Рассвет пришёл

Сасори с ожиданием чего-то неотвратимого, с одеревенением в мышцах и немигающим взглядом смотрел на льнувшие к телу Дейдары складки кимоно. На волосы, собранные в изящную причёску, в которых свет рьяно высекал пылающие искры. Он думал о том, что, должно быть, в его огнеопасной душе тоже всё сейчас пылает. Хоть шаги были медленными, как поступь обречённого, словно у висельника, которого ведут по помосту, конвоируя в последний путь. Поделом, Дейдара заслужил это. Решил, что так умён и так удачлив, что может обойтись без наставлений старшего, и только прибавил проблем к существующим. Сасори решил, что не станет облегчать его участь, даже если такой случай представится. Просто для того, чтобы проучить. Однако он так и не смог отвести глаз от его поникшей фигуры, обрисованной тенями и расцвеченной трепещущими бликами. Как бы ему хотелось увидеть его лицо! И то выражение, которое на нём наверняка застыло трагичной маской. Оставалось лишь наблюдать позади с приличного расстояния. Прежде, чем Дейдара отправился к столику мэра, к этим старым проходимцам с дряблыми лицами и продажными душами, Сасори самолично, вложив весь свой дар убеждения, уверил его, что ему нечего страшиться их. Одного из них знал каждый в этом городе, второй — по воле своего выбора должен был прятаться в тени; они заседали здесь приватно, готовясь совершить гнусную сделку, так что вряд ли им нужен излишний шум. Привлекать внимание, распуская руки, было бы с их стороны совсем неразумно. Дейдаре нечего было бояться, разве что нескольких неблагопристойных фраз. Лишь бы он вёл себя тихо и смирно, не вспылил и не перевернул в порыве гнева разнос с горячими чашками. Лишь бы ему хватило самоконтроля. Перегородка мешала обзору и Сасори не мог разглядеть лиц мэра и дельца, но Дейдара в первые минуты держался очень достойно. Подрагивающий свет свечей эстетично гладил его профиль, когда он наклонился, чтобы подать им меню. Лицо даже без намёка на вежливую улыбку — почти совершенная бесстрастная маска. Губы шевелились, глаза неестественно распахнуты и на этом всё. Через мгновение он уже возвращался обратно. Медленно обернувшись, Сасори заметил, что девчонка — официантка, натирая кружки, то и дело поднимает на него взгляд. Она могла стать проблемой, ведь ему требовалось сделать снимки, и никто не должен был этого видеть. Следовало сходить за телефоном, которые запрещалось проносить в зал, затем вернуться и избавиться от неё любым доступным способом. Акацучи панибратски подмигнул ему, когда он проходил мимо барной стойки, из кабинета Ооноки не исходил ни один звук; добраться до телефона не составило никакого труда, как и запрятать его под широкий пояс оби. К тому времени, как он вернулся, Дейдара снова отправился к столику мэра. Золотые искры в его волосах притягивали к себе всё внимание, как и его изящные запястья, обнажившиеся в момент, когда он забирал книги с меню. Сасори показалось, что тёмные пальцы мэра, будто сотканные из теней, коснулись правого запястья — должно быть они привлекали не его одного. Это было лёгкое, мажущее касание, но было хорошо заметно, как Дейдара содрогнулся. Внутри Сасори что-то тоже в ту же секунду расщепилось, расцарапало раздражением. Он отвёл глаза лишь тогда, когда тот направился от столика обратно. Теперь стоило разобраться с девчонкой. Он обернулся, чтобы найти её — её нигде не было видно. Спустя несколько десятков секунд она обнаружилась обслуживающей чей-то другой столик из общего зала. Это было большой удачей, ведь так её прилипчивый взгляд не сможет следовать за ним. Ему пришлось повернуться так, чтобы Акацучи за барной стойкой не заметил за его корпусом телефон. Пальцы проворно, копнув под складки оби, изъяли его оттуда. Ширма загораживала лицо мэра, погрузив его в глубокую тень — пришлось пройти ещё несколько шагов. Важно было, чтобы объекты съёмки его не заметили. Он действовал очень быстро и аккуратно, хотя съёмки вовсе не