Самурай

С момента возвращения из Эдо больше двух месяцев прошло в тишине, однако Аямаро по-прежнему требовал, чтобы Укё находился под охраной Кюдзо. – Ты слишком молод и горяч, – напрямую сказал он. – Я дал тебе свободу действий в надежде на твое благоразумие, но теперь вижу, что сделал это рано. Хочешь, чтобы тебя снова попытались убить? – Я усвоил урок и больше не собираюсь очертя голову лазить по подворотням. – Вот и прекрасно. Выполняй свои обязанности и не мешай Кюдзо выполнять его. – Да, отец, – не стал перечить Укё. Он стал куда спокойнее и часами просиживал в доме над бумагами. Единственная вольность, которую он себе позволял, состояла в доставке женщин из "веселых кварталов" – и то до определенного времени. – Ведите себя соответственно своему статусу, – в который раз пытался достучаться до него Тессай, когда Аямаро узнал, сколько его сын спустил на развлечения, и выразил свое недовольство. – До каких пор о каждом моем чихе будет знать отец? – Укё смотрел в окно медленно движущейся повозки, но причина его недовольства была ясна всем. – Кюдзо вас охраняет, – терпеливо объяснил Тессай. – Он не рассказывает ничего вашему отцу. – Доклады пишет? – насмешливо предположил Укё. Тессай предпочел не затягивать препирания. Укё повернулся, недовольный молчанием за своей спиной. – Ми-чан! Варя! Чем вы обе так увлеклась? – Фокусник, господин, – сказала старшая служанка Укё, рассматривавшая торговую площадь в противоположное окно. – Посмотрите, он поймал стрелу на лету. – Полезный фокус, – фыркнул Укё, нимало не заинтересовавшись. – Что за странный у него цвет кожи... Должно быть, уроженец прибрежного края. – О, мячики!.. – восхищенно протянула привезенная из Эдо девушка, последние пять минут не отрывавшая глаз от щели в занавесях. Под присмотром своих товарок она приобрела лоск, но между служанками до сих пор ходили шепотки про пропадающие масляные светильнички. – Пойдем посмотришь, – снисходительно сказал Укё, – только пообещай мне не прыгать за мячиками. – Дорогу господину Укё! – гаркнул Тессай, открывая дверцу и услужливо отшвыривая с дороги зазевавшегося ротозея. Кюдзо выскользнул первым, пристально оглядел толпу и загорелого до черноты фокусника. Тот ответил ему широкой улыбкой, поймав яркие шарики, которыми до этого жонглировал, – в следующий момент шарики скрылись в рукаве, словно их собака языком слизнула. – Уважаемый господин, прошу вас, подходите! – громко закричал артист, смекнувший свою выгоду. – Давайте покажем ловкость ваших самураев! Кюдзо сузил глаза, не собираясь выступать в роли ярмарочного шута. Поднявшийся Укё внезапно отступил внутрь повозки. – Я передумал. – Он бросил в проем пару мелких монет; их на лету перехватил оборвыш в ветхом кимоно и ужом ввинтился в толпу. – Едем, отец ждет. – Жаль, – вздохнула младшая служанка, в то время как Кюдзо и Тессай заняли свои места с одинаковым облегчением. – Я бы попробовала. – По лицу видно, у него заготовлена парочка трюков, – буркнул Укё, прячась за занавесями. – Выставлять отцовскую охрану на всеобщее посмешище я не собираюсь. ----- Кюдзо откинул с лица намокшие волосы и с наслаждением вдохнул свежий воздух, особенно приятный после влажного жара ванной. Едва он оделся, в комнату постучали. – Господин Кюдзо. Ваш ужин. – Входи, – разрешил самурай, привычно подвинув ближе катаны. Регулярно приносимая в комнату еда вошла в привычку, и его это вполне устраивало. Женщина скользнула внутрь так грациозно, что жидкость в наполненной до краев пиале даже не качнулась. Она быстро расставила еду, послала самураю игривый взгляд из-под золотых ресниц и исчезла. Две чашки для чая – вторая в уголке стола, на всякий случай. Кюдзо не торопясь взял в руки пиалу, но тут же поставил ее на место. – Проходи, – сказал он негромко, раньше, чем гость успел поставить ногу на плитки коридора. Впрочем, сегодня Хёго не слишком старался подойти к двери неслышно, будучи чем-то озабочен. Он кратко извинился, что помешал, и перешел непосредственно к делу. – Как прошла поездка в Эдо? – Что тебя интересует? – уточнил Кюдзо. Капли с волос потекли на