Рассвет пришёл

Солнце било в окна, словно мощный прожектор. Лучи его бестактно подсвечивали мельчайшие частички пыли, плавающие в воздухе офисного пространства, и разливалось такое концентрированное тепло, какое бывает лишь в жаркие дни лета. Офис замер в безмолвной тишине: никто ни с кем не говорил, каждый был занят своим делом, неторопливо разгребая всё то, что навалилось во время отсутствия. Не требовалась гонка, никто не стоял над душой, не поджимали сроки; и время, как варёная субстанция, перекручивалось в мясорубке долгого дня. В основном Акацуки сидели по кабинетам, только Кисаме возился с проводами в холле, да Какузу загружал в большой копировальный аппарат толстую кипу бумаги. Пару раз выходил из своего кабинета Пейн интересуясь, не появился ли ещё новичок, а затем снова уходил в кабинет и утыкался в свой рабочий компьютер. Не то чтобы день не задался для Какузу, но модельные агентства отчего-то решили задрать цены на свои услуги, как будто их тощие бабы не только крутили головами раз в минуту, а по крайней мере ещё выполняли чертежи для создания ракет. Это была такая вопиющая наглость, что он отказал им всем, едва пришёл прайс. Сразу после этого Пейн поручил заниматься подбором кадров фотографу, за что Какузу был ему благодарен — хотя бы это теперь не будет его головной болью. Её у него и без того хватало. Баланс сведи, отчётность составь, зарплаты начисли, учёт имущества перепроверь, так ещё и прими меры по нецелесообразному использованию денежных средств и материальных ценностей. В довесок к основным проблемам, на его брюках вдруг обнаружились катышки. И за что он отвалил большую сумму портному? Такая с виду добротная ткань, а не вечная, как оказалось, и проносил он брюки всего-то около года. Это стало ещё одной зазубриной между ровным течением рабочего дня. Последнее, что вывело из себя — закончившаяся бумага в копировальном аппарате. Какузу даже весь побагровел, когда обнаружил это. Кто мог растратить две пачки за пару дней? Кроссворды что ли себе кто печатает в час по паре десятков? Или в сортире использует? Если дело так пойдёт и дальше, они разорятся только на одной канцелярии. Он решил как можно скорее провести собрание, чтобы по меньшей мере отчитать всех расточителей. Гнев наполнил его почти до краёв и из ушей едва ли не дымилось. Когда послышался звук раскрывающихся дверей лифта, он не обратил на это никакого внимания — Конан должна была вернуться с договором на аренды автомобиля для Лидера. Когда в холле послышались быстрые шаги, разносимые гулким эхом, и шуршание колёсиков по стыкам плиток, даже тогда он не поднял головы. Его привлекло не это, а насмешливый возглас Кисаме, внезапно возвестивший: — О, а вот и наш блогер явился! Только после этого Какузу медленно повернул голову, чтобы посмотреть, кто же это. Глаза слегка прищурились и его вид был по обыкновению грозен, будто он ожидал увидеть налоговика, а не нового, пока ещё незнакомого коллегу. Что ж. Это была баба. Блондинистая баба с ярко-голубыми глазами в джинсах, плотно облегающих длинные ноги и обнажающих узкие щиколотки, в тканевой объёмной куртке чёрного цвета и с огромным малиновым чемоданом, в ручку которого вцепились тонкие бабские пальцы. Прядь волос на макушке схвачена в небрежный хвост, пол-лица скрывала длинная прядь, брови нахмурены. — Ну и куда мне идти? — по холлу прокатился низкий звонкий голос. Кисаме приветственно улыбнулся, — впрочем, любая его улыбка была похожа на хищный оскал готовой к обеду акулы, — и пожал плечами. — Иди к Лидеру-саме, воо-он туда, — рука махнула в сторону лидерского