Вечером холод сбирается в мириады фиолетовых крупинок, рассыпается перед людьми, перед странным светом. Лили, бывало, терялась в догадках, что было главным в это время? Освещение? Сама луна, большая, беспристрастная, летела в небе сквозь редкий дым облаков, сквозь человеческое предчувствие. В мыслях луна была точкой, от которой отсчитывают начало, она довлела над всеми понятиями, определяла их, и был какой-то укор смертным, немой, укор во мне, но редкой силы… О чем-то человек хотел догадаться, о неестественно правдоподобном, словно хотел видеть себя со стороны…
Лондон казался Лили Уайт торжественным — все тянется ввысь, все стройно, как аккорд. Девушку постоянно посещало чувство, что здание, которое было бы знаменитой жемчужиной среднего города, тут скромно молчит, потому что справа и слева еще десяток таких же. А ей было очень хорошо в этой светлой опрятной высоте.
Удивительно красивая и завораживающая своим величием соборная церковь, Вестминстерское аббатство, построена в готическом стиле, что сразу бросилось в глаза. По словам Джеймса, в храме можно было бы увидеть гробницы самых знаменитых людей Англии: королей, военачальников, деятелей культуры.
В этом же районе находится Букингемский дворец — резиденция британских монархов. Здесь проходят самые важные приемы, официальные церемонии и банкеты. Каждый год резиденцию посещают примерно 50 000 гостей, приглашенных на королевские церемонии и приемы. Вокруг простирается самый большой частный сад Лондона.
Изначально замок строился не для королевской знати. Герцог Букингем, будучи хозяином дворца, даже предположить не мог, что его дом станет обителью монархов. История строения начинается в начале восемнадцатого столетия, когда герцог Букингем получил от королевы Анны в подарок земли на углу Грин-Парка и Сент-Джеймс. Без промедления было принято решение возвести особняк. Строительные работы начались практически сразу и были быстро завершены. Как гласит история, новый дом не пришелся по духу своему владельцу. Ему одному внутри стен дома чудился запах плесени, гнили. Через несколько лет после завершения строительства герцог умер, поэтому он не успел решить дальнейшую судьбу замка. Вскоре скончалась его супруга.
— Темнеет… Я вспоминаю книгу Коуля, — звонкий мелодичный голос Лили согревал и успокаивал. — Что можно относиться к этому как к факту, об этом можно размышлять как о загадке. Можно слагать песни. Ночь — время любви и черных кошек. Ночью рождаются гении и умирают злодеи. Ночь — черное покрывало покоя. Ночью лучше думается, потому что это — не наше время; потому что днем нам некогда думать. Ночь — время творения. Бог тоже творил ночью. Ибо днем можно только строить. Он слишком прозаичен — день. А ночь — поэма. Она рождает причудливые фантасмагории. Она рождает демонов и птицу Феникс, а день убивает их кофе, выпитым за ночь.
— Трогательно, — с лёгкой усмешкой проговорил Джим. — Но почему, собственно, либо гений, либо зло? Одно другому, — развел он руками. — Не мешает.
— В конечном счёте зло проигрывает, — бросила лукавый взгляд Лили, чувствуя, как повышается настроение все сильнее и сильнее. — Сказка завершается победой добра! Это ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок.
— Далеко не всегда, — бросил Джим. — Возьми хотя бы немецкую версию «Золушки». В наказание за обращение с очаровательной главной героиней птицы выклевали её сводным сестрам глаза. Мило, не правда ли?
— И зло не зло на таком фоне, — отметила Лили.
— За что Германию и люблю: никакой однозначности! Никогда, — сверкнули карие глаза. — Как и в жизни. Сварливая старая карга может, в конечном счете, оказаться милейшим созданием. В отличие от ангелоподобной нежной барышни, между прочим.
— У немцев любопытные сказки, — задумчиво проговорила Лили. — Совсем не такие, как у нас, у французов. У нас никогда не было активного зла. Всего-то мачеха да серый волк, — улыбнулась она. — А в немецких зло сильное. Настолько сильное, что у простого смертного нет сил совладать.
