Рассвет пришёл

Когда над Сасори нависла длинная размытая тень, он всё ещё видел десятый сон, лёжа на атласных простынях и укрытый лёгким покрывалом почти по самую шею. Веки его были плотно закрыты, губы — сомкнуты, и грудь, казалось, почти не вздымалась — таким ровным и спокойным было дыхание. Внезапно какой-то звук пробился в его сознание тревожным шумом, доносящимся издалека, словно из параллельной вселенной. Как будто шорох радиопомех или шипение растревоженного клубка змей. С каждой секундой звук приближался, как ни хотелось отсрочить это навязчивое вторжение. — Проснись, хм, — раздался наконец над ухом лихорадочный шёпот. Сасори махом вышвырнуло из сна. Что-то мягкое защекотало щёку, и он резко распахнул глаза — совсем как кукла со спящим глазным механизмом, которую грубо поставили из лежачей позы. Пластинки жалюзи не были плотно сомкнуты, от чего слабый свет уличных фонарей разбавлял полумрак комнаты, проникая между зазорами и разлиновывая пол тонкими полосами. За окном по-прежнему царила ночь. Встретиться с предутренними красками она совсем ещё не была готова. Над Сасори нависал Дейдара, его взгляд горел странным беспокойством. Длинные распущенные волосы ниспадали на обнажённые плечи и струились по груди. Должно быть, это видение из сна — уж слишком трогательно-прекрасным тот казался в эти мгновения. Фантазия глубинного подсознания, выдаваемая за реальность в медленной фазе, в которой человек ничего не может контролировать, а лишь смотреть и наслаждаться. — Там кто-то есть, — вновь прозвучал наполненный тревогой шёпот. Нет, прекрасные видения не говорят. Они молча предоставляют свою красоту для долгого созерцания, не предъявляя ни единой просьбы, не выторговывая чего бы то ни было взамен и, уж конечно, не неся бред. — Где? — ровным тоном переспросил Сасори. — Тш, — Дейдара поспешно приложил свой указательный палец к его губам, принуждая замолчать. — Говори тише. В гостиной из каминной трубы раздаются странные звуки. — Звуки? — уверенным жестом Сасори отвёл руку гостя от своего лица. Оно по-прежнему было бесстрастно, но голос царапнули нервные ноты. — Какие звуки? Тебе что-то приснилось. Не смей будить меня из-за таких пустяков, скоро вставать на работу. В ответ приятные черты Дейдары немедленно исказились возмущением. — Кто-то лезет сюда через трубу, хм. И, если тебе всё равно, то мне и подавно! Но я не хочу стать жертвой ограбления. Подвинься, я буду спать здесь! — Какого ограбления? У каждой входной двери висит по камере, — проворчал Сасори, приподнявшись и усаживаясь на постели. Покрывало сползло до середины груди, обнажая безупречную светлую кожу. — А в трубе камер нет, хм. Спокойный, флегматичный взгляд тёмных глаз соскользнул с лица гостя и сместился гораздо ниже, прямо на белоснежное нижнее бельё, чёрная резинка которого контрастно выделялась и ярко оповещала о фирме, которой принадлежало сие творение. Сасори медленно моргнул. Этот нахал бесцеремонно вторгся к нему, в хозяйскую спальню, в полуголом виде, вещает тут какой-то предосудительный бред и напрашивается к нему в постель, ожидая, что его тут примут с распростёртыми объятиями. Какой изобретательный блудливый наглец… Наверняка и под руку Кисаме сам подставился, чтобы тот его облил, а потом уверенно отыгрывая возмущение. Его ждёт столь же уверенный облом, потому как беспринципностью Сасори не страдал, да и разум мог держать под контролем физические потребности — если все доли головного мозга созрели вовремя, по-другому и быть не может. — Уходи, Дейдара, тебе со мной ничего не светит, — твёрдо и хладнокровно произнёс он, возвращая взгляд на лицо, казавшееся вновь куда более совершенным