Самурай

На следующий день нервы Ситиродзи могли подвергнуться еще одной проверке на прочность, но по-житейски практичный самурай даже не стал заглядывать в дверь, рассудив, что миски можно оставить и снаружи. Кюдзо сосредоточился на дыхании. Глубокие вдохи все еще давались с трудом, отзываясь внутри скребущей теркой. Кюдзо закрыл глаза, которые в последнее время стали болеть на свету (Укё утверждал, что это хорошо), и попытался отвлечься, заново складывая то, что знал. – Все, – Укё успокаивающе постучал по плечу, которое только что мял и выламывал с безжалостностью палача. Пальцы у него были сильные, но теперь Кюдзо, зная, что это не проявление его слабости, относился к этому спокойно. Самурай вздохнул с облегчением, повернув голову набок и мимолетно поморщившись от укола волоска. Редкая щетина на подбородке начинала его раздражать. – О чем задумался? – спросил Укё, отодвигаясь. – О тебе. – Неужели? – голос стал веселым. Если Укё и насторожила тема, то он безукоризненно владел собой, не допустив в интонации ничего, кроме безобидной насмешки. Рука на плече самурая осталась расслабленной. – Я польщен. Кюдзо колебался. Укё был опасен, но менее опасен был ли тот, кто занял его место? – Я узнал тебя, Хитоши. Тишина. Кюдзо снял с плеча застывшую руку и сел. От резкого движения пол под ногами внезапно качнулся, напугав потерей равновесия. Кюдзо непроизвольно сжал хватку на чужом запястье. От собственной беспомощности стало горько. – Я не собираюсь драться, – примирительно прошелестел Хитоши, не заметив крохотного замешательства, и кашлянул, возвращая голосу звонкость. – Догадался, значит, – с изумлением и заметным восхищением заключил он. – Как? Уважительный и непраздный вопрос требовал ответа, поэтому Кюдзо перечислил: – Шрам на плече. Голос один раз сбился. В темноте видишь. – А это ты как понял? – опешил Хитоши с таким удивленным недовольством, что Кюдзо едва сдержал улыбку. Хитоши перестал щелкать выключателем, если заходил в медблок ненадолго, а настенная лампа оставалась холодной, не давая даже намека на то, что ей кто-то пользуется. Кроме того, развлекавший Кюдзо разговорами Ситиродзи обмолвился, что пилотирование Укё имело с маневрами столько же общего, сколько уличная драка с учебным поединком. Кюдзо не заметил разницы (в тот момент он вообще не приглядывался, что происходит в небе), но опытному пилоту поверил. Хитоши тихонько засмеялся, поняв, что самурай не собирается объяснять ему свои умозаключения. – Ты умный человек, Кюдзо-доно, – сказал он, и сквозь смех снова прозвучало уважение. – И что ты планировал дальше? На деле не столь важно, кто я: и один, и другой сейчас всего лишь бездомный бродяга. Однако представь на минуту, что я все еще слуга Укё. Не слишком ли бездумно ты выложил мне правду? Кюдзо нахмурился, вспомнив раздражающее стремление Хитоши к философии, но не поддался на провокацию. – Зачем ты назвался именем Укё? Хитоши молчал. Кюдзо на секунду показалось, что он разговаривает с пустотой. Он удержался от желания протянуть руку. – Так проще, – наконец сказал он. – Никто не поверил бы... да и незачем усложнять. – Он мертв? – быстро спросил Кюдзо. Нет, он не осуждал, скорее собирался довести дело до конца. Чтобы не ждать удара в спину. Хитоши задумчиво хмыкнул. – Милостью сегуна – воскреснет. Клонов Амануси осталось не меньше десятка. Он говорил о бывшем господине как о разменной монете. – Кому ты служишь? – озвучил свое недоумение Кюдзо, впервые задумавшись об этом. – Чиновникам из бывшего сегуната? – Кому-то служил, – Хитоши явно подсмеивался, не придавая этому большого значения, а значит, Кюдзо был далек от разгадки. Как-то почуяв, что самурай снова готов замкнуться, Хитоши примирительно дотронулся до его руки. – Не хмурься, я не готов снова обсуждать свои ошибки. Если хочешь знать, тебе достаточно спросить у Камбея – он, к сожалению, уже в курсе. – Спрашивал, – неохотно признался Кюдзо. – Он отказывается говорить. Камбей категорически отказывался развивать эту тему, а Кюдзо непривычно