С каждым нужно разговаривать на том языке, который он понимает. (автор неизвестен)
— Ты что творишь? — зашипела Грейнджер на буяна, едва выйдя из книжного и выдохнув. — Ну… Провожу краткий ликбез по этикету. — не сразу, но нашёлся с определением Поттер. — Методом мордобоя? — Мордобоя ещё не было. На его счастье. — На его ли? Локонс, в отличие от некоторых, знаменитый охотник на опасных существ и тёмных магов. Кавалер Ордена Мерлина! — Клеевар он. Дай волю и время — он всю очередь склеил бы, ловелас блондинистый. Глазёнки маслянющие! А тест на реакцию и грамотное реагирование на шухер он провалил с треском. Тоже мне, охотник. — Думаю, он прав, дочка. — вступила в разговор Эмма Мария Грейнджер. — Видала я таких мажориков. Хвост развернут пошире, нащебечут комплиментов, наврут о себе с три короба — и всё, мозг поплыл! Девчонки табунами за такими бегают, за волосы друг друга таскать готовы, чуть не на коленях ползают за одну улыбку. И в лучшем случае получают большое разочарование, когда их бросают, как надоевшую игрушку. — А в худшем? — поумерив пыл — всё-таки мама ерунду молоть не будет — вопросила Гермиона. — В худшем — большое разорение и большой живот. Одна из наших учительниц так попала. А вроде уже не дурочка сопливая была. — Чёрт с ним, — махнул рукой знаток этикета подворотен, — это у нас была последняя остановка, так что предлагаю наконец забуриться в кафе и отметить, как собирались. Драко, ты таки с нами или дела есть? Тот, озадачившись на пару секунд, вопросительно и чуть-чуть просяще посмотрел на отца. — Если хочешь, можешь остаться, сын, — чопорно улыбнулся Люциус, уже вернувший себе приглаженно-опрятный вид, несколько подпорченный в ходе рукопашной. — Я, к сожалению, присоединиться не могу: дела, заботы. Лорд Лавгуд?... — Конечно, — лаконично подтвердил белогривый маг: дети — одна из величайших ценностей волшебного социума, а значит, свой — не свой, но ребёнок без присмотра не останется и будет доведён до дома. — Прекрасно. Премного благодарен, — кивнул Малфой. — Мистер Поттер, позвольте занять пару минут вашего внимания, пока нам по дороге. Пара пристроилась в хвосте группы, пропустив вперёд гомонящих детей и спорящих о павлине-Локонсе взрослых — кажется, миссис Финниган слова умудрённой опытом женщины не впечатлили. — Рад был с вами познакомиться. Правда рад, — сделал ударение мужчина, взглядом также намекая, что это не пустая вежливость. — Признаться, впечатлён. — Чем? Я, в общем-то, сильно не старался. — О, этого было вполне достаточно, уверяю. Думаю, многим вы навсегда запомнитесь гордым человеком, которому неинтересны ни высота препятствий, ни их количество. Поттер лишь пожал плечами. — Где-то читал, что таких людей легко признают лидерами, потому что они вызывают восхищение. Так что мне это даже в плюс. — Всё верно. Однако, вместе с тем они так же легко вызывают страх — для этого достаточно представить себя на месте этого препятствия. Так что последний ваш ход мог сыграть и в минус, — Люциус помолчал. — Скажите, вы правда плеснули бы кипятком, если бы другой воды под рукой не оказалось? — Может да. Может нет. Может, всё было сказано вообще ради шутки, — подросток — а подросток ли? — задумчиво посмотрел в глаза собеседнику. — Кто может знать правду? В чужую душу не заглянешь. «Реакция совсем не детская. И на импульсивного наглого подростка не очень похоже: у этих если раскрепощённость — то почти вседозволенность. Но и не спокойный взрослый, готовый извиниться. Как будто… издевается, играет.» — Существует такая вещь, как легиллименция. Это… — Я знаю, что это. И знаю, что даже опытного менталиста можно обмануть, — кивнул Поттер, не разрывая контакта взглядов. «Знает — и так спокойно смотрит в глаза? Ребёнок точно бы отвернулся, пусть и на секунду, ведь закрыться — естественная реакция, а дети их не подавляют. Провокация? Нет уж, спасибо.» Дискуссия резко перестала нравиться умеющему слышать недосказанное политику. — Или выставить на обозрение какую-нибудь неважную мелочь, — продолжил парень и отвернулся. — Оно ведь как бывает: говорит человек одно, заверяя в вечной дружбе и поддержке, думает другое, планируя выгоду — не преступление ведь — о себе подумать? — а потом оказывается, что твоя выгода мизер, а у него полны карманы. Такой вот скользкий друг получается, — и ещё один взгляд, искоса. Вот тут Люциуса пробило. Пробежавший по хребту при звуках старого прозвища холодок и споткнувшееся сердце только чудом и огромным опытом в удержании лица не вызвали внешних проявлений. Слишком часто в прошлом за словами «Люциус, мой скользкий друг» шло нечто такое… — И как же в таком случае быть? — уверенность голоса также удалось сохранить. Внутренне Малфой напрягся, понимая, что