Рассвет пришёл

— Вот и всё. Не прошло и получаса, как Кисаме распрямился, довольно покрякивая и вытирая слегка запылившиеся руки прямо о собственные брючины джинсов. Он деловито взглянул на плоды своих трудов — оба монитора исправно работали. — Благодарю, Кисаме, — ровно произнёс Итачи и продолжил изучать свой экран, оценивая корректность цветопередачи. Это было стандартное изображение, украшающее компьютерный «рабочий стол»: надвигающаяся вертикальная волна, где цвет градиентом переходил от тёмно-синего до нежных оттенков бирюзового. Не нашлось ни одной детали, которую ему хотелось бы подправить. Даже калибровка доведена до безупречного. Пожалуй, кроме нюанса вне монитора… — И, пожалуйста, убери свою куртку с моего стола. — А, точно, — стаскивая её, Кисаме умудрился стащить следом и несколько листов, чего вовсе не заметил. Куртка на этот раз приземлилась на другой стол, хотя в углу возле двери стояла превосходная рогатая вешалка, новенькая и отполированная, и пальто Итачи уже благополучно висело на ней, как бы подавая правильный пример. Пример был проигнорирован. Между бровей тонкой складкой почти неразличимо обозначилось недовольство, но всего на долю секунды, после чего надпереносье разгладилось. — И канцелярские принадлежности, пожалуйста, тоже, — окончательно принял Итачи свой привычный безразличный вид. — А? — только теперь Кисаме заметил валяющиеся на полу ручки с карандашами и, даже не начиная спор, полез их доставать, чтобы горкой шлёпнуть на столешницу. Упавший стаканчик был установлен рядом, на самом краю. После этого Кисаме выпрямился и, поставив руки на пояс, медленно обвёл кабинет деловитым взглядом, чтобы удостовериться, что теперь то уж точно всё в порядке. Но тут же довольно громко чертыхнулся — пронзительно запиликал телефон, установленный у Итачи на столе. Звук был пронзительный, резкий, как будто был создан специально для того, чтобы пытать барабанную перепонку. Это тоже нуждалось в регулировке, иначе можно оглохнуть. Итачи без следов дискомфорта на лице не спеша подошёл, нажал на кнопку и активировал громкую связь. «Итачи, Кисаме, через десять минут всем быть в конференц зале на совещании», — заговорили в динамике голосом Лидера-самы, после чего сразу же отключились. Хмыкнув, Кисаме кивком головы предложил Итачи пойти в конференц зал вместе, и тот двинулся за ним следом, стараясь не зацикливаться на оценке его мощной фигуры. Серая меланжевая футболка не сидела в облипку, но и без этого можно было легко заметить, как рельефны мышцы на спине. Итачи вводило в недоумение, почему же он так пристально осматривает своего нового коллегу. Почему ему вообще хочется на него смотреть, словно в нём было что-то, что могло заинтересовать его? Этот человек — только что прибывший сюда. Обычный мужчина, пусть даже и хорошо сложен, очень высок и атлетичен, но… Один из многих, встреченных им на жизненном пути, кто приходит, а затем уходит. Один из ничего не значащих людей из общего потока. Они явились первыми, исключая Конан, которая уже находилась там и расставляла ровно стулья, сгруженные возле стены, обрывая с металлических ножек бумагу — стулья были новёхонькие, до Акацук ещё никто не пользовался ими. Итачи опустился на сиденье поближе к центральному креслу, Кисаме плюхнулся на стул возле него, широко расставив длинные ноги и начав выстукивать носком кроссовка какой-то непонятный, раздражающий такт. Заметив вошедшего Какузу, он посмотрел на него с необъяснимым весельем, и Какузу тоже метнул в него колкий взгляд. К тому времени Конан закончила свои дела и теперь, присев напротив Итачи, задумчиво изучала свои длинные тонкие пальцы и ногти, аккуратно покрытые оранжевым лаком. Она глубоко погрузилась в свои мысли, казалось, но однако, не забывала время от времени обращать свой взгляд из-под полуопущенных ресниц то на одного, то на другого коллегу. Всё, что ей было нужно — доложить об их взаимоотношениях Пейну, и больше ничего. Безупречная помощница и правая рука Лидера Акацук, великолепно справляющаяся со своими обязанностями. И Пейн, конечно, очень ценил это. Эти двое