Чёрный кофе без сахара

Представление об отношениях истлевало реальностью, как бумага под действием времени приобретала оттенок карамели. В понимании Тюи близость — возможность получить недостающие внимание и тепло, для Осаму — долгожданный покой и моральная безопасность, потому на два шага вперёд подростка приходилось три шага назад со стороны юноши. Порой старшекласснику казалось, что Дадзай был намного внимательнее, мягче и теплее душевно до признания в любви. От студента тоже приходилось выпрашивать внимание, потому что тот элементарно погружался глубоко в собственные мысли или труд. К тому же вдруг обнаружились претензии друг к другу: давно известные привычки партнёра неожиданно начали раздражать. С началом отношений появилось странное убеждение, что другой должен всегда соответствовать ожиданиям и тут же меняться ради любви, а отказ следовать логике взаимных манипуляций расценивался, как личное оскорбление. Почему-то любовь была равносильна взаимному владению и подчинению, будто пара — марионетка, которую можно заставить делать всё, что заблагорассудится, дернув за ниточки. — Осаму, сколько раз говорить, не оставляй на столе грязную кружку! — старшеклассник и так опаздывал на работу из-за задержки на классном часу, так ещё и эта треклятая посуда болталась на середине кухонной столешницы, будто назло горделиво выставив напоказ кофейную гущу. — Она тебя трогает? — как же Накахару бесила эта равнодушная интонация, размазывающая слова жевательной резинкой по его самообладанию; иной раз казалось, что молодой человек делал это не из глубокой меланхолии, а намеренно, чтобы довести до белого каления. — Почему так сложно сделать, как я прошу? — подросток стиснул зубы до головной боли, лишь бы не взболтнуть лишнего, начиная скандал. — Обычно ты не просишь, а сам озлобленно моешь кружку, хотя я не просил, — тихое замечание было сделано с издевательским спокойствием. — Просто жду, когда тебе это надоест, и ты не будешь трогать мои вещи без особой надобности. Я сам вполне могу себя обслужить. Если тебе мешает моя кружка — отнеси её в мою комнату на стол. — Ты ведь всё равно не помоешь, — возмутился Тюя, упрямо скрещивая руки на груди и вставая в грозную позу. — Не помою, пока она мне не понадобится, — согласно хмыкнул юноша, приваливаясь острым плечом к холодильнику. — Как только она мне будет нужна, у меня не останется выбора, как помыть её. — Да так можно зарасти грязью! — трагичный и резкий взмах руки, обтянутой чёрной водолазкой. — В своей комнате имею право зарастать грязью сколько угодно, пока это напрямую не мешает тебе, — с расстановкой сообщил партнёр, недовольно закатив глаза. — То же самое могу сказать про свое питание, — огрызнулся подросток, оборачиваясь обратно к столешнице, контейнеру с едой и несчастной кружке. — Это другое, это твоё здоровье, — так же степенно выдохнул молодой человек, но с ощутимым менторским нажимом. — Почему я должен объяснять медику, как влияет грязь на здоровье? — изнеможённо проскулил учащийся, запрокинув устало голову и сжав волосы у корней. — Или почему нельзя есть что-то с истёкшим сроком годности, пить просроченные таблетки? — Жить в условиях полной стерильности куда опаснее, чем в грязи, — ехидно протянул Осаму. — Во-первых, иммунитет без знакомства с микроорганизмами не формируется, во-вторых, без работы у иммунитета «едет крыша», и он начинает враждебно относиться к белкам собственных клеток, что проявляется в виде аутоиммунных заболеваний и аллергий. Дальше что там у нас? — сам себе задал вопрос студент, сцепляя руки за головой. — Сроки годности. Ты серьезно полагаешь, что ровно в полночь, как у диснеевской Золушки карета превращается в тыкву, продукты портятся? При правильных условиях хранения день-два большой роли не сыграют, особенно если это не скоропортящиеся продукты с малым содержанием влаги. Срок годности медикаментов рассчитывается из периода полураспада активного вещества, когда начальная концентрация снизится на десять процентов. Так что ничего не случится страшного, если я выпью просроченную на месяц таблетку от головной боли или успокоительное. Я не отравлюсь, и всё прекрасно подействует. Единственное, с чем не стоит экспериментировать, так с гормонами и сердечными препаратами. — У тебя на всё есть отговорки, как же раздражает, — прошипел школьник, с силой защёлкнув контейнер. — Почему нельзя просто мыть за собой кружку сразу? — Почему нельзя было сразу просто попросить не