разговор вошёл в решающую стадию. — Как-как. Просто, — усмехнулся шкет. — Старые методы самые надёжные. По делам судите — так когда-то говорили. Вот дела мне и покажут, кто соратник и деловой партнёр, а кого лучше сразу закопать где-нибудь в глуши, как не заслуживающего доверия. — Просто и эффективно, — улыбнулся лорд, окончательно справившись с волнением. — Единственный недостаток — время: человек далеко не сразу раскроется для вас полностью. — Знаю, — уверенный кивок. — И готов предоставить это время всем, кто хочет заслужить моё доверие. — Рассуждаете на редкость разумно для своего возраста, мистер Поттер. Рад, что Драко познакомился с таким разумным молодым человеком. — Я пригляжу за ним в школе, — эти слова, несмотря на доброжелательный тон, заставили мага вздрогнуть. — Ну, слышали уже, наверно, про тролля и цербера? Они учителя по защите растерзали и меня чуть не съели, а если бы школьник попался? Не все ведь такие ловкие, как я? Лучше быть бдительными и помогать друг другу, а то мало ли. Поблагодарив юношу и напоследок бросив намёк, что в доме Малфоев его будут рады видеть, волшебник поспешил откланяться. У него появилось много пищи для размышлений, каковые лучше проводить в спокойном уединении, но вместе с тем и уверенность в правильности сделанных шагов. Ну, или, во всяком случае, не фатальной их ошибочности.***
«Скользкий тип. Правильно его в их банде называли.» «Точно, Ви. Слушай, мне кажется или нас как-то не совсем правильно поняли?» «Главное он понял правильно: с тобой выгоднее дружить и играть честно, чем юлить и создавать проблемы. Остальное как-нибудь разгребём. Вот отпразднуем нормально — и будем думать.» Вечером, нежась на кровати, мальчик с глубочайшим удовлетворением признал: жизнь реально налаживается! Во всяком случае, такого радостного дня рождения у него точно ещё не было. Плюс ребята заверили, что активно «готовятся» к новому учебному году, который обещает быть, как минимум, нескучным. А завтрашнее продолжение обещало быть ещё лучше. Поттер решил наконец вплотную заняться проблемой оборотней в британском регионе. В течение прошлого учебного года он не вмешивался, справедливо ожидая больших разборок среди волков — всё-таки вождя грохнули, а свято место пусто не бывает. Пусть уляжется, развиднеется обстановка, там и поговорим. Но и не бездельничал, потратив время на выработку стратегии убеждения. С одной стороны, волки народ дикий, не покажешь силу — слушать не будут. С другой, превращать процесс утверждения власти в череду побоищ тоже не хотелось — пролитую кровь запомнят надолго. Значит, разумнее всего было бы сделать ставку на ошеломление и чуть-чуть страх — полностью опираться на запугивание в долгосрочной перспективе глупо.***
Над деревней оборотней занималась заря. Но, в отличие от природы, деревня оживать не сильно торопилась, и селяне шли на привычные работы вяленько — сказывалась «весёлая» ночка. На крыльце одного из небольших домиков, похожих друг на друга, как братья, сидели двое мужчин лет где-то 35-ти и смотрели на рассвет. Картина была бы бесконечно одухотворённой… если бы не украшавшие физиономии друзей фингалы. Репей достал из-за пояса флягу с бодрящим травяным чаем и немного отпил, планируя растянуть на день — теперь до вечера не присядешь, работы за гланды, а потом ещё и на сходняке думать, как жить дальше. Его товарищ обладал более энергичным темпераментом и бодрин не употреблял — своей дури хватает — а также предпочитал более радикальные методы борьбы со стрессом, поэтому потихонечку тянул самокрутку с «лесными снами» — если не перестараться, работает как неплохой релаксант. — Я вот думаю, — задумчиво пробормотал Гвоздь и затянулся, — может, мне всё это приглючилось? Переборщил с травкой, наутро проснусь — и вроде не было ничего. — А глюк может пробить в бубен? — чуть ехидно поинтересовался сосед. — Ну, с этой стороны, конечно… После визита в деревню убийцы Сивого на семейном собрании было принято решение — тикАть, и желательно подальше. Жалко было сниматься с обжитого места, но жизнь-то дороже. А ну как этот страх ещё раз припрётся? Несмотря на переезд в другую общину и традиционную нелюбовь к чужакам, Виктор-Репей устроился неплохо. Как мужик рукастый, неглупый и знающий, с какого конца браться за нож, он быстро стал командиром пятёрки, двумя бойцами которой были такие же переселенцы, его старые знакомые, сделавшие аналогичные выводы. Сыграл свою роль и быстро распространившийся слух о смерти главы британских оборотней — все ждали большой грызни за власть, а значит, долгой междоусобицы. Кто в такое время будет от бойцов отказываться? Грызни, правда, не случилось: задвинутые когда-то Сивым на вторые роли, подняли голову