Чёрный кофе без сахара

Отказаться от подсчёта калорий оказалось сложнее, чем предполагал старшеклассник: таблицы калорийности выскакивали в сознании сами собой чертом из табакерки; глаз старался определить вес продуктов, входящих в блюдо; вдобавок прием пищи не по строгому расписанию, выверенному минуту в минуту. Всё вместе вызывало дикую тревогу, надрывающую сердце и дергающую за нервы конечности. Временами Тюю бесило, что в меню редко указывался вес блюда и никогда калорийность. Каждый раз школьнику приходилось бороться с самим собой и убеждать себя в том, что нет ничего страшного, если он не знает точную энергетическую ценность съеденного, что нормальные люди в принципе не задумываются о калорийности потребляемой еды, что он достиг своей цели, которая не дала должного удовлетворения. Как подросток не любил себя, так и продолжал не любить; найти подходящую одежду становилось с каждым днём сложнее, а в последнее время мысли о еде и вовсе стали невыносимы. Он не мог и минуты спокойно заниматься чем-то, не обдумывая, что же необходимо съесть, чтобы уложиться в свои нормы. Последней каплей осознания всей ненормальности ситуации стали записи в дневнике Осаму и мысль, треснувшая в разуме искрой статического электричества, что в зубной пасте тоже есть калории. Для полного счастья подростку не хватало начать считать энергетическую ценность воздуха. Эта идея сильно напугала — диета зашла слишком далеко, необходимо что-то делать со своим больным рассудком. Поэтому раз за разом приходилось себе напоминать, что не обязательно всё знать о поданном в кафе блюде, что важнее удовольствие от приёма пищи, что от лишнего грамма углеводов не появится новая уродливая складка. — Я рада, что ты начал свободнее выбирать что-то в кафе, — заметила Коё, отвлекая подростка от непроизвольного подсчёта энергетической ценности. — Ты водишь меня по слишком вкусным местам, — старшеклассник легко улыбнулся и мысленно похвалил себя за то, что стал каплю спокойнее воспринимать всё, что касается еды, хотя давалось с трудом. Теперь постоянные походы в кафе с девушкой не воспринимались, как навязчивая попытка покормить, ведь сестре по большому счёту было всё равно, что и сколько он ел, главное с аппетитом и радостью. Да и несчастный культ еды, который так раздражал, был только в его голове. Никто так щепетильно не относился к составу блюда, никто не задумывался над калорийностью съеденного и никто не думал постоянно о пище. Единственный критерий выбора был вкус и в редких случаях красивый вид. И все предложения попробовать — желание поделиться радостью, которую приносит что-то аппетитное, пускай Тюе этого не понять. — Кстати, есть одно местечко, где делают превосходный чай со специями, — Одзаки мягко улыбнулась; для себя парень отметил, что визави заговорила в первую очередь о том, что понравится ему. — Ты в последнее время какой-то озадаченный, — она задумчиво принялась ковырять ванильное мороженное. — Случилось что-то? — Да что у меня может случиться? — меланхолично выдохнул подросток. — В школе каждый день одна и та же шарманка: выпускные экзамены. У меня уже крыша едет от всех этих тестов, хорошо, что Осаму пересдал уже гистологию, а то она чуть ли все знания не вытеснила. — Пересдал? — удивилась Коё, склоняя голову вбок. — Да, он пересдал экзамен за второй курс, чтобы вышел диплом с отличием. Без меня вообще отказывался браться за учебники, вот мне и приходилось его гонять. Хотя бы к этому готовился, а то к сессии составляет список сериалов, чтобы посмотреть, — недовольное фырчанье. — Судя по твоим словам, вы стали ещё лучше общаться, — сестра лукаво улыбнулась. — Он до сих пор тебе нравится? — Ну раз ты заговорила об этом, — Накахара немного смущённо начал перебирать волосы. — А три месяца достаточно, чтобы… ну… заняться… — Стоп, — поражённо выпалила девушка, давясь чаем. — Вы уже три месяца с Осаму?.. — она пронзительно посмотрела на собеседника широко распахнутыми глазами. — И мне даже ничего не сказал?! — Как-то не подворачивалась возможность? — Тюя втянул голову в плечи