, несмотря на терапию найролептиками. Ей видятся демоны. В таких случаях, чтобы не нагружать слишком пациентов препаратами, мы проигрываем их видения, позволяя мозгу завершить фантазию, галлюцинации купируются. Когнитивный диссонанс исчерпан? — с некоторым нажимом и медлительностью уточнил мужчина. Молодой человек промычал что-то нечленораздельное, нерешительно кивнув, старшие медики быстро подхватили его под локти и повели в сторону нужной палаты. Женщина забилась в угол кровати от страха и слезливо умоляла о помощи. Заведующий мужским отделением тут же начал что-то читать, изображая обряд изгнания, Осаму непонимающе смотрел на разворачивающуюся вакханалию. — Не стой истуканом, читай молитвы, — острый локоть Генерала попал точно под рёбра. — Я не знаю ни одной молитвы, — в замешательстве прошипел студент. — Да какая разница, хоть афоризмы на латыни говори, — подсказал Ано, закатывая устало глаза. Пока Дадзай протяжно бормотал что-то несвязное на латинском, Мори-сенсей со всей актёрской отдачей эффектно проводил сеанс экзорцизма, активно вовлекая в него больную, обязанностью которой стало указывать на все ужасные сущности. Первые десять минут представления казались студенту полным абсурдом, но по мере того, как пациентка начала успокаиваться и начала говорить больше о своих переживаниях, юноша стал замечать крупицы рациональности сего действа. Через двадцать минут женщина начала критически относиться к галлюцинациям, с жаром поделилась своими мыслями по поводу собственного состояния, извинилась за учинённый беспорядок и попросила изменить лечение из-за неэффективности. Достоевский внимательно выслушал пациентку, мягко пояснил, что она не должна так огорчаться по поводу устроенного погрома, так как она вполне адекватно поступила, когда пыталась спастись от угрозы, которую считала реальной. Более того, заведующий женским отделением очень ловко в беседе вышел на истинный страх больной раствориться в своем психическом расстройстве. Демоны и прочие существа — метафора шизофрении. Когда Дадзай вышел из палаты, он испытывал смешанные чувства. Будто смотрел на что-то грандиозное, но не понимал сути, отчего всё казалось нелепым. Точно так смотрят на аляповатые картины Клода Моне, уловить смысл которых можно лишь на большом расстоянии. — Господин Достоевский, можно с вами поговорить? — задумчиво обратился юноша, а затем опасливо посмотрел на своего руководителя, который едва заметно качнул головой, ускоряя шаг в сторону своего кабинета. — Нельзя, — пренебрежительно бросил Фёдор, направляясь к себе, молодой человек досадливо закатил глаза. — Уделите мне минуту… — Осаму данная формулировка казалась удачной, ровно до того момента, как он заметил перемену в лице визави — тонкие брови слегка приподнялись; зубы моментально прикусили кончик языка. — Минута пошла, — огласил старший медик, быстро глянув время на смартфоне. — Уделите мне время, — с раздражением исправился Дадзай, проходя в кабинет следом за собеседником. — Ты начал понимать разницу в формулировках, — довольно отметил Генерал, садясь за свой рабочий стол. — Присаживайся, — костлявая рука указала на стул. — Вы придираетесь к словам, — фыркнул юноша, падая на сидение и закидывая ногу на ногу. — Чтобы тебя правильно понимали, нужно правильно говорить, тем более врачу, — бесцветно поделился Фёдор, уперев локоть в крышку стола и кладя подбородок на расслабленно висящую кисть. — Особенно это важно для тех, кто работает с психикой людей. Один и тот же смысл может быть подан разными способами: при одном человек будет противиться лечению, при другом — сам попросит о помощи. Что ты хотел узнать? — Да… — в смятении обронил студент, вспоминая, о чём же он хотел поговорить в первую очередь. — Почему вы сказали про шизофрению, когда объясняли, что изгнание демонов лишь представление? — Начнём издалека, — в сомнении произнёс Достоевский, явно стараясь продумать в голове понятную для слушателя логическую цепочку. — В конце сороковых годов прошлого столетия Грегори Бейтсоном была разработана концепция «Двойного послания», которая служила некоторым объяснением возникновения шизофрении. Концепция расширилась до таких понятий как «шизофреногенная мать», «шизофреногенная семья», «шизофреногенное окружение». Суть в том, что «жертва» в такой среде получает противоречивые послания на разных уровнях. На вербальном уровне мать или другой человек говорит, что любит ребёнка, но на тактильном уровне она отталкивает дитя, когда тот хочет обнять. По своей силе послания равноценны, однако наш мозг не способен принять взаимоисключающие факты, он начинает сомневаться в адекватности собственного восприятия. Изо дня в день человек получает противоречивые послания, всё более сомневаясь в собственной адекватности. Более того, человек насильственно приучается мыслить подобно шизофренику: непоследовательно, несколькими потоками, додумывать реальность, чтобы приспособиться к окружающей обстановке. Со временем перестали во всём винить матерей и семью, появилась другая концепция, предложенная Эриком Бёрном, которая похожа чем-то на «Двойное послание». Это концепция установок и сценариев. Один из сценариев называется «Без разума» или «Безумие», который формируется ещё в детстве, когда ребёнок получает от родителей и других взрослых либо ложную, либо противоречивую информацию и не находит подтверждения своих переживаний. Мозг ребёнка находится в состоянии когнитивного диссонанса, потому что сталкивается с противоречием: взрослые не могут врать и взрослые дают мне информацию, отличающуюся от той, которую я воспринимаю. Так как для ребёнка взрослые имеют больший авторитет, чем он сам, то приходит решение, что «я