кабинета. Раздражённо хмыкнув, баба отправилась туда, куда её послали (умные бабы всегда так поступают), а Кисаме посмотрел на Какузу насмешливым, оживлённым взглядом. — Как Итачи-сан его сделал, а? Хотя… я бы предпочёл, чтобы блогер победил, ведь в случае его выигрыша Итачи-сан обещался сняться голышом. Пожалуй, я бы настоял снимать ту фотосессию. — Наконец-то и на моей улице праздник, — всё ещё глядя вслед ушедшей блондинки пробасил Какузу, будто ни одно чужое слово до него не долетело. — Тощевата, на мой вкус, и мелковата. Но на безрыбье и рак рыба. Кисаме громко рассмеялся, оценив шутку. — Понравился блогер? — спросил он сквозь свой продолжительный смех. — Детский стиль в одежде всегда можно поменять, если отвести в солидный магазин, — деловито ответили ему. — И запретить сидеть на диете. Зато понимает с первого раза и, самое главное, наконец-то, блондинка. — Да, он неплох. С Итачи-саном, конечно, не сравнится, но недурен. Разок бы я его на себя насадил. — Блондинка моя, — резко повернувшись к нему, предупредил Какузу, взирая на Кисаме так, что сразу становилось понятно: с ним шутки плохи. — Я ждал её давно, и не намерен делиться. Без малейшего проявления страха, тот пожал плечами. — Забирай, мне пофиг, я это так сказал. Просто пришлось к слову, — и отправился, захватив свои провода, в фотостудию, чтобы подключить всё необходимое оборудование. Какузу проводил его внимательным взглядом конкурента, а сам решил ждать здесь. Надо показать бабе, где их кабинет и, возможно, сводить на обед. Придётся потратиться, но с бабами как по-другому? Он очень надеялся, что эта старлетка не станет демонстрировать излишнюю эмансипацию, как и не будет по поводу и без клянчить деньги на бабские побрякушки. Золотая середина была бы как нельзя лучше. В любом случае, плюс в том, что возраст ещё позволял воспитать под себя. Лидер-сама не зря столько говорил о новом сотруднике — всё-таки внял просьбам и нашёл ему подходящую бабу. Минут через пятнадцать мимо прошёл Сасори с отрешённым видом и направился прямо в кабинет Пейна. Ещё через десять минут он уже вышел вместе с блондинкой — на лице тень недовольства, взгляд старательно избегал новичка, как будто это могло отменить факт его присутствия. Что до Какузу, то он не намеревался терять времени даром — надо бы своей бабе с чемоданом помочь. Приблизившись, навис над блондинкой, смерил её своим суровым взором, и та в недоумении распахнула свои бездонные, голубые глаза. — Пойдём, покажу тебе, где наш кабинет. — Лидер-сама просил меня присмотреть за ним, — спокойным тоном совершенно безразличного к ситуации человека отозвался Сасори. — Нет, он пойдёт со мной, — взгляд Какузу медленно перекочевал на него, и при желании можно было рассмотреть в этом угрозу. Судя по всему, у Сасори такого желания не было. Флегматично моргнув, он лишь пожал плечами. — Мне же лучше, — и пошёл к себе в кабинет, ни разу не оглянувшись на растерянного новичка. С тем же выражением суровой невозмутимости Какузу повернулся к своей блондинке и заговорил вполне себе миролюбивым, хоть и покровительственным тоном: — Меня не бойся, тиранить не стану, если не будешь раздражать или тратить мои сбережения налево-направо. — Что? Тратить сбережения? — с ещё более явным недоумением переспросила блондинка, глупо хлопая глазами. — Как тебя зовут? — Дейдара. — Давай чемодан, Дейдара, я помогу. Всплеск тишины длился всего пару секунд, и в это время в глазах Дейдары исчезало недоумение, вместо которого вспыхнула опасная неистовая искра. — Нет! — вдруг выкрикнул он в возмущении и с чувством собственного достоинства вздёрнул