было выуживать информацию, так что ему пришлось отступиться. Хитоши изумленно хмыкнул. – Да ты что? Хм, если даже Камбей придерживается мнения, что некоторым вещам лучше быть не узнанными, то таковыми они и останутся. Кюдзо следовало бы расспросить Тессая: уж тот мог немало порассказать о странностях молодого господина. ***>>> В день, оказавшийся последним для Столицы, Тессай потратил немало времени, чтобы найти женщин Канны. Искусство прятаться оттачивалось в крестьянских семьях поколениями, а вот охранники из них были никакие. Женщины с рыдающими детьми, завороженные далекими взрывами, предвещающими появление на горизонте Столицы, не заметили ни появления в бревенчатом сарае коренастого самурая, ни исчезновения связанного пленника. Не по годам разумная подружка Комачи еще и ткнула подругу локтем, заставив смотреть в другую сторону. Укё, освобожденный от веревок, послушно шел за слугой, и его сосредоточенное молчание предвещало как минимум вспышку ярости, а как максимум – приказание немедленно взорвать Столицу вместе с советниками и Канной. Тессай поежился, машинально полез за трубкой, но едва не выронил ее в слой опавшей листвы и поторопился спрятать. – Что прикажете, господин? – спросил он, поглядывая на непривычно тихого Укё. Тот все еще казался полностью погруженным в себя, но потом резко мотнул головой, словно отгоняя от себя тягостные мысли. – Рассказывай, Тессай. Столица далеко от нас? Ты все время был там? – Столица приближается к деревне, но я не знаю, почему она здесь, мой господин. Я покинул ее в Когакё согласно вашему приказу. Когда я вернулся, Столица уже взлетела, а наутро в Когакё рассказали мне, что видели вас в руках этих преступников-самураев, которые отбыли в Канну. Мне ничего не оставалось, как направиться за ними и надеяться, что они не причинят вам вреда. – Да, а что там с тем делом, по которому отправились твои наемники? – несколько оживился Укё. – Я передал своим людям ваш приказ в точности, – Тессай точно так же избегал прямых имен, ибо чести ему подобный фарс не делал, – но вернулся лишь один и сообщил, что все остальные убиты. Предателем Кюдзо. – Я так и знал, – теряя интерес, пробормотал его господин. – На чем ты прибыл сюда? – Самолет стоит на окраине деревни. – Боги!.. – закатил глаза Укё, едва увидев старый, военный еще самолет, единственными достоинствами которого были умение взлетать с любой поверхности и простота управления – за них Тессай его и выбрал. – Тессай, ты предлагаешь мне сесть в эту рухлядь? Она же развалится при взлете! Откровенно говоря, Укё возмущался довольно вяло и занял свое место еще раньше, чем Тессай подобрал ответ, но самурай на всякий случай все-таки сказал: – Это хороший самолет, господин. Мы доберемся до Когакё уже к полудню. Укё непонятно фыркнул и велел: – Летим к Столице. – И прежде чем Тессай успел открыть рот, припечатал: – Я приказываю. ----- Столица гудела и стонала, как растревоженный шмелиный улей, на подступах роились роботы, так что, посадив самолет, Тессай незаметно вытер пот со лба и снова полез за трубкой. Стар он стал для подобных десантов, то ли дело спокойное житье в доме у господина Аямаро. В коридорах Столицы царила беспорядочная суматоха. – Что происходит? – недоумение не помешало самураю своевременно расправиться с выскочившими на них охранниками. – Самураи, – раздраженно пояснил Укё. – Семь... шесть защитников деревни Канна решили остаться в легендах и атаковали Столицу. Чего я не понимаю – так это что Столица здесь делает? Хотя грех жаловаться на такое удачное стечение обстоятельств. Вдали мелькнули белые одежды, Укё остановился как вкопанный, но Тессай тут же втянул его в боковой коридор. – Сюда, господин, быстрее. Укё помчался так, как давно не бегал. Дым застилал беглецам глаза. Укё споткнулся и с трудом удержал равновесие. – Господин! – Тессай на ходу еще умудрялся говорить. – С вами все в порядке? – А ты как думаешь? – резко ответил Укё. Одежда у него почти не истрепалась за время путешествия, но лицо без грима и с