и жалобно свёл брови к переносице. — И когда бы ты это сказал? Через три года? — в шутливой претензии продолжила Одзаки; школьник обидчиво насупился, его щёки приобрели персиковый оттенок. — Когда-нибудь сказал бы. Так что насчёт моего вопроса? — скромно пробурчал учащийся, утыкаясь носом в чашку капучино. — А ты сам хочешь? — голова изучающе накренилась в сторону. — Не знаю, — подросток поджал робко губы. — Обычно, когда встречаются, со временем начинают спать друг с другом. — Тюя, это не делается, потому что надо, это делается, потому что очень хочется, — серьёзно высказалась девушка. — Или Осаму тебя с этим торопит? — она с сомнением нахмурилась. — Нет, что ты, — сразу же встрепенулся подросток. — Он даже не поднимал эту тему. Ничего больше объятий или поцелуев. Иногда может меня подколоть какой-нибудь пошлой шуточкой, чтобы смутить, — он недовольно фыркнул, на щеках румянец стал сильнее. — Хорошо, что не торопит, — невесомая улыбка тронула нежные губы. — И сам не спеши, ты почувствуешь, когда придёт время. — А если я так и буду постоянно смущаться, бояться и не пойму, что вот сейчас, — Накахара нахмурился и обнял себя за плечи. — Поверь, ты не будешь до бесконечности бояться, когда-нибудь ты настолько будешь доверять ему, что сам решишься на интим и проявишь инициативу, — сестра одобрительно улыбнулась. — Более того, ты можешь в какой-то момент решиться, что вот сейчас ты готов, хочешь, а в процессе поймёшь, что ещё рано, тебе ещё как-то некомфортно, это вполне нормально, ты имеешь право отказаться. Даже во время секса можешь сказать, что не хочешь, надоело, неприятно, да что угодно. И нормальный партнёр это поймёт и предложит подходящую альтернативу. — Но ведь неудобно, уже согласился… — неуверенно возразил старшеклассник. — Тюя, если ты уже наелся или тебе не понравилась еда, то ты в себя её насильно не впихиваешь, даже если не хочешь обидеть человека, который тебе это предложил, — уверенно высказалась Одзаки. — И если ты хочешь всегда «вкусно есть», то необходимо отказываться от чего-то в сексе, что тебя не устраивает, и говорить прямо об этом, самому предлагать какие-то альтернативы. И в первые разы близость может быть не такой техничной, идеальной, но всё равно будет приятно, если вы друг к другу будете прислушиваться. — Ладно, понял, — гиацинтовые глаза устало закатились. — А как побороть стеснение перед сексом? — В первую очередь доверие между партнёрами. Если ты знаешь, что тебя в любом случае поддержат, ты так переживать не будешь. К тому же нужно постепенно от более легких ласк переходить к более глубоким, главное, чтобы ты всегда чувствовал комфорт. — Как-нибудь нужно подготовиться особенно перед этим? — немного смущённо пробормотал школьник. — Не сказала бы, что требуется какая-то особая подготовка, да и многое зависит от предпочтений. Что обязательно, так это душ до и после, качественные презервативы и смазка. На этом никогда не стоит экономить. Всё остальное обсуждать в паре. Подросток понимающе кивнул, делая себе заметку, потом крайне смущённо попросил Одзаки купить ему все к следующей встречи. Девушка посмеялась неловкости брата, но согласно кивнула, обещая выполнить столь пикантную просьбу. Тюя же погрузился в пучину раздумий о целесообразности своей двухлетней диеты. В итоге он ничего не получил из того, что желал, напротив это пришло только тогда, когда он стал отказываться от вымученного рациона. Эта мысль не отпускала парня на протяжении недели. Чем дольше мысль крутилась юлой в сознании, тем больше Накахара убеждался в несостоятельности собственного мировоззрения: новая фигура не сделала его счастливее и здоровее, к нему так же приставали и делали сальные комплименты, да и любить его сильнее не стали. Для чего нужны были эти жестокие ограничения, многочисленные ссоры с окружающими и перманентный страх перед едой? Уныние окутывало склизкими объятиями: выходило, что все усилия учащегося были впустую. Зато теперь у него не было причин себя ограничивать и корить за каждую лишнюю калорию. Можно позволить себе не убиваться