одежду, и самурай, подавив желание тряхнуть головой, взялся за полотенце. – Все. – Хёго свел тонкие брови. – Кто мог знать, что вы поедете дорогой через Иппан? – Хитомаму, – поправил Кюдзо и ненадолго задумался. Вопрос Хёго многое прояснял. ["Хитомама", в ином чтении "иппан" – "одна чашка риса".] – Аямаро. Я. Ты. – И все, кому Укё решил об этом поведать. Кюдзо отрицательно качнул головой. – Он знал лишь то, куда он едет. Хёго в задумчивости покачал пустую чашку. Кюдзо воспользовался паузой, чтобы начать есть. – Приборы для слежки, – после паузы сказал Хёго. – Я слышал про подобное. Осмотрим покои еще раз. – Как они выглядят? – Ищем все, чего не должно там быть. Кюдзо еле заметно поморщился. Перспектива поиска неизвестно чего расхолаживала. Хёго в ответ пожал плечами. Он предпочитал быть готовым заранее, наверняка имея собственный план действий (и два запасных на случай, если первый не сработает). На взгляд Кюдзо, излишество. – Приказ Аямаро. Случись что, там, – быстрый взгляд в потолок, – не станут разбираться. Посланник Амануси прибывал через две недели, и волнение правителя по поводу визита уже вышло за рамки разумного. Список, зачитанный самураям сегодня утром, был физически невыполним, но Хёго невозмутимо заверил, что все будет сделано. Кюдзо это не одобрял. – Аямаро требует невозможного, – сказал Кюдзо, лишь слегка погрешив против истины. – Разумеется. Судьбы не избежать, но он хочет, чтобы его успокоили. А его сын только подбрасывает хворост в костер. – Закрытая дверь, за которой удалившийся с совещания Укё озвучил предложение повесить всех слуг – шпион-то точно один из них, – служила препятствием только слуху Аямаро. – Тебя сменили? Кюдзо отрицательно покачал головой. Хёго, видя натянутость отношений Кюдзо и Укё, неоднократно предлагал подменить напарника. Искушение было велико, но уязвленная гордость Кюдзо не позволяла объяснить Аямаро причину отказа. – Понимаю. – Хёго потер лоб, разминая глубокую вертикальную морщину: похоже, Аямаро успел заморочить ему голову не меньше, чем его сын – достать Кюдзо. Однако Хёго был слишком самураем, чтобы осуждать нанимателя, пусть даже временного. Кюдзо сполоснул чашки, отвернувшись выплеснул воду и налил настоявшегося чаю. Хёго кивком поблагодарил и взял чашку, но тут Кюдзо вдохнул запах пара и резко перехватил его руку. – Что не так? – отрывисто спросил Хёго, подавшись к напарнику. – Запах, – пробормотал Кюдзо. Пусть он был лишь слегка похож на запах чая, что ему подлили в Эдо, но Кюдзо тошнило от одного воспоминания. "Иди за мной", – и Кюдзо подчинился беспрекословно. Прикажи ему встать на колени, он не перечил бы и тогда. Даже впервые оказавшись под ружейным обстрелом, Кюдзо не ощущал себя настолько беспомощным. Но этот запах был всего лишь похожим. – Нет. Ошибся. Хёго не дослушав подскочил и метнулся к раздвижным перегородкам. – Подслушивала? – холодно спросил он, за рукав втащив из коридора светловолосую Юу. – Нет! – запротестовала женщина, но, услышав треск ткани, испуганно замерла. – Я... за посудой... – Посудой? Кюдзо мысленно поморщился. – Хёго. Все в порядке. Напарник, не слушая, ловко извлек из надорванного рукава пакетик и растер бумагу в пальцах. Освобожденная служанка попятилась и, опасаясь приблизиться к Хёго, метнулась Кюдзо за спину. – Мы должны доложить Аямаро, – сказал Хёго, подняв голову. В случаях, которые выходили за рамки его понимания, он предпочитал действовать напрямик. – О чем? – негромко уточнил Кюдзо, стремясь его образумить. – О чае. И об этом. Не наше дело разбираться, что это и почему у нее было. Аямаро просто следует об этом знать. – Господин Кюдзо, поверьте, это не мое! – Тебе нечего бояться, – сказал Кюдзо. Хёго пристально смотрел поверх его плеча. За спиной раздался всхлип. – Простите... Господин Укё приказал мне. Глаза Хёго на секунду стали огромными за стеклами очков. Кюдзо резко обернулся. – Что приказал? Юу шмыгнула носом, с мольбой заглянула ему в глаза, и внезапно опустила голову, скрывая покатившиеся слезы. – Отвлечь вас. Я не могла ослушаться. Спросите у господина, я не лгу! – Всего-навсего