производили впечатление близких друг другу людей. Следующим в зале появился Сасори, чей флегматичный взгляд не задержался ни на одном из собравшихся здесь. Несмотря на показное спокойствие, Итачи показалось, словно тот чем-то встревожен, но не хотел, чтобы об этом хоть кто-нибудь знал — его медленные жесты и скучающий вид были несколько преувеличенными. Пейн появился последним, сразу после Зецу, и вид его был расслаблен и невозмутим. Он прошёл к своему креслу и опустился в него с величавым видом, его волосы тут же окрасились в медовый оттенок от спелых солнечных лучей. Свет пронизал огромные панорамные окна и ласково топил всё пространство, заставляя некоторых жмурить глаза. Пахло тёплым деревом и лёгкой пудрой побелки, смешением ароматов парфюмов и ненавязчивым рыбным амбре от Кисаме. — Сегодня первое наше собрание на новом месте, Акацуки, — начал Лидер глубоким, строгим голосом. — И на повестке целый ряд вопросов, которые нам необходимо разобрать, — он сцепил пальцы в замок и обвёл всех пристальным взглядом, чтобы удостовериться, что все сосредоточены и настроены на работу, а не витают в облаках. — Во-первых, хочу поздравить и вас, и себя: номер с Зецу на обложке расхватывают с небывалой скоростью, и я уже договариваясь с типографией о выпуске второго тиража. К тому же посещение интернет-ресурса привело к таким устращающим цифрам, что сайт «упал», и мы с Конан после собрания займёмся срочным его восстановлением. Люди судачат на форумах на темы номера, блогеры озвучивают свои мнения у себя в социальных сетях, и общественный резонанс говорит о том, что наши труды, направленные на искусственное раздутие фальшивой новости не прошли даром. Очень многим стала близка наша заявленная позиция благодаря вашим умелым манипуляциям сознания, а значит, мы на ступень приблизились к тому, что вскоре только наше мнение будет заведомо правым без отсылок к другим. Н-да, немалое количество женщин и даже мужчины на различных площадках интересуются Зецу. Кто такой, откуда, как его найти. В ответ на это Зецу весело рассмеялся. Вряд ли его действительно интересовал хоть какой-нибудь гендер — он казался асексуалом без предпочтений— просто чужая реакция развеселила его, только и всего. — А что насчёт Орочимару? — не удержался Сасори, и тут же снова напустил на себя флегматичный вид. — Боюсь, с Орочимару всё, — не стал оттягивать Пейн. — Как это «всё», позвольте спросить? — Он не выходит на связь и, кажется, сменил номер, — терпеливо объяснил ему Лидер. — Такого раньше не случалось. — С ним что-то произошло? — Мы с Конан думаем, что всё гораздо банальнее: он попросту дезертировал. — Ушёл из Акацук? — Именно, — последовала короткая пауза. — Мне жаль. Это для нас очень большая потеря, ведь знания Орочимару не ограничивались гуманитарными науками, как это бывает с большинством журналистов. Он превосходно разбирался в естественных науках, и одновременно умел живо и просто расписать свои знания, чтобы донести их до любого идиота. Я вынужден срочно искать ему замену и присматриваюсь сейчас к трём кандидатам, которых можно было бы переманить на свою сторону. — Хоть один из них похож на красивую блондинку? Вопрос Какузу очевидно сбил с толку Лидера, потому как тот посмотрел на него если и не с недоумением, то по крайней мере проницательно и долго. — Может быть. Моя задача отыскать неординарные способности, а не красивое лицо, Какузу, — ответил он нехотя и через время. После чего обратил своё внимание на Сасори, старающегося оставаться сосредоточенным на вопросах собрания, однако его глаза то и дело стекленели, как у того, чей разум засасывался в собственные размышления. Что ж, они с Орочимару были близки, и это не могло оставить его полностью равнодушным к новому предательству. — А сейчас мы обсудим тему нашего следующего номера. Я хочу послушать ваши идеи. Наш новый фотограф. Кисаме. — Э… — круглые водянистые глаза уехали в том же направлении, что и уголок рта. Далеко влево. — Я даже ещё не разобрался, какие номера уже выходили. Надо бы просмотреть, — заявил он, очевидно, слегка растерявшись и не