над упражнениями и забыть о цифрах на весах. Разве это не свобода? Ощущение лёгкости и вседозволенности пьянило. Наконец он сможет почувствовать терпкий вкус конфет или же нежность крема, украшающего пирожное. Свобода таилась в пёстрых обёртках шоколада, которые слишком долго находились в заточении ящика стола. Тюя не чувствовал ни вкуса, ни удовольствия от съеденного, лишь переполняющую тяжесть в желудке, при этом продолжал из неясного упрямства поглощать конфету за конфетой. Подросток не был в силах насытиться отравляющей сладостью, в него больше не лезло, но компульсия нашептывала съесть ещё один кусочек шоколада, ещё одну конфету. Какая разница сто лишних калорий или десять тысяч? Всё равно его тело оплывёт от жира, его двухлетние старания будут замазаны дёгтем шоколада. Тюю начало трясти от паники и потери контроля, он бесполезно умолял себя остановиться, его изнутри распирало сладостями. И чем сильнее старшеклассник противился собственной обезумевшей психики, тем большие куски шоколада рука толкала в рот. Внутренний голос попранных взглядов высокомерно-издевательски подначивал: «Давай посмотрим, сколько в тебя влезет и насколько сильно ты ожиреешь?». Невыносимая тяжесть в животе, будто налили свинца. Накахаре уже было плевать на фигуру, он всего лишь не хотел медленно умирать от разрыва внутренних органов. В голове спасательным кругом мелькнула мысль: «Можно попытаться облегчить своё ужасное состояние». Рвота. И подросток схватился за идею в отчаянии. Не важно, сколько потреблено калорий, сколько съедено плиток шоколада и конфет, ведь от части можно избавиться, а часть отработать. Всего около трех тысяч килокалорий за раз. Тюя никогда бы не подумал, что ему придётся, умирая от боли в животе и трясясь от паники, становиться на колени перед унитазом и расцарапывать себе глотку пальцами в надежде вызвать рвоту. Парень знал, что нужно сильно надавить на корень языка, дабы вызвать рефлекторное движение глотки. Скольжение пальцев по влажной бархатистой поверхности языка, глубокое надавливание, первое судорожное сокращение, непроизвольный кашель и расцарапанные зубами пальцы. Больше ничего. Новая попытка, спазм и надрывный кашель. Пальцы в слюне цеплялись обессиленно за ободок унитаза, старшеклассник часто поверхностно дышал, голову сжимали тиски учащённого пульса. Почему ничего не выходило? Накахара старался достать до самой глотки, давился, но содержимое желудка по пищеводу так и не поднималось. Парень плевался слизью, стирал проступившие слёзы в уголках глаз, но всё было безрезультатно. Вспомнился совет из интернета: чтобы было легче вызвать рвоту, необходимо выпить стакан или два солёной воды. С трудом поднявшись на ноги, учащийся прошёл на кухню, вымыл клейкие от слюны руки, налил стакан воды и насыпал половину чайной ложки соли, залпом выпил. Распирать начало сильнее. Ещё стакан воды. Невыносимая боль. Сейчас точно должно было получиться. Колени сильно ударились о кафель в туалете, давление на корень языка — небольшое количество рвотных масс, совершенно не дающих облегчение. Слёзы, кислота, жгущая носоглотку, затруднённое дыхание из-за ограничения движения диафрагмы переполненным желудком. Удалось. Ещё попытки — сгустки шоколадной слизи с орехами. Клейкие пальцы, кислый запах рвоты, липнущие к влажной кожи растрёпанные волосы и очередное надавливание на корень языка. Ничего. На ум школьнику пришла зубная щётка. В ванной он умылся от слизи и с отчаянием осмотрел своё опухшее, красное лицо и налившиеся кровью глаза. Обратной стороной щётки он только расцарапал себе глотку, но так и не добился очищения желудка. Бесполезные попытки вызвать рвоту вкупе с переполненным животом не оставили сил даже на отработку съеденного. С тупым смирением Тюя вернулся в комнату и лёг на кровать, повернувшись на правый бок и слегка подтянув колени к груди. Так боль растянутого желудка была меньше. Подросток убеждал себя, что ничего страшного не произошло, просто он снова всё возьмёт под контроль, как и прежде. Неделю можно побыть на тысяче калорий и ничего не