Une faute avec des yeux bleues

Кажется, во всем университете не было более социально-активного, язвительного, прекрасного и самовлюбленного человека, чем Филипп де Лоррен. Он всегда был в курсе всех главных новостей учебного заведения и любая новость, которую он узнавал, тут же попадала в его твиттер. А еще он был тем самым плохим примером для всех. Но плохим примером из фильмов. Знаете, они все такие из себя горделивые выскочки, готовые совершать абсурдные поступки в любое время суток, пить и целовать чьи угодно губы. На него вешались все девушки потока, да и не только потока, да и не только девушки. А он не отказывал никому, ловко и обворожительно флиртуя, завоевывая сердца и разбивая их о свое безразличие и жестокость. Прекрасно и больно одновременно. За это он и получил прозвище Шевалье среди студентов. Очень подходящее ведь прозвище. Так что, когда блондин чисто случайно заглянул в деканат, девушка, работающая там и сообщила ему, что к ним вскоре придет новенький. На его немой вопрос и вскинутую вверх бровь она лишь обмолвилась, что парень из очень влиятельной семьи, так что попасть сразу на третий курс престижного университета Франции ему не составило никакого труда. «Скоро у нас появится новенький. Судя по всему, он очень крутой парень», — новый твит не заставил себя долго ждать. Об этом должны знать все. Шевалье уже почти было убрал телефон в карман узких джинс, как тот завибрировал, а уведомление на экране блокировки высветило ретвит с азартной фразой: «Интересно, кто он. Слабо соблазнить его, Шевалье?)». Усмехнувшись, Филипп тут же ответил на этот вызов. Ему не было слабо. Что такое очередное разбитое сердце в его руках, по которым и без того стекали ручьи крови? Ничего, очередной пустяк, глупое развлечение. Разве что-то может пойти не так? *** Удивительно, на какие отчаянные поступки жестокость способна толкнуть людей. Лоррен не привык рано вставать, так что он постоянно отсутствовал на первых парах, предпочитая отсыпаться после ночных развлечений и уж после приходить ко второй паре. Или не приходить вовсе. Смотря, как бурно прошла его ночь и как много алкоголя было выпито. Шевалье нравилось прожигать свою жизнь на таких мероприятиях. Нравилось употреблять легкие наркотики; курить, нагло выдыхая дым в лицо очередному любовнику или любовнице на ночь; пить; спать со всеми или только с некоторыми. Это все позволяло ему отвлечься от своих более глубоких проблем, переживаний и загонов. — Мне кажется, это жестоко с твоей стороны: разбивать сердце человеку, которого ты еще ни разу в жизни не видел, Шевалье, — Франсуаза слегка щурит глаза, наблюдая за зевающим Лорреном, который в толпе студентов пытался найти свою жертву. Кажется, это был единственный человек, который не был падок до слов и взглядов Лоррена. Возможно, потому что она также была жестока и ей были не интересны эти игры. — Тебе кажется, дорогуша, — Шевалье одаривает девушку снисходительной улыбкой, сдерживая зевок и, кажется, уже начиная ненавидеть этого юношу. Ведь ему ради него пришлось встать в такую рань и даже прийти пораньше, чтобы первым увидеть незнакомца и заговорить с ним. А он все не приходит и не приходит. Толпа сонных учащихся была большой, но блондин все же смог заметить в ней незнакомца. Тот вел себя сдержанно, холодным взглядом обводя людей и ни с кем не общаясь. Сразу понятно, что это тот самый новенький, который не удосужился взять ни чей контакт из группы, чтобы с кем-то быть на связи в случае чего. Решил быть самостоятельным и независимым? Ну уж нет, милый, только не тогда, когда рядом с тобой Филипп де Лоррен. Ухмыльнувшись, юноша уверенным шагом преодолевает расстояние до темнокурого незнакомца, сразу же мило ему улыбаясь и протягивая ему руку для пожатия. — Привет. Ты новенький? Я Филипп де Лоррен. Я учусь вместе с тобой. Кажется, юноша был немного ошарашен, но он быстро смог взять себя в руки, сдержано улыбнувшись блондину, пожав его руку и посмотрев в зеленые, словно летние