— Именно, — с лёгкой улыбкой кивнул Джим. — А кто-то, кажется, твердил про вечную победу добра, — бросил он на спутницу насмешливый взгляд.
— Это позволяет, как говорится, верить в лучшее, — притворно снисходительно отозвалась Лили — Без морального посыла нет литературы.
— Че — пу — ха, — пропел Джим, вследствие чего собеседница прыснула. — За что люблю детективы, так это за прекрасную способность ненавязчиво описывать жизнь. Возьми хотя бы «Десять негритят»: человек и правосудие.
— Там, кажется, судья покарал преступников, — поправила белокурые локоны Лили. Кобальтовые глаза Снежной Королевы сияли, что не могло не радовать.
— А это, дорогая мисс Уайт, как посмотреть, — весело подмигнул Джим. — На первый взгляд, да. Но посмотри на это иначе: преступники на острове просто проиграли судье интеллектуальный поединок, — вздохнул он, что вызвало легкую улыбку на лице Лили. Все же настолько забавная мимика не могла не очаровать. — Преступники оказались глупее. А будь среди них кто-то поумнее, не покарал бы и не наказал никого. Что скажешь?
— А какие в детективах максимы для жизни? — рассмеялась «синеглазка», как в душе прозвал ее Джим. Лили смеялась искренне и заливисто, откинув голову.
— Да сколько угодно, — надменно проговорил Джим. — «Если вы будете уверять меня, что Энтони Мардстон, этот бык с отсутствием совести способен покончить с собой, то я рассмеюсь вам в лицо». Шикарно, а?
— Знаете, относительно мироустройства, — вздохнула вдруг Лили, как никогда напоминая хрупкую, но трогательно прекрасную фарфоровую куколку. — Я всегда удивлялась нахальству маленьких стран. Чего вот ты лезешь к великим державам, до уровня которых тебе еще расти и расти, учиться и учиться? Чего шумишь?
— Неужто, мисс Уайт, Вы считаете, что справедливость — это неравенство?
Синие глаза Лили сверкнули изумрудным отливом. Уайт слушала, как заворожённая.
— Почему, собственно, уборщица должна быть равна доктору наук? — вскинул брови Джим, словно желая подчеркнуть искреннее недоумение. — Или почему доктор наук должен быть равен идиоту, для которого умение считать до десяти уже великая заслуга? Тебе не приходит в голову, что это и есть, — бросил он. — Несправедливо?
— Пожалуй… — быстро кивнула Лили, хлопнув длинными пушистыми ресницами.
— Что может быть несправедливее мира, где гений, — Джим сокрушенно поднял взгляд. — равен дураку, а учёный — серости?
— Одна моя приятельница, — опустила Лили ресницы. — Говорила, что необязательно, что в уборщицы идут только из-за отсутствия мозгов! Без нужных связей министром или профессором тебе не стать. А раз уж в школьные годы ты не более, чем белая ворона, то и во взрослой жизни чуда не произойдет. Если, конечно, не работать над собой и над своими целями.
— В том-то и дело, — продолжал, подняв палец, Джим. — Серости всегда что-то мешает. Всегда найдутся препятствия. Гений это тот, кого нельзя остановить. И кто способен на трижды невозможное, потому что помнит, что жизнь…
-… Игра, — сверкнула глазами француженка. — И выиграть никогда не поздно!
Лили тепло улыбнулась. Этот человек одновременно казался ей милым невинным ребенком с незабываемой мимикой и взрослой, внутренне решительной, хитроумной и храброй личностью. Он мог бы найти ответ на любой, даже самый сложный, вопрос, ни на миг не усомнившись в собственной правоте.
— Однако, мисс Уайт, мы заговорились… Позволишь проводить тебя до дома? — вдруг взял он ее за руку.