в полумраке. — Что?! — ещё более яро возмутился тот, позабыв об уровне громкости и сорвавшись на довольно звонкое полувопрос-полувосклицание. — Тебя там грабить хотят, очнись уже! Или убить, что вероятней, хм! Ты же невыносим, у тебя наверняка полным-полно врагов! Дейдара негодовал так правдоподобно, что Сасори засомневался: а может тот не врёт… В гостиной висели довольно известные полотна — не Джоконда, естественно, но картины, имевшие достаточную ценность на чёрном рынке, если их заложить. Возможно, кто-то пронюхал об этом… — Подай мне халат с кресла. — М? — Дейдара даже отпрянул. — Подай мне халат, если не желаешь лицезреть мой обнажённый вид. — Что? Ты голым спишь? Хм! — по лицу расползлась широкая и отчего-то до крайности довольная ухмылочка. — Думал, ты из тех зануд, что упаковываются в клетчатые фланелевые пижамы. — Поторопись ты уже, — шикнул на него Сасори, не теряя невозмутимый вид. — Вон тот? — вопросительно вскинул подбородок в сторону аккуратно висящего на кресле шёлкового халата. — Да. Быстрее, Дейдара. Время — дорого. Без каких-либо излишних церемоний Дейдара шагнул к креслу, небрежно схватил халат и швырнул его Сасори, пытливо глядя на то, как лёгкая, струящаяся ткань опустилась на покрывало. О том, чтобы соблюсти правила приличия и отвернуться, речи не шло, и он продолжал наблюдать за развитием событий со слегка нахальным выражением на лице. Сасори действовал быстро и технично — ни одна непристойная часть тела не попала под чужой обзор. Через мгновение он предстал, запахнутый в халат, с куда более взъерошенными волосами, нежели обычно, и при этом являя собой образец самообладания. — Пойдёшь разбираться с грабителями, заодно проветривая всё, что ниже пояса? Я готов разбить лицо фейспалмом, хм, — физиономия Дейдары просияла улыбкой, в темноте сверкнули белые зубы. Сасори ничего ему на это не ответил. Развернулся и своей обычной неторопливой походкой направился в гостиную, где, по словам гостя, уже обосновалась шайка грабителей, вожделевших всех убить и всё вынести из квартиры. Сумрачный коридор был залит тишиной — никаких посторонних звуков, на которые стоило бы обратить внимание, и сам Сасори крался совсем бесшумно, медленно ступая босыми ногами по лакированному паркету. Он остановился в проёме, рука скользнула по стене, ища кнопку выключателя. Пальцы нащупали гладкую холодную клавишу, и она поддалась им легко, тут же вынуждая лампочки в люстре резко вспыхнуть светом. Тьма, за долю секунды, разбившись осколками, исчезла. Перед глазами обнажилась привычная картина, какую он привык видеть здесь за эти дни, исключая разобранный диван с художественно измятыми на нём простынями. Картины — на месте, где им и положено быть, старинные канделябры на каминной полке стояли ровно и даже небольшая горка из пяти поленьев лежала в точностью так, как и всегда. И всё же. И всё же кое-что привлекло внимание Сасори, заставив уголки рта дрогнуть, коротко и нехорошо. Из дымохода тонкой, еле заметной глазу струйкой сыпалась сажа. Спустя ещё пару мгновений из трубы послышался резкий полушёпот, эхом отразившийся от стен и вырвавшийся куда-то вовне. Раздался приглушённый шум, стук, шорохи, а затем всё стихло. Пелена тишины вновь сгустилась в гостиной. Подождав ещё некоторое время и старательно прислушиваясь, Сасори ощутил победоносное чувство, неожиданное, но обоснованное, как тотчас замер, когда позади, почти у самого уха раздалось: — Я же говорил, хм! Это были наёмные убийцы, которые пришли по твою душу? Не удивлюсь, если соседи скинулись, потому что устали от твоего старческого ворчания. Я бы и сам с удовольствием вступил в долю и… — Побереги трёп для своего