изменится. Однако внутри глумливый голос возражал: больше тело не принадлежало учащемуся. Боль в животе, отчаяние давили бетонной плитой Накахару, тот начал тихо всхлипывать, постанывая. Он не мог совладать с собой, ему нужна помощь, вот только парень никому не интересен. Тюя мог позвонить Осаму, который должен помочь ему. Он же его партнёр, медик, психиатр. Только Дадзай не брал трубку и не отвечал на сообщения. Конечно, ему важнее учёба, работа, чем парень. *** Тюя был изнурён, лицо округлилось из-за отёков, глаза были подкрашены краснотой усталости. В последнюю неделю Осаму едва видел школьника, занятый работой и учёбой, а если и пересекался с партнёром, то тот быстро скрывался в своей комнате, бросив спешно пару слов. — Тюя, с тобой всё в порядке? — Дадзай всё же решился спросить о состоянии старшеклассника, когда он быстро вошёл на кухню, чтобы выпить воды. — Да, — сухо отчитался учащийся, даже не поднимая взгляда на партнёра. — Точно? — настойчиво окликнул студент, внимательно глядя на подростка. — А тебе как будто есть дело до чего-то, кроме работы, — бросил через плечо Накахара, презрительно сощурившись и приподняв верхнюю губу. Упрёк, подобно молоту, опустился на голову Дадзая, который дезориентировано смотрел на визави, ощущая, как по костным дугам изнутри обида проходилась ножовкой. Молодой человек дёрнулся, открыл рот и болезненно улыбнулся, потупляя взгляд в пол. Он хотел оправдаться или напасть в ответ, вот только… Тюя был прав. За всю неделю Осаму приходил домой исключительно поспать и ни разу не поинтересовался, как дела у парня. Более того, юноша загружал школьника своими рассказами о работе, на которые получал вынужденные улыбки. — Извини, — растерянно обронил студент, осторожно вставая с места. — Оставь меня в покое, — тихо проскрежетал школьник, презрительно поджав губы. — Всё замечательно, — кривая ухмылка раздирала бескровный рот. — Тюя, давай поговорим, — нерешительно предложил Осаму, вставая с места непроизвольно и простирая перебинтованную руку. — Теперь тебе вдруг стало интересно? — устало хмыкнул учащийся, скрещивая руки на груди. — Какая к чёрту разница? Я занят, мне нужно презентацию к уроку сделать, — сухая, точно перекати-поле, констатация. — Тюя, что случилось? — начиная выходить немного из себя, процедил студент и схватил партнёра за руку. — Отпусти, — приказной тон на грани ярости; лёд гиацинтовых глаз прожигал кожу щёлочью неприязни. — Только после того, как скажешь, в чём дело, — медленно и с угрожающими расстановками произнёс молодой человек, стараясь не провоцировать повышенными тонами и торопливостью подростка на большую агрессию. Драться с Накахарой юноша не желал, помня об их прошлом противостоянии, показавшее, что старшеклассник обладал колоссальной силой, несмотря на свою субтильную комплекцию. В лучшем случае они разнесут кухню, в худшем — Дадзай окажется в травматологии с несколькими переломами. Тюя дёрнулся, вырываясь из хватки, но студент свободной рукой потянул на себя партнёра за запястье. Накахара озлобленно оскалился, упираясь ногами в пол. — Руки убрал! — звериное рычание. — Ты сам согласился быть со мной, — яростно прошипел молодой человек, пытаясь притянуть к себе сопротивляющегося визави. — Прости, что вот такой я невнимательный, озабоченный лишь работой, — с отчаянием выплюнул он, терпя сильные удары кулаком в грудь. — Ненавижу тебя, — голос Тюи от усилия и презрения хрустел хворостом под ногами. — Ненавижу, — надрывный фальцет, переходящий в ультразвук, режущий слух, подобно скальпелю. — Ненавижу, — сипло до свиста повторил парень. — Ты бросил меня, как и все, — старшеклассник морально выбился из сил и послушно подчинился партнёру, который прижал к своей груди. — У меня началась Мия, — безысходно выдохнул школьник, замирая и стараясь отдышаться; в груди клокотала обида. — Из-за тебя, — сквозь стенания были высказаны претензии. — Ненавижу, — отрешённо повторил он, смаргивая подступившие слёзы. — Зачем? Почему нельзя было дать мне умереть от истощения? Слова — стрела, чей наконечник пропитан