Самурай

Дом торговца Аямаро готовился ко сну. Правитель Когакё третий день не принимал гостей, уединившись с бумагами. Охранники, в число которых входили Кюдзо и Хёго (Тессай уже месяц был всецело занят сыном нанимателя), могли заниматься своими делами. Оживление наблюдалось только на кухне, где, завершив приготовления к завтрашнему празднику, с удовольствием перемывали кости новенькой посудомойке. – Мало ли что сослали на кухню, – говорила пожилая служанка, которая пережила войну и все беды меньше погромов за беды не почитала вовсе. – Молодой хозяин отходчивый, побушует и простит. Еще и бусы подарит. Остальные соглашались – кто с неудовольствием, а кто с затаенной завистью. Кюдзо, проходя мимо раздвинутых перегородок, отвернулся – яркий свет слепил привыкшие к сумраку веранды глаза. Неясное движение, скорее даже тень движения, около ограды привлекло его внимание. Неумеха-служанка, торопившаяся в теплую кухню, с писком шарахнулась от замершей у стены фигуры и нерешительно затопталась поодаль. – Досточтимый господин самурай, – Кюдзо не повернулся, продолжая вглядываться в темноту. – Господин Кюдзо! Звонкий голос разнесся по затихшему двору. По забору метнулась вспугнутая ящерка. Кюдзо нахмурился. – Вам ужин велели подать, – служанка попятилась от резко развернувшегося мужчины, комкая в руках подол платья. – Се-сейчас или позже? – Позже, – бросил самурай, не добавив даже скупого "благодарю". В кухне смолкли разговоры, сменившись оживленными шепотками. Пятью днями позже господин Аямаро спешно убыл по делам. Ночью полил дождь, а наутро на подоконнике второго этажа остались подсохшие брызги. Кюдзо, заметивший их первым, раздвинул створки и высунулся в окно по пояс. На размокшей от дождя земле не осталось ни следов, ни рытвин. Тессай предположил, что кто-то из домочадцев, заимевших бессонницу, решил посмотреть на дождь. Приземистый наемник Тессая (Кюдзо не помнил его имени) ответил, что к господским комнатам никто не поднимался. После этого оба, не сговариваясь, посмотрели на дверь, ведущую в покои Укё. От молодого господина Тессаю не удалось добиться ничего вразумительного: вначале он заявил, что всю ночь провел один; через несколько слов припомнил, что посылал служанку за сладостями; а под конец и вовсе выставил самурая за дверь, велев не приставать к нему с подобными глупостями. Кюдзо все это время выразительно молчал, только сделал шаг в сторону за секунду до того, как из двери вылетел спелый персик и звучно шмякнулся о стену значительно левее Тессая. – Будем дежурить, – хмуро решил Тессай. Кюдзо стряхнул с рукава липкий ошметок. – Я пошлю весть господину Аямаро, а вашей главной заботой остается безопасность молодого господина. Теперь они несли охрану вдевятером, но первому снова повезло Кюдзо. Он наткнулся на незваного гостя там, где почти не ожидал, – в полупустом подвальном хранилище, куда слуги Аямаро ходили за вином, а Кюдзо – за сваленными в углу деревянными поленьями, удобными для его личных тренировок. Бесформенная фигура, согнувшаяся в углу, не походила ни на слугу, ни на охранника. Лазутчик сидел к нему спиной, но Кюдзо почувствовал, что замечен. Отправленная в полет деревяшка, распавшаяся на части под ударом меча, не стала неожиданностью. Завязавшаяся схватка прервалась нелепо: противник, отскочив, внезапно пошатнулся, взмахнул руками, провалившись вниз на неустойчивом деревянном настиле, а другой конец оструганной доски пола с силой врезался пригнувшемуся Кюдзо в подбородок. Голова откинулась назад, едва не сломав шею, самурай на секунду потерял концентрацию, и его настиг второй удар в живот, настолько сильный и неожиданный, что Кюдзо несколько секунд безуспешно ловил ртом воздух, а затем разразился кашлем. Враг, воспользовавшись шансом, сбежал. ----- Господин Аямаро вернулся еще более потолстевшим, отругал Укё за безалаберность, Тессаю выговорил за нерасторопность и приказал поймать неизвестного до приезда гостя из Столицы. Доброе слово досталось только повару, с умилением следившему за сменой тарелок. Хёго покинул место за спиной Аямаро и проследил, как тот в сопровождении свиты скрылся в своих покоях, потом окинул напарника взглядом и выразительно