Unseen

Сама не понимаю, как оказываюсь посередине танцпола в окружении толпы прыгающих людей. Густой дым, сквозь который проникает ярко-фиолетовый свет прожекторов, обволакивает меня как пуховое одеяло, медленно проплывая перед глазами и мешая рассмотреть обстановку вокруг. Мысли, словно смешанные в палитре краски — такие же размазанные и нечеткие, будто их быстро стирают ластиком из моего сознания. Это место больше похоже на какой-то пассаж: в центре расположился танцпол, перед ним сцена, на которой стоит диджей, а по сторонам находятся разные игровые автоматы и аттракционы вроде «танцевальной машины». Барные стойки подсвечиваются неоновыми полосками, а на них стоит бесконечное множество разноцветных стаканчиков с витиеватыми трубочками. На втором этаже могу разглядеть комнаты постояльцев, и я искренне удивляюсь тому, как их еще не выбесила громкая музыка. Я словно нахожусь на рэйв-концерте: вокруг меня слишком много людей, которые постоянно толкаются, пространства и воздуха катастрофически не хватает, мгновенно становится жарко, а у меня даже нет сил, чтобы выйти из этой толпы. Все кажется каким-то замедленным, а мои движения до ужаса нелепыми — ощущение такое, будто я в невесомости. Тело настолько ватное, что я едва стою на ногах. Голова кружится, подо мной прыгает пол, музыка отдается громким эхом в ушах, и кажется, что я готова взорваться изнутри, но это состояние не плохое, скорее… Оно похоже на эйфорию. Меня толкают из стороны в сторону, но я не придаю этому значения. Прикрываю глаза, сама не зная, для чего именно: чтобы расслабиться совсем или, наоборот, постараться собрать мысли в кучу. Пальцы непроизвольно сжимаются, когда стакан с неоновой трубочкой начинает падать из рук. Смотрю на содержимое, которое почти не уменьшилось, хотя я точно помню, как пила этот коктейль. Может, я сама не заметила, как взяла второй? Или девушки, что проходят мимо, каждый раз подливают алкоголь? Из-за ужасной духоты начинаю задыхаться, легкие сжимаются, и становится невозможно сделать даже крошечный вдох. В панике проталкиваюсь сквозь толпу, пытаясь выйти, и когда оказываюсь в относительно свободном от людей пространстве, спокойно выдыхаю. Обращаю внимание на то место, где… точно! В этом месте я говорила с двумя мужчинами, которые утверждали, что… боже, они утверждали, что сейчас тысяча девятьсот восемьдесят седьмой. Интересно, сколько они выпили, что их так размазало? В голове возникает образ парня в джинсовке и старых кроссовках, который пролил на меня коктейль. Видимо, он тоже перебрал, потому что не знал, что означает слово «винтаж» и утверждал, что купил старую модель кроссовок прямиком из восьмидесятых пару дней назад. Наверное, тут паленый алкоголь, раз у всех так капитально едет крыша, с коктейлями нужно быть аккуратней. Замечаю Саю за барной стойкой, которая все так же сидит с каким-то парнем, который накрывает ее ладонь своей, и все бы ничего, но я моментально вспоминаю то, как он своим языком пытался вылизать Лан лицо, а она совсем не была против. И вообще почему Сая здесь? Лан самый последний человек, которого можно затащить на такие вечеринки. Наверное, нам это было нужно: мы настолько устали от всего магического и опасного, что захотелось наконец-то почувствовать себя самым обычным человеком на самой обычной тусовке. Паршивый алкоголь, громкая музыка, поцелуи с незнакомцами — я уже и не помню, когда это было в моей жизни. Такое ощущение, будто за последние несколько месяцев я вдруг повзрослела на десять лет. Я так устала от бесконечной погони за жизнью, и, черт, именно сейчас я чувствую, что действительно просто живу. В детстве я гналась за маминой любовью; в Балтиморе бежала за деньгами, учебой и мыслями о том, когда же я начну жить для себя; попав в Лагерь, моей негласной целью стало спасение человечества от Кроноса и Титанов. Никто в этом мире не может представить, как же мне хочется стать самым обыкновенным человеком и не думать о том, что каждое мое действие может причинить кому-то боль. Я бы просто хотела, чтобы весь наш отряд самоубийц (да, даже включая Престон) сейчас оказался здесь — уверена, мы бы отлично провели время. Из этих мыслей меня вытягивает девушка, что проходит мимо: на ней платье-трапеция желтого цвета и красные пластмассовые сережки, на золотистых волосах сделан аккуратный начес, толстые стрелки на глазах делают их еще больше — она похожа на студентку Гарварда из шестидесятых. Видимо, тематика этой вечеринки как-то связана с временными эпохами, и я должна отдать должное — все костюмы выглядят чересчур правдоподобно. Моя огромная клетчатая рубашка и простые джинсы явно выбиваются из общей картинки, но мне резко становится плевать на свой внешний вид. Тут ведь просто охренительно, стоит ли забивать себе голову всякой ерундой? Пора просто отдохнуть и расслабиться! Слышу звук разбивающегося стекла и оборачиваюсь: Пейн неловко смеется из-за того, что разбивает пепельницу на барной стойке, подтягивается на ней на руках и достает целую бутылку шампанского, салютуя бармену, который вовсе не против такой кражи. — Брайтман! — громко кричит он, расставляя руки в стороны. — Как раз тебя я и ищу! — Лиам проталкивается сквозь людей, наконец добираясь до меня. — Вообще-то, я хотел собрать балтиморовскую команду, но терияки променяла нас на член! Оборачиваюсь и вижу, как парень, отдаленно похожий на Марио из одноименной игры, буквально вжимает Саю в барную стойку и засасывает девушку чуть ли не полностью, прямо как пылесос. — Ты как будто смотришь на то, как твои предки занимаются сексом, — усмехаюсь я, обращая внимание на выражение лица Пейна. — Странновато видеть Лан в жарких объятиях какого-то мексиканца, но, вынужден признать, сейчас ей это просто необходимо. Возможно, это и не лучший способ, чтобы хоть как-то подавить ее чувства к Стайлсу, зато хороший вариант, чтобы забыть о них хотя бы на одну ночь. — Что ж, — Лиам начинает трясти бутылкой