Камелот

Артур Наш скоро собранный поход с каждым днем превращается в затяжное путешествие на край земной тверди. Каждую ночь мои мысли возвращаются к Моргане. Она не сестра мне по крови, но я чувствую в ней нужду. Нужду подобной брата к сестре… мужа к жене. Я называю ее сестрой, возможно, только так я могу останавливать себя от принятия важного решения. Возможно, мысль о кровосмешении охладит мой разум, если я приму ее как плоть от плоти своей... возможно. Наши земли не богаты на яркие краски. На каждый день похода небо будто иссыхало на васильковую синь, вокруг был только серый, беспросветный купол облаков, обещающих бурю. Подобно тому как мои мысли в ночную пору возвращаются к Моргане, с рассветом, просыпаясь в поту, сбегая от сна, в голове клубятся языки изрыгаемого пламени огромного дракона. Существо подобно древним лесным великанам – необъемно, и безусловно непобедимо. С каждым сновиденьем я разубеждаюсь в положительном исходе битвы. Темная сторона столь могучая, столь неудержимая. Наше поражение лишь вопрос времени. Мы пошли на восток. Время не терпело долгой дороги огибающей древнюю рощу, полной старой веры. Если бы я знал, что нас ждет – выбрал другой путь. Но король не должен сожалеть о принятых решениях, по крайней мере, так рано сожалеть. Старая роща встретила нас хлебом и солью, проявив гостеприимство, подобно радушному хозяину. В первые дни пути проблем с дичью не было, она словно сама летела на стрелы лучников. Озера были полны рыбы. И небо было светло. Только, вот, гости не были столь же почтительны как старец, протягивающий нам руку полную угощений. Мерлин предупреждал о законах царящих в лесных землях, приверженцы старой веры кивали его словам, остальные – не проявили толики уважения. Чем глубже мы заходили, тем больше перед нами открывался мир магического, непостижимого разуму человека. Разуму, что не видел боле чуда возрождения иссохших земель после капель дождя. Элбан, как приверженец учений древних, соблюдал все законы. Я же… и же с ним. Мерлин ушел далеко вперед, на разведку. Лагерь тормозил его, маг был мрачным и озабоченным будущим нашего народа. Я лишь надеялся, что он вернется через сутки, как мы и договаривались. - Артур, я с братом отправлюсь вперед, по следу Мерлина. Не так чтоб быстро, как он, но если ему понадобится наша подмога, мы будем рядом,- Персиваль не хотел идти через чащу в самом начале нашего пути. – Заодно смогу присмотреть места для лагеря, проверить на сколько лес проходим для наших повозок. Не долго думая, я отпустил братьев Персиваля и Ламорака, снабдив их питьем и вяленой солониной. На рассвете третьего дня второй недели, наш полевой повар, подбоченившись половником, начал негодовать. - Сир, в этих болотах сплошь одна тина, я не знаю чем кормить солдат. Ночью пропало всё зерно, оно покрылось плесенью и почернело. - Тук, твое дело нелегкое, я верю в луки и стрелы твоих поварят. - Мой король, этого недостаточно. Утер наверняка придумал бы выход, но я не он. - Что ж, видимо мне придется идти вместе с ними. И я пошел, оставив лагерь на Ивейна, как на самого себя. Уже который день дичь обходила наши силки, словно знала, где они находятся. Рыба рвала сети. А то что мы взяли в Камелоте быстро стало непригодным в пищу. Неудачи и столь настигающий нас голод пугали меня, я велел готовить похлебку из всего, что посчитает мастер Тук съедобным. Охота была безуспешной, многие так ничего и не поймали, потому что лес, совсем недавно полный трелей птиц и кликов животных, был пустым. К сумеркам наше отчаяние начало расцветать на языках. - Это проклятье. - Еще день… - Заколдованный круг. - Тссс… олень! Он был молод, не пуглив. Натянув тетиву, я не успел выпустить стрелу, как со всех сторон на оленя обрушился дождь из стрел. Подбив его, мы вновь поверили в наши силы. Удивительно как мало надо человеку чтобы уверовать в лучшее. В лагере нас встречали густые, терпкие ароматы супов мастера Тука. Он разлил нам по половнику похлёбки на местных рыжих грибах и кореньях, чтобы брюхо не свело сума голову ожиданием от шкворчащего мяса подбитого оленя на вертеле. - Богатый улов, мой король, богатый! Из потрохов можно многое сотворить, пару дней продержимся,- ликовал повар. - Полно. Завтра двинемся дальше, вслед за Мерлином, на встречу его коню. Возможно впереди вся дичь, как и выход из рощи. Охотники покивали, косясь на мясо, продолжая