скудоумного блога, Дейдара, — осадил его Сасори прежде, чем двинуться к камину. — У тебя есть другие предположения? — Помолчи. На полпути он остановился, оглянулся через плечо, убеждаясь, что Дейдара не пошёл за ним, а остался стоять на безопасном расстоянии. Его изящную фигуру размывал сумрак, и тем не менее трудно было не заметить, как хорошо и гармонично тот сложён, какие идеальные пропорции у его тела — некоторые художники душу дьяволу бы продали за возможность избрать его в качестве своей музы. Многие фотографы наверняка предлагали ему большие гонорары за фотосъёмки. Однако можно было подавиться шоком от того, насколько наглое выражение сияло на его лице, и эта кривая ухмылка почти от уха до уха. Блогер раздражал его куда больше, нежели неудачники, пытавшиеся проникнуть к нему в квартиру через дымоход. Конечно, тех уже и след простыл — наверное, уже бежали в ночи по крутому скату крыши куда-нибудь подальше. — Вызовешь полицию? — раздался насмешливый голос Дейдары. Сасори даже не счёл нужным отвечать на эту глупость, поскольку с полицией Акацуки предпочитали не иметь никаких дел. — Считаешь, они не повторят попытку? — последовал новый вопрос. — Разведу огонь, до утра не хватит, но и по горячему дымоходу спуститься возможности не будет. Дейдара, ложись спать. — Тогда я устроюсь в твоей спальне, хм. Натянутые до предела струны нервов так и звякнули, как если бы на них играл профессионал. — Нет. Или ложись здесь, или выметайся. Моя спальня только для меня без исключений. Усмехнувшись, Дейдара, тем не менее, направился к дивану, на котором комком лежал плед и простыни были беспощадно сбиты. — Скучно живёшь. Как и полагается старикам, — заявил он, устраиваясь среди этого беспорядка и накрываясь свисающей до пола частью пледа. — Лучше скучно, чем с тобой веселиться, — проворчал Сасори и направился к себе.

***

Утро не предвещало ничего того, чем принято клеймить прошедший день напыщенным словом «отвратительный»: небо было залито мягкими нежными красками, расчерченное полупрозрачными штрихами облаков, снаружи, за стеклом, раздавался бойкий птичий щебет. Несмотря на то, что солнце не прокрадывалось в офис Акацук, безмятежная и размеренная атмосфера витала в воздухе, как знак того, что нервничать и излишне напрягаться не придётся. Все надежды разрушил Лидер одним решительным взмахом руки, когда вышел из кабинета и принялся выискивать своим пронзительным взглядом кого-то в холле. Выглядел он устрашающе настолько, что даже Какузу молчал, глядя на него, и не предпринимал попыток узнать, что же ему нужно. Вероятно, чтобы не попасть под горячую руку. — Учиха Итачи где? — расколол тишину зычным голосом Пейн, мельком взглянув на своего финансиста, как на неодушевлённый предмет, не требующий внимания. — В кабинете, должно быть, — глухо ответил Какузу, прикидывая в уме, чем же провинился безупречный коллега. — Срочно позови его и Хошигаки. Они мне очень нужны. — Сделаем, — Какузу пристально посмотрел в спину развернувшемуся обратно Пейну. Чёрт его знает, что снова за мысли возникли в его голове. Явно же не способы экономии, а, скорее уж, как раз наоборот. Замыслил какое-нибудь дело, грозящее новыми растратами, и сиди тут думай, как и где выкроить из бюджета, чтобы всё осуществить. Пришлось топать в кабинет к Учихе и докладывать о том, кто его хочет видеть. А Хошигаки пусть зовёт он сам — Какузу не мальчик на побегушках. Да и некогда ему было ерундой маяться — на бирже сегодня творилось нечто невообразимое, нужно было срочно разобраться, в какую сторону педалировать, чтобы выиграть большой куш. Дела не требовали отлагательств. Когда Кисаме и Итачи появились в кабинете