шампанского, — это наш вечер, Брайтман! Пробка с глухим стуком вылетает из бутылки, содержимое начинает пениться, и через секунду нас обдает холодными сладкими брызгами. Лиам льет шампанское прямо мне в рот, и я смеюсь до боли в животе, стирая липкие капли с лица. Сам Пейн не стесняется пить спиртное большими глотками прямо из горла. Я безумно рада, что Лиам сейчас со мной, потому что мне до ужаса не хватает наших балтиморовских походов в клубы, беззаботного веселья и даже воскресного похмелья. Вся эта канитель со спасением мира так затянула нас, что я уже не могу вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя настолько свободной. Только сейчас до меня доходит осознание того, что если бы не Сая и Лиам, то моя жизнь в Балтиморе превратилась бы в ад раньше, чем это, возможно, запланировано. Они всегда были рядом со мной, не только из-за защиты от пустых и остальных мифологических задротов — прежде всего, они были рядом потому, что они мои друзья. — Ли! — стараюсь перекричать музыку, которая с каждой секундой становится все громче. — Спасибо тебе! — Ты только скажи, я принесу еще десять таких бутылок! Причем совершенно бесплатно, хочу напомнить, что мой отец Бог торговли, торговаться на профессиональном уровне у меня в крови! — Я не об этом, — усмехаюсь, вставая на носочки, чтобы достать до уха Пейна. — Спасибо, что ты мой друг. Лиам корчит милую рожицу, обхватывает мое лицо руками и смачно целует в нос, прислоняя свой лоб к моему. — Я всегда буду рядом, ты от меня хрен отделаешься! А вообще-то, подруга, сейчас не время для грустных монологов. Ты слышишь? — в восторге кричит Лиам, хватая меня за руку, и я прислушиваюсь: начинает играть песня Шер. — Мы просто обязаны разорвать этот танцпол! Пейн утаскивает меня за собой, мы снова теряемся среди людей, но нам все равно: высоко прыгаем и подпеваем песне, строчки которой знаем наизусть. Лиам все еще размахивает бутылкой, отчего шампанское иногда выливается на нас, и кажется, будто в этом мире больше нет никаких проблем, я бы хотела вот так беззаботно танцевать с другом и не думать о том, что будет завтра. Я хотела бы остаться здесь навсегда. Все происходит так, будто я нахожусь в фильме: яркий белый луч прожектора освещает комнату, и я замечаю Томлинсона, который стоит у двери вместе с Зейном. Луи напряженно осматривает весь зал, пока его взгляд не останавливается на мне. Дыхание сбивчивое после бешеных танцев с Ли, волосы и рубашка стали влажными от пота и шампанского, и мне кажется, словно весь мир остановился: в нем есть только я и Томлинсон. Лиам что-то говорит, и я не замечаю, как он уходит, похлопав меня по спине. Продолжаю стоять, словно статуя, борясь с головокружением, и смотреть на чертовски идеального Томлинсона: светлая джинсовка, черные джинсы и футболка, его любимые кеды, сигарета за ухом и ярко-голубые глаза, которые светят ярче, чем все неоновые огни в этом зале. Не замечаю никого вокруг и просто иду навстречу Луи, не сводя с него взгляда. Мне всегда кажется, будто одно неверное движение, и он исчезнет; будто если я закрою глаза дольше, чем на долю секунды, он растворится, и я больше никогда его не увижу, и это чувство самое отвратительное, что со мной когда-либо происходило. — Видимо, мне нужно было проводить тебя, потому что без происшествий ты не можешь даже дойти до своей комнаты, — усмехается Луи, поправляя челку, и от этого движения я чувствую, как желание поцеловать этого парня накрывает меня, словно лавина. — Ты что, уже успела накидаться, принцесса? — спрашивает Томлинсон, подозрительно осматривая меня. — Поцелуй меня, — выпаливаю я. В моей голове нет абсолютно никаких мыслей, лишь одно-единственное желание, и я больше не ищу поводов, чтобы не говорить об этом Томлинсону вслух. — Давай-ка я лучше отведу тебя в номер, — Луи берет меня за руку, и по моему телу проносится заряд тока. — Останемся здесь ненадолго, — прошу я, останавливая парня и делая шаг навстречу Томлинсону. Провожу рукой по его запястью, чуть приподнимая рукав куртки, кончиками пальцев дотрагиваюсь до тонких татуировок; поднимаюсь выше, касаясь груди, пока наконец не останавливаюсь на щеке, большим пальцем проводя по скуле. Резко подаюсь ближе, останавливаясь в нескольких сантиметрах от губ Луи. Пристально смотрю прямо в потемневшие глаза. Чувствую, как наши грудные клетки соприкасаются с каждым сделанным вздохом, Томлинсон кладет свою руку на мою талию, чуть притягивая к себе, а потом весь мир вокруг нас рушится на части. Мы буквально врезаемся друг в друга так, словно машины при лобовом столкновении на большой скорости. Прижимаю Луи к себе максимально близко, вцепившись в его шею руками, а Томлинсон пальцами зарывается в мои волосы, чуть оттягивая их, отчего из моих губ вырывается приглушенный стон. Мы пятимся назад, пока наконец моя спина с грохотом не врезается в стенку, но я не ощущаю боли, потому что все, что я могу чувствовать, это сладкий привкус кофейных сигарет на своих губах, а еще прикосновения Луи, которые посылают по моему телу электрический разряд, будто ко мне безжалостно прикладывают шокер. Нам так мало друг друга, что Томлинсон со всей силы прижимается ко мне, и в какой-то момент мне кажется, что стена за мной просто обрушится от такого напора. Цепляюсь за воротник его куртки, стараясь быть ближе, да так сильно, что пальцы начинают болеть. Руки Луи бегают по моему телу под рубашкой, до приятной боли сжимая талию. Мы оба тяжело дышим, но не решаемся оторваться друг от друга даже на секунду. Томлинсон целует меня так настойчиво и страстно, будто это последние секунды нашей жизни, будто все время до этого нас держали в клетках, лишая возможности прикоснуться друг к другу, а сейчас выпустили. Парень прерывисто выдыхает, а затем я чувствую грубое касание губ на своей шее. Коленки подкашиваются, но Луи крепко держит меня, впечатывая в стену, и я обессиленно откидываю голову назад, желая, чтобы он