Самурай

Хитоши мелькал то спереди, то сбоку, проверяя окрестности. Укё следовал за ним с непривычной быстротой – страх придал ему силы. Он так торопился, что, когда Кюдзо почувствовал себя в силах встать на ноги, Укё только зло фыркнул и посоветовал не смешить ворон. Правда заключалась в том, что у Кюдзо даже сейчас кружилась голова и качалась перед глазами дорога, но это было недостаточной причиной для того, чтобы болтаться на спине Укё и выслушивать его колкости. Укё находился в том лихорадочном возбуждении, когда любое море по колено, поэтому после недолгого молчаливого противоборства он яростно велел: – Прекрати. – И с натугой подбросив Кюдзо повыше, выпалил с обычной для него бесцеремонностью: – Что за невезуха! Кюдзо с трудом сдержал подкативший к горлу желудок и крайне осторожно повернул голову, чтобы не смотреть на прыгающую перед глазами дорогу. Укё вроде и кипел от ярости, но при этом покорно тащил самурая, отчего злость выглядела наигранной. Хитоши, обогнавший их сбоку, хитро Кюдзо подмигнул. Самурай принял это к сведению. Он не любил оказываться в долгу, но кто-то, несомненно, утихомирил Укё и намекнул, что охранник ему еще пригодится. – Господин, до города рукой подать, – полувопросительно сказал Хитоши. – Я вас покину. – Иди, – неохотно разрешил Укё. Кюдзо забеспокоился. Он не смог за единственный короткий взгляд точно оценить количество тел на поляне, но их было меньше, чем напавших шиноби. – Могут напасть снова, – тихо сказал он, однако Хитоши, только и ждавший позволения Укё, уже сорвался с места, мгновенно набирая скорость. – Напасть могут везде и не только они, – с неожиданной рассудительностью сказал Укё, но все-таки не удержался от фальшиво-приторного: – Разве защищать меня не твоя обязанность? Синие волосы лезли в нос и пахли удушливой смесью приторных духов и пота. Кюдзо сглотнул. Укё резко остановился. – Только посмей, – с угрозой предупредил он, сбрасывая самурая с плеч. Тот не смог даже отойти, согнулся прямо посреди дороги, сплевывая горькую желчь. Склонившийся над ним Укё выглядел пугающе задумчивым. – Ну-ка скажи мне, – приказал он, протянув телохранителю флягу. – Когда ты в последний раз ел? Кюдзо молча прополоскал рот тепловатой водой, потратил еще пригоршню, чтобы умыть лицо. – Идиот! – с надрывом простонал Укё. – Что я такого сделал?! За что мне такое наказание? Он с досадой стукнул кулаком по бедру, извлек откуда-то из одежды коробочку; перевернув, вытряхнул на ладонь пару белых горошин; глянул на грязные пропыленные перчатки Кюдзо и попытался впихнуть самураю прямо в рот. – Глотай, это пищевые таблетки. Кюдзо отодвинул его руку – гладкие шарики скатились в дорожную пыль. Только мальчишка вроде Укё мог всерьез считать, что пара суток впроголодь имела для воина какое-то значение. Укё нахмурился. – Гордый? Какого ёкая мне нужен телохранитель, которого ветром шатает? Эти штуки, между прочим, стоят больше тебя каждая. Второй раз он не предлагать не стал, подождал, пока Кюдзо напьется, и язвительно предложил снова взвалить его себе на закорки. Самурай не ответил. Подопечный фыркнул себе под нос. – Так ты меня хоть от ножа в спину прикрывал... – раздраженно пробормотал он и резко прикусил язык, – идти-то сможешь? Кюдзо сосредоточился на том, чтобы отслеживать посторонние звуки и стараться не споткнуться. Правая нога все еще слушалась плохо, но движение постепенно разгоняло туман в голове. Укё еле тащился, очевидно выдохшись, но при виде городской стены воспрял духом и ускорил шаг. Ветер донес нутряной запах, и самурай с трудом сдержал новый приступ тошноты. В Эдо, в отличие от Когакё, практиковали повешение. Крупные вороны, рассевшись на перекладине, деловито орудовали клювами. Укё зажал нос рукавом, задрал голову, с брезгливым любопытством разглядывая черные пятки и раздутые