— Нет, спасибо, — скорее инстинктивно выдала Лили, хотя не могла не признавать, что чувствовать себя защищенной и хрупкой в его руках приятно. Нет… Нет. Нельзя расслабляться, снова маленькая девочка, после первой же прогулки, нельзя снова наступать на одни и те же грабли.
— Твоё право, — с покровительственными нотками в голосе протянул Джим, чуть крепче сжав нежную руку девушки. — Но я никогда не отступаю от своих решений, так что дойдем до перекрестка. Не правда ли, мисс Уайт?
Лили кивнула, опустив ресницы. Все же понимать, что ты нужна, приятно. Причем нужна гениальной и храброй личности, что не могло не радовать. Как ни крути, а Лили не сомневалась, что этой прогулки ей не позабыть.
***
Шерлок Холмс, как и Лили, вставал рано, что давало прекрасную возможность расспросить его о странном случае подробнее.
— Я была права насчет кроссовок и убийства, не так ли?
Сочетание классики, старосветского британского стиля, с современными элементами — так можно охарактеризовать интерьер Шерлока Холмса. Он как будто не уделял расстановке предметов слишком много внимания: на встроенных рядом с камином деревянных полках в хаотическом порядке размещены книги разного цвета и формата.
Лаконичный функционализм с бросающимся в глаза беспорядком: строй пластинок на полу, случайные предметы еще только обживают комнату. Кажется, что сюда только въехали. Благодаря такой небрежности и создается уютный и удивительно живой интерьер.
Интерьер Шерлока Холмса словно нарочно состоит из элементов разных эпох. Самый яркий пример такого «столкновения» — два кресла. Одно из них явно винтажное, напоминает о 19 веке.
Апофеоз встречи классики и современности — зона отдыха. Здесь старинный камин, слегка потрескавшаяся от времени полка и бордовый кафель встречается с современным кожаным креслом в металлической раме. Какой контраст!
— Верно, — медленно кивнул собеседник, помешивая кофе. В спокойном баритоне мелькала нотка интереса. Лили не сомневалась, что сыщик в душе весьма заинтересован происходящим. Что уж там, и ей самой было бы любопытно принять участие в столь сложном и, прямо говоря, хитроумном деле, а Шерлоку тем более. Сколько преступлений он раскрыл за всю карьеру, скольких вывел на чистую воду; разумеется, чем запутаннее ситуация, тем ему было бы интереснее. — Вы весьма умны, Лили. Случай с кроссовками Карла Пауэрса был моим первым делом. Еще тогда, мальчишкой, я был уверен, что это не естественная смерть. Убийца прятал концы в воду до сегодняшнего дня, пока не решил, образно говоря, устроить мне ребус.
— Это проверка, — отчеканила Лили. — Он в шоке, что встретил равного противника, и мечтает убедиться, так ли это на самом деле.
— И счастлив! — сверкнул «небесными» глазами Шерлок. — Он счастлив, что есть, с кем иметь дело. Что есть кто-то, с кем, в его понимании, приятно конкурировать. Он счастлив, что есть кто-то, с кем можно развеять скуку. Этот человек, так сказать, устал от однообразной деятельности. Равно как и я. Но кто он?
— Раньше срока не выдаст, можете даже не надеяться, — покачала головой Лили. — Зачем ему действовать самолично при наличии множества пешек? Зачем лишний риск? Когда решит вступить в игру, Вы узнаете первым.
— Разумеется! — всплеснул руками Джон Ватсон, не удержавшись от гнева. — Пусть другие выполняют грязную работу! Мне — то зачем пачкать руки?!
Лили прикрыла глаза. Как, интересно, этот человек стал сыщиком? Невозможно вычислить преступника, не понимая мотивации. Да если бы некто «подрывник» рассуждал подобным образом он был бы и вовсе не способен на убийство. Ему и в голову бы не пришло воспринимать происходящее как розыгрыш или дуэль интеллектов. Разумеется, жертвы ни в чем не виноваты, разумеется, доктор имеет все права на собственное мнение, но попытка приписать это же мнение преступнику казалась Лили воплощением наивности.
