~~~
Хосок провёл пальцами вдоль позвоночника и слегка надавил, заставив прогнуться. Бёдра со звоном врезались в упругие ягодицы и сорвали с пухлых губ протяжный стон. Хо нежно оглаживал каждый изгиб, доводя до крупных мурашек. Он был внутри и явно ощущал себя там комфортно, словно там всю жизнь и был. Чимин приподнялся с поверхности кровати на локтях и сразу же попал в плен цепких, тянущих на себя рук. Хо прижал к себе вплотную, уткнувшись острым носом в затылок. Ладони уверенно расположились на груди, они скользили в такт совершаемых им толчков. Пак краснел всё больше, чем глубже пытался толкнуться Хосок. — Хочу быть ближе, чтобы ты чувствовал меня каждой клеточкой, — шептал Хо, касаясь горячими губами изгиба шеи. — Выгнись немного, хочу быть глубже… Чимин стиснул губы и выпятил пятую точку, прогнувшись в пояснице грациозной кошкой. Хосок толкнулся сильнее. Пак тоненько пискнул. — Ты такой милый… Твои стоны такие милые. Скажи ведь, я один буду их слушать? Никто больше? Хосок старался выходить из парня на всю длину, чтобы затем повторять весь путь заново и срывать с мягких губок ещё более протяжные стоны. — Ты только мой, слышишь? Только я могу делать это с тобой. Никто больше. — Я твой… — Умница… Только мой. Хосок делал бёдрами плавные волны, он постепенно наклонял парня ближе к кровати, ускорял темп толчков и вжимался пальцами в бёдра. Кожа под подушечками продавливалась, краснела, как и сам Чимин, который прокручивал в голове слова своего парня. Он только его. Ничей больше. Словно собственность. В моменты их любви такие слова просто срывали крышу. — Иди ко мне. Хосок вышел из парня и перевернул его на спину. Чимин поспешил и кинулся прямо в объятия. Он обхватил чужую шею и спрятал своё лицо в сильных плечах. Хо взял Пака под ягодицы и удобно усадил на себя. Бёдра продолжили толчки. Чимин трепетно прижимался и постанывал так сладко, что кончики ушей краснели. — Да, так хорошо…~~~
— Мы любили прижиматься друг к другу. Мы всегда были такими горячими, немного скользили от проступившего на коже пота, но это было так хорошо… Он мог шептать мне на ушко, как сильно любит меня и какой я ласковый и милый. Мы могли заниматься любовью, пока нас не начнёт клонить в сон или пока не обессилим. Мы никуда не торопились. Если мы и делали это грубо и быстро, то только тогда, когда время поджимало, а остановиться уже было нельзя. Но я считаю, что это не должно происходить быстро! Мы ведь занимаемся любовью. Разве мы не должны растягивать это, наслаждаться? Любовь — это что-то долгое, очень близкое… Любовь должна быть выше мимолётной похоти. Это человек, с которым ты не просто минут 5 покувыркался в кровати, это тот, который успеет пересчитать все твои родинки, пока тебе хорошо с ним. Чимин рассмеялся и, вдруг, протёр повлажневшие глаза ребром ладони. — Один раз мы с ним успели обсудить многосерийную дораму, пока занимались этим. Хосок потрясающе смеётся, знаете? Он самый добродушный и простой парень на планете. Чимин прикрыл ладонями глаза и поднял подбородок вверх. Послышался всхлип, ещё один. Он очень соскучился. Он хочет видеть Чон Хосока. Он хочет домой. Каждый в этой комнате искренне соболезновал. Хосок, этот подлец и мерзавец, разве достоин такого милого и наивного Пак Чимина? А он, кажется, верит в него. Что же, любовь слепа, а Чон Хосок, видимо, слишком хорош. — Сбегайте кто-нибудь за пончиками в ларёк. Нам нужен перерыв, — обратился к коллегам Чонгук.