отливавшим в фиолетовый синяком выглядело странно, как у ненакрашенной гейши. – Конечно, нет! Здесь слишком много охраны – и самураев. Где мои комнаты? – Не беспокойтесь, они до вас не доберутся. Направо, пожалуйста. Укё добрался до своих покоев, оказавшихся совершенно пустыми, только за роскошным диваном жались друг к другу две девушки. – Йо! – поприветствовал их бывший Амануси, словно и не творилось вокруг такое, что лисе бы хвост прищемило. – Девочки, у вас все хорошо? Мне кажется, вас было больше. Тессай остановился поодаль. Служанок Укё он недолюбливал, особенно всегда растрепанную высокую Варю; впрочем, подобные чувства вызвала бы в нем любая красивая женщина, способная за несколько секунд удушить подготовленного наемника шелковой лентой. Укё сделал ее своей личной прислугой, еще живя в Уэдо (Тессай слышал, как возмущался господин Аямаро, узнав, какую сумму его сын спустил на ветер), и перетащил за собой в Когакё. Варя часто проводила ночи в комнате господина, и Тессай сперва решил, что тому наскучили молодые неопытные девушки, но это заблуждение продержалось недолго. Укё с удовольствием появлялся с ней на людях, но вряд ли брал в постель – он был слишком осторожен, чтобы не понимать, что отношения с куноичи, даже если платишь ей по ее весу в серебре, по степени безопасности приближаются к играм с ядовитой змеей. Тессай, будучи разумным человеком и не желая знать лишнего, взял за правило всегда спрашивать разрешения перед тем, как зайти в господские покои, – особенно если оттуда доносились стоны и звуки, напоминавшие любовную возню. – Эсми еще нет, – сказала светловолосая наперсница Вари и робко протянула Укё туго набитую сумку. – Вот, я собрала ваши личные вещи. Укё хлопнул в ладоши, поцеловал зардевшуюся девушку и вольготно развалился на диване. – Милая, ты чудо! Расскажите же мне, почему Столица смогла прилететь в Канну? Юу? Варя? – Не знаю, мой господин. – Господин... – вмешался Тессай. Укё предупреждающе вскинул руку. – Тессай, мы ждем. Будь терпеливее. А с какой стати столичная пушка расстреляла кого-то из нобусери? Я такого приказа отдать не мог, так кто же это постарался? – Не знаем. Укё недовольно скривил губы. – Хм. Неужели никто ничего не знает? Подумайте еще. Варя свела идеально подрисованные брови и точным броском вогнала шпильку в глазницу появившегося в дверях человека. – Ничто так рассеивает внимание, как необходимость одновременно разговаривать и следить за окружающими, – сдержанно сказала она. – Вы приятное исключение, господин Укё, однако ни я ни Тессай-доно не обладаем этим счастливым умением. Будьте так добры, не мешайте, отчетливо читалось между строк. – Мы очень боялись, что вы все еще в Столице, – по лицу светловолосой Юу, похожей на сильно накрашенную куклу с прической-одангами, скользнуло тщательно скрываемое неудовольствие. Обычно добрая и шумная, словно непрерывно пребывавшая в подпитии, сейчас она выглядела не менее опасной и непредсказуемой, чем ее подружка, и Тессай впервые задумался, что доверенные служанки Укё при всей своей внешней непохожести имели что-то общее – словно спрятанные под платьями хвосты, изредка мелькавшие за краем подола. – Публичного объявления о вашей пропаже не было. В покоях Амануси поселили людей с похожей внешностью. Если желаете знать, внутри Столицы ходили слухи, что самураи, скрывшиеся в Канне, по приказу Мори-сана захватили вас в заложники и то ли убили, то ли собираются убить. Двигатели Столицы выйдут из строя в ближайшие минуты, ворвавшиеся на борт самураи усугубили панику. Мы надеялись переждать эти бои и искать вас, но Тессай-доно нас опередил. – Варя отвесила самураю легкий поклон, выражающий скорее не почтение, а "хоть на что-то ты сгодился". Где-то громыхнул взрыв. Треснули потолочные балки. Укё вздрогнул и подскочил с дивана. – Господин, здесь опасно оставаться! – Господин, – одновременно с Тессаем сказала Варя, – нет смысла ждать Эсмералду. Думаю, она сама покинет Столицу, если еще ее не покинула. – Если Столица превращается в груду