никогда не останавливался целовать меня. Температура растет с каждой секундой до тех пор, пока тело не начинает гореть. Такое чувство, словно я сгораю заживо, и чем дольше Томлинсон прикасается ко мне, тем ярче становятся эти ощущения, но это та боль, которую я готова терпеть; та боль, которую я хочу почувствовать. Возможно, я снова обжигаю его ладони, дотрагиваясь до парня, возможно, своими прикосновениями он посылает по моему телу разряды тока, но я уже не чувствую ничего, кроме холодных губ Луи на своей шее. Мне плевать, что со стороны мы создаем не самое приличное впечатление, наоборот, я хочу закричать, чтобы все обратили на нас внимание, чтобы все видели, что можно хотеть кого-то настолько сильно, как я сейчас хочу Томлинсона. Я бы отдала все, чтобы остаться здесь с ним навсегда. Когда мы отрываемся друг от друга, я готова сделать все, что угодно, лишь бы снова почувствовать губы Луи на своих. Почувствовать то, как он целует меня, языком проводя по треснувшим губам; то, как он слегка прикусывает кожу на шее. Томлинсон прижимается лбом к моему, не отводя взгляда темно-синих глаз, в которых без затруднения можно прочитать сильнейшее желание. Мои пальцы все еще притягивают парня за шею в надежде, что между нами не останется ни миллиметра. — Я пиздец, как хочу тебя, — выдыхает Луи в губы. И после этих пяти слов мир вокруг меня окончательно взрывается. — Тогда тебе точно стоило проводить меня до комнаты, — усмехаюсь я. Не знаю, как мне удается вообще что-то произнести после слов Луи. Все вокруг исчезает, превращаясь в смазанную картинку, внизу живота невыносимо приятно тянет, каждое прикосновение Томлинсона ощущается еще острее. Мы порываемся навстречу друг к другу, лишь невесомо касаясь губами, боясь, что любое другое действие способно уничтожить нас в собственном желании. Мы с Луи сгораем, сгораем дотла: нет сил, чтобы прервать зрительный контакт, нет сил, чтобы уйти отсюда куда-то, где мы будем только вдвоем, нет сил отпустить друг друга. Нам будто нравится мучаться и медленно умирать от желания и мыслей о том, что бы было, окажись мы одни. — Да вы же сейчас трахнетесь прямо тут! — доносится возмущенный возглас Пейна. — Я что, попал в «Пятьдесят оттенков серого»? Поберегите мои нервы, я и так уже видел, как какой-то тип буквально засасывает лицо Лан, как пылесос, вас двоих я точно не выдержу. — Не считала, сколько раз этот придурок уже помешал нам с тобой? — слышу над ухом хриплый голос Томлинсона. — Может, раза три? — Отлично, именно столько раз я готов убить его. — О, смотрите-ка, кто здесь! — Пейн выкрикивает это с таким удивлением, что мы с Луи нехотя поворачиваемся. — Мисс-Актиния собственной персоной! Рядом с нами появляется Ариэль: ее белые волосы блестят под светом ярких лучей, девушка взглядом подозрительно и устало сканирует комнату, пока не замечает, как Лиам наигранно машет ей рукой, подзывая к нам, на что Престон раздраженно закатывает глаза. Ариэль все же направляется в нашу сторону, с яростью распихивая танцующих людей. — Она точно не человек, а машина для убийств, — говорит Пейн, а когда Престон подходит к нам, то он просто раскидывает руки в стороны и громко произносит: — А я как раз говорил ребятам о том, как рад тебя видеть! Лиам закидывает руку на плечо Ариэль, но она брезгливо хватает кофту Пейна двумя пальцами и сбрасывает с себя его руку. — Да ладно тебе, расслабься хоть сейчас, Престон! — Твою физиономию мне хотелось видеть меньше всего, — недовольно шипит блондинка. — Я вообще не хотела спускаться сюда, но Клио попросила найти Зейна. Она вынесла мне весь мозг о том, как сильно скучает по нему. — Он где-то здесь, — Луи облокачивается одной рукой на стенку за мной, а я поспешно прикрываю чуть опухшие от поцелуев губы. — Мы заходили сюда вместе. Престон окидывает нас взглядом, полным презрения, а мы с Луи старательно подавляем смешки, будто школьники, которых только что застукала стерва-учительница целующимися в туалете. — Передай своему дружку, что его ищет Адамиди, — Ариэль разворачивается, чтобы уйти, но Пейн хватает ее за кончик кремового пончо, несколько раз цокая языком. — Ну уж нет, так просто ты не уйдешь, гуппи. Вот, — Лиам протягивает ей розовый стакан с коктейлем. — Если я выпью это, какова вероятность того, что больше не увижу тебя хотя бы до завтрашнего дня? — Уж не знаю вероятность этого, а вот вероятность того, что ты захочешь меня через пару таких коктейлей будет равна ста процентам. — Я не захочу тебя, — неэмоционально смеется Ариэль, — даже если меня накачают таблетками. — Ты хочешь поспорить? — с вызовом спрашивает Лиам, и, как ни странно, дочь Посейдона выпивает коктейль до дна. — Ошибка, друзья, — издает смешок Томлинсон, потирая глаза. — Это огромная ошибка. Пока ребята спорят, я взглядом нахожу Малика: он сидит на фиолетовом бархатном диване в компании незнакомых людей, затягиваясь косяком, и громко смеется. Вот, черт, Престон просила что-то передать Зейну, только вот что? Совершенно вылетело из головы. Чувствую на себе взгляд Луи — парень играет с прядью моих волос, накручивая их на палец. Вся эта ситуация кажется какой-то ненастоящей: целующаяся с незнакомцем Сая, Ариэль, что согласилась выпить вместе с Лиамом, Зейн без Клио… — Что-то не так, — бубню я. — Ты что-то сказала? — Томлинсон облизывает свои губы, и в моих легких застревает прерывистый вздох. Одним лишь жестом этот парень способен заставить меня думать только о нем. — Нет, — неуверенно отвечаю я. — То есть… что-то не так, Луи. Томлинсон хмурится, наклоняя голову в бок, отчего его челка падает на глаза. — Что ты имеешь в виду? — Ты давно видел Зейна без Клио? — спрашиваю я, кивнув в сторону Малика, который по виду уже прилично обдолбался. — А Престон вообще относится ко всем, как к куску дерьма, почему она сейчас тут? Да еще и с нами? — Все просто устали, милая, — Луи проводит кончиками пальцев по моей щеке. — У каждого свой способ расслабиться. И