животы. С головы одного из трупов, каркнув, снялся ворон и нацелился на голову Кюдзо, растопырив острые когти. Самурай отмахнулся, птица пролетела над ним, обдав волной вони. Укё расхохотался, поскользнулся на осклизлой траве и остервенело принялся шоркать подошвой сапога об утоптанную дорогу. ----- В Эдо их перестали преследовать. Укё вытребовал аудиенцию к высокопоставленному чиновнику и нервно ждал его прибытия уже вторую неделю, попутно нанося визиты вежливости отцовским знакомым. В богатые дома чужую охрану не пускали дальше двора, и у Кюдзо внезапно появилось свободное время. Появившийся Хитоши зазвал Кюдзо в ближайшую чайную, пообещав хорошо провести время. Кюдзо согласился больше по обязательству, но в чайной оказалось уютно. Ни актеров, ни раздражающего уличного шума, проникавшего во все уголки города. Хитоши грел руки о кружку с чаем – снять шарф, укутывавший его по самые глаза, он и не подумал – и негромко рассказывал байки. Сейчас он походил на обнищавшего самурая в поисках работы. В ярком и шумном Эдо его практичная темная одежда слишком явно намекала на род деятельности, поэтому он сменил ее на мешковатые коричневые косоде и хакама и неопределенного цвета шарф, похожий на кусок застиранного пояса. Голос у него был хриплым, всегда звучащим, как сорванный, поэтому длинные разговоры он предпочитал вести шепотом, но к этому можно было быстро привыкнуть. Кюдзо слушал его с удовольствием. Хитоши импонировал Кюдзо своим умом и проницательностью, которые подтверждались его скептическим отношением к Укё. Кюдзо не раз наблюдал, как сын Аямаро бисером рассыпается перед нужными людьми, и то, что Хитоши не поддавался на его обаяние, говорило в его пользу. Кюдзо нравилась тишина и вкус чая, но все же он спросил: – Зачем звал? – Посидеть, – ответил Хитоши, легко выдержав взгляд Кюдзо. – Чтобы поговорить о делах, незачем было куда-то идти. – Ты нашел заказчика? – А ты все-таки хочешь о делах, – вздохнул тот, отставляя нетронутый чай и машинально потер плечо в месте, где должен был остаться рубец после первой их встречи, – нет, не нашел. Ты-то что об этом думаешь? Кюдзо думал, что в этой истории не сходились концы с концами. Если бы Укё действительно собирались убить, он должен был давно умереть, однако он был в лучшем случае напуган. И – наемники ни разу не пытались застать Укё в одиночестве. – Хотят запугать, а не убить, – высказался он. – Любовница? – предположил Хитоши. Кюдзо промолчал. Предупреждение могло адресоваться не Укё, а его отцу. – Да я помру раньше, чем переберу всех возможных врагов Аямаро... – пробормотал Хитоши, очевидно подумав о том же, – нет, на такое я не нанимался. Кюдзо неторопливо допил чай. – Это твоя работа. В том числе сидеть здесь, сокрушенно разводить руками и по крупицам собирать информацию. – Уважаемый Кюдзо, – с неожиданной усталостью сказал Хитоши, – ты сам поднял эту тему. С твоего разрешения, закончим о работе. Я закажу еще риса. – Он примирительно поднял руки, ничем больше не показав, что оскорблен. – Не хотелось бы драться по еще более странному поводу, чем проверка моего воинского искусства. Кюдзо мысленно поморщился. Хитоши был достаточно умен, чтобы догадаться рано или поздно, но дословное повторение говорило о том, что Укё слишком много болтает. – Благодарю, – чуть поспешно ответил он, показывая, что принимает предложение мира. ----- – Помоги ей, – приказал Укё телохранителю, увидев, как двое ронинов поймали воровку. Кюдзо едва удостоил эту картину взглядом, убедившись, что ни у кого из разгоряченных выпивкой бродяг нет при себе пистолетов. – Кюдзо! Я отдал приказ! – Ваша безопасность приоритетнее, – равнодушно сказал самурай. Укё раздул крылья тонкого носа и шагнул вперед. – Эй! Эй вы! Оставьте эту милую девушку! Внимание мужчин обратилось к Укё, но если один