подбородок. — Я сам в состоянии довезти свой чемодан, хм! — Ясно, феминизмом страдаешь? Есть такая болезнь. — А? Ничем я не страдаю! — Уймись и прикрой рот. Не терплю крикливых баб. Придавленный новым шоком, Дейдара и впрямь замолк на мгновение и затем тихо переспросил полушёпотом: — Баб? — Иди за мной, раз не хочешь, чтобы я помогал тебе с чемоданом. Какузу привёл его в свой кабинет, которым с щедростью, достойной самого великодушного человека, готов был поделиться. Просто так бы он хрен кого сюда пустил, но его баба этого, конечно же, достойна. Пластины жалюзи были чуть прикрыты, чтобы водопад света не заливал пространство и не иссушал ещё сильнее пыльный воздух. Три стеллажа, туго набитые бежевыми папками, пронумерованными и аккуратно расставленными в соответствии с числами, занимали пол стены. Ещё несколько стопок с папками возвышались на одном из столов. На стенах — картины, что могли бы занимать, по мнению Какузу, места в лучших галереях мира, но выкупленные им за большую сумму, и именно деньги на них и были изображены: не какие-нибудь монетки, сиротливо лежащие на столе, а разные стабильнейшие мировые валюты, тёкшие из водопроводного крана в одном сюжете, например, или покоящиеся в больших круглых бочках — в другом. Чтобы вошедшему сразу было понятно, что капитал здесь уважают, ценят и умеют его зарабатывать. — Вот твоё место, — кивнул Какузу на пустой стол, одиноко притулившийся с противоположной стороны стены от его. — Хочешь есть с дороги? Я могу оплатить такси и свозить тебя куда-нибудь, накормить обедом. — Не, не хочу. — А я не хочу лежать на костях. Тебе надо бы поднабрать в весе. — Лежать на костях?.. — с ошеломлением пробормотал новичок. Слова молниеносно достигли его сознания, и глаза вспыхнули на сей раз ещё более воинственным огнём. — Эй, что здесь происходит?! Ты решил, что я тебе дам?! Ты мне вообще не нравишься! — Ты тоже не слишком в моём вкусе, но я готов принять тебя и так. Только придётся тебе стать посочнее и научиться не раздражать меня. — Отвали, хм! В полном негодовании и чудовищном возмущении Дейдара вылетел из кабинета, позабыв про свой драгоценный чемодан. Он нёсся, не разбирая дороги, с широко распахнутыми глазами, пока не увидел за стеклянной перегородкой того самого парня, которому и была оказана честь присмотреть за ним. Резко притормозив, он ворвался в его кабинет, шумно и часто дыша. Волосы слегка растрёпаны, бледное лицо выдавало его смятение. — Я займу этот кабинет. Не хочу оставаться с тем неадекватом, хм. Он меня клеит. Оторвавшийся от монитора всего лишь на мгновение, Сасори снова продолжил своё занятие. — Оставайся, мне безразлично. Только не шуми. Но разве юный, порывистый блогер мог быть тем, к кому можно было обращаться с подобными просьбами? Всякое воспитание, полученное в глубоком детстве, было вытравлено годами ведения блога, выставлением себя и своей жизни напоказ перед миллионной аудиторией, где либо ты демонстрируешь себя и проявляешь свои эмоции, не сдерживаясь и не оставляя места сокровенному, либо будешь слыть заурядной, пресной личностью без своего «Я». Благодаря этому Дейдара приобрёл излишнюю прямоту, инфантильную и порой весьма циничную, и опрометчивость, достойную глупца. — Меня зазвали в это захолустье, на окраине мира, — выпалил он, сверкая глазами, — да ещё и толком не объясняют, где тут и что, хм! Мне положен компьютер или как?! — Не преувеличивай, — ворчливо ответил Сасори, на сей раз даже не взглянув на него. — Окраина мира не здесь. Иди в следующий кабинет по правую сторону, попроси Хошигаки Кисаме принести тебе компьютер