теперь я точно знаю, какой именно способ нужен нам с тобой. Когда Томлинсон что-то говорит, я полностью растворяюсь в его голосе, забывая обо всем, а мысли расплываются, как цветные мелки на асфальте после дождя. Не могу перестать смотреть на Луи: его каштановые волосы, взъерошенные моими пальцами, скулы, под светом синих лучей кажущиеся еще более острыми, легкая щетина, небрежная улыбка — все это завораживает, будто я смотрю самый захватывающий фильм. — Давай останемся здесь? — тихо произносит Томлинсон, наклонившись ко мне. — Только я и ты. И после того, как Луи говорит это вслух, уже невозможно прогнать из головы образ нас с ним вдвоем. Только мы, никаких обязательств перед остальными, никаких гонок за призрачной будущей жизнью — мы вдвоем здесь навсегда. Вместо ответа я аккуратно касаюсь руками лица Томлинсона, оставляя на губах невесомый поцелуй, сквозь который чувствую фирменную самодовольную ухмылку Луи. — Еще скажи, что наперед знал мой ответ. — Согласись, мне сложно отказать, — пожимает плечами парень. Я не знаю сколько мы стоим вот так под разноцветными лучами прожекторов, смеясь и целуясь, словно старшеклассники на выпускном. Да мне больше и не хочется считать время, не хочется следить за каждой минутой. Музыка не прекращает играть, люди все так же высоко прыгают и танцуют; Джианни давно перебрался к рулетке, и по радостному возгласу я понимаю, что он в очередной раз выиграл; Сая за барной стойкой в компании своего кавалера; Найл играет в бир-понг, а недавно пришедший Стайлс уже познакомился с каким-то мужчиной, на вид похожим на какого-то итальянского художника — Гарри лишь изредка кидает взгляд на Лан, а затем хмурит брови, отворачиваясь; Лиам гоняется за Престон с огромным лобстером в руке (уж не знаю, где он его взял) и громко кричит о том, что это, возможно, ее родственник. Зейн так же сидит на диване в большой компании, и когда в зал заходит Клио, Малик широко улыбается, раскинув руки в стороны. — Кли! — Зейн обнимает девушку, которая с опаской смотрит на него. — Я рад, что ты здесь, — парень зарывается носом куда-то в ее плечо, путаясь в медных волосах и что-то говорит ей на ухо. Обычно Адамиди всегда улыбается после того, как Малик шепчет ей что-то, что остается между ними, но сейчас во взгляде зеленых глаз можно прочитать лишь отчаяние и страх. — Зейн, — Клио обхватывает лицо парня, заглядывая в глаза. — Зейн, нам пора уходить. Где все остальные? — О чем ты? — недоумённо спрашивает Малик. — Детка, останься со мной ненадолго, обещаю, тебе здесь понравится. — Пожалуйста, — со слезами на глазах просит Адамиди. — Просто уйдем отсюда. Дочь Афродиты тянет Зейна за руку в сторону выхода, но он лишь перехватывает ее за локоть, притягивая к себе. Малик успокаивает девушку, гладя ее по медным волосам, на что Клио лишь безостановочно качает головой. — Ты в порядке? — спрашивает Томлинсон, а я поворачиваюсь к нему лицом и усмехаюсь. — Думаешь, что со мной что-то случилось только потому, что я несколько секунд не смотрю на тебя? — Если честно, я уже начал переживать. На тебя не похоже, обычно тебя хлебом не корми, дай на меня посмотреть, и вынужден признать, что не могу тебя за это винить. — Что на свете должно произойти, чтобы твоя самооценка упала хоть на немного? Луи делает вид, что задумывается, потирая подбородок, глаза сужаются, на лице появляется мягкая ухмылка, а потом он просто пожимает плечами, как бы говоря «ничего в этом мире не разрушит мою самоуверенность». От Томлинсона меня отвлекают громкие просьбы Адамиди о том, чтобы Зейн немедленно ушел прямо с ней. Малик лишь психует, активно жестикулируя руками, оставляя Клио стоять одну посередине комнаты. Клио ловит мой обеспокоенный взгляд и срывается мне навстречу, в пару шагов преодолевая расстояние между нами. — Рори? — осторожно спрашивает она, будто боится, что я не узнаю её. — Ты помнишь меня? — Эм, да… — мешкаю я от неожиданного вопроса. — Конечно помню. — Адамиди, ты чего? — Томлинсон подавляет смешок. — Все-таки решила раскурить с Зи трубку мира? — Нам нужно уходить отсюда, — настойчиво говорит она. — Сейчас же. — Клио, — выдыхает Луи, поправляя челку, — мы взрослые люди. Просто позволь нам и себе немного отдохнуть. — Вы помните, зачем мы здесь? Зачем мы приехали в Белиз? Мы с Томлинсоном непонимающе переглядываемся, во взгляде друг друга пытаясь найти ответ на вопрос, заданный Адамиди. Какая-то мысль назойливо крутится в голове, но я никак не могу поймать ее, чтобы ответить девушке. — Нам нужно найти Мойр, чтобы изменить Пророчество. Вы помните об этом? Пророчество о двенадцати полубогах, которые… которые, что? Черт, я точно помнила об этом, помнила буквально недавно. Зарождающаяся паника начинает медленно поглощать меня и во взгляде Луи я нахожу подтверждение своим мыслям — что-то не так, только вот что? Судорожно пытаюсь вспомнить все по порядку: мы решили остановиться в этом отеле, чтобы передохнуть, наша встреча с Томлинсоном в бассейне, я собиралась идти в комнату, но оказавшись здесь, уже не смогла выйти. Жадно оглядываю помещение еще раз: все люди настолько разные, и дело не только в одежде. Поведение, эмоции, движения — все настолько не похоже друг на друга, что кажется, будто все присутствующие здесь прибыли из разного времени. Подношу стакан к губам, желая сделать глоток, но Клио выхватывает его из моих рук прежде, чем я успеваю отпить хоть немного. Адамиди подносит содержимое стакана к носу, а затем просто выбрасывает его в сторону, отчего розоватая жидкость оказывается на полу. — С этим местом что-то не так, — взволнованно произносит Клио. — Оно словно… поглощает людей. Я купил эти кроссовки пару дней назад. Сейчас тысяча девятьсот восемьдесят седьмой, крошка. Нет, этого не может быть. С ужасом смотрю на Томлинсона, который по моему лицу уже понял, что ситуация немного хуже, чем всем нам казалось. — Давай, Брайтман, мне не терпится узнать, в какое дерьмо мы