удостоил его лишь мимолетного взгляда, больше заинтересованный возвращением своего кошелька, то второй грубо посоветовал ему идти своей дорогой. – Я заплачу за нее! – Укё швырнул на землю несколько золотых монет – как помои выплеснул. Ронины, не тратя слов, похватались за оружие. Кюдзо шагнул вперед, краем глаза заметив ухмылку Укё. Один бродяга сбежал сразу, второй остался лежать на мостовой. Укё, наклонившись, вначале собрал брошенные монеты, потом галантно протянул девице руку. Та попятилась ему за спину, подальше от подбежавших стражников. – Эти бродяги хотели ограбить девушку, – громко заявил Укё и остановил взгляд на двух мужчинах в одежде торговцев. – Я пытался решить дело миром, вы же видели, но они схватились за оружие! Кюдзо, – он доверительно коснулся руки самурая, – спрячь мечи, в присутствии досточтимой стражи нам больше ничего не угрожает. – Юноша говорит правду, – подтвердил один из торговцев, и его приятели вразнобой его поддержали. Укё немедленно уплатил штраф и рассыпался в благодарностях перед случайными знакомыми; он заключил с ними договоренность о продаже энергодисплеев раньше, чем пролитая кровь успела засохнуть. – Обязательно было насмерть? – с упреком сказал Укё, едва на них перестали обращать внимание. – В монету обошлось! Он пересчитал оставшиеся монеты и, демонстративно вздохнув, полез их прятать. – Ах ты ж!.. – растерянно сказал он, обнаружив срезанный кошелек. Воровка давно растворилась в толпе. Кюдзо еле заметно усмехнулся. ----- В следующий раз напали не на Укё, а на самого Кюдзо. Придя в себя, самурай не стал тратить время на пустую злость, на ощупь проверил стены наглухо запертой темницы и стал ждать. Его обступала полная темнота, только слабые искры от удара каблуками по камню подтверждали, что он не ослеп. Он успел подремать, когда снаружи донеслись шаги и заскрипел засов. Вошедший открыл дверь и тут же полетел внутрь. Кюдзо метнулся наружу одним плавным движением, которому не мешала даже темнота, – но его ждало разочарование, короткий коридор заканчивался ступеньками и наглухо запертым люком. Кюдзо на ощупь нашел замочную скважину, вернулся, скрутил лежащего его же шарфом и начал искать ключи. Пленник на удивление быстро пришел в себя, пару раз дернулся, затем с ожесточением сплюнул и хрипло прошипел: – Кюдзо? Голос у него был на диво знакомый. Недоумение от появления Хитоши оказалось так велико, что даже отодвинуло в сторону вопрос, как он сумел выплюнуть кляп. – Что ты здесь делаешь? – Тебя пришел вытаскивать. Но ты сам неплохо справляешься. – Наемник зашевелился. – Освободи меня, я тебе не враг. И замок открыть отмычкой ты не сможешь... или сможешь? Кюдзо развязал его, с неудовольствием отметив, что ловкий боец уже успел вытащить из пут руку. Хитоши побрякал у люка и, распахнув его, первым полез наружу, впустив в кромешную тьму подземелья обычные ночные сумерки. Кюдзо выметнулся следом, первым делом нашел свои мечи и бросил беглый взгляд на труп с перерезанным горлом. Хитоши, уже по уши закутанный в какую-то тряпку, повертел в руках свой бывший шарф, который теперь годился разве что сандалии подвязывать, и затолкал его в рукав широкой куртки. – Пошли. Еще два охранника лежал во дворе там же, где их настигла смерть: Хитоши снял их издалека, не вступая в бой. – Не ранен? – поинтересовался наемник, неторопливо удаляясь от временной темницы Кюдзо. Судя по окружающим домам, они находились где-то в пригороде. – Нет. После длительного, взаимно удобного молчания Кюдзо спросил: – Тебя Укё послал? Наемник повернул к нему замотанное лицо. – Сам-то как думаешь? Ответа он не ждал, да и не получил бы. ----- О том, что Укё заметил отсутствие телохранителя, говорила только оплата четвертого билета перед посадкой на рельсовый мотобус. Куда большее внимание Укё уделял своей новой