Лидера, шагавшие почти в ногу друг с другом, Пейн остановил на них взгляд и смотрел пристально и оценивающе, прежде чем заговорить. Образцы внешней противоположности. Двухметровый плечистый фотограф со взъерошенными волосами в старых поношенных берцах, тот, на чьих губах играла застывшая кривоватая ухмылка, против аристократичного изящества представителя клана Учиха с его безукоризненно сидящим костюмом и бесстрастным выражением лица. Но, несмотря на видимые различия, было в них обоих что-то общее, не заметное глазу, а ощутимое на уровне интуиции. Внутренний стержень. Железная выдержка. То, что позволяло думать о них, как о тех, кто идёт со своими убеждениями до самого конца. Не сломается будучи на грани. Не сдастся. — Вы что-то хотели? — ухмылка Кисаме сделалась шире. — У меня есть для вас двоих задание на сегодня, — не стал тянуть время Лидер и сцепил пальцы в замок. — Оно может быть опасным, но, безусловно, стоит того. — Несмотря на то, что сегодня меня ждёт фотосессия для центральной статьи, я могу отложить это ради хорошенького дельца, — с хрустом сведя лопатки, Кисаме повёл плечами, демонстрируя свою готовность. — Мой источник сообщил, что сегодня в головном здании банка один всем известный чиновник собирается явиться в депозитарий и заключить договор о пользовании банковской ячейкой. По некоторым данным он хочет заложить туда наличные, полученные им за оказанную услугу… другими словами, он был уличён кое-кем из наших людей во взяточничестве. Наша задача: провести это небольшое расследование и обнародовать улики уже в этом номере. Чиновник неоднократно вставлял палки в колёса нашему издательству, а также всячески поддерживает нынешнюю власть в рамках страны. Мы должны его дискредитировать и устранить. — А как же мы пройдём внутрь банка? Кто нас пустит? — задал вопрос Кисаме, искоса взглянув на Итачи. — Вы станете банковскими инкассаторами. У вас будут пропуски ровно до того уровня, куда инкассаторы имеют допуск, а дальше вы должны действовать по обстоятельствам. Мне нужны фото доказательства и сенсационный материал. Сейчас вы поедете по адресу, там вам выдадут экипировку и машину, — Пейн расцепил пальцы, ловко выудил под одной из папок какую-то бумагу и, припечатав её ладонью, придвинул к противоположному краю стола. — Вот схема банковского помещения, тщательно изучите её по дороге, чтобы хорошо ориентироваться в пространстве. Все комнаты с ячейками помечены крестами, — убрав ладонь, он резко выпрямился и поднялся. — Рассчитываю на вас, Кисаме, Итачи. — Можете на нас положиться, — глухим бархатистым голосом ответил ему Итачи, слегка склонив голову в вежливой манере. — Сделаем всё в лучшем виде, — ухмыльнулся Кисаме, схватил бумагу, тут же развернулся и направился на выход, не упуская случая заговорить со своим новоиспечённым коллегой. — Дело опасное и рисковое, не так ли, Итачи-сан? — искоса поглядывая на него, спросил он. — Вы хоть оружие то в руках держали? Хотя бы пневматическое ружьё в тире? Полностью проигнорировав вопросы, Итачи отправился в кабинет. Им нужно было действовать собранно и максимально быстро, потому что по адресу, выданному Пейном, их уже ждали. Мобильные они оставили в кабинете, а также все документы, исключая водительские права Кисаме — было решено, что они поедут на его авто, но лишь до определённого квартала, после которого отправятся пешком. От Кисаме так и несло. И не только вялеными рыбьими потрошками, но и повышенным энтузиазмом. Задание он воспринял со всей серьёзностью, однако это не мешало ему находиться в приподнятом расположении духа и даже разбрасываться шуточками по теме. Итачи по большей части молчал. Обдумывал, анализировал, составлял