оставлять кружку, раз тебе это так принципиально важно, а не отчитывать меня, как ребёнка? — собеседник издевательски склонил голову вбок, пристально рассматривая. Вернуть выдержку стоило огромных моральных затрат. Школьник выдохнул, медленно набрал в грудь воздух, ощущая движение каждого ребра, схватил контейнер и выбежал в коридор, молясь про себя, чтобы студенту не вздумалось продолжить препирательство какой-либо шпилькой, но молчание со стороны Дадзая оказалось не лучше: всё рабочее время Накахара крутил их диалог туда-сюда, как кубик Рубика. — Тюя, ты какой-то насупившийся, — отметил Акутагава, делая для нового посетителя эспрессо. — Что-то случилось? Рюноске не имел привычки встревать в чужие дела без просьбы, но сейчас его сильно беспокоил рассерженный, чуть растрёпанный вид подростка. — Осаму раздражает, — сквозь зубы прошипел школьник, агрессивно натирая тарелку тканевой салфеткой. — Ты уже третью смену на него жалуешься, — задумчиво поделился молодой человек. — С чего вдруг? Чем он тебя начал обижать? — Ещё бы обидел, — протестующее фырчанье; новая тарелочка начала скрипеть под натиском материи. — Меня достало то, что он постоянно оставляет грязной свою кружку где попало! — Постой, вы же живёте вместе уже полгода и только сейчас тебя начала раздражать эта привычка? — удивлённо уточнил Акутагава. — Что же поменялось, что теперь это тебя выводит? — Иногда кажется, что меня выводит сам факт его пребывания в моей квартире, где я был два года практически один. И вообще он мой парень, и я не понимаю, что сложного сразу вымыть за собой посуду? — на взводе отреагировал Накахара, ставя тарелки в шкафчик. На этих словах Рюноске настороженно замер и озадаченно хмыкнул; старшеклассник осознал, что ляпнул в пылу недовольства. Тюя медленно приложил кулак ко лбу, смущённо жмурясь. И как теперь он будет объясняться перед старшим товарищем? Тот же панику из-за этого разведёт. — А с чего ты решил, что ваши отношения дают тебе право управлять другим человеком? — на губы хозяина кофейни легла снисходительная улыбка. — Ты даже не удивлён? — растерянно прошелестел подросток, пораженно глядя на абсолютно непоколебимого визави. —Тюя, ты бы видел вас со стороны, — ртутные глаза хитро, со смешинкой сощурились. — Если тебя забирает Осаму, то ты чуть ли не летаешь, собираясь к нему. Глаза делаешь большие, большие, наивные, голос тоньше напевнее, даже мурлычешь песенки. К тому же в последнее время у тебя всё сводится к Осаму, — последнее высказывание привело подростка в замешательство. — Ну не так же часто я о нём говорю… — Постоянно. Так что насчёт моего вопроса? С чего ты решил, что отношения обязывают полностью подчиняться партнёру? С уст Рюноске эти слова звучали крайне абсурдно. Но меняется ли смысл сказанного, если это произнесёт другой человек? — Нет, но Осаму делает то же самое, — оправдательно начал школьник, садясь на высокий стул. — Он тоже пытается постоянно меня изменить. — Ты просто можешь ему вернуть его же слова. Думаю, он делает это намеренно, так сказать, бьет твоим же оружием. Как только ты перестанешь к нему цепляться, так и он перестанет к тебе. — Надеюсь. Тихое бормотание перешло в задумчивый вздох, через пару минут Тюя подорвался с места, чтобы обслужить новых гостей. Капучино с сэндвичами для мужчины и латте с карамельно-банановым пирожным для девушки. Пока парень занимался заказами на заднем плане пробегали мысли о том, что Накахаре просто надоело беситься каждый раз практически с ничего, как и тратить время на глупое препирательство с Дадзаем. Может, реально оставить студента с его кружкой и грязью в покое? Ведь в выходные партнёр сам исправно все убирает, моет, и школьника, честно говоря, никто не просил обслуживать молодого человека, который вполне комфортно себя чувствовал в своём рабочем хаосе, находя в считанные секунды вещи. Да и почему именно это Накахару раздражало? Может потому что Осаму, в отличие от него, вообще не заботился о том, что подумает другой человек, и у него не было пунктика на чистоте и порядке? Автопилот обслуживания выключился от настойчивого прикосновения к бедру. Внутри закипала буря отвращения и негодования, внешне же старшеклассник спокойно поставил кофе на столик с вежливой улыбкой. — У вас эпилепсия? — подросток в упор посмотрел в ореховые глаза наглеца, сочувственно приподнимая брови. — Что? Нет, — вопрос явно заставил растеряться мужчину, а Тюя почувствовал странное удовольствие от вида перекошенного