шаманки, старшие из которых помимо всяких других обязанностей были ещё и провидицами. Их Круг Зрячих активно призывал к миру между общинами, говоря, что ничего ещё не закончилось и грядут большие перемены, во время которых лучше держаться вместе. А разных наглых крикунов быстро заткнули примером Сивого — мол, ещё тогда советовали дурню не лезть в войну, не идти под руку Неназываемого. Не послушался, всех оборотней на островах подставил так, что на них где-то год как на диких зверей охотились, убивая без разбора и старых, и малых, и кучу драконовских законов приняли, а в итоге и сам сгинул. Хотите так же? Хотящих не нашлось, тем более слухи о Чёрном Страхе, взявшем власть в лесу близ Хогвартса, только множились. Перемены нагрянули традиционно неожиданно, и не помогли даже вынесенные подальше дозоры. Поздно ночью один из патрулей по-птичьи просигналил — посторонний. После запросил поддержки, чтобы загнать чужого — уж больно резвый попался. Сорвались две ближайшие группы, одной из которых и командовал Репей. Сердце кольнуло странное поведение преследуемого: он не пытался убежать от опасности подальше, а закладывал петли, да ещё и ржал над догонявшими, выводя их родословную от хромых улиток, слепых кротов и прочей небеговой фауны. Замечания заставляли стискивать зубы и упрямо ломиться через кусты, которые этот гадёныш легко перепрыгивал, и матерясь, вытаскивать ноги из, похоже, оставленных заранее капканов. И только через четверть часа догонялок, когда народ уже откровенно ковылял с языками на плече, навстречу вышла высоченная фигура в плаще и весёлым и ТАКИМ ЗНАКОМЫМ голосом возвестила: «Ну чо, охотнички, поговорим?», Виктор, быстро смекнув, что добыча здесь точно не они, вынул душу из пяток и первым бросился бежать. Почти получилось, но почти — это именно почти. Шмыгая разбитым носом, оборотень готов был плакать — не столько от боли, сколько от досады: ведь специально уехал к чёрту на рога, ну как так-то! Наигравшись горе-охотниками в футбол, силач начал расспрашивать дозорных, кто они, откуда и где это откуда. Думали отдуться и прикинуться бродягами, не подставляя общину — не поверили и раскололи парой пинков по почкам и обещанием зашить зачарованной ниткой как входное, так и выходное отверстие организма, чтобы, значит, ни пожрать было, ни… Репья передёрнуло от воспоминаний: как только додуматься можно до такого?! Для успокоения совести поникших оборотней гость пообещал, что если больше проблем не будет, всё будет хорошо, даже весело. Понятие о веселье у костолома были, мягко сказать, своеобразные. Весело в его понимании было, идя по деревне, орать во всё горло матерные песни и колотить палками по стенам домов. Отказаться было невозможно: на осторожное замечание, что так всех на ноги подымут, громила лишь развёл руками — «Так пусть тоже веселятся! Гость в дом — праздник в дом, верно?» — и так хлопнул Виктора по плечу, что оно чуть не отвалилось. Когда в окнах хат показывались жутко «весёлые» с недосыпа лица с вопросами на тему «Какого хрена?», он тоже долго не дискутировал, а с обиженным криком «Не замай ребят, хорошо поют!» ногой вышибал дверь. Затем изнутри доносились крик, пара-тройка бухов и звук падающего или бьющегося об стену тела, после чего незнакомец выходил либо один, либо волоча за химок помятого хозяина, которого ставил в общий строй, и группа шла дальше. Похоже, главной целью гостя стало дать в морду каждому мужику на селе. Сделав по селению кружок и перебудив если не всех, то половину точно, дуболом внезапно остановился, хлопнул себя по лбу и вежливо поинтересовался, где, собственно, живёт староста. Выросшая за счёт недобровольцев и озадаченных зевак толпа — никто вообще не понимал, как реагировать на этот дурдом — направилась к центральной площади, где обычно проводили собрания. Когда встретивший ходоков хмурый староста спросил, не боится ли дурак, который всё это устроил, что ему щас всем обществом будут кости дубьём мять, шоб в теле приятная гибкость образовалась, гость и праздник в одном лице наконец это лицо открыл, улыбнувшись так, что медведи обзавидуются. «Если не хочешь, чтобы твой посёлок стал братской могилой, спрячь зубы, и собери у себя всех командиров — говорить будем, » — прорычал монстр, после чего всю площадь накрыл такой страх, что шевельнуться было боязно. Спор увял сам собой, а в доме главы шустро собрались вся верхушка, в том числе сам Репей, как один из командиров. Итогом недлинного разговора стало соглашение, по которому община переходит под руку Чёрного Страха и шлёт гонцов к соседям с тем же предложением. Были и приятные моменты: претендент на звание всебританского вождя обещал помощь и подкинул деньжат, магловским наликом, правда, но всё же.