кураре и угодил точно в сердце. Дадзай поражённо распахнул глаза в ужасе, уставляясь в пустоту. Оставить умирать? Немыслимо. Огнём по венам расползалось воспоминание о собственной мольбе усыпить его, как больную зверушку. Он мысленно глумился над растерянностью Мори в тот момент, но сейчас сам понял, какое это потрясение. Чудовищно осознавать, что именно ты являешься причиной страданий близкого для тебя существа. Юноша из-за страха крепче прижал к себе судорожно всхлипывающего подростка и трепетно поцеловал в макушку; от волос шёл слабый запах трав и ванили. — Прости меня, Тюя, — глухое надрывное сожаление. — Я просто хотел тебе помочь, — неуверенно сообщил студент, робко сжимая ткань на чужих острых, как шпили готических соборов, лопатках и позвонках, затем со зловещей иронией усмехнулся. — Нет, если бы я хотел помочь тебе, то поступил бы иначе. Я просто хотел самоутвердиться за твой счёт, полагая, что справлюсь со всем этим, — истерично рассмеялся он, утыкаясь в изгиб шеи партнёра. — Но я не справился и сделал только хуже. Прости, милый, — скривлённые в неясной улыбке губы задрожали. — Осаму, — боязливо прошелестел школьник, — мне очень плохо. Я не могу это контролировать, мне страшно, я устал. Не могу больше думать о еде постоянно, боюсь в очередной раз сорваться и наесться до тошноты, боюсь, что ожирею и стану уродливым, и меня никто не будет любить, — речь напоминала бурный горный поток реки: слоги нахлёстывались друг на друга, интонация и тембр скакали с тихого и низкого до высокого и громкого, что закладывало уши. — Тюя, сейчас я не знаю, как тебе помочь, прости, — печально признался молодой человек, нервно облизывая губы. — Это значит только то, что я не знаю, как правильно тебе помочь на данный момент. При этом я могу всегда выслушать тебя, отвлечь, если это необходимо, — он прижался губами к виску, где более мягкие янтарные завитки. — Знаешь, внешность в отношениях переоценена. Если бы нам было важно исключительно тело, то мы бы встречались только с куклами, — с губ слетел растерянный смешок. — Помимо внешности нам важен характер, общие увлечения, взгляды, чужие привычки, реакции, жесты. Красота нам необходима, чтобы привлечь изначально внимание, заставить увидеть то, что скрыто за оболочкой. Мне в первую очередь важно общение с тобой, твои эмоции при общении, мысли, твоё отношение ко мне. Я не изменю отношения к тебе из-за внешности, скорее я изменю отношение к тебе, если ты станешь другим по характеру, взглядам. К тому же, если бы внешность была так важна, ты бы ни за что не полюбил меня, — тоскливо, с долей отвращения улыбнулся Осаму. — Согласись, временами я выгляжу как сорокалетний, у меня уже есть морщины, много шрамов от селфхарма. Ты просто на этом не акцентируешь внимание, для тебя важно другое. — Мне нравятся твои каламбуры, — вдруг проговорил учащийся с застенчивой улыбкой. — Мне нравится, как ты смущаешься, это очень мило, — с теплотой отозвался юноша. — Мне нравится тебя обнимать, — в смятении озвучил свою мысль подросток, — потому что очень тепло и уютно. — Мне нравится, когда ты меня кормишь, потому что через это я ощущаю свою значимость для тебя. — Прости, Осаму, — дрожащим голосом промолвил старшеклассник, максимально прижимаясь к партнёру. — Я… — Ты просто был обижен, испуган и хотел внимания, которого я тебе не дал, не выполнил свою обязанность как партнёр, — с тоской прошептал Дадзай, проводя кончиками пальцев по вьющимся рассыпчатым волосам, точно прорисованным сангиной. — Я действительно живу работой, это мой способ самовыражения, мой безопасный мир, куда могу сбежать от проблем, от самого себя. Да, я забываю про всё на работе. Пожалуйста, оставь мне это право, прими меня таким. Будь чуть настойчивее, подходи, звони, требуй внимание — отвлекусь. Не подействует — можешь ударить. Только говори прямо: «Мне нужны внимание и помощь». — Осаму, мне нужна помощь, — Накахара поднял васильковые глаза на любимого, переполненные безысходной усталостью. — Я не справляюсь с собой, мне страшно, и я не знаю, что делать. — Сейчас, наверное, скажу