Рассвет пришёл

Лидер-сама встретил троих из Акацук серьёзным, многозначительным взглядом. Его глаза стального цвета тускло мерцали в приглушённом свете, источаемом одной лишь настольной лампой. — А где Зецу? — спросил он, оглядывая не совсем трезвых, разрумянившихся от ветра и алкоголя подчинённых. — Номер напрямую связан с его сферой знаний. — Он не в кондиции, — пробасил Какузу в ответ. — Так что нужно делать? — Пройдите на свои рабочие места, — сделав шаг назад, Пейн указал рукой на выход, отпуская их троих из своего кабинета. К счастью, походка у всех была достаточно твёрдая, алкоголь не разжижил мозги, и они могли воспользоваться ими прямо здесь и прямо сейчас. — Мы не станем никого поддерживать информацией, нам нужна новая, собственная новость, и желательно, вызывающая куда больший резонанс, нежели их трюк с девчонкой. Или хотя бы равноценная. — Мы смотрели ролик, пока ехали в такси, — усмехнулся Джузо, воссоздавая в памяти видео с истеричным ребёнком, пытающимся донести мысли до циничных взрослых. — Они использовали её, — отозвался Итачи, шагнув к выходу, и Джузо залюбовался оттенком его кожи в полутьме. Его собственное лицо не сразу приняло обыкновенное серьёзное выражение, хотя он вряд ли заметил это, полностью сконцентрированный на Учихе. — По-другому они не умеют, — Пейн, к его удивлению, направился к компьютерам вместе с ними. — Значит так, Конан сейчас покажет, как создавать аккаунты оптом, а ты, Какузу займись вычислениями. Джузо действительно дивился, слыша шаги своего босса позади, но ещё более шокировано уставился на него, когда увидел, как тот садится за компьютер Кенты и включает его, так словно… — Вы будете делать работу вместе с нами? — спросил он, и голос слегка исказило изумление. — Конечно. Нужно управиться с этим до утра. Свет они не зажигали. Во-первых, Какузу вряд ли бы позволил, а во-вторых, было в этом что-то секретное, конфиденциальное, интимное даже. И Джузо, нажимая кнопки на клавиатуре, вдыхал тонкий, свежий, едва различимый аромат парфюма Учихи. Знать, что их разделяет лишь тонкая перегородка, отчего-то было приятно, и ему отчаянно хотелось посмотреть, как выглядит его лицо, подсвеченное мерклым сиянием монитора. Почему его так тянуло любоваться на него всё время, стремиться узнать, как он выглядит при смене освещения или в другой обстановке? Учиха Итачи — просто мужчина, у которого, естественно, не было ни выдающихся женских округлостей, ни мягкого, щебечущего тонкого голоса, но что-то так сильно влекло к нему, словно тот был солнцем, вокруг орбиты которого Джузо должен крутиться. А самое страшное, что это не вызывало в нём должного раздражения, разве что совсем слегка. Он предпочитал думать, что Учиха Итачи восхищает его, как человек, личность, профессионал, а другие стороны своего интереса старался упрямо игнорировать, хотя бы потому что ничего подобного раньше с ним не случалось. Не прошло и суток, как они познакомились, но в груди Джузо за это время стало так тесно, будто его сердце, переполненное каким-то приторным дерьмом, не могло больше умещаться в грудной клетке. Время бежало. К четырём утра на трёх помойных ресурсах уже кричали громкие заголовки о том, что « Новейшая разработка в области утилизации пластиковых отходов проходит своё последнее тестирование». Она, якобы, позволяла уничтожить мусор без токсичных выбросов в атмосферу, что даст возможность, наконец, очистить весь мировой океан. — Все страны третьего мира пользуются такими уловками, — невозмутимо заявил Лидер-сама, когда после прочтения этой ахинеи у Джузо поползла бровь вверх. — Кто-то запускает в космос супер продвинутые спутники. Кто-то демонстрирует скоростные ядерные ракеты. Кто-то хвалится автомобилями будущего. Все понимают, что это глупая фикция, посмеиваются, но