вляпались на этот раз. — Некоторые люди здесь думают, что страной все еще правит Рональд Рейган. — Что ж, тогда им следует быть осторожнее с алкоголем, потому что они явно легко могут поймать белку. — Нет, Лу, они говорили это на полном серьезе. — Хочешь сказать, что попав сюда, люди застревают во времени? — предполагает Адамиди. — Черт, я как будто попал в видеоигру, — Томлинсон устало потирает переносицу. — Нужно найти остальных и валить отсюда как можно скорее. — Как мы вытащим Джианни? — смотрю на парня, который явно никуда не собирается отходить от рулетки. — Клио, вытащишь Саю и Гарри, а ты займись Лиамом и нашей русалочкой, остальных я возьму на себя. Встретимся в кафе с красной неоновой вывеской на площади, и если вдруг кто-то… — Томлинсон подбирает слова, — задержится, то ни в коем случае не идите обратно в отель, есть вероятность, что во второй раз выйти отсюда будет еще сложнее. — Игнорируйте людей вокруг, — предупреждает Адамиди перед тем, как мы расходимся в разные стороны. — Не пейте ничего, не смотрите никому в глаза и не позволяйте себе забыться. Обеспокоенно смотрю на Томлинсона, боясь, что он сможет поддаться уговорам друзей и забыть обо всем окончательно, но он лишь улыбается мне и подмигивает, и в этом незначительном жесте я могу прочитать его фирменное «и не из такого дерьма выбирались, принцесса».

***

Когда мне все-таки удается найти Лиама, который пытается произвести впечатление на Престон тем, что является лучшим игроком в дартс (по его собственной версии), я пытаюсь объяснить ситуацию так же, как ее объясняла нам с Луи Адамиди. Пейно лишь машет рукой, говоря, что я разрушаю все веселье, убеждает меня в том, что я слишком напряженная, и в какой-то момент я почти сдаюсь — вновь чувствую накрывающую меня слабость, но повторяющиеся в голове, словно мантра, слова о том, что это место ловушка, помогают мне оставаться в реальности. Поразительно, но Престон сама уговаривает меня побыть с ними, и это удивляет меня еще больше, чем минотавр или гидра. Я не могла предположить, что Ариэль может быть такой, какой я вижу ее в данную секунду: обычно идеально уложенные волосы сейчас в полном беспорядке, в непроницаемом взгляде зажигаются яркие искры, но то, что остается неизменным, это ее пренебрежительные комментарии в сторону Пейна, на которые он тихо шепчет мне на ухо: «Она меня точно хочет». После нескольких промахов в дартсе (я не имею в виду маленькие очки, Пейно вообще ни разу не попадает в мишень) Лиам добавляет, что лучше попадает не в мишень, а в надоедливых людей, и парочку раз замахивается в сторону Ариэль. Тогда я предпринимаю другую тактику — позволяю им забыть, что я подходила к ним с просьбами уйти отсюда, и попытаться снова. Знаю, план не из лучших — слишком большая вероятность того, что у кого-то из нас троих снесет башню окончательно, но это единственное, что приходит мне в голову. Нет времени, чтобы придумывать грандиозный план в стиле «Одиннадцати друзей Оушена». Лиам и Престон действительно забыли, что я уже подходила к ним, и по моему телу бежит холодок. Этот отель упорно пытается заставить нас остаться, стирая память. Взяв себя в руки, я прикидываюсь слегка расслабленной и убеждаю их в том, что на улице сейчас будут запускать фейерверк, и что нам срочно нужно на него посмотреть. Сначала Пейно говорит, что не будет смотреть на салют, если его не будет запускать Ариэль из собственных рук, но потом нехотя плетется за мной. Секунды, что мы идем до выхода, кажутся мне вечными: время растягивается, словно резина, и в какой-то момент я вообще теряю ощущение реальности. Судорожно сбегая по мраморной светлой лестнице, освещенной желтыми фонарями, я без конца поторапливаю Престон и Пейна, говоря, что еще немного и мы просрем этот гребаный фейерверк. Я так боюсь не успеть вытащить их отсюда, что мое тело с каждым мгновением немеет все больше. Понимаю, что все начинает приходить в норму, когда Ариэль холодным и недовольным тоном спрашивает: — Какого черта мы вообще куда-то идем? Никогда бы не подумала, что надоедливый голос Престон сможет меня успокоить. Быстро огибаю отель, пересекая небольшую мощеную площадь с фонтаном посередине, и постоянно оборачиваюсь, чтобы проверить, не затерялся ли где Пейн. Когда я вижу кафе с красной неоновой вывеской, которая ярко горит на фоне вечернего города, я чуть ли не срываюсь на бег. Ощущение, будто это кафе — отплывающий от необитаемого острова корабль, а я опаздываю на спасительный рейс. — Почему мне кажется, что Брайтман обвела нас вокруг пальца с этим фейерверком? — слышу я позади. — Он будет чуть позже, — взволнованно бросаю я и открываю дверь, пропуская Пейна и Престон. — Пока посидим здесь. — Если передо мной не будет как минимум поющих фонтанов, летящих голубей, розового салюта и Элтона Джона, вылезающего из огромной ракушки, то мне придется научить Белиз тому, как устраиваются настоящие тусовки, — пожимает плечами Лиам, заходя внутрь. Врываюсь в кафе, словно какая-то сумасшедшая, чем привлекаю внимание посетителей. Нервно осматриваю помещение, сердце бешено стучит, чувствую, как все тело начинает гореть, но когда слышу знакомые голоса, то останавливаюсь, облегченно прикрывая глаза. — Это какой-то детский сад, — спокойно произносит Гарри, задумчиво дотрагиваясь до нижней губы. — Не воспринимай на свой счет, Стайлс, — холодно отзывается Сая. — Хочешь сказать, что целовалась с тем Дэнни Трехо потому, что сама хотела этого? — Хочу сказать, что это не твое дело. — Я просто не хочу, чтобы ты совершала ошибки из-за… своих эмоций. Стайлс говорит так размеренно и спокойно, будто он психотерапевт, консультирующий больного, и такое отношение Гарри выводит из себя Лан — это видно по тому, как раздраженно она закатывает глаза и прикусывает губу, чтобы не послать Стайлса ко всем чертям. Клио делает вид, что не является свидетелем ссоры ребят, а когда замечает меня, то срывается с места, крепко