металла, нам здесь точно задерживаться незачем. Тессай, веди. Нечего и думать было, что старый самолет поднимет столько пассажиров, поэтому они добрались до ангара со спасательным кораблем. Тессай открывал широкий люк, когда спотыкающийся топот возвестил о чьем-то приближении. – Господин, спрячьтесь. – Самурай потянулся за катаной, краем глаза следя за Укё. Тот подобрал где-то пистолет, что причиняло Тессаю больше беспокойства, чем собственно нападавшие. Каждый встреченный робот заставлял его ожидать беспорядочных выстрелов из-за спины, но пока господин держался, после пережитого, казалось, не реагируя на предмет своих постоянных страхов. Укё и не подумал послушаться; напротив, увидев беглецов, он выступил вперед и улыбнулся так жутко, что даже привычного ко всему слугу пробрало. – Йо, господин Наоске! – любезно произнес он, взмахнув пистолетом. – Какая неожиданная встреча. Тессай, этого брать живым. Советник отшатнулся. Его сопровождала толпа охранников, и пропыленный Амануси, с единственным самураем перекрывавшие им путь, смотрелся довольно комично, однако смеяться никого не тянуло. Ну кроме, может быть, Укё. Тот веселился вовсю. – Итак, господин Наоске, вы торопились жестоко покарать крестьян, которые вместе с отступниками-самураями взяли в плен правителя. К сожалению, не успели бы меня спасти, но отомстили за мою смерть. Я растроган до слез. – Да что ж ты никак не сдохнешь? – одними губами прошептал советник. Охранники бросились на Укё, но Тессай расправился с ними в два счета. Советник побледнел и осел бы на пол, если бы его не удержала крепкая рука самурая. Тессай точным ударом отправил пленника в бессознательное состояние. – В корабль его, – бросил Укё. – И будь настороже: он нужен живым, но ты мне живым нужнее. – Господин, но корабль рассчитан на четверых! Лишний вес – это неоправданный риск. – Лишний вес? – переспросил Укё, посмотрел на советника, на служанок. – Варя, уступи советнику свое место. Служанка, не прекословя, уронила чье-то тело и отошла в сторону, только полувопросительно заметила. – Если он рассчитан на вес четверых, не следует ли оставить здесь и Юу? Тессай, полезший пристегивать советника, оскорбленно втянул живот. Не женщина, а ядовитая змея! – Или вашего слугу. Я могу сама справиться с управлением. – Ты умеешь управлять такими штуками? – внезапно оживился Укё, но прежде чем Тессай успел заволноваться, отрезал: – Нет, я предлагаю самый простой путь – забыть мое обещание. Я тогда погорячился... – Не объясняйте. Обстоятельства таковы, что вам не зазорно взять свои слова назад. Юу проскользнула мимо Тессая и быстро заняла сиденье, видимо опасаясь, что ее все-таки бросят. Тессай выбрался из челнока. Укё с уязвленным выражением лица еще стоял снаружи. Варя исчезла бесшумно, как настоящая "ночная тень". – Господин, поторопимся... – Тессай внезапно дернулся, а Укё резко отпрыгнул в сторону – там, где он только что находился, пол проломил огромный меч. – Вот этот точно настоящий Амануси! – из коридора выбежали Кикутиё и Кацусиро. С другой стороны появились Ситиродзи с Камбеем, молчаливые, но куда более опасные. Укё отступил к кораблю. Тессай заслонил его собой. Столица содрогнулась, заскрежетала на разные голоса, ее тряхнуло, повело вбок. Самураи удержались на ногах с переменным успехом. Тессай вцепился свободной рукой в рукоять застрявшего в полу меча. – Быстрее! – Побледневший Укё дернул его за плечо. Пользуясь тем, что преследователи отлетели к противоположной стене, беглецы ввалились в кабину. Капсулу качало на тросах вместе с кренящейся Столицей. Укё, оказавшийся ближе к приборной доске, лихорадочно жал кнопки. Корабль, отсоединившись, вылетел из скрежещущей Столицы. – Ого! – воскликнул Укё, когда Тессай поднял корабль над клубами пыли и у них появилась возможность оценить ситуацию. Многотонная махина больше не угрожала Канне, полностью остановившись, но вившиеся вокруг нее роботы продолжали разрушительные действия. – Тессай, возьми-ка правее. Я собираюсь досмотреть это до конца.