подыгрывают. В действительности люди заняты тем, чем заняты сейчас и мы. Переливают пустое в порожнее, чтобы добиться необходимых выгод. Лгут. Паразитируют. В конце концов, мы все одной породы. К шести утра тысяча фэйковых аккаунтов на четырёх социальных платформах заговорили друг с другом, мусоля новость о новейшей разработке в области утилизации пластиковых отходов, разнося сплетни, словно вирус, всё дальше и дальше по мировой паутине. Акацуки сделали, что могли, а теперь оставалось ждать результата и в срочном порядке обновлять тему номера, как и его начинку. До начала нового рабочего дня оставалось всё меньше и меньше времени. Джузо распрямился, от души потянувшись, ощущая, как режет болью веки и монотонно гудит голова, словно работающая трансформаторная будка. Он ещё успеет съездить домой, закинуть в себя что-нибудь, сходить в душ и переодеться. Костюм пропах сигаретным дымом, алкоголем и ещё невесть чем, а ему ещё предстоял долгий рабочий день совсем близко от Учихи Итачи. — Едешь домой? — спросил он у него, заглянув через перегородку и увидев, как тот выключает компьютер. Совершенство было немного подпорчено покрасневшими от усталости глазами, но даже это казалось красивым. С чего-то вдруг. — Нет. — Нет? — переспросил в недоумении Джузо. — Не успею к началу рабочего дня, — тот поднял на него слегка воспалённые глаза. — Далеко живёшь?.. Хочешь, поехали ко мне? Сходишь в душ, выпьешь кофе, — чем больше он говорил, тем сильнее сам же хмурился. Похоже, настал армагеддец, ведь вместо женщины он притащит в свой дом мужика с членом и яйцами. Мироустройство уже не то, да и он уже не тот, что прежде. — Не бойся, приставать не стану, я не Орочимару. Если ты не брезгуешь, конечно, обычной спартанской обстановкой. Проигнорировав последнюю фразу, Итачи поднялся, застёгивая пуговицы пиджака. — Хорошо. Благодарю. Согласился. Итачи из великого клана Учиха согласился поехать в его простую, непрезентабельную, маленькую квартиру, чтобы помыться в его старой, замызганной душевой, выпить простого магазинного кофе, сидя на обычном стуле из ротанга. Звучало, как дешёвое кантри, но Джузо понимал, как тяжело, должно быть, оставаться для такого, как эта элитная задница, второй день подряд в одном и том же костюме, одной и той же рубашке, без душа и завтрака. Скорее всего, тот согласился бы и на предложение Орочимару, даже под страхом навязчивых приставаний и ценой облапанной задницы. На его счастье, Джузо всё-таки не пидор. Обернувшись, он увидел, как из-за своего места выползает Какузу. Белки его глаз были совсем красными — все сосуды в них перелопались, как будто тот беспробудно пил недели две подряд. Недосып сделал его похожим на зомби. — Домой? — спросил его Джузо, и переполошенным звонком затрезвонило в его голове, что, если тот сейчас скажет, что не успеет, придётся приглашать и его. Только двух мужиков в его квартире и не хватало. — Домой, — на счастье ответил финансист, постукивая калькулятором о левую ладонь. — Надо залить в глаза капли и нормально поесть. — Увидимся через пару часов, — хмыкнул Джузо и кивнул Итачи, чтобы тот следовал за ним. Они вышли в утренний, свежий воздух, под моросящий дождь. Хотя бы ливень закончился, и не пришлось пробираться сквозь потоки воды к дороге, чтобы вызвать такси. Вокруг было сумрачно и хмуро. Узкая полоска розового света расстилалась по линии горизонта, покрывая крыши домов вдали прозрачной вуалью тёплого оттенка. Джузо не видел ни топорных прямоугольных серых построек с тьмой в окнах, ни сети переплетённых между собой проводов над головой, ни грязных автомобилей, еле ползущих по разбитому покрытию дороги — ничего из того, что было уродливо, как всё в целом в этом нищем городе. Боковым зрением он видел силуэт в черном пальто, полы