вскинул брови. Кюдзо молча отошел к окну, повыше натянув воротник, – в данный момент он был не расположен к разговору, и молчаливый вопрос Хёго не прибавил ему настроения. Челюсть все еще болела, а супы надоели ему уже на третий день, несмотря на все попытки светловолосой служанки разнообразить их вкус. Виновник произошедшего не замедлил снова попасться ему на глаза. Кюдзо одним толчком перемахнул через подоконник, выхватывая мечи. Лазутчик, неспешно пересекавший двор, резко обернулся на шлепок подошв об утоптанную землю; глаза на секунду метнулись вверх, остановившись на распахнутом окне под крышей, расширились и тут же сощурились. Он рванул с пояса короткий клинок, отразив удар, но заслышав бегущих охранников, мгновенно передумал, взвихрил в воздухе облако тумана, от которого горло перехватило удушьем, одним прыжком достиг высокой ограды и был таков. – Ранен? – отрывисто спросил подбежавший Хёго, который потратил несколько лишних секунд на спуск по лестнице. Кюдзо качнул головой, недовольный: бой снова остался неоконченным. Он ранил противника во время их первой схватки, но тот орудовал левой рукой не хуже, чем правой. – В порядке, – уронил он, пряча катаны в ножны. Шедший позади Хёго принялся дотошно расспрашивать Тессая об качестве охранников. – Кюдзо не смог его убить, – напомнил он в ответ на резонное замечание, что имеющихся охранников более чем достаточно, после чего Тессай без единого возражения согласился выставить снаружи наемников. ----- Кюдзо почти ждал следующей встречи, и случилась она прямо средь бела дня, причем лазутчик выдохнул что-то вроде "опять ты?!" и обратился в бегство в направлении комнат, где заканчивал прием просителей Аямаро. Самурай не уступал ему в скорости, но опрокидываемые под ноги предметы его несколько замедлили, и беглец успел вломиться в приемный зал с обломками стенных панелей. Вместо того, чтобы кинуться к торговцу, которого уже прикрыл Хёго, он прыгнул в противоположную сторону и замер в позе одновременно почтительной и настороженной, протягивая на раскрытых ладонях массивный перстень-печатку. – Стоять! – приказал правитель Когакё, оправившись от первого испуга. – Кюдзо, вложи мечи в ножны, я знаю этого человека. Хитоши-сан, – он помедлил, с недовольством изучая склоненного незнакомца. – Так это за тобой уже три седмицы гоняются мои охранники? – Аямаро... сама... – голос звучал сипло, словно сорванно. Легкая запинка выдавала, что его противник все же сбил дыхание, в отличие от самого Кюдзо. – Вероятно, Укё-сама забыл предупредить ваших доверенных людей. Месяц назад он вызвал меня в Когакё. Прощу прощения за невольно принесенные мною убытки. – Сломанную перегородку я тебе прощаю, – милостиво решил Аямаро. – Благодарю, однако по моей вине вы также лишились вазы и китайского столика, – неопределенно-сожалеющий жест руками, – у вас очень хорошая охрана. – Это вина моего сына, поэтому я не могу что-то с тебя требовать, – проявил вежливость торговец. – Тессай, предупреди своих людей: этот человек может проходить в мой дом беспрепятственно. Надеюсь, ты не остался в обиде. – Это больше, чем я заслуживаю, – не менее вежливо ответил гость. – Разрешите откланяться. Проходя мимо Кюдзо, он наградил его внимательным взглядом. ----- После этого Хитоши зачастил в дом, пользуясь полученным разрешением. Хёго пытался к нему цепляться, но наемник с неизменной вежливостью демонстрировал вытянутый палец с перстнем и скрывался в комнатах Укё. Тессай был очень недоволен тем, что Укё категорично отказался от присутствия охраны во время бесед с "этим смуглым оборванцем", и обратился за поддержкой к Аямаро, но глава Когакё ограничился кратким пояснением, что Хитоши в свое время спас его, чем вполне заслужил доверие. Ситуацию неожиданно прояснил Хёго, вспомнивший, где видел скрытного наемника – тот охранял загородный дом, где сын Аямаро жил до переезда в Когакё. – От кого охранял? – насторожился Тессай. – В Уэдо два последних года тишь да гладь. Было, в день последнего визита Аямаро налетели шиноби, но тогда Кюдзо-доно с ними легко справился. – Вроде как Укё отправлял его вылавливать придорожных бандитов, – усмехнулся Хёго. Панический страх, который