было его основным профилем — даже не выставлял ручные настройки, снимал как есть. Если бы это делал Дейдара, как они и договаривались, можно было бы надеяться, что оба лица получатся чётко, без резких контрастов. Возможно, Кисаме удастся вытянуть всё из этих фотографий, когда он поколдует с ползунками регуляторов в какой-нибудь своей волшебной программе. Он едва успел сунуть телефон обратно, как девчонка — официантка вернулась и, задержав на нём свой взгляд, двинулась к стационарному терминалу. Сасори тут же отвлёкся на Дейдару, который принимал у Акацучи разнос с напитками в чашках с сердитым выражением лица — брови нахмурены, зубы цепко сжаты, рот растянут в злости. Пальцы, вцепившиеся в край разноса, были неимоверно напряжены. Удержаться от внутреннего злорадного смешка было так сложно. Столько досады на лице из-за собственного чванства. К сожалению, ему не удалось следить за напарником дальше: в двери вошли несколько человек и, с непрерываемым гулом разговоров направились к сдвоенном у столику, собираясь плюхнуться на сиденья. Поскольку девчонка куда-то испарилась, пришлось ему самому вживаться в роль официанта и тащиться к ним, чтобы обслужить. Он не мог даже мельком взглянуть на Дейдару, чтобы проверить, как он там справляется. Ширма совершенно пересекала обзор — оставалось надеяться, что у него всё проходит беспрепятственно. Никаких настораживающих звуков не было слышно: ни шума, ни криков, ни звона посуды. Только смех и голоса новоприбывших посетителей, которые карябали его сосредоточенный слух своим хаотичным гамом. Тело замерло, разум вибрировал мыслями, как беззвучный телефон, принимающий смс, а с сердцем творилось что-то неладное — оно заходилось в ускоренном ритме, чего никогда не было раньше. Тени-птицы отчаянно кружились на белёном потолке. «Дайфуку или миндальное пирожное?». Мужской далёкий хохот. Эмоции тоже наворачивали круги в груди, вызывая зуд в лёгких и боль за рёбрами. «Пожалуйста, мне жасминовый». Позади тишина и нельзя обернуться. Опустив руку с наладонником вниз, а другой собрав меню, он позабыл сказать что-то вроде: «Приятного времяпрепровождения» или «Скоро всё будет подано», как диктовал этикет. И даже не взглянул напоследок, тотчас поворачиваясь к ширме. Боковое зрение приметило сияние золотистых волос, затем и их владельца, находящегося возле барной стойки, и ощутил внутри разматывающийся комок напряжения. Может, Дейдара и был недоволен, но мог спокойно ожидать, когда клиенты завершат свои подсудные дела и попросят счёт. Никто его не трогал, не заставлял сидеть на коленях или играть на сямисэне. Всё в порядке. Они почти завершили свою миссию и совсем скоро отправятся домой. Поравнявшись с Дейдарой и ожидая, пока Акацучи заварит жасминовый чай, он даже шёпотом не мог спросить, всё ли в порядке, чтобы не вызвать подозрений. Стоял чуть позади, медленно блуждая взглядом по оголённой шее, по огненным искоркам света в выбившихся прядях волос, как внезапно услышал тихий шёпот рядом с собой: — Сасори-сан? Он нехотя повернулся, Дейдара — тоже, даже быстрее его самого. Девчонка — официантка стояла слева и, разглаживая залом на рукаве своего кимоно, робко подняла на него глаза. — Сасори-сан, что вы делаете сегодня вечером? У вас есть дела? Три секунды молчания, лишь заунывная музыка фоном и фуэ, скоблившая по барабанным перепонкам. Он медленно моргнул, не прерывая молчания. Какого ответа она ждёт от него? Так надеется на то, что он свободен? Что ей было от него нужно? Назойливая, как его бабка, бегающая за ним и просящая надеть тёплые носки. Он хотел было ответить ей что-то доходчивое и лаконичное, после чего она бы точно больше не стала донимать его, но в тишину вторгся голос Дейдары: — Он сегодня должен будет съездить в магазин и купить корма для своих двенадцати котов, хм, — со всей серьёзностью заверил он, голос всё ещё звенел раздражительностью. Девчонка выслушала его, но её лицо вытягивалось всё сильнее с