которого безжалостно трепал ветер; и силуэт этот казался ему сказочным видением, заставляющим всё вокруг себя преображаться. Такси подъехало тут же, и Джузо, назвав адрес, первым нырнул в салон, подвинувшись и освободив место для Итачи, чтобы тому не пришлось обходить с проезжей части. Водитель оказался на редкость вежлив, хоть и хмур. Когда редко видишь солнце, угрюмое настроение непременно отображается на лице, со временем впитываясь в черты и искажая их настолько, что кажется, будто ты перманентно всем недоволен. Так вот в этом городе таковыми были все, начиная от представителей власти, заканчивая простыми людьми вроде таксистов или дворников. Даже сам Джузо, хотя его лицо никогда жизнерадостным и не было. Он и раньше не часто улыбался, пряча остроту своих зубов за сомкнутыми губами — не потому что, чего-то там стеснялся, это всё глупости для кокетливых женщин, а потому что знал, что жизнь — дерьмо, и освещают улыбкой этот мир только тупари и кретины. Сейчас же, он и вовсе «не сушил зубы» понапрасну. Может, и до сурового Какузу ему было далеко, но и ржать по каждому поводу и без было не в его стиле. Такси, проехав пару поворотов, и ещё недолго по прямой, подкатило к такому же безликому прямоугольнику, коими было застроено в большинстве своём пространство этого унылого города. Джузо, расплатившись с водителем, подождал, пока выскользнет из салона Учиха, а затем вылез и сам. — Вот и мой дом, — небрежно кивнул он на глухую железную дверь подъезда. Она его не смущала, но он прекрасно понимал, что Итачи-то не привык к такому. Наверняка снимает квартирку в одном из трёх башен высоток — самые элитные постройки этих мест. Лидер-сама и Конан тоже жили в одной из них. Он дёрнул на себя мокрую ручку двери и машинально пропустил Итачи вперёд, как если бы с ним была женщина. Пахнуло сыростью и дешёвой побелкой, и серые потресканные стены сомкнулись вокруг, давя своим угнетающим видом. В подъезде было довольно грязно, обрывки газеты валялись в углу, липкие пятна чего-то непонятного возле лифта. Единственная дребезжащая кабинка поднимала их на пятый этаж десятиэтажки, и Джузо не хотелось смотреть на себя в заляпанное зеркало лифта — наверняка он выглядел, как старый, поношенный башмак. Обычная железная дверь с разрисованным местной шпаной глазком, без придверного коврика. Итачи выглядел равнодушным, отстранённым, ни капли не подающим вида, что взволнован или разочарован тем, что принял приглашение. Он собрался было снять обувь, но Джузо предупредительно покачал головой: — Я не мыл полы, как въехал, и не уверен, что их тут мыли до меня. Проходи так, — и, открыв дверь ключом, демонстративно прошёл вглубь прямо в обуви, намекая, чтобы гость следовал его примеру. На самом деле он слукавил: он любил чистоту и полы, конечно, мыл пару раз в неделю. Ему лишь не хотелось, чтобы элитная задница, брезгливо морща свой хорошенький нос, ступал по его полу, выстланному обычным ламинатом. Не хотелось произвести плохого впечатления — только и всего. Прихожки в его квартире не было. Вообще. Сразу же начиналась комната, которую Джузо использовал, как спальню, хотя спальня, как водится, была. Но ему нравилось спать на древнем, проперженном диване, видавшем, наверное, дни образования вселенной, а спальня была слишком светлой. И к тому же окна её выходили прямо на окна противоположного дома, в одном из которых так часто торчала старая бабуленция в нелепом чёрном парике. Налево вёл закуток гордо именующийся кухней. Ничего лишнего: три тумбы, полки над ними, заставленные посудой и коробками с едой, хорошая вытяжка, приобретённая на первую зарплату в этой редакции и добротный стол, пусть не из дуба, но действительно деревянный, даже украшенный салфетками под приборы и маленькой вазочкой сухих