и подключить. И веди себя тише, ты находишься в серьёзной организации, а не у себя в цыганском таборе. Метнув в него взгляд, словно прицельную бомбу, Дейдара отправился добывать себе компьютер, не забыв от души хлопнуть дверью. Просто так, назло. Чтобы лишний раз взбесить зануду. Коридор по-прежнему пустовал, разве что ветер не гонял по холлу одинокий пучок перекати-поля. Дверь справа нашлась в следующую секунду и, не раздумывая нисколько, Дейдара дёрнул ручку. Распахнул дверное полотно и ворвался внутрь кабинета. В свете лучей яркого солнца у стола с бумагами в руке стоял тот самый… черноволосый и сасный, которому Дейдара так позорно продул в битве за лучшую статью. Рукава его белоснежной рубашки были закатаны по локоть, и Дейдара не мог оторвать взгляд от участка гладкой загорелой кожи предплечья с гладко очерченными мышцами. Он завис на неопределённое время, которое играло против него, выставляя дураком. — Ты что-то хотел? Этот бархатный, низкий голос. Так спокойно, без высокомерных нот и насмешливой вспышки в глазах. Внутри процарапало чувством беспомощности, росток унижения пробился через эту болючую царапину, и разлилось что-то тёмное, беспокойное, гнетущее. Дейдара почувствовал прошившую его с головы до пят гневную дрожь. — Хотел сказать тебе, чтобы ты не обольщался, хм! — рот его разъехался в злой улыбке. — Меня не провести, и то, что ты с помощью ботов нагнал себе лойсов на свою всратую статью, не сделало из тебя победителя! Пусть тебе удалось затащить меня в эту дыру, откуда я не смогу нормально вести свой блог, но я сведу с тобой счёты, ты меня понял, мудак?! У него вдруг возникло ощущение, что все его слова, весь гнев и вся ярость разбиваются о невидимый стальной барьер, так и не достигнув цели — взгляд оппонента был невозмутим и чист. От этого новая волна мучительной злобы окатила его с головой. — Если бы не ты, я бы сейчас готовился к неделе моды, хм! — вновь заорал он, раскрасневшись от вмиг разбомбивших его чувств. — Я бы распивал мартини в компании избранных людей и наслаждался жизнью! — Ты закончил? Тон слишком сдержанный, слишком… вежливый. Разве так нужно говорить с тем, кто пришёл и с порога принялся метать гневные фразы и проявлять враждебность?! Дейдара ожидал высокомерного взгляда, холодного и презрительного или ответной ярости, в конце концов. Равнодушие обесценивало и унижало гораздо сильнее, чем если бы к нему проявили простую и естественную насмешку. Этот человек вёл себя так, будто ему не было дела до чувств Дейдары. Будто с самого начала был уверен в своей победе и вовсе не рассматривал его, как серьёзного соперника, способного испортить ему жизнь. Проклятый сукин сын! Чёртовый чсвшник! Отпустив тормоза, Дейдара лихо полетел с крутой горки эмоций прямо по наклонной на самое дно: — У тебя я не спросил, когда мне заканчивать, хм! Думаешь, мне должно быть стыдно за своё искусство?! Ты мерзкий, самодовольный, заносчивый ублюдок! Как ты посмел себе вообразить, будто… — Чего это ты? — раздался внезапный голос за спиной. Дейдара резко обернулся — за ним скалой возвышался мужик, который тогда в галереи вместе с остальными напал на него в уборной. Его впечатляюще исполинский вид отрезвил — всё равно, что окунуть лицом в ледяную воду. Тормоз был выжат до упора, и Дейдара внезапно осознал, как тяжело и часто дышит и как нелепо выглядит на контрасте с безмятежным Итачи, преисполненным чувством собственного достоинства. Нужно было сделать что-то, чтобы выбраться из ситуации без чувства едкого стыда, и он решил сделать вид, будто ему на всё плевать, а потому заговорил