ожидая, что кто-то будет вовлекать его в процесс обсуждений спустя пару часов от начала рабочего времени. — Сасори, — не стал задерживаться на нём Пейн. Все взоры устремились на того, чьё имя сейчас назвали, но сам Сасори никого не слышал и не видел. — Сасори, — вновь произнёс Лидер, не повышая ни своего тона, ни уровень звука. Пока что. — Да? — последовал меланхоличный взмах длинных ресниц, и глаза, радужка которых казалась вишнёвой на солнце, устремились, наконец, на него. — Я спрашиваю твоё мнение о теме будущего номера, — спокойно и без срывов снова обозначил Пейн. — Я вчера всё вам озвучил, но вы не слишком были согласны с этим. — Мне надо было, чтобы ты включился сейчас в разговор. Что касается твоего предложения, то оно мне нравится, и я согласен на него, но позже, сначала нам нужно заполучить в штат кого-то молодого, разбирающегося в современных тенденциях. Того, кто сможет поведать нам о том, чем же живёт сегодняшняя молодёжь. — Это странно, очень странно, — пробормотал в ответ Сасори, нахмурив свои тонкие брови. — Брать неопытного юнца вместо Орочимару. — Идём далее. Итачи. — Благодарю за возможность высказаться, — по привычке учтиво отозвался тот, погладив тем самым Лидера по шёрстке. — Мир на пороге некоторых изменений. Сейчас все обеспокоены тем, что любая валюта не несёт больше тех функций, которые на неё возлагались при создании. Она теперь не только выступает, как посредник в обмене товаров, а зачастую и сама становится товаром, если говорить о биржах. Стоимость товаров переоценена в несколько раз благодаря тому, что вся валюта превращается в ничем не подкреплённую бумагу. Погоня за «лёгкими деньгами», пассивный доход, призывы энтузиастов блокчейн-сферы к потреблению виртуальных денег с весомым аргументом основанным на том, что главная мировая валюта не привязана к драгоценным металлам. В будущем грядёт глобальный экономический кризис, и мы должны обратить своё внимание на эту сферу. Лидер, нахмурившись, внимательно слушал его, но едва не поперхнулся, заметив, как недоумённо взирает на Учиху новый фотограф. Грубое лицо приобрело почти беспомощное выражение, как будто ему самым тщетным образом поковырялись в мозге через ноздрю — было ясно, что в экономических вопросах этот парень совершенно не рубил, и это всё казалось ему едва ли не семитской грамотой. — Полностью согласен, — пробасил Какузу. — В преддверии перемен в области финансов нужно раскачать ещё большее недоверие к верхам власти и лояльность к нам, ведь мы будем способны предсказать экономическое будущее. Я возьмусь за центральную статью. Только на обложке сниматься не просите. Представив на обложке хмурого, непривлекательного финансиста, Лидер-сама покачал головой. Хотя Какузу всегда нравился ему за аналитический ум и мужской стержень, это не тот человек, который способен был разбить женские сердца и привлечь внимание своим очарованием. Никакой грим и никакая ретушь здесь не помощник. — Тогда набросай мне примерный план номера, чтобы до завтра я точно определился с темой, — кивнул он. — Зецу. Ты должен будешь отправиться в командировку. Строго конфиденциально, как и всегда. Он посмотрел на Какузу, но финансист никоим образом не отреагировал на это — на счастье их обоих, Зецу был совершенно неприхотлив всего, что касалось бытовухи. Он мог ночевать даже в палатке какого-нибудь отдалённого кемпинга, лишь бы на природе среди стрекота цикад и шума деревьев. Идеальный кандидат для командировки, не морщащийся от выданных ему пары монет и не способный клянчить больше. — Если нет никаких вопросов, тогда все свободны, — кресло отъехало, Пейн поднялся. — Да, и ещё. Итачи, ты сейчас отправишься с Кисаме, чтобы помочь ему с фотооборудованием. Надо перевезти его из склада транспортной компании сюда в офис. Какузу, а ты зайди через полчаса ко мне в кабинет. — Не волнуйся, там не так много тяжестей, не надорвёшься, — с широкой улыбкой обратился Кисаме к Итачи, явно намекая на его не слишком внушительную комплекцию. Итачи, проигнорировав эту его реплику, поднялся и, не дожидаясь его, направился к себе в кабинет.