цветов. Заметив, что взгляд Итачи задержался на них, когда они вошли на кухню, Джузо спросил: — Любишь цветы, Учиха Итачи? — Красные камелии символизируют любовь, — промолвил тот своим ровным, низким голосом. — А, — усмехнулся Джузо. — Ханакотоба. Я в такие вещи не верю. Эти цветы уболтала меня купить красивая девушка, стоявшая за углом этого дома. Шёл дождь, у неё все руки посинели от холода. Но она не могла уйти, пока не продаст цветы. Я купил у неё все, — он посмотрел в тёмные глаза в упор. — Видишь? Это не символ любви, а символ её страданий. Итачи ничего ему на это не сказал, но во взгляде промелькнуло что-то странное, что расшифровать Джузо никогда бы не смог. — Иди в душ, если хочешь. Полотенца на полке, вода в трубах. А я пока приготовлю кофе. Надеюсь, ты понимаешь, к кому пришёл, и не ждёшь от меня элитного сорта арабики, собранного индонезийскими девственницами. Обычный масс-маркет. Лёгкий, утверждающий кивок, и Итачи скрылся за углом, чтобы найти нужную дверь в душевую. Джузо прислушался. Через какое-то время действительно раздался характерный шелестящий звук воды, струи которой разбивались о кафель. Картинка вспыхнула перед глазами помимо его воли. Можно было себе только представлять, какое тело у этой элитной задницы, но собственная фантазия Джузо понравилась, да настолько что напряглось в штанах. Он неслышно ругнулся, встряхнул головой, возвращаясь в реальность, где ему предстояло сварить кофе. Этого ещё не хватало! Чтоб у него встало прямо здесь и прямо сейчас. На мужика. На мужика! С шумом выпустив из носа воздух, он принялся усиленно представлять бабуленцию в парике. Её плотно сомкнутую шамкающую челюсть, сморщенную кожу, как перележалый финик, запавшие глаза наполовину скрытые подглазными мешками. Стало значительно легче, и можно было заняться кофе, включив индукционку. Интересно, распустил ли Учиха волосы? Снял ли шнурок, которым собирает их в хвост? Представленный вид чёрных волос, струящихся до самых ягодиц, вызвал новый прилив жара, и тогда снова пришлось спасаться воспоминаниями о чёрных волосах в парике бабуленции. Его шатало, его штормило, его крыло так, что чёртов кофе разлился на плиту. Он схватил полотенце, ударившись об угол тумбы, испачкал белое полотенце в коричневом напитке. И выглядел, как настоящий идиот, шипя от досады и пытаясь всё исправить. Инстинктивно обернулся, когда почувствовал движение сзади, и обмер, глядя на Учиху в одном полотенце, схваченном на талии узлом. Распущенные волосы свободно спадали по плечам, смуглая, распаренная кожа с капельками влаги, тускло мерцающими при слабом утреннем свете, и красивый, идеальный торс. Не такой, какой достигается анаболиками и специальным питанием, не искусственно высушенный чередованием углеводной и белковой диеты, а такой… такой какой нужно. Да. Идеальный — это прямо про него. И какого ж ты хрена-то вышел голышом, элитная задница? Член мгновенно напрягся и пришлось зайти за стол на всякий случай. — Зря ты так, — сказал Джузо мрачно, не в силах отвести взгляд от совершенства. — Прошу прощения, — выдохнул Итачи, и его голос заставил отяжелеть яйца настолько, что сделалось больно. Джузо изо всех сил держался, чтобы не скривить лицо. — Сказал же, не надо тут ходить босиком, пол не… — Он чистый, — промолвил Учиха, шагнув к столу. Джузо дёрнулся, отпрянул. — Ты это… подожди, я сейчас тоже в душ схожу. Я быстро. Располагайся пока, кофе убежало, но на две чашки должно хватить. Я совсем быстро. — Благодарю, — кивнул Учиха, а Джузо боком-боком, как паникующий краб, обошёл стол и почти бегом устремился к душевой. Он хлопнул дверью так, что та едва не слетела с петель. Эмоции брали верх над ним. Учиха Итачи голышом на его кухне. Наверняка у него и под полотенцем-то ничего нет, а если подойти и запустить