неискренне-радостным тоном, громким и вульгарным: — Я ищу Хошигаки Кисаме, мне сказали, что он должен быть в этом кабинете, я пришёл, а здесь этот, хм. — Так я и есть Хошигаки Кисаме, — по-свойски улыбнулся тот. — Что надо-то? — Компьютер. — А, сейчас принесу. Ты где остановился? У Какузу? — Вон там, — палец ткнулся в направлении стены, разделяющей кабинеты. — У Сасори? Какузу же хотел себе блондинку. Передумал? — По-вашему, я кукла из секс-шопа?! Хотел себе, хм! Я не собираюсь тут ублажать стариков! Кисаме лишь с усмешкой пожал плечами, но тут же спохватился: — Пойдём-ка отсюда, ты мешаешь Итачи-сану своими воплями. Он, знаешь ли, уже приступил к статье. Ему по-любому нужна тишина. ВТФ?! Бросив на Итачи последний искристо-гневный взгляд, который, подобно горящему снаряду должен был пробить дырень в непрошибаемом барьере, Дейдара заставил себя повернуться к нему спиной. Центральная статья у него, да?! Ха! Посмотрим! Надо бы написать что-то, что затмило бы его центральную статью, что-то резонансное, о чём бы все говорили, не замечая других творений. И кому же это под силу, как не ему самому? Ведь только он один здесь и понимает, что такое истинное искусство. Видимо, истлевший в воздухе снаряд так и не достиг цели, потому как позади стояла прежняя тишина. Когда они с Кисаме оказались за дверью, он почувствовал себя разбитым и побеждённым, хотя Итачи ни словом, ни взглядом, ни даже жестом не проявил к нему ни малейшей агрессии. В сознании вспыхнуло чёткое понимание, такое обоснованное, как Дейдаре казалось, и ожидаемое: он ненавидит Учиху Итачи. Ненавидит, ненавидит, ненавидит. Всеми фибрами души. Каждой клеточкой своего сердца. За то, что не отнёсся, как к равному, за то, что не признал в нём соперника и не восхитился его искусством. И он ему ещё докажет, кто тут настоящий творец. Он будет писать настолько бомбезные статьи, что высеры Итачи будут меркнуть на этом фоне. Все будут восхищаться им и благодарить его, а не этого проклятого выскочку. Ему удастся своим неоспоримым талантом обойти его и заставить признать, кто здесь лучший. От обуявших чувств его потряхивало на каждом шагу. И ему так хотелось открыть камеру и выплёскивать-выплёскивать из себя вовне, пока не иссякнут эмоции и не кончится словесный понос. А вместо этого… вместо этого пришлось тащиться в кабинет, как самому настоящему неудачнику из белых воротничков, работающих строго по графику. Вернувшись, Дейдара застал Сасори в той же самой позе, в которой тот и сидел, когда он покинул его. — Эу, ты живой? — на лице проступил искренний интерес, уступив место злости. — Замолкни, — прозвучало ответное ворчание. Дейдара хотел было ещё что-то сказать, но за ним в кабинет ввалился Кисаме с монитором подмышкой и с системником в другой руке. Шея его была опутана проводами, на широкую, мускулистую грудь, обтянутую серой футболкой, свисала компьютерная мышь. — Куда подключать? — спросил тот, остановившись на пороге. Сасори посмотрел на него, будто серной кислотой облил — пустой стол был один и вариантов, куда подключать компьютер, было не много, а точнее, тоже только один-единственный. Его так раздражал посторонний шум, мельтешение и разговоры других людей. Он ведь только расслабился и погрузился в умиротворяющее чувство одиночества, и как только ему в голову пришло дать согласие, чтобы этот наглый парень делил с ним пространство. Однако, к его удивлению, внезапно наступило нежданное затишье. Сасори даже снизошёл и одарил новичка взглядом, чтобы убедиться в его присутствии. То, что он увидел, заставило время обтекать его, не касаясь, а самого — дрейфовать