сын Аямаро испытывал перед нобусери, не был ни для кого секретом с прошлой недели – когда Укё наткнулся на меха-охранника и устроил такую истерику, что Тессаю пришлось в тот же день нанять более дорогих, но менее металлических наемников. – Пока все ближайшие тракты от нобусери не очистил, не успокоился. Может, поэтому в Уэдо и стало так тихо. Тессай ожесточенно пыхнул трубкой и сменил тему, поинтересовавшись, от чего именно Хитоши спас Аямаро. Хёго пробормотал что-то уклончивое. Поскольку именно он в то время сопровождал господина, необходимость стороннего вмешательства указывала на его промашку, в которой самолюбивый воин вряд ли собирался признаваться. Кюдзо, руководствуясь собственными мотивами, пытался отследить наемника выходящим, но за пределами дома тот каждый раз умудрялся ускользнуть. В конечном счете Хитоши сам его поймал: на малолюдной городской площади спину ожгло, словно укусом пчелы, и мышцы расплылись в колышущиеся водоросли. Кюдзо осел в дорожную пыль. Внутри полыхнула злость – не почувствовал опасности, расслабился, разъелся на белом рисе. Проходивший мимо горожанин раздраженно ругнулся на пьяных бродяг и тут же ускорил шаг, испугавшись собственной смелости и рукояти меча за плечом у "бродяги". Хитоши ухватил самурая за плечи, прислоняя к куче строительного хлама, наклонился, рассматривая. Его собственное лицо скрывал коричневый шарф, делая нос и подбородок неопределенными выступами под намотанной тканью. – Что ты от меня хочешь? – наконец просипел он. – Поединка. – Зачем драться тем, кто служит одному хозяину? Кюдзо попытался качнуть головой, но мышцы плохо слушались. Хитоши на миг сощурился в непонятной гримасе. – Проиграешь – будешь мне кой-чего должен. – Не смущенный злым взглядом Кюдзо, он уселся напротив, все еще заслоняя самурая от солнечных лучей. – Заметь, я мог бы перерезать тебе горло прямо сейчас. Он качнулся на пятках. – Или сомневаешься в своих мечах? Ронину на теплом местечке лучше не драться с сильными противниками, чтобы слыть непобедимым. Готов поспорить, твоему нанимателю за последний год не угрожало ничего серьезней несварения желудка. Высказывание, которое ни на рисинку не относилось к нему, неожиданно задело. Самурай мрачно сверкнул глазами. Противник хрипловато рассмеялся и стянул со среднего пальца перстень Аямаро. – Плохой слуга, но достойный воин. Одна из причин, почему я не убил тебя немедленно. Подожди немного, скоро отпустит. Он отошел и улегся на груде досок, закинув ногу за ногу. Матерый, рисковый лис. Кюдзо еле заметно предвкушающе оскалился. Хитоши, словно почувствовав, приподнял голову и сделал непонятный жест ладонью: то ли приглашающий, то ли предупреждающий – за солнцем не разглядеть. Первый удар провалился в пустоту: противник попался увертливый и подвижный. Хитоши мухой вился вокруг, выискивая слабые места, однако длинные мечи Кюдзо не подпускали его на расстояние ответного удара, а взятый темп не позволил бы сражаться долго. Кюдзо, улучив момент, нанес удар, призванный разрубить пополам. Хитоши мгновенно и бесполезно заслонился предплечьями. Клинок проскрежетал по преграде, под распоротым рукавом мелькнул зачерненный металл и острие стрелки, нацеленной под подбородок Кюдзо. На войне Кюдзо не ушел бы от выстрела в упор, а его противник уже собирал бы в пыли собственные кишки – но здесь была не война. Они на миг застыли в шатком равновесии – и прежде чем один принял решение, второй отпрянул, разрывая связь. – Довольно, – хрипло выдохнул Хитоши, натянул остатки рукава, пряча самострел и глубокий кровящий порез. Резкий скачок за ближайшую повозку – и он скрылся в тенях. Кюдзо вложил мечи в ножны и вернулся на улицу, на сей раз с особенным вниманием изучая крыши домов. Впрочем, Хитоши больше не появлялся, покинув город по приказу Укё. Это еще раз подтверждало, что сын Аямаро своеволен и недальновиден: кто еще додумался бы отослать своего охранника, став объектом охоты? Укё, правда, до сих пор отказывался верить, что кто-то серьезно может решиться причинить ему вред – ему, наследнику правителя Когакё! – но его отец был более предусмотрителен и поспешно удалил сына из города, прикрыв его отъезд торговой надобностью.