обнимая. — Боже, я так переживала! — Все в порядке? — спрашиваю я. — Д-да, — неуверенно произносит девушка. — За исключением ссоры этих двоих, но по сравнению с тем, через что мы прошли, это кажется мелочью. Я понимаю, что Луи с парнями все еще не пришли, поэтому порываюсь снова пойти в отель, чтобы помочь Томлинсону, но Адамиди хватает меня за запястье, останавливая. — Лу справится, — Клио часто моргает, чтобы избавиться от скопившихся слез. — Просто подождем здесь. Не знаю, верит ли сама девушка в эти слова или нет, но я коротко киваю и встаю рядом со столиком, облокотившись на деревянную перегородку. Лиам и Ариэль окончательно приходят в себя, и Адамиди коротко пытается объяснить им, что отель оказался ловушкой, в которой люди забывают обо всем, желая остаться в этом месте навсегда. Подозрительно осматриваю всех, кто находится в кафе, каждый раз вздрагиваю, когда колокольчик над дверью звенит, оповещая о новом посетителе, и понимаю, что даже в таком с виду приятном месте мне некомфортно. Я жду, когда появится очередная тварь, нападут пустые или мы окажемся под гипнозом. Нервно стучу пальцами по лакированному дереву, отчего Сая раздраженно цокает языком. До боли прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы хоть как-то заглушить накатывающую тревогу за Томлинсона. Изо всех сил держу себя в руках, чтобы не сорваться с места и не побежать обратно за Луи, и Клио словно чувствует это, поэтому не спускает с меня настороженного взгляда. В воздухе застыло немое «это же парни, они всегда выходят сухими из воды», но… вдруг сейчас это не тот случай? Сколько бы я не пыталась, не выходит избавиться от страха, что Томлинсона поглотит забвение, что он не вспомнит меня или Лиама, не вспомнит свою жизнь. Замечаю, что не могу нормально дышать, все звуки воспринимаются слишком остро, тело меня не слушается. Проходит несколько часов, но напряжение только увеличивается с каждой секундой, и тут даже Пейн перестает шутить. Клио старается делать вид, что абсолютно спокойна, тем самым показывая уверенность, что у парней получится выбраться, но чем больше проходит времени, тем надежда на хороший исход становится более призрачной. Сая и Гарри сидят отвернувшись друг от друга, словно обиженные дети. Тишина нагнетает обстановку еще больше, спасают только приглушенные разговоры людей и звон посуды, доносящийся из кухни. Когда дверь кафе открывается, в очередной раз впуская свежий приятный воздух, я боюсь поднять глаза: вдруг это не Луи? Рядом со мной раздаются облегченные вздохи, но я все еще не решаюсь взглянуть в сторону двери, и либо я окончательно сошла с ума, либо только благодаря запаху кофейных сигарет понимаю, что это в самом деле Томлинсон. Вид у него уставший: темные круги под глазами, скулы кажутся еще более острыми, а из раны на брови идет кровь. Ловлю его взгляд, в котором мгновенно узнаю задорные огоньки, и позволяю себе выдохнуть. С ним все хорошо, сукин сын, как и всегда. Клио моментально оказывается рядом с Зейном, рассматривая его лицо: разбитая губа, ссадины на скулах, из носа идет кровь. Карбоне в своем привычном состоянии пьяного угара — хоть что-то в этом мире отличается стабильностью. — Это становится каким-то клише, — сухо усмехается Лан. — Постоянно вы самые последние выползаете из какого-то дерьма. — Вот же засранцы, — ругается Лиам. — Я реально испугался за вас, у меня аж яйца втянулись. — Честное слово, — усмехается Малик, — лучше бы я умер второй раз. А потом все дружно переводят взгляд на Хорана: на шее парня лежит перьевое боа, из складок на одежде торчат блестящие конфетти, а на голове красная пивная каска с потрясающей фразой make America drink again. — Найлер, — смеется Пейн, — ты только что вернулся с бразильского карнавала? — Какого хрена? — отстраненно спрашивает Найл, с ужасом пытаясь снять перья, обмотанные вокруг шеи. — Что со мной вообще было? — Тебя явно поимели любители вечеринок, советую сходить к врачу и убедиться, что ты все еще не лишен анальной девственности, иначе я просто не могу объяснить застрявшее в тебе конфетти. Томлинсон подходит ко мне с таким серьезным видом, что мне становится не по себе. Луи откашливается, кладет руку на деревянную перегородку за моей спиной, а затем заглядывает мне прямо в глаза, будто собирается за что-то отчитать. — Так ты не объяснишь мне, — хмурится он, наклонив голову, — с чего вдруг ты так безжалостно набросилась на меня с поцелуями? Наверное, я не перестану удивляться Луи: даже после непонятного гипноза в отеле, он подходит ко мне как ни в чем не бывало и пытается вытащить из меня признание в том, что он нравится мне, притворившись самым грозным парнем в мире. — Какой же ты идиот, — закатываю глаза я, на что Луи лишь смеется. — Все в порядке? — Да. Правда, пришлось хорошенько прописать Зейну, этот король вечеринок все никак не хотел уходить. Теперь ясно, откуда на лицах парней ссадины и синяки. — Погодите, — Луи сужает глаза, смотря на Хорана. — А это что такое? Томлинсон указывает на ухо, Найл испуганно тянется к нему рукой, а я лишь стараюсь подавить смешок: на мочке красуется длинная золотая сережка в виде саксофона. — Твою мать, — выдыхает парень, нащупав пальцами сережку, и обессиленно кладет голову на стол. — Походу, мне прокололи ухо. — Эй, Найлер! — не унимается Луи. — Что? — Сколько нам еще ждать? — Ждать чего, Томмо? — глухо произносит Хоран в рукав куртки. — Выхода твоего джаз-альбома! — Да пошел ты! Мы наконец-то позволяем себе засмеяться, окончательно избавляясь от чувства тревоги. Дышать становится гораздо легче, зная, что с Луи рядом, что с ним все хорошо. Томлинсон стоит рядом со мной перед столиком, за которым сидят ребята, нарочно дотрагиваясь своим бедром моего. Когда я смотрю на него, Луи не поворачивается, чтобы взглянуть на меня, но его едва заметная ухмылка выдает то, что он касается меня специально. — Теперь давайте спокойно разберемся в том, что произошло, — Гарри подается