на этих неспокойных волнах в энигматическом оцепенении. С каким-то детским любопытством Дейдара пялился на действия Кисаме, пока тот методично подключал провода. Его профиль подсвечивался солнцем, что обманчиво намекало на его сходство с золотоволосым ангелом. Лицо не эталонной красоты, но притягательной и особенной, что подкупало даже сильнее. И вот так, застывший в одной позе, не использующий свою выразительную мимику, искривляющую черты, без сияния наглости во взгляде, он был настолько хорош собой, что хотелось запечатлеть этот момент в памяти. Чтобы возвращаться к нему вновь и вновь в минуты уединения. — Кстати. Внезапный голос Кисаме разбил иллюзию, и Сасори, распахнув глаза от неожиданности, тут же нырнул взглядом в монитор. — Какузу сказал, что звонил Зецу и предложил сходить куда-нибудь после работы, чтобы отметить вступление новых членов, переезд и избавление от старых. — Это смешно, учитывая, что сам Зецу далеко и не сможет присутствовать, — безрадостно отозвался Сасори из-за компьютера. — Да, но идея-то вполне. Посидим, поболтаем о жизни, накидаемся саке. — Если все решат пойти, то я сам выберу заведение. В прошлый раз нам пришлось довольствоваться дешёвой забегаловкой, когда мы отмечали вступление Учихи Итачи. — Итачи-сан и дешёвая забегаловка — как-то не вяжется вместе, — выпустив провод из рук, задумчиво отозвался Кисаме. — Не поверю, что он сам выбрал такое место. — Он не выбирал. — То-то же. А ты как, Дейдара? Я правильно произнёс твоё имя? — Я пас, хм. Мне некогда чилить, нужно ещё снять гостиницу, отвезти туда свои вещи. Я притащился в офис сразу с поезда, и мой чемодан здесь. — И что? — с улыбкой возразил Кисаме. — Оставь его, завтра заберёшь. А гостиницу снять не долго. — Ходить два дня подряд в одном и том же? — сразу набычился Дейдара, на что тот, запрокинув голову, громко рассмеялся. — Переодеваться каждый день, это ли не глупость, а? Ты же не самка. — Кое-кто считает иначе, — вставил слово Сасори, имея в виду Какузу. — Эй, я вообще-то ещё здесь, хм! — воскликнул задетый Дейдара и зло зыркнул на них обоих. — Значит, решено. Ты, Сасори, выбираешь место и сразу после работы мы едем отдыхать, — воткнув последний шнур, Кисаме резко выпрямился. — Всё, я пошёл. Включайте, всё должно работать. Но едва Дейдара плюхнулся в своё кресло за свой рабочий стол, как интерком визгливо запиликал, и голос Конан деловито заявил, что «Пейн-сама просит Дейдару зайти к нему в кабинет для подписания документа». Пришлось тащиться, хотя хотелось послать куда подальше этого Пейна-саму. Дейдара не привык ни к приказам начальства, ни к строгому распорядку дня. У него возникало острое чувство, словно его заперли в старом, душном склепе, и теперь ему ни за что не выбраться, как ни старайся. Словно ему придётся до самой смерти быть в плену у этих людей. Вернулся он довольно быстро — его не стали слишком задерживать. Пейн молча сунул ему бумагу, кивнул на ручку и задал один-единственный вопрос «Всё ли в порядке?». И несмотря на то, что Дейдаре очень хотелось поведать о том, что один старикан по имени Какузу решил сделать из него свою бабу, Учиха Итачи ни в грош его не ставит, а кабинет приходится делить с самым муторным нудилой, жаловаться показалось ему зашкварным делом, и он промолчал. Кроме того, глаза этого Пейна, пронзительные и магнетические, словно проникали в самую душу, шаря на её задворках, отчего начинаешь испытывать и страх, и даже боль. Смотреть в них было мягко говоря не по себе, но и отвести от них взгляд было невозможно. Поэтому он позволил себе один короткий кивок и вышел поскорее, чтобы