туда руку… Ками-сама, мать твою! Дыхание сделалось тяжёлым и прерывистым. Он опёрся ладонью о стену и не мог нормально разогнуться — член торчал колом, несмотря на то, что его стискивала ткань трусов. Учиха точно подумал, что его коллега — болван с большой буквы, ненормальный шизоид, который ведёт себя слишком неадекватно для хозяина дома. Если же срочно не получить разрядку, то Джузо рисковал мучиться и дальше, а ведь у них ещё целый совместный рабочий день впереди. Он будет его видеть, будет его слышать и невольно вспоминать красоту его тела. Ксо. Торопливо сброшенные вещи полетели в корзину для белья, взгляд зацепился за вещи Учихи, висящие в стороне, рядом с сушильной машиной. В душевой разлился терпкий запах возбуждения. Оно обжигало своим влажным теплом; ан нет, это всего лишь собственная рука, но уже не было разницы. И пусть резкие движения ладони вместо плавных скольжений нежных пальцев, предвиденная траектория ногтя по набухшей головке, сочащейся смазкой. Без желаемой тесноты рта, без лихорадочно блестящих глаз, глядящих снизу вверх, без самозабвенного стремления угодить. Но воспоминания полуголого Учихи, вспыхнувшие перед глазами, делали своё дело. Голова шла кругом от собственных ласк. Движения становились всё быстрее и быстрее, резче, безжалостнее. Последняя судорога заставила опереться свободной ладонью о гладкую, влажную кафельную стену — картинка перед глазами закрутилась бешеной каруселью. Тяжёлые капли упали на мокрый пол, разлинованный струями воды, что медленно вытекали из душевой лейки. Тёмные круги расплывались и затмевали собой весь привычный мир. Зато тело, наконец, получив разрядку, расслабилось, превратилось на время в невесомую оболочку. Так-то лучше. Джузо, всё ещё держась за стену, коротко зевнул, осознав, как же он устал и хочет спать. Открыл кран, помыл руки, прежде чем переставить душевую лейку и направить воду через неё. Пар мгновенно застлал закуток за прозрачной перегородкой. Было так хорошо, что душа пела и хотелось самому затянуть что-нибудь в голос, но по ушам Джузо протоптался даже не медведь — слон. Поэтому он благоразумно не стал пугать элитную задницу своим кукарекающим воем, а постарался как можно быстрее закончить намываться, пока не остыл кофе. Только после того, как он завернулся в халат, к нему пришла мысль, что ему предстояло вновь увидеть Учиху в полотенце. Да, он, конечно, погонял лысого, но мало ли, как тело отреагирует на идеальную красоту. Надо было предложить гостю халат, чтобы тот не расхаживал полуобнажённым. Но халат у него был один, уже им поюзанный, так что…

***

Итачи сидел за кухонным столом и мешал ложечкой уже разлитый по чашкам кофе. Обернулся на вошедшего Джузо, посмотрел равнодушным, прямым взглядом своих тёмных глаз. Джузо тут же нахмурился. В поле его зрения попали соски Итачи, и к собственному ужасу его вновь бросило в жар. — Пошёл-ка бы ты оделся, босыми ногами и по этому полу… К тому же там из окна дует, чувствуешь, нет? — Я налил кофе, — ответил ему Итачи, поднимаясь и направляясь в душевую за вещами. Прошёл мимо Джузо, даже не коснувшись его, а тот, изо всех сил заклинал свои руки висеть плетями по бокам и ни в коем случае не совершать стремительных движений. Можно было впиться пальцами в плечи, прижать к себе, запустить руку под полотенце, стиснуть его зад и… Можно было бы многое позволить себе, но разум всё ещё подчинялся ему, к счастью. Лицо его сделалось суровым и даже немного злым. Гость ничего не заметил, скрывшись за дверью душевой, и Джузо покачал головой, присуждая себе звание неудачника года. Выходит, он ничем не лучше Орочимару. Тот хотя бы имеет смелость признаться и окружающим, и себе в том, что пидор, а Джузо, выходит, латентное, трусливое чмо, представляющееся всем, что он