глупость, которая тебя разозлит, — со вздохом начал юноша, — но тебе нужно перестать бояться своего состояния полностью и искренне. Потому что навязчивые мысли, компульсии усиливаются при попытке противиться им. Дело в том, что у нас мозг функционирует по принципу доминанты: возникает устойчивый очаг возбуждения нервных клеток, который держится, пока действие или мысль не завершится. Любое другое возбуждение его не может подавить, а лишь усиливает. Получается, что необходимо себе позволить разрешить доминанту, тогда возбуждение затухнет. Я так пугался суицидальных мыслей, кровавых образов, пытался избавиться от них — всё без толку. Зато когда позволил себе эти мысли, начал подробно придумывать способы самоубийства или убийства, мысли исчезли. — Я боюсь, что стану толстым, — вздохнул растерянно парень. — Что тогда случится? — Не знаю. — А я боюсь, что ты угробишь своё здоровье, Тюя, — шёпотом возразил молодой человек. — Плевать на килограммы, главное, чтобы ты был счастлив и здоров, чтобы умел получать удовольствие от еды. Я даже буду рад, если ты немножко поправишься. — Давай посмотрим фильм какой-нибудь? — нерешительно пробормотал Накахара, сильнее прижимаясь к любимому. — Какой хочешь, милый? — ласково вопросил Осаму, гладя подростка по голове; в ответ безразличное пожатие плеч. — У меня есть одно предложение, но оно тебя немного смутит, — хитро усмехнулся студент. — Какое? — лазурные глаза пытливо закатились. — «Дневник нимфоманки», — немного неловко озвучил своё предложение Дадзай; в ответ школьник недоумённо склонил голову, как ящерица, рассматривающая что-то. — Эротическая драма, — студент немного скованно улыбнулся. — Не ради пошлости, мне интересно, как передана психология в фильме. Точно так же я смотрел «Добро пожаловать в психушку». — Тоже фильм? — Нет, мини-сериал из шести эпизодов, — добродушно пояснил Осаму. — В нём мне понравилась атмосфера и поднятые проблемы людей с психическими расстройствами, их непринятием в обществе и пути решения этих проблем. Это одна из немногих вещей, которая привела меня в восторг. — А ещё что? — полюбопытствовал старшеклассник, приподнимаясь на носочках. — Твои глаза и улыбка, — юноша сильнее склонился к партнёру и прошептал почти в губы. — Смущаешь, — Накахара довольно зажмурился, на щеках проступил лёгкий румянец. — Не могу удержаться, — с виноватой улыбкой пояснил Дадзай. — «Книжный вор», что книга, что фильм, сериал «Ганнибал», «Разрисованная вуаль», «Стрекоза» две тысячи второго года. — Хорошо, посмотрим «Дневник нимфоманки», — согласился подросток. — Вот только я хочу шоколад. — В чем проблема? У тебя осталось в тайнике или раздал? Могу сходить и купить, — успокаивающее заверение и нежное касание к щеке. — Боюсь, что опять переем, — встревоженно поделился Тюя, искусывая губы. — Разреши себе есть столько, сколько захочешь не во вред себе. Наплюй сейчас на количество и ешь кусочками. Попробуй. Если тебе будет спокойнее, я не разрешу тебе съесть больше двух плиток за раз, договорились? — с одобрительной улыбкой справился студент. — Хорошо, — парень кивнул, нахмурился. — Достало! Сколько съем, столько и съем, я хочу просто отдохнуть от этого. — Вот и хорошо, где смотреть будем? — Давай у меня, там шоколад ближе, — школьник забавно надулся, как хомячок, набравший за щёки зерна. — Тогда пошли. В общей сложности приготовления заняли минут пять: пока Накахара тщательно выбирал вкус шоколада, Осаму искал фильм в хорошем качестве. Привычно устроились на кровати, поставив ноутбук на стол, пока проигрывались титры: учащийся в позе лотоса, студент — согнув левую ногу в колене, а правую свесив вниз. Зашуршала открываемая обёртка сладости, молодой человек отказался от угощения, протягиваемого партнёром. К собственному удивлению, подросток успокоился на одной плитке, даже оставил полоску — слишком приторно. К тому же сказывалась некоторая неловкость от эротических сцен в фильме: в низу живота скапливалось тепло вожделения, губы начало покалывать от прилившей крови. Закусив губу, Накахара в