каждым произнесённым словом. Она медленно перевела взгляд на Сасори в подтверждение чужих слов, однако ему не хотелось даже моргать — не то что участвовать в этом цирке. — Вы любите кошек, Сасори-сан? — спросила она окрашенным растерянностью голосом. Уголки рта дрогнули нервной улыбкой. — Я тоже их очень люблю. Мою зовут Аюми. У вас целых двенадцать? Вы взяли всех из приюта? У них важное дело, так почему они вынуждены заниматься подобным? — Они не все его, только половина, а вторая половина принадлежит его парализованному деду, хм, — развлекался дальше Дейдара, расценивая молчание Сасори, как разрешение на ваяние отборной чуши. Его светлые глаза дерзко сияли в свете барной подсветки. Девчонка, судя по всему, так и не поняла, что над ней смеются, продолжая округлять глаза и явно не понимая, как себя вести и что выразить словами. — Дейдара, иди проверь, как там клиенты, — почти приказным тоном потребовал Сасори от своего напарника и с облегчением заметил, что в двери входят ещё три клиента, желающие насладиться уютной атмосферой этой чайной. Теперь он без объяснений сможет сбежать от навязчивой девчонки и от Дейдары заодно. Что и сделал в следующую же секунду. Клиентами оказались члены респектабельной семьи, судя по их безупречным сдержанным манерам, навыкам себя подать и увесистой печатки на пальце главы семьи. Печатка сигнализировала о принадлежности к клану Цучигумо. Он пришёл сюда вместе со своей женой и дочерью, последняя оглядывалась вокруг с любопытным блеском в глазах, так свойственному эмоциональным детям. Сасори занялся ими, игнорируя желание наблюдать за Дейдарой и нежелание предлагать десерты и лучшие чаи. В конце концов, этот день всё равно кончится и они уберутся отсюда. Что-то внутри вновь просыпалось в нём, какое-то беспокойное чувство, как лёгкий зуд в грудной клетке. Он списал это на раздражение, вынужденный в который раз гадать, какой же десерт предложить жене главы клана — та отвергла уже два предложенных. Он медленно моргал, скользя взглядом по её снулому лицу и впалым щекам и вдруг осознал, что скучающая в безделье женщина, скорее всего, на диете. Ищет что-то, что смогла бы отведать без зазрения совести. Тогда всё, что он мог предложить ей, это зефирное пирожное с малиновым конфи — это и сделал. Женщина отвела взгляд в сторону, явно просчитывая калорийность предложенного, после чего вернула его Сасори и элегантно кивнула. Простоявший рядом с ними немыслимое количество времени, он был рад покинуть их. По пути, захватив гаситель, притушил одну из свечей, что стекала со своего постамента прямо на пол. Отложил книжки меню на стойку и пересёкся взглядом с девчонкой. Её глазах впервые отразили цвет, потемнели, словно сконцентрировав в себе все дрожащие по углам тени. Акацучи крутился за барной стойкой, сортируя свежевымытые чашки, птицы кружились над головой. Дейдары нигде не было видно. Сасори, кивнув Акацучи и бросив ему просьбу поторопиться, медленно крутил всюду головой и вытягивал шею в попытке разглядеть Дейдару в дальних углах. Он обернулся — мэр и делец уже не спеша поднимались со своих мест. Делец стаскивал со спинки стула свой мятый пиджак, что делал мэр — не было видно. Только его кривая тень колыхалась под потолком. — Где Дейдара? — стараясь выглядеть как можно равнодушнее, спросил Сасори у Акацучи. — Кажется, заходил к комнату для стафф, — между делом ответил тот, теперь пересыпая в чайник заварку. Успокоившись и задумавшись теперь о завершении миссии, Сасори решил протереть книги меню — некоторые из них были липкими явно от рук детей. Ему самому неприятно было брать их. Ведь дети вообще редко моют руки. Он взял было тряпку и, брызнув на неё из пульверизатора со средством, коснулся кожаной обложки. А через мгновение застыл. Из комнаты для персонала почти крадучись выбрался Дейдара. Одетый в свою повседневную одежду, с распущенными волосами и небрежно перехваченной прядью на макушке. Его напряжённое тело было