закоренелый гетеросексуал, а на деле готовый ласкать мужскую жопу. Ему сделалось тошно от самого себя, но он упрямо развернулся, подошёл кухонному шкафу и достал оттуда парочку вчерашних круассанов с ванильной начинкой. Сзади послышались шаги, и Джузо срочно обернулся, с облегчением отмечая, что одетый Учиха возбуждает его не так навязчиво, нежели в одном полотенце. — Готов по-братски поделиться завтраком, — заявил он, кивнув на тарелку с круассанами. — Благодарю, — вежливо отозвался Учиха. — Есть фен? Только теперь Джузо заметил, что гость благоразумно накинул на плечи полотенце. Влажные пряди могли намочить его изысканную рубашку. Ками-сама, как сложно-то всё. — Может, тебе ещё плойку дать? — хмыкнул он, проводя рукой по своим коротким волосам. Итачи не ответил, но принялся промокать волосы махровой тканью, чтобы та впитала как можно больше влаги. Делал он это аккуратно и очень старательно. — Раз длинные волосы приносят столько мороки, чего же не обстрижёшь? — небрежно спросил Джузо, поставив кувшинчик сливок на стол. — Мне нравится, — просто ответил Итачи. — Мне тоже, — вырвалось у Джузо, и он поспешно отвернулся, как будто ещё раз захотел проверить холодильник, а не надуло ли туда ветром ломоть ветчины или хотя бы какого дешёвого сыра. Нет. К сожалению, нет. Ксо, ксо! Ксо! Как можно вообще было это ляпнуть: «Мне тоже». Сейчас подумает, будто ему действительно нравятся его чёрные космы. Но ведь это так. Они нравятся ему. И он сказал правду. — Где-то был джем, — поспешил тут же оправдать свои порывистые движения. — Ума не приложу, куда делся. Извини, Учиха Итачи, чёрной икры нет. Ему снова не ответили, да он и не хотел, чтобы Итачи ему отвечал. Просто надо было как-то скрыть свою идиотскую нервозность. Оказывается, оставаться с этим парнем наедине гораздо сложнее, чем он себе представлял. Скорее, всего он больше его к себе не позовёт. Скорее всего… но не факт. Всё остальное время они просидели в молчании, и хоть это было несколько натянуто, Джузо боялся ещё ляпнуть что-нибудь не то. После завтрака Учиха в вежливой манере поблагодарил его за гостеприимство, разве что церемониально не раскланялся, подождал, пока Джузо переоденется в новый костюм в дальней комнате, и вдвоём они вышли на улицу ловить такси. Там творилось настоящее чудо, какого Джузо ещё не видел здесь: этим утром дождь, наконец, иссяк. Конечно же, солнце так и не вышло, и по-прежнему на небе ворочались тучи, но отнюдь не тяжёлые и не тёмные, как обычно, а светло-светло серые, почти пустые, оставляющие надежду на то, что весь день будет сухо. Вскинув руку, чтобы подозвать такси, Джузо посмотрел на Учиху и увидел, как задрав голову вверх и вытянув свою красивую шею, тот смотрит на рассеивающуюся хмурую пелену. Его ресницы были такими длинными, как у куклы, и весь профиль достоин любования. К счастью, подъехало такси, и Джузо пришлось отвлечься. Катастрофа вселенского масштаба могла ожидать любого, кто попадёт под влияние гипнотической красоты Учихи Итачи. Он с надеждой думал о том, что гетеросексуал проснётся в нём, и больше не придётся любоваться мужчиной. Вдруг в редакцию возьмут настолько же прелестную женщину, и он сможет увлечься ей. Но надежды надеждами, а нужно было жить пока что с тем, что есть. И не ныть, а сосредоточиться на главном: на том, ради чего он и пошёл в Акацуки. Такси быстро домчало их до здания, в котором располагался офис. Зецу уже стоят на крыльце, довольно жмурился, прикрыв глаза, и улыбался чему-то своему — наверное, не отошёл ещё от вчерашнего. Кто знает, сколько он в итоге скурил. — Здоров, — отсалютовал двумя пальцами от виска, когда завидел своих коллег, выходящих из такси. — Ночевали вместе? Брови Джузо сошлись на переносице. Только вот таких вот слухов ему ещё не