добежать до своей новой укромной норки и засесть на время там. Как и ожидалось, Сасори всё ещё оставался за монитором и был похож на фигуру, отлитую из воска. Не шевелил ни одним своим членом, даже не моргал. Выглядело это довольно жутко. Дейдара хотел было пройти мимо, с опаской на него поглядывая и раздумывая, не случилось ли у него инсульта. — Дай угадаю. Лидер-сама предложил тебе привезти твой чемодан к нему? — через какое-то время пришли в движение тонкие губы. Сердито хмыкнув на это, Дейдара остановился, и взгляд царапнул раздражением. — С чего бы? — Он очень настойчиво предлагал твою кандидатуру, кандидатуру человека, которому вообще тут не место. — Ничего подобного, хм! — тут же ощетинился он. — Даже не намекал! — Ждёт подходящего случая. — Как будто я соглашусь! Он слишком старый! — Старый? — голова Сасори медленно повернулась к нему, на губах таял намёк на улыбку. — Ему ещё нет сорока. — Я смотрю, ты любитель потеребить морщинистые вялые члены?! Все после тридцати уже старики, хм! В таком же медленном темпе, словно все его члены ссохлись и задеревенели, Сасори вновь отвернулся. — Я ровесник Лидера-самы, так что веди себя поуважительнее, — произнёс он, уже не глядя на Дейдару. На мгновение повисла оторопелая тишина. — Ты? Ровесник лидера? Но… — в своём наивном недоумении Дейдара выглядел весьма забавно, если не сказать прелестно, — ты смеёшься надо мной, хм! Тебе не может быть за тридцать! — И всё же. — Ты в морозилке спишь, да? Твоя кожа выглядит произведением искусства. Она такая свежая и гладкая. Можно мне коснуться её? Рука было вскинулась, Дейдара сделал пару шагов вперёд. — Держи свои руки при себе, — поскорее осадил его Сасори. Он было думал, что поставил на место зарвавшегося нахала и вновь отвернулся к монитору, чтобы и дальше заняться выбором заведения для вечерних посиделок. Ему хотелось оказаться в достойном, спокойном месте без сутолоки и быдла, похожем на тайное убежище в блеске тёплых огней и духе минувших столетий. Чтобы непременно безукоризненные, вышколенные официанты, подающие приборы в соответствии с количеством заказанных блюд, чтобы интерьер с деталями из предметов искусств, чтобы заведению было не менее сотни лет. — Только не надо в чайные дома с древними традициями, — через его плечо в монитор уставился и Дейдара, разглядывая фото представленных интерьеров. Это уже было слишком. И когда только успел так близко подобраться… — Я и не собирался, — тоном, приправленным раздражением, ответил Сасори. — Учитывая твой возраст ты можешь такое предложить, хм. — Выберу для тебя бургерную с детской комнатой. Отойди от меня, твои волосы щекочут мне шею. Хмыкнув, Дейдара тем не менее отошёл к своему рабочему месту, окинул кресло оценивающим взглядом эксперта, тут же уселся в него и закинул подошвы ног прямо на столешницу. Он был в предвкушении реакции своего нового коллеги и смотрел с вызовом. — Ты, вероятно, думаешь, что эффектно выглядишь, — не глядя на него, произнёс Сасори наставительным тоном взрослого, — но реальность такова, что твоя выходка может впечатлить лишь безмозглых подростков, которые восхищаются любыми неповиновениями правилам. Взрослые же подумают о тебе лишь как о незрелой личности, неспособной сдержать свои сиюминутные порывы. Вот и всё. — Старая бабка mode on, — с усмешкой ответил ему Дейдара, но ноги со стола убрал. Пора было что-то решать со статьёй, чтобы умыть Итачи. И он крепко задумался, о чём бы мог поведать миру с точки зрения мимолётного искусства — истинного искусства, а именно — модных веяний, как некого барометра общественного мнения.