спутнице, в которой Кюдзо без особого удивления опознал спасенную воровку. Переодетая в шелковое кимоно девушка была красива, и Кюдзо не сомневался, что у Укё новая фаворитка. Подземный тоннель перед Когакё никогда и никем не охранялся, находясь в негласной собственности жителей пещер, что сделало его удобным местом для засады. Кюдзо почувствовал опасность первым, секундой позже резко приподнялся с сиденья продремавший всю дорогу Хитоши. Вагон резко тряхнуло, он заскрежетал и начал сходить с рельс. – Что это? – взвизгнул Укё, пойманный Хитоши за шкирку. – Бандиты, – коротко пояснил тот. – Опять? – Укё истерически захихикал и ухватил Хитоши за рукав. – Еще не все?! В разбитые окна ударил слепящий свет, сопровождавшийся металлическим лязгом. Кюдзо выскочил из перевернувшегося мотобуса через люк, встретив нападавших на полпути. Меха-корпуса замешкались в ответвлении тоннеля, дав самураю преимущество: Кюдзо разрубил первого нобусери, перегородив проход остальным. Он продолжал бы бой, но Хитоши могла потребоваться помощь. Среди сбившихся снаружи людей не нашлось ни Укё ни Хитоши, только перепуганная спутница Укё. Кюдзо стремительно развернулся, но тут в пещере хлопнуло. Из клубов повалившего дыма вылетел Укё. Увидев перед собой Кюдзо с мечами наголо, он замер и некрасиво взвизгнул. В следующий момент землю под ногами тряхнуло, и обоих швырнуло ничком. Кюдзо, кашляя и прикрывая лицо, поднялся. Свод тоннеля, пристроенного к скале, обвалился до поворота, а может и дальше; будь взрыв немного сильнее, не устоял бы и камень. Лицо вскочившего Укё кривила лютая злоба, а рука судорожно сжимала металлическое кольцо. – Ненавижу механических самураев! – быстро бормотал он. – Я с ними всеми расправлюсь. – Где Хитоши? – спросил Кюдзо. Укё его не слышал, вряд ли он мог что-то слышать, упиваясь своей победой. Девушка, показывая в сторону груды камней, начала что-то лепетать, но, взглянув на Укё, в страхе отшатнулась и закрыла рот рукой. Укё ухмылялся почти безумно. – Забудь о нем, – отрезал он и широким взмахом выбросил чеку от гранаты, – он мне больше не нужен. Уходим немедленно. ----- В доме Аямаро царил переполох, успешно раздуваемый вернувшимся наследником. Укё начал стенать и жаловаться еще с порога. Кюдзо молча стоял у стены, безучастно глядя перед собой. Судя по взглядам, которые кидал на охранника господин Аямаро, даже он понимал необоснованность претензий и испытывал стыд за своего сына. Сын Аямаро забыл упомянуть единственный случай, в котором телохранитель превысил свои полномочия, – когда самурай посмел его ударить. Когда Укё увели мыться, торговец долго благодарил самурая, потом, спохватившись, отпустил его отдыхать. ***>>> Вечером того же дня, когда Кюдзо сразился с Хитоши на площади, Укё в негодовании влетел к отцу с жалобами на Кюдзо. – Я знаю, – не дослушав, прервал его Аямаро, – Кюдзо действовал по моим указаниям. – Твоим? – Укё на секунду замолчал и значительно спокойнее продолжил: – Мне следовало догадаться. Но зачем, отец? Ты подозреваешь в чем-то моего человека? – Нет, – под грузным телом Аямаро скрипнул пол. – Мне нужно было знать, могу я доверить его воинскому искусству твою жизнь. Хитоши успешно справлялся с лесными разбойниками, но от обученного воина сбежал. Ни он, ни Тессай не достаточно хороши, чтобы в одиночку защитить тебя от убийц. Довольно, я больше ничего не хочу слышать о случайностях. Пока не найдут виновников, без охраны ты из дому не выйдешь. – Кто станет меня охранять? – живо спросил Укё. – Кюдзо. Он лучший. Укё издал сдавленный смешок. – Спасибо, отец, – смиренно сказал он. Он покинул комнату, выходя любезно улыбнулся охранникам и, только дойдя до лестницы, пробормотал: – Воинское искусство, как же. Отдал бы он лучшего... И Кюдзо, и Хёго привычно сделали вид, что ничего не слышали.