луга, глаза. — Приятно познакомиться. Я — Филипп Орлеанский. Могу ли я узнать, как ты понял, что я — новенький? — Я знаю каждого на потоке. А вот твои небесно-голубые глаза я тут вижу впервые. Все просто, не так ли? — самое главное — это первое впечатление о себе. Так что не стоит жалеть комплименты и улыбки, ведь это верная отмычка к чужому замку на сердце. Он взломает его. Обязательно взломает. Искусно и умело, как обычно. — Просто, верно, — Филипп чуть усмехается, кажется, пропуская мимо ушей комплимент, но внимательного взгляда с нового знакомого он не сводил. Тот выглядел великолепно. Это было так странно, ведь он не был похож на того, кто привык ходить на первую пару. Но, несмотря на это, Лоррен выглядел восхитительно. Словно белокурый ангел с цепким взглядом и чудесными манерами. Орлеанский чуть качает головой, пытаясь отогнать от себя назойливые мысли о новом знакомом. О нем можно подумать и позже. Не сейчас. Только не тогда, когда он только пришел на учебу. Да и брат вряд ли обрадуется тому, что он опять запал на парня. Опять будет промывать мозги, угрожать и тыкать ему Генриеттой — его девушкой, которую ему насильно выбрал Луи. А толку от этой девицы, если она с радостью раздвигает ноги перед старшеньким и с удовольствием стонет под ним как потаскуха (и это при живом-то женихе)? Зачем создавать видимость отношений, если это нелюбовь, а сплошное насилие? — А где остальные ребята? — при мыслях о брате Филипп начинал мрачнеть, но выглядел он при этом все также невозмутимо. Он не хотел, чтобы кто-то знал о его эмоциях, их надо было скрывать. А чтобы этого не делать проще всего было отвлечься. Чем парень и решил заняться. — У аудитории. Пошли, познакомлю тебя с ними, — Лоррен тут же вскидывает голову и вместе с Орлеанским следует к подтянувшимся одногруппникам, начиная знакомить их между собой и о каждом говоря Филиппу парочку слов, иногда шутливых и чуточку обидных, но лишь в целях того, чтобы парню было проще иметь представление о тех, с кем он будет учиться. Конечно же, в конце этого знакомства никто не остался в долгу, сказав парочку не самых лестных слов и о Шевалье, упомянув и о его прозвище. Но на это Филипп лишь усмехнулся. Чужое мнение его интересовало меньше всего. Он хотел сам понять, что из себя представляет его тезка. Хотел проникнуть в его сердце, хотел прогуляться по зеленым лугам его глаз, хотел изучить его от начала и до конца, как хорошую книгу. И он обязательно сделает это. *** Пары проходили мирно. Филипп честно пытался учиться, слушая материал и вливаясь в коллектив, но на все вопросы о себе лишь отмахиваясь. Не было желания говорить о себе, о своем влиятельном брате, ведь тогда все бы стали с ним нянчиться, пытались бы подлизаться, подружиться. Он хотел быть другим. Обычным. Настоящим. Хотел, чтобы его принимали просто потому, что он Филипп, а не брат Людовика Орлеанского — мэра города. Обычно, когда люди узнавали о таком, то тут же меняли свое отношение к голубоглазому. Все ведь понимали, какими связями он обладает, понимали, что, если что, он сможет решить любую проблему. Это не была настоящая и искренняя дружба, которой так хотел обладать Филипп. От этих людей и их лживых улыбок было тошно. — Эй, Месье, ты чего приуныл? — Лоррен вальяжно вошел в аудиторию и занял место около Орлеанского, сидящего почти в самом низу. Сидеть тут было непривычно, особенно, когда привык тусить на самом верху, занимаясь фигней. Но ради парня можно было и пожертвовать своими хотелками. — Месье? Почему месье? — темнокурый вопросительно вскидывает бровь, глядя на Лоррена и чуть улыбаясь уголками губ. Парень был странным, если не сказать сумасшедшим, но Орлеанского это не отталкивало. Он чувствовал, что он не тот, за кого пытается выдать себя и своих чертей, прыгающих по этим зеленым лугам. Он хотел сорвать с него маску. И он сорвет ее. — Все нормально, тебе кажется, Филипп. — А как прикажешь тебя называть? Хочешь, придумаю для тебя персональное прозвище? — Шевалье