хлебать наваристую похлебку. Поход давался нелегко, только полное брюхо могло нас приободрить. Необходимость умыться, уложить тело на лежанку заставило оставить изголодавшихся людей возле оленины, и отправится в палатку. Мысли вновь отправились в путешествие к стенам Камелота, к Моргане. Тревога за ее жизнь, за жизнь каждого жителя наших земель сомкнула мои веки гнетом в вечерний час. Я лишь успел подумать, что сновидение не будет благосклонно ко мне, подарив безмятежный отдых, как вновь меня понесло в темноту, укутывая туманами тревоги. Не знаю сколь длинным был покой мой, казалось прошла целая вечность, очнулся я резко сев. В свете догорающей свечи, глаза уловили движение у края палатки. Оглядевшись, замер, вокруг был лес. Все пространство окутывали ветви деревьев, ползущий плющ увил мое ложе и ноги, повсюду лежала разного цвета листва, а под разноцветным пологом виднелись истлевшие листья, словно не одна смена времен года срывала зеленые убранства, укрывала землю и все вокруг. В этот момент свеча погасла и стало понятно, что свет льется и трепыхается подобно крыльям бабочки от куда-то позади, за моими плечами. Я оглянулся, ища светящийся предмет, но все что увидел это деву с венком на голове из веток ивы. Она улыбалась мне в теплом порхающем свечении. - Кто ты? – вслух и будто бы не вслух. Кисти ее рук были тонкие, цвета самого дорогого фарфора когда-либо украшавшего столы замка Пендрагона. Дева потянулась ко мне. Ее пальцы накрыли мои виски прохладой. На мой вопрос ответа не последовало, женщина лишь улыбнулась, и из неё полилась красивая песня так же просто и легко, как из моих глаз хлынули слезы. Я не мог остановится, будто что-то ломалось внутри меня, будто знаю, что умираю и лежу в яме покрытой перегнившей листвой никому не нужный, будто выброшенная старая собака «добрым» хозяином в глубокий овраг у дороги. В миг, когда я совершенно отчаялся, послышался голос друга верного. Мерлин велел не сдаваться и протянуть руки к поясу своему. Взмолившись памяти отца Утера, я сделал как велел маг. Руки наткнулись на твердую рукоять, я дернул за неё и меч выскользнул из ножен, ослепляя светом палатку. Едва сталь коснулась ветвей, как они растаяли в воздухе, как и дева, остались лишь только влажные щеки мои от пролитых слез. - Морока… Разрубив остатки плюща, я поднялся на ноги и выбежал на улицу. В руках Экскалибур сиял выше пламени факела. Под его светом колдовство сменяла реальность. - Артур, вот вы где мой король, мясо готово и почти успело остыть,- Тук держал кусок ноги оленя,- желаете отужинать? Я перевел дух и кивнул. Мы прошли к столу возле мерно горевшего костра. Тук усадил меня возле Сигрида весело и задорно распевающему песню карлика Олвена. Все вокруг ели и вспоминали свои ратные подвиги, мне же было не по себе, поэтому меч я уложил возле, прямо на стол. Он продолжал сиять, но не так ярко, как в моих руках и все перестали глазеть, а после изредка бросали на него ленный взгляд. - А вот и доля Артура,- Тук поставил огромный кусок дичи изрядно прожаренный предо мной под одобрительный гул собравшихся людей. Есть не хотелось, но я поблагодарил повара. - Друзья, поднимем наши чаши во славу удачного похода,- встав, посмотрел на каждого за скромным столом, призывая поднять кубки. Я потянулся за сосудом, но задел соседнюю чашу, она разлилась на Экскалибур красной густой жидкостью. Мой меч зашипел, вспыхнул ярче прежнего, освещая всех вокруг. Вначале мы все зажмурились, встречая столь яркий свет, но потом наши глаза открылись. Кто-то закричал, указывая на то место, где лежала отсеченная голова молодого оленя: - Гляньте на стол, это не олень это Ламорак, брат Персиваля! Мой меч заискрило, снимая пелену чар с наших глаз, обнажая столь омерзительный ужас в центре нашего стола. - Человек. Мы съели человека… К рассвету, когда улеглась паника и наши обозы были собраны, мы поспешили убраться из старой рощи. Люди перестали думать чем бы посытнее набить брюхо, наступил пост, они пили оставшуюся воду в бурдюках, взятую еще в колодцах Камелота, опуская в нее угольки стояночных костров. Лес отпустил нас через день пути с тяжелой ношей на сердцах. Возле холмов нас встретили Мерлин и Персиваль. На все расспросы о Ламораке, который отправился к нам на встречу, мы лишь склонили головы. Я обошел возницу, скинул полог, скрывающий короб. - Персиваль, твой брат здесь.