вперед, опираясь локтями на стол. — Это было бы перфетто, потому что я до сих ничего не понял. — Ты ведь в курсе, что алкоголь уничтожает клетки головного мозга? — холодно спрашивает Престон. — Это правда, но тебе нечего бояться, — мгновенно отзывается Лиам. — Пей сколько влезет — хорошо, когда уничтожать нечего. Вода из вазы, что стоит посередине столика, шипит и через секунду оказывается на кофте Пейна, на что он лишь в возмущении взмахивает руками. — Отель, в котором мы остановились, — объясняет Клио, — каким-то образом заставляет людей остаться и забыть о реальности. Чем дольше мы находились там, тем больше информации забывали, и в какой-то момент могли просто потеряться во времени. Рори видела нескольких людей, которые застряли там с восьмидесятых. Теперь все начинает складываться в понятную картинку. Военная форма, платья-трапеции, джинсовые крутки и старые кроссовки — все это не было костюмами. Это были настоящие люди, застрявшие во времени. — Получается, — рассуждает Стайлс, — время в этом останавливается. — Браво! — слышу, как кто-то хлопает в ладоши, и оборачиваюсь. — А я все думала, когда вы сложите два и два. — Скажите мне, — шепчет Пейн, — что нас просто снова накрывает, и это второй приход. Перед нами стоит Ли-Энн — та самая девушка, что так злостно прожигала меня взглядом на арене во время игры «Спаси горожанина». Кудрявые волосы подпрыгивают при каждом движении, недовольный взгляд темно-карих глаз пробегается по каждому, и я не удивляюсь, когда девушка задерживает его на нас с Томлинсоном. Только этого как раз и не хватало. — Привет, красотка, — усмехается Луи. — Какими судьбами? Взяла отпуск и решила искупаться в Карибском море? — Поняла, что не могу без тебя жить и бросилась вслед за тобой на край света, — отвечает с сарказмом Ли-Энн. За ней неловко с ноги на ногу переминается другая девушка, которую я вижу впервые в жизни: серые глаза светятся на фоне темных волос, лямка джинсового комбинезона болтается на плече, а выражение лица немного потерянное, будто она «та самая подруга популярной девчонки, которую никто не знает». — О, Я Лесли, — она взмахивает рукой в знак приветствия, когда понимает, что все взгляды устремлены на нее. — Лесли Скотт? — переспрашивает Хоран, пытаясь снять сережку. — Дочь Афины? — Да, знаю, — усмехается она, поправляя лямку комбинезона. — Сразу так и не скажешь. — Что вы здесь делаете? — задает вопрос Малик, скрестив руки на груди. — В Лагере стало совсем скучно, и вы решили отправиться в кругосветное путешествие? — Милый, была бы наша воля, мы бы сейчас сидели в Лагере и единственной нашей проблемой было фирменное блюдо Пелагеи, — ехидно улыбается Ли-Энн, поправляя копну кудрявых волос. — Вообще-то, мы пришли за вами, — объясняет Лесли. — Точнее, к вам. Наступает неловкое молчание, и я уверена, что все мы думаем об одном и том же. Можно ли считать совпадением тот факт, что для исполнения Пророчества нам не хватает двоих полубогов, а перед нами как раз стоят две девушки, прибывшие из Лагеря? — Только не говорите, что вы… — Томлинсон осекается, а Ли-Энн вздергивает брови, будто говорит «да, Луи, ты мыслишь в правильном направлении». — Вы смеетесь надо мной? — Они что, дети от Богов-Олимпийцев, о которых говорится в Пророчестве? — взвизгивает Пейн. — Вы что, дети от Богов-Олимпийцев, о которых говорится в Пророчестве? — спрашивает то же самое Лиам, повернувшись к девушкам. — Бинго, Пейн. Я рада, что эта информация наконец дошла до тебя. — Насколько я помню, ты муза, — медленно произносит Гарри, поправляя кольца на пальцах. — В пророчестве говорится о детях от Олимпийцев, разве твоя… — Моя мать Гера, а залетела она от какого-то музыканта. А ты думал, что музы не рождаются от Богов-Олимпийцев? Ты плохо читаешь книжки, Стайлс. — А я-то думала, что все музы милые девушки, — ворчу я себе под нос, и слышу смешок Томлинсона. Если раньше я постоянно жаловалась на поведение Престон, то по сравнению с Ли-Энн Ариэль сущий ангел. И, если честно, я бы предпочла слушать бесконечные недовольства русалочки, чем высокомерный тон внебрачной дочери Даяны Росс. — Вы прошли Посвящение? — недоверчиво спрашивает Гарри, откашлявшись. — Нам не пришлось, — пожимает плечами Лесли и жестом спрашивает у Найла, может ли она присесть рядом с ним. Хоран двигается, отряхивая свою толстовку от конфетти, и дочь Афины благодарно улыбается. — Вы ушли буквально за несколько часов до того, как мы с Ли-Энн поняли, что являемся частью Пророчества. — Каким же образом вы это поняли? — Мы услышали Пророчество во сне, а потом… — неуверенно отвечает Скотт. — Это сложно объяснить, но что-то подталкивало нас поехать за вами, это было похоже на навязчивую идею, которую кто-то вбил нам в голову. — Мы решили вас найти и оказалось, что Лесли умеет чувствовать людей независимо от того, где они находятся, — вмешивается Ли-Энн. — Повезло нам, правда? — В общем, мы воспользовались моими способностями, чтобы найти вас, и оказалось, что вы в Белизе, но потом… вы словно пропали со всех радаров, я никак не могла почувствовать вас. Будто вы… умерли. — Видимо, это из-за отеля, — задумчиво произносит Стайлс. — Как только мы оказались в этом месте, связь прервалась. — И снова верно, Гарри. Мы стали искать варианты, почему же сила Лесли не работает, и нашли два: ваша смерть или пропасти. — Пропасти? — Да, — мягко отвечает Лесли. — Пропасти — это места, в которых время течет гораздо медленнее, чем в остальном мире, тому, кто туда попадает, не хочется уходить. А еще они блокируют любые проявления внешних способностей, что-то вроде бункера. Отель, в котором вы были, как раз и является пропастью, поэтому я и не чувствовала вас. — И какого было наше удивление, — продолжает Ли-Энн, — когда вы объявились… спустя четыре дня. — Хочешь сказать, что мы пробыли в отеле четыре дня? — Именно это я и хочу сказать, Луи. После этой фразы все окончательно встает на свои места. Отель затягивает