план. Его лицо было непроницаемо независимо от того, что происходило вокруг: пили ли они вино в ресторане, выслушивали ли нотации Пейна или двигались в сторону смертельной опасности, как сейчас. И Кисаме поглядывал на него с некоторым любопытством и довольно часто, пока вёл свою машину до заданной точки — словно пытаясь уловить ту долю секунды, когда загадочный рыцарь приподнимет забрало и явит миру хоть слабую искру подлинных эмоций. Тщетно. Когда они тормознули на широкой парковке возле одного из пары торговых центров, расположившихся недалеко друг от друга, Кисаме вновь посмотрел на Итачи, обнажив в улыбке острые белые зубы. — Финиш, Итачи-сан. Дальше топаем ногами. Последующая пауза была недолгой. — Войдём в центральный вход торгового центра и выйдем с левого входа, — произнёс тот, глядя прямо перед собой и оценивая окружающую оживлённость. — Это ещё зачем? Время потеряем только. — Так надо. Чтобы камеры засекли, как мы входили в здание. Рука Кисаме скользнула по обшивке руля, пальцы стиснули рулевое колесо и вновь отпустили. — Удивлён вашей мнительности. Хотя и не слишком. Разве они не засекут, как мы тут же выходим? — Выйдем по отдельности через промежуток времени. Ухмыльнувшись, Кисаме отвернулся, сунул свои права под светозащитный козырёк, деловито хлопнул себя по ляжкам. — Что ж, выходим? Вместо ответа Итачи мягко нажал кнопку, высвобождая пряжку от ремня безопасности из гнезда. Потёртая лента в другой руке дрогнула и, скользнув по ладони, с тихим скрипом вернулась в паз. В раскрытую дверь ворвался лёгкий, тёплый ветер. Возле входа в торговый центр толпами стояла молодёжь, снова туда-сюда пожилые люди и мамы с детьми. Пара мужчин в форменной одежде закатывали длинную вереницу сцепленных между собою дребезжащих тележек. Царила привычная для такого места суета, так что Итачи приходилось лавировать между людьми, едва он ворвался в общий поток хаотичного движения. Кисаме, имевший хороший обзор с высоты своего роста, шёл всё больше напролом. Уже возле самого входа он вдруг чуть не запнулся о кого-то. Опустив взгляд вниз, он увидел на уровне коленей кого-то нелепого и жалкого: крошечная беззубая девчонка стояла и таращила на него свои огромные глазища, сжимая в руке обсосанный чупа-чупс. — Давай-давай, двигай, — Кисаме попробовал обойти её, но наступил на ногу низенькой чинной старушке, отчего та осуждающе зыркнула на него, но продолжила путь. — Чёрт. Итачи был уже далеко впереди и, казалось, не обращал внимания на незадачливого напарника, окружённого стариками и детьми. По плану именно Кисаме должен был выйти из торгового центра первым. Поэтому решительно отодвинув со своего пути маленькую наглую преграду, Кисаме прибавил шагу. Всё прошло без сучка без задоринки: замедлившись естественным образом возле витрины с данго, Итачи дал возможность Кисаме обогнать его. И тот, покрутившись возле витрины с часами, как бы не найдя ничего для себя интересного, потащился к условленному выходу. Попутно отдавил ногу какому-то большому парню в мешкообразном пальто, едва не сшиб ещё одного мальчишку, но всё-таки вышел наружу. Ему следовало не останавливаться и пройти ещё два ближайших дома, а лишь после этого подождать на углу Итачи и стараться не привлекать к себе внимание. Так что, облокотившись о бетонную стену, он стал разглядывать двух спорящих между собой мужиков. Время отсчитывало минуты, а Итачи всё не появлялся. Зато мужики раззадоривались всё сильнее и всё громче переругивались на тему, у кого же из них красивее жена. Кисаме пялился и лыбился, искренне недоумевая, на кой чёрт вообще им понадобились жёны — они и так смотрелись вместе