хватало. Зецу, конечно, вроде бы могила, но кто знает, что взбредёт ему в голову в укуренном состоянии. А курил он довольно часто. — Нас было пятеро. Я, Учиха, Какузу, Конан и Лидер-сама. — О! — только и смог воскликнуть Зецу, наверное, представив групповуху. — Да. Покачав головой, Джузо потащился внутрь здания вслед за Учихой. Как оказалось, они приехали довольно рано, и кроме Лидера-самы и Конан, которые, скорее всего, никуда не отлучались, в офисе находились лишь Кента и Сасори. Жаль, что не было Орочимару, и аспид не увидел, как Джузо и Итачи входят вместе. Но нет так нет. Опять же слухи и обсуждения, трахнул ли он элитную задницу, ему были не нужны, чтобы продолжать блюсти свою репутацию гетеросексуала. Из-за угла вышел Лидер-сама, словно поджидал их в засаде и, недовольно зыркая своими страшными, пробирающими нутро глазищами, проворчал: — Кто-нибудь видел Зецу? Он по-прежнему не берёт трубку, а он мне нужен позарез. — Стоит внизу, наслаждается сухой погодкой и ветерком, шевелящим его зелёную шевелюру, — отозвался Джузо. — Иди за ним. Передай, что сегодня он снимается для обложки. И взбодри его уже как-нибудь, мне нужны сильные фото, а не дилетантское невесть что. Всё понял? — Э-ээ… вы уверены? Зецу на обложку? А как же красивые женщины, которыми мы гордились по сей день? — Женщины — это хорошо, но слишком легкомысленно. Молодой успешный мужчина в строгом костюме, но с эротическим флёром сделает нам кассу. Это уже решено и не обсуждается. К тому же, тематика номера в его компетентности. Джузо стоял и не мог поверить своим ушам. О таком они не договаривались. — А если же следующий номер будет об экономических проблемах? Лидер-сама, неужели вы пошлёте сниматься Какузу? — Бива Джузо, тебе нечем заняться? Жду через полчаса твою статью у себя в кабинете, — и с этими словами Лидер-сама, развернувшись на каблуках своих туфель, скрылся за углом. — Вот же задница, — пробурчал он, задумываясь о том, что ни за что не хотел бы, чтобы когда-нибудь выходил номер, целиком посвящённый спорту, но поспешил привести Зецу, пока Пейн не вышел из себя и вся редакция не вкусила последствий его праведного гнева. Тот и сам оторопел, когда узнал, кто будет звездой обложки. Оказалось, ему ничего не было известно о новом плане их Лидера. Сначала ему даже думалось, будто Джузо специально шутит над ним, но когда эти слова подтвердил и Пейн, то волей-неволей пришлось поверить. Поверить или увольняться. — У тебя всё получится, — заверил его Джузо, от души хлопнув по спине. — Немного работы в лайтруме, и ты станешь похож на Ганди. В реальности он, конечно, представить не мог, сможет ли Зецу вытянуть хоть что-то. Внешность у него была вполне не дурна, но довольно пресна. А если взять во внимание, что тот вообще не имеет никакого опыта съёмок, что Кента заводится с полуоборота и может разбить всю аппаратуру своими мощными кулаками, то он мог поставить огромную сумму за то, что у Зецу не получится даже фото для рекламы Макдональдса, а не то что обложка журнала. Однако думать об этом у него не было времени — нужно было срочно заняться своей статьёй. Он постарался погрузиться целиком в проблему, которую хотел осветить в ней. Изготовление экипировки для спортсменов из переработанного пластика его очень увлекало, и он мог многое поведать из того, что знал. Например, какая компания была первопроходцем в этом деле, на сколько электроэнергии снижает этот способ производства, сколько вторсырья требуется для изготовления одного комплекта, кто стал последователем и кто принялся усовершенствовать технологию. Но почему-то, увидев ровную спину Учихи, надолго завис и принялся размышлять о чём-то постороннем: о том, что ему очень бы хотелось порадовать элитную задницу своим данго. То есть… порадовать Учиху Итачи данго. Так