— Если рассуждать объективно, то мисс Уайт права, — поднял руку Шерлок, словно успокаивая друга. — Прежде, чем ставить точку, нужно написать предложение. Прежде, чем добраться до преступника, мы должны понять его план. Изящный и неоднозначный, фактически говоря, так что не стоит недооценивать. Он зачем-то тянет время… Но зачем?
— Изящный? — Ватсон, вскочив с кресла, казалось бы, не находил слов от шока и возмущения. — Изящный??? Шерлок, погибают люди!
— Это неизбежно при таком раскладе, — не выдержала Лили. В конце концов, доктор знал, на что идет, становясь сыщиком. В данном случае милосердию явно не было бы места, да и никогда не будет. Факт.
— Именно, Джон, постарайся привыкнуть, — вздохнул Шерлок. — Я стараюсь сделать все, что в моих силах, но разве волнение хоть раз помогало кого-то спасти?
Лили мягко улыбнулась — Холмс словно прочел ее мысли. Девушка не переставала удивляться, насколько Шерлок и ее новый начальник похожи. Умные, вежливые, смелые, априори уверенные в своей правоте и слегка ребячливые. При воспоминании о прогулке француженка почувствовала приятное тепло на сердце. Есть человек, который ценит тебя. Есть человек, которому ты нужна. Лили не могла не признаться себе, что ни на миг не сомневалась, что так и есть. Можно хоть раз позволить себе вздохнуть спокойно. Можно хоть раз довериться другому человеку. Учитывая, что он спас тебе жизнь.
***
Оформляя помещение, Лили Уайт не теряла времени даром. Очень скоро кабинет был наполнен книжными стеллажами. На подоконнике скромно, но гармонично пристроилась изящная белая ваза с трогательными орхидеями. Окно прикрывали шелковые серебристые шторы, что придавало уютного изящества. На стене появилась картина с изображением осеннего лесного дня. На голубом небе уже мелькали облака. Некоторые деревья еще сохранили изумрудную листву, но многие уже блистали золотистыми тонами.
— Доброе утро, мисс Уайт! — весело протянул знакомый голос.
— Взаимно, — приветливо улыбнулась собеседница, аккуратно отложив в сторону стопку бумаг.
— Надеюсь, ты успешно добралась?
— Безусловно, — тепло улыбнулась француженка.
— Как первый день на рабочем месте?
— Отлично, — подмигнула Лили. — Но еще лучше, если было бы интересно.
— То-есть?
— Сейчас, слышала, — стала крутить она ручку в тонких изящных пальчиках. — Разошелся некто на редкость умный и жестокий, — сверкнула девушка глазами. — Некто, для кого преступление лишь забавная игра. Некто, кого трудно поймать за руку даже в течении множества лет. Некто, кто использует весьма…неординарные методы. Некто, кого трудно заподозрить…
— И тебе было бы любопытно узнать, что это за человек, — подчеркнуто равнодушно заключил Джим.
— Безусловно, — откинулась Лили на стуле. — Чтобы разобраться в деле, нужно понять мотивацию и логику преступника. Согласитесь, случай нетипичный. Есть, над чем поломать голову, прежде чем понять, что к чему.
— Я сам никогда не любил однообразия, — кивнул Джим. — Преступления из-за ревности, алкоголизма или глупейшей ссоры происходят из года в год. Прямо говоря, в таких случаях и думать не над чем, — всплеснул он руками, словно сокрушаясь от скуки. Лили мягко улыбнулась: все же его мимика не могла не умилить. Моментами шеф, при всем своем уме, напоминал невинного ребенка. — Но ты уверена, что этим стоит заниматься?
— Нет. Потому что этот человек в любом случае даст о себе знать, — бросила на собеседника прямой взгляд Лили.
— Тили-тили-бом
Закрой глаза скорее;
Кто-то ходит за окном,
И стучится в двери, — нежный голос француженки напоминал журчание ручья. — Он воспринимает происходящее как игру. Но ни одна игра не может длиться вечно.