отлично. Главное, чтобы эти двое не привлекли внимание Омавари-сана, ещё не хватало, чтобы его в полицию загребли, как свидетеля. Слава богам, этого не произошло. Так и не закончив спор, мужики обругали друг друга распоследними словами и разошлись, а Кисаме остался и совсем впал в уныние. Больше ничего примечательного на улице не происходило — она была абсолютно пуста, ни голубей, ни кошек. Чтобы хоть как-то себя развлечь, Кисаме извлёк из кармана куртки монетку и принялся подкидывать её и ловить. Он не думал о предстоящем задании, он ждал и мысли сами собой концентрировались на Итачи — его образ отчего-то никак не желал выходить из головы. Красивый, паршивец… Сам, наверное, не знает, какие чувства вызывает в окружающих. И эта безмятежная строгость в лице… словно запрещала, чтобы хоть кто-нибудь имел наглость восхищаться его гордыми совершенными чертами. — Кисаме… От голоса по коже рассыпались мурашки, и Кисаме замер — не пойманная монета звякнула об асфальт. — Что-то вы долго, Итачи-сан. Никак чай гоняли с данго, — произнёс он в полуобороте. — Идём, времени мало, — проигнорировал иронию тот, напустив на себя ещё более серьёзный вид, и двинулся к арке между домами. Путь был неблизкий. Пришлось пройти два квартала, прежде чем перейти на нужную улицу и, перейдя дорогу, идти вдоль штампованных бетонных коробок с крохотными, затянутыми в разводы грязи окнами. Местечко было одичалое — по дороге им попалась всего пара человек, да и те провожали их долгими, подозрительными взглядами. Ветер гнал по дороге пыль, прибивал к тротуару серые грязные клочья, а песчаной взвесью обшвыривал ботинки, перед тем хорошенько взболтнув её в слабом вихревом потоке. Яркие пятна цветных граффити чётко вырисовывались на монохромных стенах. Крепкие сетчатые заборы разлиновывали длинную улицу на квадраты. Остановившись у одного из бетонных монстров, Итачи и Кисаме посмотрели на тёмное окно. Они не предпринимали никаких попыток попасть внутрь, пока, наконец, ворота сами не скрипнули, раскрываясь. Из темноты к ним вышел человек, да так и встал в тени, не попадая под лучи дневного света. — Заждался, — только и произнёс он сухим, чётким голосом. — Заходите, выдам вам всё, что необходимо. Не заставляя его повторять дважды, Кисаме и Итачи двинулись за ним, провалившись в кромешную тьму, но быстро вынырнув из неё под жёлтый свет гудящих под потолком ламп, закованных стальными сетками. На кривом бетонном полу в конусе более холодного света стояло авто — белый минивен, обклеенный символикой известного банка. Его прочные намытые бока матово поблёскивали, перекликаясь с сиянием новеньких кованых дисков. Человек, по-прежнему умудряясь не подставлять себя под свет, с дирижёрской грацией махнул рукой и указал на полки вдоль стены, украшенные оружием, и на вешалки с униформой инкассаторов. — Можете подобрать под свой размер, а я сейчас принесу бронежилеты, — после этих слов его потопила тьма. С заинтересованностью и перекошенной ухмылкой Кисаме шагнул к тем самым полкам, разглядывая всё то, что им предлагали. Провёл ладонью по гладкому холодному стволу одного из пистолетов, а затем вытянул самую большую по размеру экипировку: чёрные брюки и чёрную куртку с нашивками банковской символики. Недолго думая, он скинул куртку, зашвырнув её куда-то на полку, следом полетели берцы и джинсы — обнажились длинные ноги с литыми рельефными мышцами, в полутьме мелькнула светлая ткань нижнего белья, стискивающего крепкий зад. Ловко впрыгнув в брюки, Кисаме завертелся, оглядывая себя и оценивая, не коротки ли они ему. Оказалось, даже чуть длинноваты, но, заправленные в берцы, должны были сидеть нормально. Куртка же