смятением лица. — Тогда я не могу понять, почему вы не можете держать руки при себе, — учащийся давил оппонента своей уверенной ухмылкой и спокойствием, намеренно громко и чётко говоря, чтобы остальные посетители и Акутагава обратили внимание на них. — Иначе в скором времени травматолог вам их удержит в гипсе. Напоследок учащийся очаровательно и опасно улыбнулся и резко развернулся с подносом, направляясь обратно к Рюноске. Сейчас Накахара не чувствовал ни угрызений совести за хамство перед посетителем, ни отвращение от случившегося. Да, неприятно, но он отстоял себя и горд этим. — Вау, — Рюноске сложно удивить, но школьнику, видимо, это удалось. — Не думал, что ты так можешь. — Я тоже. И мне нравится это чувство. Кстати, с кружкой реально нужно просто забить. Будет мешаться — отнесу ему в комнату. *** За долгое время у Осаму появилось единственное заветное желание: зарыться в одеяло, проваливаясь в безмятежный сон, и больше никогда не просыпаться, чтобы новый день для него никогда не наставал. Одна мысль о том, что снова придётся что-то делать наводила тоску. Снова ругаться с однокурсниками, выслушивать о себе мерзости, снова писать работу, чтобы Достоевский ее отклонил и заставил подчистую переписывать, бороться с питанием Тюи, выслушивая обвинения в собственный адрес. Он от этого смертельно устал до сухих слёз безысходности. Юноша хотел, чтобы его приняли таким, какой он есть: грустным, ленивым, безвольным, без каких-то особенных заслуг, просто потому что он есть. Дадзай капризно уткнулся лицом в стену и изнеможённо вздохнул, понимая, что такое никогда не случится. Ты никому не нужен, если не приносишь пользы, ведь ты не аквариумная рыбка, которую завели, чтобы радовать глаз. В принципе не важно, насколько тебе плохо или тяжело что-то делать, куда значимей то, что ты не приносишь выгоды. Осторожно скрипнула пружина, молодой человек не обратил никакого внимания на посторонний звук, посчитав его своей виной. Но когда по его прядям прошлись тонкие, чуть прохладные пальцы, он удивлённо обернулся. — Осаму, нужно вставать, — робко указал Тюя, взволнованно склоняясь над студентом. — Не хочу, — ворчливо отозвался Дадзай, обиженно утыкаясь носом в подушку. Сердце кусала странная досада: сейчас он меньше всего желал видеть рядом с собой Накахару и выслушивать его увещевания, насквозь пропитанные отравляющей правильностью, о необходимости подняться с кровати и начать бурную деятельность. Молодой человек заранее злился на то, что ещё не произошло, и слабо отпихнул от себя школьника. — Если хочешь, давай сегодня прогуляем, — ласково предложил Накахара, не оставляя попыток погладить Осаму, до умиления похожего на испуганно свернувшегося ёжика, устрашающе шипящего. Дадзай недоверчиво перевернулся в сторону собеседника, приоткрыв левый глаз; над ним склонялся Тюя, с которого можно было писать полупрозрачную лесную нимфу с лазурными, подобно чистой горной воде, глазами и волосами пылающими лесным пожаром. Чуть розоватые губы — поцелуй трепетной бабочки, а эластичный блеск кожи — отшлифованная поверхность гальки. Вот бы окунуться в глубину выразительных глаз, ощутить минеральную гладкость кожи и согреть озябшие руки в тепле медных волос. — Прогулять? — переспросил студент, приподнимаясь на локтях. — Давай, — воодушевлённо промолвил он, когда получил в ответ утвердительный кивок, и притянул к себе Накахару, укладывая на свою постель. — Осаму, — смущённо пробормотал учащийся, стараясь немного выбраться из крепких объятий партнёра. — Я бы хотел сходить куда-нибудь погулять или в кино, — нерешительно обронил он, поглаживая чужое острое плечо. — На последний ряд? — отрешённо проговорил Дадзай, его изящные пальцы, подобно лапкам водомерки заскользили по глади выпирающих рёбер, задирая тёплую пижамную кофту. — Мы обязательно сходим в кино, а пока что просто поваляемся, — тонкая рука скользнула ниже, по бедру к коленям, закидывая ноги подростка на кровать. — Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого, — трепетно прошептал молодой человек, успокаивающе поглаживая визави по плечу. — Я тебя не боюсь, — взволнованно отозвался парень, поджимая ноги и пряча взор в складках мятого одеяла. — Дурак, — недовольно буркнул он, ударяя слегка по мускулистому предплечью. — Всё ты опошляешь, я ведь хотел… — Мне помочь, — мягко завершил студент, бережно взяв руку Тюи в собственную ладонь. — Знаю, — он припал губами к выдающимся костяшкам. — Мне нравится