***

Солнце ошалело раскидывало свои лучи в разные стороны и заставляло сильно щурить глаза. Бетонные квадратные плиты вели прямиком на небольшую парковку, где была оставлена всего пара автомобилей: один здоровенный внедорожник, похожий на громоздкий танк, а второе авто — подержанная, видавшая виды Мазда невнятного серого цвета со следами коррозии на брюхе. Итачи окинул оба автомобиля коротким взглядом и без труда определил, какая же принадлежала Пейну, а какая — Кисаме. Почти всё бетонное полотно парковки заливало беспощадное солнце, и только со стороны примыкающей стены их офисного здания залегла графичная, чёткая тень. Короткие неухоженные кустарники окаймляли площадку парковку по периметру. Увидел бы это Зецу, отказался бы от командировки, лишь бы привести эту свободно растущую зелень в приличный вид. Шагающий первым Кисаме вскинул руки вверх и потянулся, разминая мышцы. Взгляд Итачи почему-то задержался где-то пониже его спины. Хорошо подчёркнутое тёмной джинсовой тканью «где-то» было по-спортивному округлым и упругим. Итачи и сам не отдавал себе отчёта в своих действиях, но, спохватившись, одёрнул себя и впредь смотрел только себе под ноги. Запоздалый стыд заполонил голову ненужными мыслями. Должно быть, Кисаме ничего не заметил, с довольным видом оглядываясь вокруг, кивнул, чтобы Итачи занял место рядом с водителем и распахнул дверь. В нос ударил всё тот же рыбный душок, только уже несколько концентрированнее, и Итачи помедлил, прежде чем сесть в салон Мазды. — Да ты не бойся, — обозначился на лице Кисаме весёлый оскал, — не укушу. Это был бессовестный вызов, и Итачи пришлось нырнуть на повидавшее виды, истёртое сиденье, грубо обитое дерматином. Он распрямился, стараясь слишком не втягивать носом воздух, и разгладил полы своего пальто. Под ногами валялась подсохшая грязь. Дверца бардачка была небрежно распахнута. Оттуда торчали какие-то смятые бумаги, шнуры, гаечный ключ и дисковые боксы, большой строительный скотч, плоскогубцы и даже небольшой кусок чёрной ткани в рубчик — предположительно являющийся носком. На приборной панели торчал приклеенный трудно идентифицируемый футболист с выпученными безумными глазами на несоразмерно огромной голове, и когда Кисаме плюхнулся на водительское сиденье, жуткая игрушка одобрительно закачала этой своей большой тыквой, словно радуясь вернувшемуся хозяину. Чуть повернув голову, Итачи взялся за засаленную ленту ремня безопасности и не без труда потащил её через торс, чтобы вставить язычок пряжки в паз. Щелчок возвестил о том, что дороги назад нет. Придётся ехать. — Ну что ж, двинули, — хлопнув огромными ладонями себе по ляжкам, произнёс Кисаме. Он завёл мотор и стал медленно разворачиваться, довольно аккуратно, чтобы не задеть авто Лидера-самы. Итачи молчал. Футболист на панели отчаянно кивал головой. Поездка обещала быть не слишком приятной, но запоминающейся. Нужно только не слишком вдыхать воздух и надеяться, что запах не пропитает волосы и пальто. Первоначальное впечатление не было обманчивым, и Кисаме и впрямь водил уверенно и ловко, не стараясь быстро гнать или подрезать, чтобы похвастать своим мастерством. Напротив, то с каким спокойным достоинством он рулил, плавно выжимал сцепление и мягко тормозил, говорило о его умении гораздо больше. Кульминационным моментом стало то, как технично он запарковался между двумя близко стоящими крохотными машинками недалеко от офиса транспортной компании. — Домчались, — хмыкнул Кисаме, глуша мотор и изучая круглыми глазами отрешённый учихин профиль. Можно было не повторять дважды — Итачи тут же отстегнул ремень безопасности и нажал на ручку, распахивая дверь. Свежий воздух ворвался