пришлась чётко впору, даже при вытягивании рук, запястье обнажалось ровно столько, сколько было нужно, не придавая форме кургузый вид. Оставшись удовлетворённым, Кисаме с толикой самохвальства повернулся лицом к Итачи и попросил оценить. Тот лишь слабо кивнул, а после сам двинулся к вешалкам с униформой. Какой-то ком застрял у Кисаме в горле, будто яблоко целиком проглотил. Круглыми немигающими глазами он уставился на напарника, облизывая пересохшие губы. Что греха таить, он жаждал увидеть Итачи без штанов. И такая — охренеть — удача! От одной только мысли об этом его пах словно налился свинцом и жаром, разум накрыло пеленой желания без какого-либо шанса на сопротивление. Он пыхтел, как закипающая вода в турке. Во рту сделалось сухо, будто песка нажрался, а в голове голосило аварийным сигналом бедствия. Дерьмо. Дерьмище. Это же Итачи-сан. Не парнишка для утех. Итачи-сан, который достоин уважения. — Итак, — окликнули его сзади, и Кисаме обернулся, в лёгком замешательстве глядя на появившегося из тьмы человека с внушительным бронежилетом в руках. У человека были длинные чёрные волосы, жёсткие, непослушно торчащие, как проволока, и скрывающая лицо жуткая маска со всего лишь одним отверстием для глаза, сквозь которое на него взирал внимательный, припечатывающий взгляд. Кисаме его знал. И доверял, хоть это и грозило ошибкой. — Примерь вот этот. — Без проблем, — ответил ему он и тут же спохватился, вспомнив об Итачи. Послышались приближающиеся шаги напарника — он не мог позволить себе разочарованный вздох, а оттого с досадой сплюнул прямо на пол. Итачи наверняка уже был полностью одет. Он взял протянутый бронежилет и упаковался в него, легко справившись с количеством застёжек и длиной лямок. Увесистый, сковывающий движения, раздражающий предмет, но никуда от этого не деться. — Вам бы не свалиться под такой тяжестью, Итачи-сан, — произнёс он с насмешкой и обернулся. Твою жеж мать! Горло сжало спазмом, и он, подавившись слюной, позорно закашлялся. Итачи выглядел слишком сексуально в этой чёрной великолепно сидящей экипировке, погружая разум в омут и взывая к низменному инстинкту «возьми меня прямо сейчас на этом грязном грёбанном полу». Настолько сексуально, что парнишки вакасю могут нервно курить в сторонке, а ещё лучше — сделать харакири, потому что ни один из них — вообще никто — не способен выглядеть хотя бы отчасти так же сексуально, как Итачи. Какое же дерьмо. А-ааргх. Даже то, что у него на ногах не берцы, а офисные ботинки, не делали его хоть чуточку хуже. — Сейчас я проинструктирую вас, а затем доделаем последние штрихи, — обратил на себя внимание человек, о котором Кисаме уже успел позабыть. — Ровно в полдень вы должны подъехать к банку со служебной стороны. Возьмёте с собой инкассаторскую сумку и, не забывая о пропуске, двинетесь внутрь банка. Там вы должны пройти в комнату, указанную на схеме, как F, положить сумку в специальный ящик и поставить его в нишу. После этого ждёте пять минут и уходите так же через дверь. В коридоре четыре камеры. Как только вы выйдете, они перестанут работать, вам нужно будет определить это по погасшему глазку. Далее вам нужно будет добраться до депозитария через вентиляционную шахту. Он отмечен на схеме, как D. Уходить этим же способом. Конан постарается всё это время держать камеры выключенными. Всё просто. — Проще, чем я думал, — проведя пятернёй по всклокоченным волосам, Кисаме скользнул взглядом по Итачи и, стараясь придушить свои эмоции, повернулся к полкам с оружием. — Что скажете, Итачи-сан? — Осталось сорок минут. Нужно ехать. После этих слов все прибавили скорости в движениях, чтобы вовремя оказаться в нужном месте.