звучало менее пошло. Хоть краем глаза снова увидеть, как тот берёт в рот эту сладость, обсасывает её, лижет. Стукнувшись локтем о столешницу, Джузо чертыхнулся и прижался вплотную к ней животом, чтобы кто невзначай не увидел его стояк. Чёртов Учиха Итачи! Как же земля носит таких! Вот и Орочимару, кажется, постоянно на него отвлекался, поднимался, якобы для того, чтобы что-то распечатать или попить воды из кулера, а сам в это время таращился на Учиху в упор. Или всякий раз старался пройти мимо, чтобы невзначай коснуться ладонью его плеча, огладить спину, коснуться волос. Как же это бесило! Но и рявкать на него он себе больше права не давал, потому что знал — скажи ему Орочимару что-нибудь в ответ, и придётся оправдываться, лгать, изворачиваться. Джузо это не любил, а потому в бессилии бесился. Его терпению пришёл конец ровно тогда, когда аспид подошёл к Учихе, чтобы что-то там у него спросить. Конечно, понарошку. Только для того, чтобы лишние секунды побыть с ним рядом. — Ты сможешь подсказать мне ответ на мой вопрос, — произнёс томно и вкрадчиво, ещё не касаясь Учихи, а просто положив руку на спинку его стула. — Я разрываюсь между двумя вариантами, а ты должен знать наверняка. Тот поднял на него глаза, посмотрел ровно и спокойно. — Мне не хотелось бы отвлекаться, — ответил бархатистым низким голосом. — Это на пару секунд. Я открою свой браузер, и ты увидишь. — Хорошо, — пришлось сдаться Итачи. После этого Орочимару оскалил свой рот в широкой, кривой улыбке и, наклонившись к монитору и мгновенно напрягшемуся Учихе, едва не коснулся щекой его щеки. Это было слишком близко и слишком интимно. Тот, впрочем, не шарахнулся, как чумной. Но его выдержка была железобетонной — Джузо уже не раз мог убедиться. Его же самого взяла такая злость, словно кто-то покушался на то, что принадлежало ему. Привстав над стулом, он зорко за этим следил и едва не сбросил на голову аспида тяжёлую точилку для карандашей, купленную им в прошлую среду. — Как твои вчерашние мужики? Помог им восстановить потенцию? — произнёс сердито, глядя на Орочимару сверху вниз и испепеляя его взглядом. Аспид даже не посмотрел на него, продолжая переключать что-то и зависнув в мониторе. — Я дал им свои недавно разработанные пилюли, — ответил спокойно, но уголок рта дёрнулся в зарождающейся ухмылке. — Если они не помрут в ближайшие сутки, значит, их потенция, как и их эмоциональное равновесие будет восстановлено. Могу и тебе предложить одну. Похоже, ты в этом тоже нуждаешься. — У меня всё в порядке, — ответил он, стискивая от злости зубы. — А у Сасори? Ты так открыто игнорируешь свою связь с ним. Или ты для него создал эти пилюли, а теперь тестируешь на окружающих? — Можешь не волноваться за нас. И за него. Волнуйся лучше за себя. — Договоришься ты, Орочимару, ой договоришься… Он мог бы ещё швыряться в него угрозами, провоцировать на эмоции, которые тот, к слову, неплохо контролировал, обращая всё в мерзкий сарказм. Но на его счастье сюда пожаловал Кента прямиком из своей студии и, грозно сверля Зецу глазами, не жалея глотки прорычал: — А ну иди за мной, блядский репейник, и только попробуй мне оплошай, я твоими внутренностями раскрашу всю съёмочную площадку! — Он умеет поднять моральный дух перед съёмкой, — прокомментировал Джузо и посмотрел на Зецу, который выглядел скорее, как побитый градом жалкий кустик, чем будущая звезда, готовящаяся отсняться для обложки. Часы на противоположной стене показывали половину первого. Время близилось к обеду. И он очень хотел сходить в ближайшую кондитерскую за данго для Итачи. Ну и что с того, что ему придётся пропустить свою собственную трапезу — ближайшая находилась аж через два квартала. Зато он сможет насладиться прекрасным зрелищем того, как поедает тот любимую сладость.