людей, словно черная дыра, заставляя жить в другой реальности, где время идет намного медленнее. Двое мужчин, с которыми я говорила, не были пьяными в стельку — просто они попали в отель в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году и, потеряв ощущение реальности, остались там не зная, что на самом деле с момента их появления в отеле прошло уже больше тридцати лет. Наверное, нам повезло, раз мы пробыли там всего лишь четыре дня, но в нашей ситуации даже один день может сыграть решающую роль. — Мы воспользовались способностями одного парня из Лагеря, и он перенес нас в Белиз сразу же, как я почувствовала вас здесь снова, — заканчивает рассказ Лесли. — Повезло, что в вашей команде мечты дочка Афродиты с потрясающей способностью управлять эмоциями. Именно поэтому пропасть никак не смогла добраться до нее — малышка Клио смогла вас спасти, потому слишком хорошо контролирует свои чувства, чтобы пускать в них кого попало, — Ли-Энн бросает едва уловимый взгляд в сторону Малика. — Вы воспользовались способностями? — зло спрашивает Томлинсон, и я чувствую, как все его тело напрягается. — Молодцы, какой план дальше? Встанем на площади, размахивая флагом Лагеря, и будем ждать, пока пустые нападут на нас? — А что нам оставалось делать, Лу? Сидеть и ждать, пока вы наотдыхаетесь в отеле… — По-твоему, — не выдержав, перебиваю я Ли-Энн, — мы решили устроить себе летние каникулы? Разве похоже, что мы собирались в спа? Девушка оглядывает всех по очереди: побитые Зейн и Луи, заплаканная Клио, вымотанные Гарри и Сая, и только Хоран выбивается из общей атмосферы своим ярким боа и красной каской, которую до сих пор не снял. Ли-Энн понимает, что сказала полную херню, но никогда не признает этого вслух — девушка лишь едва слышно хмыкает. — Вам нужно снять напряжение и выпить, доннэ, — Джианни обнимает «новеньких», втискиваясь между ними. — А тебе закодироваться, — бормочет Лан. — Так, какой у нас план? — Лесли взволнованно бьет себя по бедрам, приподнимая плечи. — Знаю, мы появились тут слишком неожиданно, но я готова играть в вашей команде. — Вот уж не знаю, какой план у вас, — фыркает Малик, — но мы собираемся к Мойрам, чтобы изменить Пророчество. А вы, девчонки, можете заказать себе по чашке кофе, пока мы будем заниматься делами. — Это невозможно, — отрезает Ли-Энн, и я чувствую возрастающее с каждой секундой желание врезать ей. — Никто даже не знает наверняка, где находятся Мойры, а вы решили поверить в сказки, написанные в учебниках по мифологии, и притащились в Белиз? — Блин, вы что, подруги что ли? — тихо спрашивает Лиам у Престон, и Сая не может сдержать смешка. — Вместе снимались в «Дрянных девчонках»? — Мы не будем менять свой план только потому, что он не нравится тебе, Ли-Энн, — произносит Томлинсон, и его обычно приятный хрипловатый голос звучит слишком уж грубо. — Ты ведь сам прекрасно понимаешь, что это пустая трата времени, которого у нас и так нет. Пророчество скоро вступит в силу, и нам нужно готовиться, чтобы победить Титанов, а не идти в неизвестность, где шанс найти Мойр практически равен нулю. — Как и твои шансы с Томмо, стерва, — шепчет Лиам, и смешок издаю уже я. — Нужно было думать о Пророчестве в Лагере, Энн, — качает головой Луи. — Своим приездом вы только приблизили его, ведь оно начнет вступать силу именно тогда, когда все полубоги соберутся вместе. — Мы приехали ради того, чтобы вправить вам мозги и вернуть в Лагерь, пока еще не поздно! — Я бы так не сказала, — тихо и испуганно добавляет Лесли, и Ли-Энн дарит ей испепеляющий взгляд. — Я к тому, что было бы неплохо вернуться в Лагерь и ждать битвы, но если есть шанс изменить Пророчество, хоть и маленький, я готова попытаться это сделать. — Значит так, — Малик громко ударяет ладонями о лакированный деревянный стол. — Мне плевать, что у тебя, Пиннок, месячные, из-за которых твое настроение скачет каждую секунду, но мы дойдем до конца. Я не оставляю дела незаконченными, и раз уж мы взялись за то, чтобы попытаться изменить Пророчество, то сделаем все, что в наших силах. Найдем мы там Мойр или нет, мне насрать, но мы доберемся до этой долбанной пещеры! Малик хватает пачку сигарет, лежащую на столе, и пулей вылетает на улицу. — Лесли, — тихо зовет девушку Найл. — Ты не могла бы… — Хоран стеснительно показывает на свое проколотое ухо, — можешь помочь снять этот выкидыш саксофона с моего уха? — Оу, да, конечно, — мягко отзывается она, принимаясь открывать застёжку. С первых минут становится понятно, что появление Лесли и Ли-Энн усложняет ситуацию: теперь, когда все двенадцать полубогов собрались вместе, Пророчество может вступить в любую секунду. Пиннок надеется, что сможет переубедить нас и уговорить не искать Мойр, но она не думала о том, что каждый, кто сейчас находится в этом кафе, настроен слишком решительно. И, наверное, мне даже не стоит упоминать наши отношения с Луи, которые запросто могут испортиться с появлением кудрявой девушки — не из-за моей ревности, нет. Посмотрев на поведение Ли-Энн, я поняла, что она похожа на пьяную Линдси Лохан, и все ее слова и выходки запросто смогут оказать влияние на нас с Томлинсоном. Я знаю, что их связывает какое-то прошлое, но до сих пор не могу понять, нужно ли мне знать подробности. — Можно я просто вернусь обратно в отель? — задает вопрос Сая, проходя мимо Ли-Энн. Лан не сводит с нее холодного взгляда, а затем просто выходит на улицу вслед за Зейном. — Все, что вы придумали, до ужаса глупо и безответственно, — фыркает Ли-Энн. — Единственная глупая вещь, которая произошла, это твой приезд сюда! — возмущается Пейн, который пытается выбраться из-за столика, и выйти на улицу за друзьями также эффектно, как и Малик, но когда он наступает на собственный шнурок на кроссовках, то буквально вылетает из-за стола, чуть не сбив собой официанта. — Вы и не думали, что все может быть еще веселее? — смеётся Томлинсон, закидывая руку на мое плечо. — Ошибались!