усмехается, закидывая ноги на парту, прислоняясь плечом к парню и устраивая свою голову на его плече. — Хочу, — вдруг говорит Филипп, тоже усмехаясь, а после, в шутку, отталкивая от себя юношу, позволяя ему сползти вниз, недовольно фыркая. Он не знал, что заставило его сказать это, но он и правда хотел этого. Это ведь было мило. Еще никто не предлагал ему ничего подобного. Так почему бы и нет, тем более что светлокурый его очень даже привлекал. — Хорошо. Но сначала дай свой номер телефона, — Лоррен прямо садится на откидной сидушке, но ноги с парты не убирает. Он-то ведь тоже был не лыком шит и прекрасно понимал что нужно делать. К тому же Филипп шел к нему на контакт, так почему бы и не понаглеть? — Это еще с чего вдруг? — Филипп вопросительно смотрит на Шевалье, чуть щуря голубые глаза. — Ты мне нравишься, — эта фраза так просто в очередной раз слетела с губ де Лоррена. Он научился говорить ее так, что все верили ему на слово, таяли, обнажая сердца и давая к ним доступ. — Льстец, — качает головой Орлеанский, кривя губы в ухмылке, но покорно вырывая листок из тетради, беря ручку и записывая там свой номер. Кажется, с ним играли. Впрочем, фразу «ты мне нравишься» он слышал ни раз. Он был прекрасен не только внешне, но и внутренне. Но это никого не интересовало. Всем было интересно играть с его красивым телом, наплевав на чувства. Он привык к этому. И в очередной раз решился принять правила негласной игры, зная, чем все кончится. Вот только в этот раз он будет умнее. Он не позволит себя так просто одурачить и оставить в дураках. Он ни за что не отпустит от себя этого стервеца, пока не узнает все его секреты, пока не познакомится с каждым его демоном и не откроет каждый замок на шкафу со скелетом. Нет, не в этот раз. *** Порой о самом человеке, его жизни и мыслях проще и легче узнать из сети. Ведь только там можно полностью обнажить свою душу, не боясь получить открытую усмешку и осуждение. По приходу домой Филипп тут же нашел в твиттере Орлеанского, подписанного как «Твой грустный Принц». Довольно сопливый ник. Но не это главное. Главное то, что парню удалось там найти. А нашел он много чего интересного. Дурацкие фотографии с некой Генриеттой Стюарт. На всех фотографиях были счастливые улыбки, объятия, поцелуи и… дикая тоска и отвращение в глазах обоих. Интересно. А еще там был некий юзер с ником «Солнце». Активность на его аккаунте была большой, так что до Лоррена даже не сразу дошло, чью социальную жизнь он сейчас листает. А когда дошло… А когда дошло, то провести параллели труда не составило. И теперь стало ясно, кто помог Филиппу так просто к ним попасть. Все стало на свои места. Кроме одного: почему тот выглядит таким несчастным (и это с таким-то братом и такими-то возможностями!) и кто эта Генриетта. *** — Как прошел первый день в университете? Уже подружился с одногруппниками? — Луи бесцеремонно расхаживал по комнате младшего брата, не сводя с него холодного взгляда темно-голубых глаз. Больше всего Филиппа в своем брате раздражало то, что он позволял себе наглость врываться в его комнату тогда, когда ему вздумается, не позволяя юноше спокойно расслабиться и, более того, съехать от этих нравоучений и контроля куда подальше. После смерти родителей Людовик сказал, что они обязаны остаться жить в родительском доме, чтить их память. А Филипп и не мог ослушаться, родители ведь сказали слушаться старшего брата. Приходилось терпеть все его выкрутасы. — Да, подружился. Славные ребята, — парень кивает, начиная раздеваться, совершенно не обращая внимания на то, что Луи все еще находится в его комнате, наблюдая за ним, словно бы пытаясь своим взглядом проделать в спине брата дыру. Впрочем, после того, как он заставил Филиппа при нем же переспать с Генриеттой юноше было нечего стеснятся. Он мог только ненавидеть Людовика за это и не более. — Хорошо, — кивнув, Орлеанский-старший покидает комнату брата, оставляя его наедине со своими мыслями. Не самыми веселыми, отнюдь.