отвлечь? Тогда проглоти это, – насмешливо предложил Хёго. Юу решительно протянула руку. Кюдзо проследил, собираясь отнять, но Хёго, и не собираясь ничего отдавать, сжал пальцы. – Я доложу Аямаро. – Не Аямаро, – ровно сказал Кюдзо. – Укё. Хёго нахмурился. – Зачем? Да, это его служанка, но разбираться будет все равно не он... Кюдзо? Кюдзо не собирался впустую тратить время. ***>>> – Господин Кюдзо, – в дверь легонько поскреблись. Кюдзо отодвинул створку, с легким недоумением взглянув на светловолосую служанку. Та робко протянула поднос. – Вы целый день не приходили поесть. Кюдзо опустил глаза на содержимое пиалы: жидковатый суп, какой в доме Аямаро не подавали даже слугам. Кюдзо еле заметно поморщился – за время первой осады он нахлебался пустых отваров на всю жизнь. С другой стороны, этот хотя бы пах рыбой. Девушка кинула быстрый взгляд на подбородок самурая, скрытый глухой черной полумаской. Поднос в ее руках слегка накренился. Кюдзо перехватил чашку до того, как суп расплескался, испачкав коричневое платье. Он промолчал – с кровоподтеком на весь подбородок открыть рот даже для простого "спасибо" было проблематично, – и просто наклонил голову. <<<*** На пороге покоев наследника их оглушил взрыв хохота – Укё оживленно болтал со служанкой. При появлении самурая девушка, развлекавшая хозяина, поднялась. – Ух ты, – Укё в восторге осмотрел вошедших и захлопнул тяжелый том, кажется рассчитывая, что происходящее будет всяко веселее нудных исторических хроник. – Зачем пожаловали? – Не смей, – четко сказал Кюдзо. Руки сами тянулись к ножнам, и он сцепил пальцы в замок. У Укё медленно и забавно вытягивалось лицо. Хёго остановился позади напарника, молчаливо не одобряя. – Эта женщина утверждает, что вы приказали ей отравить Кюдзо. – Я?! – Укё метнул такой взгляд в сторону служанки, что та разрыдалась взахлеб. – Меня обвинили в шпионстве! Господин Укё! Вы же знаете, это неправда! – Вон из дома! – взорвался Укё и перевел бешеный взгляд на самураев. – Я сам разберусь. Вы свободны. – Я уже послал за господином Аямаро, – педантично возразил Хёго. Укё подался вперед на стуле, уронив книгу с колен. Он был в такой ярости, что трезвым рассудком здесь и не пахло. – Здесь распоряжаюсь я! Кюдзо-доно, свободен. Хёго-доно, пройди с этой лгуньей в комнату для актрис, я желаю допросить лично, – Укё не глядя махнул рукой назад. – Варя, проводи. Кюдзо, я велел тебе выйти! Попробуй вышвырни, молчаливо предложил Кюдзо. Хёго, не желая открыто противоречить, занялся порученным делом. Укё встал, но с места не двинулся: постамент, ведущий к креслу, позволял ему смотреть на самурая сверху вниз и Укё не желал терять преимущество. – Господин... – Варя напоследок оглянулась. Улыбка полностью стекла с накрашенного лица, теперь она смотрела тревожно и зло. Укё отослал ее резким взмахом руки. – Разберись там. Кюдзо молчал еще несколько ударов сердца, пока они не остались одни. – Ты отправишь ее на смерть, если солжешь. Укё непроизвольно и красноречиво вскинул руку, но ударить не посмел. – Забываешься, – выплюнул он. – Вспомни-ка, что ты сам мне должен. О своих людях я забочусь без напоминаний. Доволен? Теперь вон! Он спрыгнул с постамента и прошел за дверь в дальней стене. За створкой вскрикнули жалобно, со слезами: – Обещали же защитить!.. – Молчи, дура! Уж натворила дел! – Я испугала-ась!.. простите!.. Кюдзо отступил с чувством брезгливости, бесшумно прикрыл створку двери, секунду постоял в коридоре и направился к Аямаро. С Укё ему было больше незачем и не о чем говорить. ----- Аямаро говорил с Укё за закрытыми дверьми, но было и так ясно, что он крупно недоволен сыном. Девушки Укё шмыгали по коридорам тише мышек, стараясь не попадаться грозному хозяину дома на глаза. Укё принес Кюдзо публичные извинения, лживые как он сам. На людях он сохранял пристыженный вид, но стоило Тессаю, вернувшемуся в свиту молодого господина, отвернуться, самурай ловил насмешливые взгляды, летевшие в него и Хёго. Хёго был молчалив больше обычного. Кюдзо, по сути, было безразлично – он перестал считать сына Аямаро за человека.