неправильно мыслю». Когда такая ситуация изо дня в день повторяется, то ребёнок сильнее убеждается в верности установки «я неправильно мыслю, я безумен». И работает это не только с детьми. Но и со взрослыми. Иногда специально используют такую манипуляцию, убеждая человека в том, что он все помнит неправильно, что понимает тоже неправильно, что придумывает себе несуществующее, что у него ложные представления. Это так называемый газлайтинг. Цель этой манипуляции в том, чтобы человек начал сомневаться в своей адекватности, перестал думать и стал пассивным, полагаясь на другого, предположительно, более нормального человека. У меня как-то лежала девушка, жертва подобной манипуляции. Она состояла в абьюзивных отношениях с молодым человеком, который постоянно ей изменял и который при этом всё подавал так, будто у девушки паранойя и бред ревности. Более того, ему удалось искусно убедить всё отделение в том, что он жертва болезни девушки, но он её настолько любит, что готов за ней ухаживать до последнего. Меня, кстати, изначально тоже ничего не насторожило, внешне благополучная пара, парень каждый день навещал пациентку. А через три недели заметил, что препараты почему-то не действуют, бред ревности усиливался после каждого посещения молодого человека. Тут я начал к пациентке обращаться как к абсолютно здоровому человеку, обладающему достоверной информацией, и выяснил, что это была жестокая манипуляция со стороны нарцисса, которому нужно было восхищение и поклонение во всём. После чего запретили молодому человеку посещать пациентку, сменили лечение, назначили курс психотерапии. Через два месяца перед нами была совершенно другая, уверенная, жизнерадостная и очень интересная девушка. Из всего вышесказанного следует, что дистресс, вызванный когнитивным диссонансом, может спровоцировать безумие. Поэтому я упомянул шизофрению, как только увидел в твоих глазах полнейшее непонимание происходящего. — Всё было очень интересно, но я ничего не понял, — растерянно резюмировал студент. — Разве шизофрения не заболевание с генетической предрасположенностью? — Вот сейчас момент, когда правильность формулировок играет решающую роль. Этой неосторожной фразой ты можешь здорового человека свести с ума и сделать инвалидом. Ты имеешь право для себя считать шизофрению, реккурентное депрессивное расстройство, БАР заболеваниями с генетической предрасположенностью, для пациента же эти расстройства исключительно результат влияния окружающей среды, стресса. Потому что для обывателей гены равносильны неизлечимости, из-за чего пациенты даже не стремятся к выздоровлению. — Так вы разыгрывали этот спектакль с экзорцизмом лишь для того, чтобы убедить пациентку в том, что она нормальная? — всё ещё не понимая объяснений старшего медика, высказался студент. — Да, — Фёдор глубоко кивнул. — Это не только убеждает человека в том, что с ним всё абсолютно в порядке, но и создает для него безопасную обстановку, которая позволяет свободно говорить о своих переживаниях, а не скрывать их из-за боязни «наказания» неправильного поведения. Хоть ты и возмущался моей манере общения с пациенткой, страдающей нервной анорексией, тогда я продемонстрировал единственно верный способ общения на уровне взрослый — взрослый, насколько это возможно при взаимодействии врач — пациент. Без лишней жалости, предоставляя конкретные факты и позволяя человеку самостоятельно принимать решение в отношении своего здоровья. Если выбирать позицию родителя, жалеющего ребёнка, то человек не будет ничего решать и делать, предоставив себя на попечение окружающих. Плюс наличие выбора и диалога на равных убеждает человека в том, что он в порядке, что сам способен отвечать за свои поступки и не является рабом своего расстройства. — Ничего не могу понять, — Осаму недовольно скривился. — Слишком много информации. — Аналогия с преподавателями. С кем ты будешь охотнее общаться: с тем, кто обращается со студентами с высока, использует всевозможные термины, чтобы показать своё превосходство, или же с тем, кто общается со студентами на равных, считая за коллег, и объясняет доступным языком? — Конечно же, с тем, кто ведет себя на равных, даже буду больше уважать. — Точно так же и пациенты хотят к себе уважительного отношения как к равным. Никому не нравится быть не в порядке. — Хорошо, допустим, я это уяснил, но вот мой первоначальный вопрос… Вы столько наговорили, а суть я так и не понял. — Я не собирался тебе полностью отвечать на этот вопрос, — спокойно заметил Ано, пожимая плечами. Дадзай недовольно скривился, приподнимая губу в немом вопросе. — Вот такой кликбейт с моей стороны. Чтобы окончательно разобраться во всем, ты должен изучить все указанные мной во время беседы источники, найти чуть больше информации, — лукаво усмехнулся Генерал. — Почему вы уверены, что я начну в этом копаться и искать что-то? — своенравно фыркнул молодой человек, недовольно сощурившись. — Назовём это интуицией, — Достоевский слабо улыбнулся. — Не буду я ничего искать, раз не хотите прямо всё рассказать, — скучающе объявил Осаму, вставая с места. — Спасибо за беседу, — он учтиво поклонился и направился к выходу. — Счастливо, — с лёгкой насмешкой бросил заведующий женским отделением. Не успел молодой человек покинуть кабинет, как рука непроизвольно потянулась за телефоном. Пальцы резво набрали в строке поиска «Георги Бейтсон двойное послание». Как только результат поиска высветился на сенсорном экране, студент понял, что произошло. Никакой интуиции, только наблюдательность Достоевского и безобидная манипуляция. Слишком уж Дадзай любопытен, особенно что касается психологии и психиатрии. — Чёрт, — прошипел Осаму, открывая одну из ссылок.