словно наэлектризовано и посылало короткие сигналы о том, что лучше держаться от него подальше. Лицо неестественно бледное, глаза пугающе расширены. Шаги такие неуверенные, что хотелось подставить ему плечо, чтобы он ненароком не упал. Что он делает? Почему он ведёт себя так, словно украл что-то ценное и спасается бегством? — Дейдара. Взгляд, врезавшийся в Сасори, вспыхнул растерянностью, но не был отведён стыдливо в сторону, а продолжил смотреть не мигая. — Куда ты собрался? — Сасори позаботился о том, чтобы тон звучал ровно без кренов в ехидство или раздражения. Дейдара не спешил отвечать, стоял и смотрел, едва дыша, как попавшийся в капкан зверёк. Вокруг замкнулся вакуум, плотный, непроницаемый. Наверное, бармен привлекал к себе внимание, прося подойти и забрать подготовленный заказ. Наверное, музыка всё ещё курилась в воздухе, вибрировало тремоло сацумабивы. Возгласы, смех, звяканье посуды — всё исчезло. — Я должен уехать, хм, — прозвучало натужно энергично. Прядь, закрывавшая левый глаз, чуть заметно колыхнулась. У Сасори не было никаких иллюзий по поводу приверженности и надёжности кого бы то ни было — преданный однажды носит в себе печать предательства до тех пор, пока кто-то другой не докажет ему, что верность существует. Он не знал, каким образом Дейдара оказался на другой стороне, он даже не знал, на чьей по факту. Но побег был очевиден. — Что ты задумал? — Встретимся в номере, Мастер, — одна нога Дейдары медленно скользнула назад. — Объяснишься? — Позже, когда вернусь, хм, — вторая нога заскользила тоже — он пятился. Сасори медленно моргнул, поджал в свербевшем раздражении губы, готовый совершенно ко всему. — Если ты двинешься с места, Дейдара, то пеняй на себя. Я тебя всё равно остановлю. Не знаю, что ты задумал, но делать из себя дурака не позволю. Видимый глаз расширился ещё сильнее, сверкнул в досадливой злобе. — Мне нужно, пойми! Чтобы всё прошло нормально, я должен уехать сейчас, хм! — выкрикнул несдержанно и громко, и тотчас бросил беспокойный взгляд в сторону ширмы, за которой находились мэр и делец. Сасори это сразу понял. — Ты им продался? Хочешь отдать им запись? — понижая голос, заговорил он и, сделав шаг и настигнув своего никудышного напарника, схватил его за рукав худи твёрдой хваткой. — Деньги сделались превыше искусства? Затмили твой разум и отключили мозги? — Нет, я облажался! — с горьким отчаянием выпалил Дейдара и снова взглянул в сторону мэра. — Говори, Дейдара, — голос Сасори звучал зловеще. — Говори, не зли меня. — Времени нет, хм! — Я никуда тебя не отпущу. Можешь не пытаться. Их укрыли несколько мгновений тишины, за которые Дейдара явно пытался разобраться, действительно ли Сасори решительно настроен или только блефует. Хватка, которая удерживала его, не ослабла ни на йоту, взгляд был строг и невозмутим, глаза ни разу не моргнули, словно перед ним стоял не человек, а манекен. Додавить его не составит труда — Сасори знал это, и потому неподвижно стоял, нацеленный на победу. Напряжение ослабло в воздухе, когда плечи Дейдары чуть опустились в бессилии, и тот посмотрел на него с бойкой решимостью, пытаясь показать, что сдался вовсе не ему, а на милость судьбы. — Я облажался, как я уже и сказал, хм, — повторил, как скороговорку, но уже не как финальную фразу, а как предисловие. — Не знаю, как работает эта система, но я опять неправильно вбил заказ, — он бросил в мэра смятённый взгляд, завуалированный под деловитость. — Старик сказал, что у меня есть два варианта: первый — он вызывает полицию и инцидент примет огласку, второй — я еду с ним. Пальцы Сасори ослабли, рука, оставлявшая залом на рукаве, разжалась. Он мог ожидать чего угодно, — вплоть до того, что Дейдара продал его жизнь вместе с записью разговора — но не такого. Не того, что буйный напарник решится поступиться своими принципами, пожертвовать собой ради того, чтобы их миссия не потерпела провала. Скорее он предположил бы, что тот немедленно