очередной раз обратил внимание на юношу, тот стеклянными глазами смотрел в пустоту, наблюдая за откровенным действом с равнодушным лицом. Уголки тонких губ задумчиво тянулись вниз, снова отчетливо прорисовались носогубные складки, придающие возраст. — Разве тебя не возбуждает такое? — робко поинтересовался старшеклассник. — Нет, — немного испуганно отозвался Осаму, будто очнулся от собственных тяжёлых мыслей, и покачал головой в отрицании. — Точнее… сейчас я не думаю об этом, о том, что актриса привлекательна, — он положил подбородок на колено. — Просто осознал, что я не помню, как спал с девушками. Для меня это очередное априорное знание из ниоткуда. Для меня секс был способом забыться. — Ты совершенно не помнишь? — поражённо уточнил Тюя. — Абсолютно, — Дадзай обратил безысходный взор на партнёра, на лице растерянность и страх. — Я не помню свою жизнь. У меня есть воспоминания о садике, немного о младших классах, затем начало средних, а затем провал до третьего курса, — внезапно он начал смеяться. — Насколько у меня дерьмовая жизнь, что мозг решил всё забыть? — Осаму… — Знаешь, я очень хочу, чтобы ты забыл все, что связано с РПП. Чтобы для тебя это был ничего незначащий факт, подобно тому, что написан в учебнике истории мелким шрифтом. Чтобы забыл боль, отчаяние, страх перед калориями и килограммами. — Когда-нибудь обязательно забуду, — серьёзно уверил парень, приобнимая партнёра. — С твоей помощью обязательно забуду. — Иди сюда, — нежно подозвал студент, скользя пальцами по шее подростка, и невесомо поцеловал в угол нижней челюсти. — Ты умница. Видишь, ничего страшного не произошло, когда ты позволил себе шоколад, правда? — Да… — напряжённо отозвался Накахара, неуверенно перехватывая ласкающую руку и потупил взгляд. — Тюя, ничего такого, — на выдохе заверил юноша. — Немного ласки, ты в любой момент можешь меня остановить, — решительно объявил он, чуть отстраняясь и заглядывая в васильковые глаза. — Нет, просто… — сконфуженно пробормотал учащийся. — Просто что? — мягко уточнил Дадзай, кладя осторожно руку на чужую талию. — Я не сделаю более, чем ты дозволишь. Ты ведь не просто так заговорил о возбуждении? — Я не совсем это имел в виду, — смущённо проговорил парень, поджимая губы. — А я и не собирался, — хитро усмехнулся молодой человек секундному замешательству старшеклассника. — Секс и удовольствие у нас в голове, а не ниже пояса, — улыбчиво пояснил он, заправляя выбившуюся огненную прядку. — Поэтому нам важно с кем, когда и как. Для сброса эмоционального напряжения иногда достаточно простой ласки. Покажу одну приятную штуку, повернись, пожалуйста, спиной, — с довольной улыбкой попросил юноша. — Что ты задумал? — опасливо уточнил Накахара, поворачиваясь спиной. — Не поверишь, массаж, если ты не против? — вкрадчиво поделился Осаму, подбираясь ближе к партнёру. — Ты умеешь? — удивился подросток. — Скажем так, в своё время читал о технике выполнения, к тому же меня ещё со школы часто просили делать, потому что неплохо получалось, — студент медленно провёл ладонями вдоль позвоночника к плечам, огибая лопатки. — Одна из причин, по которой я соглашался и соглашаюсь делать массаж: стоит мне прикоснуться к человеку пару раз, как он начинает раздеваться и тихо стонать. Меня это забавляет, — усмехнулся Дадзай, ловко сжимая пальцами валик мышц, идущий по позвоночному столбу. — Это коварный план по соблазнению? — расслабленно хохотнул школьник, прикрывая глаза. — Всего лишь хочу доставить тебе удовольствие, — томно выдохнул студент, ни на секунду не отрывая рук от тела. — Ты долго сидел наклонившись влево, — заключил он, прощупывая тяж мышцы деревянной плотности. — Как ты это понял? — едва Тюя договорил, как глухо промычал от удовольствия. — Вот именно ради этих звуков я и готов делать массаж постоянно, — усмехнулся юноша, переходя на плечи и шею. — С одной стороны мышцы напряжены, слева, значит, они были в длительном сокращении. — Не смущай. — Мне просто нравится это, расслабься, — ребра ладоней провели несколько раз вдоль спины; основание кисти круговыми