любая близость с тобой и то, как ты на неё реагируешь, очаровательно краснея, — на хрупкое тело легло тёплое одеяло. — И я при всём своём желании не могу ничего опошлить, — тоскливо сообщил Дадзай, нежно поглаживая бедро Тюи поверх одеяла. — Как такового полового влечения у меня до сих пор нет. — Нет? — растерянно и ещё более смущённо уточнил Накахара. — У меня изначально оно не было особо выражено из-за меланхоличного склада характера, — пояснил студент, в чьём голосе ощущалась горчинка дикого миндаля. — А в последние два года мне и вовсе безразличен секс. Ты первый за всё время, к кому я испытываю какие-то романтические чувства, кого я выбрал сам, к кому я хочу прикасаться. Пожалуйста, позволяй чаще себя касаться, — узловатые пальцы поправили медный завиток. — Врёшь, — слабо сопротивляясь ласке, одними губами произнёс Накахара. — Наверняка ты хоть раз в жизни кого-нибудь желал так сильно, что вот так затаскивал в постель, — укоризненно высказался школьник. — Ты хочешь быть единственным, кого бы я так активно затаскивал в свою постель? — озорно полюбопытствовал Осаму, лукаво прищурившись. — Не говори ерунды, — Накахара неловко ткнулся лбом в астеничную грудь квартиранта, чтобы скрыть пылающие щёки. — Не может быть так, чтобы ты действительно никого не желал очень сильно. — А тебя самого к кому-нибудь влекло? — вопрос прозвучал с тонким налётом насмешки. — Настолько сильно, что не мог отделаться от непристойных мыслей? — с придыханием продолжил молодой человек, поглаживая узкую спину с остроугольными лопатками. — Дадзай, — бессильно огрызнулся школьник, неловко стискивая чужую футболку на груди. — Ведь знаешь… — он всем телом прижался к юноше, стараясь всецело прочувствовать томительный жар в груди. — Что я единственный, к кому ты испытываешь подобного рода влечение, — довольно вывел Осаму и невесомо поцеловал парня в висок. — У меня точно так же с тобой. Почему же ты не можешь в это поверить? — Ты слишком красив, — взволнованно ответил Накахара, закусывая сухую нижнюю губу. — Каким образом красота определяет половое влечение? — с пытливой улыбкой поинтересовался Дадзай. — Не знаю. Мне казалось, что у тебя много поклонниц, выбирай кого угодно, — растерянно промолвил школьник, напряжённо стискивая сухие предплечья. — И ты с азартом выбираешь новых, точно по такому же принципу, как аппетит приходит во время еды. — Ты сейчас это придумал? — добродушно усмехнулся студент. — Девушки и впрямь меня вниманием не обделяют, и всё же влечения нет. Как будто сам страдаешь от недостатка восхищённых взглядов? — Не знаю, как всё объяснить, — виновато признался Тюя. — Не сказал бы, что на меня особо обращали внимание, я не настолько красив… — он не успел договорить, как его притянули к себе за острый подбородок и посмотрели прямо в глаза, пронзая жгучим взглядом. — Никогда так не говори, — серьёзно отчеканил студент в губы парня. — Какие бы мысли внутри не бродили, никогда не позволяй другим усомниться в своей безупречности, а себе тем более. Учись все свои негативные оценки по отношению к себе формулировать как мнение, а не как факт. «Мне кажется, что я не настолько красив…» С этим можно поспорить, потому что это субъективное переживание. На него я могу ответить, что ты для меня совершенство, которое я обожаю. С фактом же я не могу спорить и с ним остаётся только согласиться. Понимаешь? — взволнованно вопросил он, обхватывая лицо Накахары длинными ладонями. — Понимаю, — пристыженно ответил Тюя, стараясь отвести взгляд от возлюбленного. — Ведь это только моя оценка себя, но не реальность. Ты правда считаешь меня совершенством? — недоверчиво вымолвил школьник. — Что ни на есть совершенство, — воодушевлённо обронил Дадзай и мягко коснулся губами губ Накахары в невинном поцелуе. — На какой фильм ты бы хотел сходить? — На комедию или ужастик. — Будет исполнено, — юноша покорно склонил голову, а потом немного виновато выдыхает. — Прости за вчерашнее. Я больше не буду оставлять кружку грязной, если тебе это принципиально важно. Меня очень сильно раздражает, когда берут мои вещи, не знаю почему. И я был неправ, когда вмешивался в твоё питание. Я вижу, что ты стараешься больше есть круп, не знаю, зачем я тебя тороплю. — Мне это тяжело даётся. Я понимаю, что должен есть, если хочу восстановить волосы и кожу, но мне очень страшно от мысли, что я наберу вес, — подросток поджал печально губы. — Я не хочу гробить результат, полученный таким тяжелым трудом.