испепелит всё вокруг в неистовом негодовании. Чёртов Дейдара… опять всё решил в одиночку… — Переодевайся обратно, Дейдара, если, конечно, погостить у мэра не то, чего тебе бы действительно хотелось. Широко распахнутый взгляд, пронизанный искренним недоумением, показался Сасори свойством той красоты, которую могли запечатлеть на своих полотнах художники Ренессанса. Он только моргнул, даже не пытаясь облегчить чужое замешательство. В конце концов Дейдара совершенно прав. Если он отправится исправлять свои ошибки, у них не возникнет никаких проблем, кроме той, что придётся объяснять его отсутствие в чайной. Он чуть повернул голову вправо и увидел у ширмы мэра — пожёванного временем и собственными грехами старика, желающего потискать артритными пальцами юное, прекрасное тело. Его тяжёлый взгляд выжигал на Дейдаре свои инициалы. Должно быть, думает, что ошибка официанта — лучшее, что случилось с ним после договора о противозаконной сделке. Что ж… как бы не так. Мазнув по Дейдаре неопределённым взглядом, он шагнул в сумеречное пятно по направлению к мэру. Его появление явно не пришлось тому по душе. Взгляд демонстрировал куда большую жёсткость, нежели ранее, и веки, опасно сощурившиеся, капюшоном нависали над выцветшими белками. Приняв как можно более надменную позу, тот демонстративно задрал подбородок, когда Сасори остановился возле него. — Я жду другого человека, — голос мэра был сух и трескуч. — Я провожу вас к выходу, господин, — бесстрастно произнёс Сасори, глядя на него невозмутимым взглядом. — Тот официант… — выдержанная пауза подчёркивала безапелляционность решения. — Он обсчитал нас, задвоив несколько позиций, — досада проступила на лице скривившимся ртом. Мэр явно рассчитывал уехать с Дейдарой, а не тратить своё время на выяснение неправых. — Это слишком большая сумма, чтобы мы могли закрыть на это глаза. Придётся вызвать полицию. — Скорее всего, система сбоит. Официант в таком случае ни в чём не виноват, — Сасори взглянул на строгую линию плеч пиджака мэра и на его крепко поджатый рот. — Примите наши глубочайшие извинения. Мы исправим всё в самое ближайшее время. — Выгораживаете нерадивый персонал? — процедил сквозь зубы мэр. — Это не делает вам чести. Где хозяин заведения? Покосившись на дверь кабинета Ооноки, в котором сейчас хозяйничала Куроцучи, он заявил спокойно: — Он временно отсутствует, просим прощения. Мэр глубоко вздохнул и с шумом выпустил воздух через нос, тщательно скрывая свою нервозность. Вряд ли ему хотелось привлекать внимание, связываться с полицией в такой отчаянный момент — всё могло раскрыться. Но, не желая терять лицо, он вытащил из кармана пиджака свой внушительный телефон и взвесил его в ладони. — Я должен убедиться, что ваше заведение не совершает мошеннических действий, специально обучая этому персонал. Вы, должно быть, осознаёте, кто я и какие инспекции приедут к вам в самое ближайшее будущее? Сасори не было дела до этой чайной и до проблем, которые впоследствии могут обрушиться на неё. Он хотел, чтобы мэр убрался — всё. — В таком случае, господин мэр, полиция прослушает запись, которую мы обнародуем. По ней можно будет определить, куда и зачем вы позвали нашего официанта. Он блефовал. Конечно, запись существовала, но пойти на это — всё равно, что вспугнуть преступника, лишь отсрочив сделку на неопределённое время. Миссия не будет провалена, но её придётся выполнять позже кому-то другому. Если это случится, то Лидер-сама сдерёт с них шкуру живьём. Мэр мгновенно изменился в лице, не в силах скрывать подступающие вплотную гнев и страх. Челюсть его задрожала, будто её одолел тремор. Взгляд метнулся влево, вправо, ища подтверждение чужих слов. В голове его явно помутнело от подобравшейся со спины проблемы, готовой объять длиннопалой хваткой. — Вы заверяли, будто ваши камеры звук не пишут. Мои люди мне это подтвердили, когда проверили здесь всё накануне. О каких ещё записях идёт речь? Сасори вяло