в салон вместе с терпким ароматом кофе и аппетитным запахом сдобы из ближайшей кофейни. Это вызывало приятное головокружение, хотелось вдыхать их и вдыхать. Район города был многолюден и суетлив. Тротуары, забитые прохожими до толчеи, сгруженные автомобилями дороги, улицы, закатанные в ровнёхонький асфальт и лаконичные, прямоугольные постройки, слипшиеся друг с другом, стоящие невероятно близко, подчас окном к окну. Над одним из таких зданий, скучных и простых в своём современном минимализме, значилась стильная, узнаваемая вывеска «Ямато транспорт». — Нам туда, — ткнул подбородком в этом направлении Кисаме, залезая рукой в задний карман джинсов и доставая оттуда смятую бумагу договора. Вскоре большие стеклянные дверцы, о тёмную плёнку которых разбивались лучи солнца, поглотили его. Итачи последовал за ним, не пытаясь даже поравняться. Их шаги гулко отдавались от гладких плиток пола, и эхо разносилось по обеим сторонам ответвлённых коридоров. Приятную температуру в помещении создавала целая система климат-контроля, и интерьер намекал об успешности компании в отличии от экстерьера: тёмные стойки из обработанного дерева и на контрасте спокойный оттенок отделки, много зелени (рай для Зецу) и мягкие парчовые диваны, на которых располагались клиенты в большом количестве. Однако же это не помешало обнаружить за стойкой человека с абсолютно пофигистичным лицом и ленивыми движениями разгильдяя. — Хочу забрать свой заказ, — хлопнул Кисаме свой договор на поверхность стойки, припечатав его для верности ладонью. Нехотя покосившись на бумагу, работник с трудом подавил зевок и, небрежно взяв её пальцами, ушёл куда-то. Его не было порядка пятнадцати минут. Кисаме за это время успел оторвать ручку от возвратной пружины, начать разговор с таким же ожидающим свой заказ мужчиной, у которого щёки висели, как у хомяка, съесть пару конфет для гостей из большой круглой вазы и продолжать стучать от скуки по поверхности стойки костяшками пальцев, пока ему не сделал замечание следующий клиент, сменивший того, с хомячьим лицом. — Может, ты займёшь моё место и постоишь здесь, пока нерасторопный клерк будет ковырять в носу, прохаживаясь по складу взад-вперёд? — грубо ответил на замечание Кисаме, но тут как раз работник вернулся с совершенно пустыми руками и таким же пустым выражением на лице. — Ваш груз ещё не прибыл, — апатично сказал он, возвращая договор. Брови Кисаме нехорошо нахмурились. — Что ты сказал? — в голосе послышалась явная угроза, при этом рот растянулся в улыбке. — По договору чёрным по белому написано, что груз должен прийти сегодня. Не завтра, не послезавтра. Сегодня. Так что лучше неси его, если не хочешь неприятностей. — Что я могу сделать? — бестолково пожал плечами работник. — Вы понимаете, что груз задержался в пути? — А ты понимаешь, что мой кулак сейчас впишется в твой нос? Когда из-за спины Кисаме показался Итачи, тот моментально выпрямился. Один взмах ресниц — и даже забормотал вежливые слова извинений. — Добрый день. Где находится претензионный отдел? Работник слегка завис, услышав приятный бархатистый тембр, что так ласкал слух и гнал по спине мелкие мурашки. Но тут же встряхнул головой, не желая заставлять ждать этого элегантного мужчину, чей вид показался ему смутно знаком. — Эм… э-ээ… он там… направо по коридору, увидите табличку. — Благодарю, — слегка кивнул ему прекрасный посетитель и, забрав бумагу, последовал в указанном направлении. — Тебе очень повезло, что Итачи-сан использует другие методы воздействия, — усмехнулся напоследок Кисаме и поторопился нагнать своего коллегу. Воздух за ним взвился. — Что будем делать, Итачи-сан? Взгреем кого-нибудь