движениями начало разминать мышцы. Учащийся чуть громче промычал, в смятении закусывая губу, наклонил голову вперёд, позволяя разминать затёкшие плечи и шею. — Можно снять футболку? — спустя пару минут попросил Накахара. — Пожалуйста, если тебе так комфортнее, — с самодовольной улыбкой протянул Дадзай; до парня дошёл смысл сказанных прежде партнёром слов, он недовольно фыркнул. — Не дуйся. Для меня это маленькая возможность самоутвердиться. Мне это нравится, потому что это красиво, — скользить руками по оголённой коже удобнее, и каждая мышца под пальцами чувствуется отчётливее. — Чуть выше, пожалуйста, — на грани стона выговорил старшеклассник, когда пальцы продавили мышцы на задней поверхности шеи. — Да, — протяжный вздох, когда просьба была исполнена. — Ещё, — тихо попросил Тюя, слегка вздрагивая от прикосновений. — Ты в курсе, что это твоя эрогенная зона? — усмехнулся Дадзай, продолжая манипуляции. — Нет, мне просто… — из неясного упрямства нахмурился школьник. — Приятно, — подсказал юноша, склоняя голову вбок. Тюя обратился к партнёру, в сомнении забегал глазами от губ Осаму к глазам и обратно, остановился всё же на губах и в волнении облизался и слегка приоткрыл влажный рот — осторожный поцелуй, постепенно переходящий в глубокую откровенную ласку. Непроизвольно парень схватил чужое предплечье, судорожно сжимая пальцы. Короткий вздох старшеклассника, когда Дадзай отстранился. — Как видишь, есть много разных способов доставить удовольствие, не переходя собственно к сексу, — довольно огласил студент, целуя под челюстью. — Здесь, — смущённо произнёс подросток, мимолётно касаясь области чуть ниже ключиц. Молодой человек одобрительно улыбнулся и коснулся губами груди в указанном месте; Накахара закусил губу. Каждое прикосновение отзывалось приятными мурашками, концентрирующимися в затылке и низу живота тянущим чувством. Случайно школьник провёл рукой по животу партнёра; Осаму удивлённо вздохнул, немного напрягаясь и раскрывая широко глаза. — Низ живота и спина ниже лопаток — мои эрогенные зоны, — спешно пояснил юноша. — В принципе для меня любое прикосновение довольно интимное, мне сложно подпустить кого-то очень близко. Смущение в глазах старшеклассника уступило место непосредственному любопытству: Тюя уже намеренно дотронулся до плоского живота и поцеловал в шею Дадзая, укладывая на постель. Студент коротко рассмеялся внезапному по-детски невинному интересу партнёра. — Ох, кто-то решил доминировать, — за колкую фразу молодой человек поплатился несильным укусом в надплечье, будто котёнок прикусил зубами, пробуя что-то неизвестное. — Почему тебе так нравится меня смущать? — немного надувшись осведомился школьник, взбираясь сверху на партнёра. — Мне в принципе нравится выводить людей на эмоции, — немного отрешенно пояснил Осаму. — Я никогда не понимал чужие переживания, поэтому специально вывожу на заведомо мне известную эмоцию и стараюсь запомнить её проявление, какие-то общие для всех жесты, мимику, интонации. Мне нравятся эмоциональные люди, потому что у них яркие реакции, которые легко считать. К тому же, наблюдая за другими, я понимаю, что со мной происходит, или как должен реагировать на определённую ситуацию. Если я прежде не видел подходящей реакции или не смог её усвоить, то теряюсь, цепенею и веду себя равнодушно, хотя это не так. — Вот что ты имел в виду, когда говорил, что не умеешь любить, — пораженный догадкой Накахара прошептал. — Да, я не уверен, что испытываемые мной эмоции настоящие, что их не играю, потому что так положено, — виновато огласил Дадзай. — Порой мне кажется, что я всех обманываю, и во мне только пустота. — Ну и чёрт с этим, — фыркнул парень, склоняясь ниже над партнёром. — Мне нравится быть обманутым тобой, — целомудренный поцелуй в губы. — Даже если я никогда не скажу искренне: «Я тебя люблю», — взволнованно выдохнул студент. — Даже если ты никогда не скажешь: «Я тебя люблю», — немного печальная усмешка тронула губы. — Ты просто говоришь это иначе. — Тюя… — юноша притянул к себе учащегося, крепко обнимая. — Спасибо.