моргнул, сосредоточенно посмотрев на него. Про камеры он знал — аппаратура не смогла бы уловить ни слова из сказанного при общем шумовом фоне. Но было кое-что, о чём ещё можно было лгать, хотя знающий человек наверняка рассмеялся бы ему в лицо. Был ли мэр этим знающим человеком? Скорее всего, нет. — Этот официант — стажёр, — придавая своему тону убедительный тон, объяснял он. — Его наладонник фиксирует разговоры, чтобы мы могли отследить уровень общения с клиентами стажёра. Поэтому на ваш разговор имеется запись. Камеры действительно здесь ни при чём, они могут фиксировать только видео. Лицо мэра словно разом сползло, расслабившись, носогубные заломы стали куда резче. Даже плечи, казалось, опустились, изломав прямую линию покатом. Он словно разом постарел ещё лет на пять — Сасори ненавидел иметь дел со стариками. Оттого даже не удивился, услышав: — Я обещаю вам долгих и дотошных инспекций, передайте своему шефу, — голос вновь понизился до сухого скрипа. Сасори молчал, замечая, каким долгим и пристальным взглядом мэр посмотрел на Дейдару, после чего медленно двинулся на выход, тогда как его партнёр, оказалось, уже успел улизнуть. Чайную ожидали неприятности, но для Акацуки это было совершенно не важно. Теперь у них есть некоторые улики, которые смогут взбаламутить скандал, который отправит мэра за решётку сразу после выхода номера. Возможно, это случится даже до того, как тот вспомнит о своих проблемах в этой чайной. Он тоже взглянул на Дейдару, что стоял у барной стойки и неотрывно смотрел на него. Какой же болван — чуть не уехал греть постель этого старого ублюдка. Поравнявшись с ним и обведя взглядом его растрёпанные волосы, тяжёлыми прядями струящиеся по капюшону, он тотчас распорядился: — Иди переоденься как можно скорее и обслужи два моих столика, — и протянул ему свой наладонник. — Мне нужно кое с чем разобраться. — У нас есть запись, так? — плечи Дейдары передёрнулись, как от холода. — Мы можем уйти и не делать этого больше. — Мы не должны вызвать подозрений, — флегматично парировал он. — Более того, одному из нас придётся ещё на несколько дней здесь остаться. — Но Мастер… — его рука нехотя забрала наладонник. — Не спорь, Дейдара. Иди, работай. Клиенты наверняка заждались свои заказы. Проводив удручённого напарника взглядом и убедившись, что тот отправился туда, куда следует, он повернулся к стационарному терминалу. Справа к нему протянулась чья-то тень, обладатель которой стоял у дверей кухни. Искажённая, удлинённая девичья фигура, неподвижно застывшая, словно статуя, отлитая из чёрного обсидиана. Раздражающая настырность. Было над чем задуматься. Пункты заказа двоились целый день только у Дейдары — больше ни у кого. Все наладонники были связаны с общим терминалом и Сасори видел, как девчонка-официантка что-то тыкала там без надобности. У неё был персональный наладонник. Он посмотрел себе под ноги — тень справа шевельнулась слегка. Пытаясь найти своим догадкам подтверждение, он двинулся к терминалу и заглянул в глянцевый, сияющий экран. Всё было предельно просто, как в наладоннике, только собрана информация по всем столикам сразу. Каждый заказ, каждый счёт, что уже вынесено, а что ещё не готово. Его столики: каждый заказ, каждый пункт — ничего подозрительного; столики девчонки: ничего интересного; столики Дейдары… Взгляд медленно скользил по строчкам — ровные ряды иероглифов и цифр, задвоившиеся пункты в ранних заказах, предупредительно обозначенные красным, в заказе мэра — тоже имелись сдвоенные, но никто их не пометил. Стоп. Сасори вновь прошёлся по заказам, на сей раз изучая их ещё внимательнее. Столик 4: сдвоенные заказы, в конце блёклая отметка «внесены правки». Столик 6: сдвоенные заказы — и та же картина. Столик 4 снова: сдвоенные заказы и снова эта вызывающая зуд в пальцах отметка. VIP столик мэра: «внесены правки». Сасори остановился взглядом на кнопках, сосредоточившись на вопросах, царапающих его мозг. Мог ли Дейдара