там? — Нужно заполнить заявление с претензией, заполнить бланк формы обжалования действий и предоставить документы для подтверждения нарушения. — Да? Действительно? — Это стандартная процедура. Взгляд, брошенный с высоты роста, выражал не что иное, как одобрительное уважение. Если бы Кисаме был один, скорее всего, здесь случилась бы драка, ведь он понятия не имел, как следовало бы поступать, чтобы решить всё цивилизованным способом. И так как дела вряд ли удалось бы уладить, то Лидер был бы недоволен, а самого Кисаме могли упечь в обезьянник на несколько дней за нарушение порядка. Сколько раз он там оказывался за подобное — и не счесть. Но благодаря Итачи-сану… благодаря Итачи-сану, возможно, удастся всё решить и без мордобоя. В претензионном отделе Итачи вёл себя всё также спокойно и учтиво, хотя глупая сотрудница два раза подсовывала ему не тот бланк. Она тут же рассыпалась в извинениях, хлопая непомерно длинными ресницами, неуклюже кокетничала с привлекательным клиентом, но Итачи вёл себя так, словно она была безликим манекеном. Даже когда Кисаме со смехом в голосе прямым текстом указал на её флирт, Итачи и далее вёл себя так, словно эта информация не имела для него никакого значения. — Крепкая выдержка, Итачи-сан, — хмыкнул Кисаме, когда они уже уходили. Груз пообещали доставить завтра прямо в офис во избежание проблем. Итачи всё уладил, хотя Кисаме не думал, что такое вообще возможно. Улица приветствовала их обыденным шумом и суетой, помноженной на час-пик обеденного времени, когда офисные работники торопились добраться до какого-нибудь близлежащего кафе, чтобы успеть отхватить законную порцию бизнес-ланча. Среди непрезентабельных курток студентов и расслабленных мамских парок мелькали классические пальто и удлинённые тренчи, строгие официальные кейсы и шляпы с классическим изломом полей. Этот суматошный поток обтекал Акацук, неспешно двигающихся вперёд, и Кисаме на две головы возвышался над всеми, мощным торсом прокладывая дорогу себе и своему спутнику. Едва они перешли на другую сторону дороги, как он посмотрел на Итачи и заметил его долгий взгляд в сторону чайной. — Хотите выпить чаю, Итачи-сан? — он и сам не заметил, как перешёл на вы, ощущая безотчётное уважение к его выдержке и уму, возникшее не на пустом месте. — Мне кажется, у нас нет на это времени, Кисаме, — ответил ему тот ровно, словно не обратил внимания ни на внезапно появившееся выканье, ни на заинтересованный взгляд в свою сторону. — Уверен, вопрос с темой остаётся открытым, так что вряд ли на базе нас очень ждут. Пойдёмте, я вас угощу. — Не нужно, — ответил Итачи, тем не менее направляясь к уютной чайной со столиками на открытой веранде. Ветер легонько играл треугольными полотнами разноцветных тканевых флажков. Прикреплённые к балкам корзины с высаженными в них почти отцветшими розовыми камелиями и большие кованые фонари с толстыми белыми свечами из соевого воска также служили украшением веранды. Это был островок спокойствия и безмятежности посреди городской сутолоки, даже официанты двигались, казалось, немного заторможено. Итачи и Кисаме устроились в самом углу, отделённым от основного пространства тёмной деревянной перегородкой и бегущей по ней вьющейся лозой. Через минуту возле них стояла официантка, с интересом бросала взгляд на Итачи и обращалась как будто бы только к нему одному, весело щебеча о десерте дня. — Чашку Сенча, пожалуйста, и две палочки трёхцветного данго, — ответил тот, проигнорировав всё предложенное ею. — А саке нет? — обратил на себя внимание Кисаме, посмеиваясь над реакцией официантки на своего коллегу. Итачи не посмотрел на него, но лицо приобрело напряжённое выражение, словно