вносить правки именно в тех заказах, в которых по факту обнаружились ошибки. Конечно, клиенты могли что-то дозаказать или обменять позиции, если их что-то не устроило в принесённом блюде, но последовательность их и ошибок вела к мысли, что всё это случилось неспроста. Он обернулся — девчонка, резко опустив глаза, сделала вид, будто занимается книжками меню. Можно было не ввязываться в это, но всё же стоило дать ей знать, что он обо всём знает — возможно, та отстанет или будет вести себя совсем незаметно. Глядя на то, как он приближается к ней, она дёрнулась было в приступе какого-то несвоевременного приступа робости, но осталась стоять. Пальцы правой руки скользнули по первой в стопке книжки и замерли. — Мне известно, что ты весь день подставляла Дейдару, — безапелляционно заявил он, посмотрев ей прямо в глаза. — Чего ты добивалась? Девчонка вздрогнула явно не ожидая обвинений — даже в полумраке было заметно, как её лицо сделалось обескровленным, уголки рта опустились. Чуть склонив голову влево, Сасори пристально отслеживал каждое изменение её движений. У него не было сомнений, что это сделала она. Резко отвернувшись в сторону, девчонка вдруг нахохлилась, как озябший воробей на снежной ветке, чуть ссутулилась и руки её безвольно опустились. Попавшее в тень лицо нахмурилось и обыденно невыразительные черты лица, сделавшись темнее, словно бы приобрели некую яркость. — Я хотела, чтобы он ушёл, — едва слышно пролепетала она, её голос был по-прежнему слаб. — Почему? — Сасори обвёл её медленным взглядом. — Я хотела, чтобы его уволили. Чтобы… — она запнулась, сильно закусив губу и сжав пальцы в кулаки. — чтобы он никогда больше здесь не появлялся. — Зачем тебе это было нужно? — То, как ты смотрел на него! — резко вперив в него свой взгляд, девчонка будто уколола его пикой. Её голос всё больше набирал силу. — Он тебе нравится, ведь правда?! Сасори молчал, изучая её потемневший взгляд. — Он привлекательный, интересный и знаменитый! — продолжила она, обнажив эмоции. — Я никогда бы не смогла конкурировать с таким, я знаю это! Если он уйдёт, то может быть… у меня будет шанс?.. — У меня нет интереса ни к тебе, ни к нему, — спокойно вразрез вспыхнувшей тираде произнёс он. — Но Дейдара действительно уезжает. Завтра его здесь не будет. Ахнув, девчонка распахнула глаза в удивлении и чуть покачнулась вперёд, прижав к груди руки. Тень сползла с её лица — на коже задрожали блики свечного пламени. Она будто умылась и краски лица потускнели вновь. Рукава её кимоно обнажали запястья и свисали поверженным флагом. — Вы расскажете ему, Сасори-сан? — голос стих, словно его уносил поток ветра. Он неслышно хмыкнул. — Если пообещаешь больше так не делать, то не расскажу. — Я обещаю. А Куроцучи? Не скажете? Вяло пожав плечами, Сасори больше не смотрел на неё, ища глазами Дейдару — тот с нажимом что-то предлагал жене главе клана Цучигумо, бестактно склонившись слишком низко над ней. Да, оставлять его здесь было бы нездоровой идеей, хотя и хотелось продлить его муки на несколько дней. Вместо этого ему придётся работать здесь самому, носить это неудобное кимоно и терпеть на себе взгляды настырной девчонки. Зато он может быть уверен, что это не привлечёт излишнего внимания, не толкнёт в какую-нибудь липкую историю, из которой сложно будет выпутаться и не бросит преждевременно тень подозрений на имя их редакции. Это определённо стоило того. Не сказав девчонке больше ни единого слова, он пошёл к столику мэра, отцепил подслушивающее устройство и незаметно пристроил его в складки оби, за которым уже находился телефон. Снова взглянул на Дейдару, поправлявшего на ходу причёску — интересно, благодарен ли тот ему? За то, что не пришлось лезть в постель к старику? Будь оно так, ушлая бестолочь никогда бы в этом не призналась, а ему не очень-то это и было нужно. Главное, что их миссия выполнена успешно и Пейн отсыпет им благодарностей и немного лишних грошей, если таковые будут.