вопрос пришёлся ему совсем не по душе. — Ладно-ладно, шучу. Мне тот же чай, двойную порцию, но без сладостей. Девушка вывела пункты заказа в своём блокноте и, бросив последний влюблённый взгляд на Итачи, ушла. — Знаете, почему самки млеют от вас? — оскалившись в улыбке, задал вопрос Кисаме. Итачи не ответил, бросив на него короткий, совершенно незаинтересованный взгляд. — Потому что вы слишком хороши собой. Но вам ведь всё равно, верно? Долгая пауза, начавшаяся с короткого вздоха вряд ли сулила долгий, душевный разговор. — Да, меня это не интересует. И всё же Кисаме был не из тех, кого можно было бы спугнуть мрачным взглядом. — Если бы я имел такую внешность, — с кривой усмешкой произнёс он, — я бы перетрахал уже всю округу. Хотя я и со своей рожей неплохо справляюсь в этом деле, — и глухо рассмеялся. — Но вы ведь не я. Вам возвышенных чувств подавай, я прав? — У меня нет желания обсуждать это, Кисаме. — Ладно. Не буду лезть в душу, если не хотите, — сдался он с вялым смешком. Однако его круглые глаза продолжили беззастенчиво блуждать взглядом по его лицу даже тогда, когда принесли заказ. Кисаме всякой всячины в жизни насмотрелся, соблазнителей не счесть, но теперь почти с открытым ртом завороженно наблюдал за тем, как Итачи ест свой десерт. Как прихватывает губами тягучую сладость, как слизывает соус острым кончиком языка, и всё это без вульгарности и нарочитости — простые действия человека, получающего удовольствие от еды. Чай Кисаме давно остыл, ибо от такого зрелища оторваться было невозможно. Вокруг могло случиться всё, что угодно: метеоритный дождь, взрыв снаряда, рота голых солдат могла промаршировать рядом, но абсолютно ничто не могло заинтересовать его больше, нежели его коллега, лакомящийся данго. Он пришёл в себя только тогда, когда тарелка перед Итачи опустела, как и чашка с чаем. Сморгнув, Кисаме тотчас зашевелился, бездумно схватил свою чашку и опрокинул остывшую жидкость в глотку, выпив всё за один раз. Затем он довольно крякнул и спросил: — Хотите ещё чего-нибудь, Итачи-сан? — Нет, давай расплатимся. Они спустились с подъёма террасы и снова врезались в толпу людей, пытаясь лавировать между ними. Стало немного свободнее — закончился обеденный перерыв. Так что пришла пора им найти машину и поехать обратно в офис. — Чёрт, мне надо отлить, — совершенно откровенно заявил Кисаме, когда они стояли и ждали нужный цвет светофора. — Можем вернуться в кафе. По чеку должны пропустить. — Да кто его взял, чек этот, — Кисаме хрипловато рассмеялся. — Мы можем зайти ко мне. Последовал медленный поворот головы и круглые глаза слегка озадаченно впились в профиль Итачи. — Вы сняли где-то тут квартиру? — Да, это недалеко. — Хах, я был бы не против забежать к вам. А не то мой мочевой лопнет. Выпить столько чая. Я вообще чай не пью, чтоб вы знали. — Нам налево. — Глядя на вас, можно легко представить ваше логово. Думаю, там всё заставлено допотопной мебелью, названной антиквариатом, и фамильным фарфором из прошлых веков. Серебряные приборы, шторы с этими… как их… кисточками, стол на десять персон в столовой. Я прав?.. Вы живёте один? Думаю, да, после грязи-то, с которой вы смешали свою родню. У вас же нет жены там или невесты? Собаки тоже нет? Даже аквариума? Аквариум бы вам подошёл, ведь рыбы такие же молчуны, как и вы сами. Но знаете что, с вами всё равно приятно общаться. Вы говорите только по делу. И мне это нравится в вас. Кисаме продолжал разглагольствования, пока они шли, рассекая толпу, мимо кофеен и булочных, магазинчиков и здания муниципалитета. Мало-помалу они свернули с центральной улицы и устремились в переулок, где густые тени образовывали тёмную арку.