Самурай

Кюдзо внимательно разглядывал застрявшего в расщелине скалы летучего робота. На равнине летучие наводчики были неуловимы как шиноби и их практически не удавалось приманить на расстояние удара или даже полета стрелы, но, подбитый выстрелом, он вынужденно атаковал, став легкой добычей. Разрубленный окуляр вызывал у самурая чувство глубокого удовлетворения. После войны горожане с благословения Амануси стали использовать сохранившуюся военную технику для патрулирования. Лишенные камуфляжной окраски наводчики стали привычным зрелищем на городских праздниках, и большая часть постоянных жителей считала их неотъемлемой частью городского видеонаблюдения. Кюдзо ощущал тлеющую точку лазера за окуляром ярко-розовых, голубых и оранжевых дисков так же остро, как чужой взгляд, и когда мальчишки неслись за яркими роботами, азартно подпрыгивая и стремясь поймать их голыми руками, самурай чувствовал себя особенно неуместным. Укё, торопясь нагнать спутника, продрался сквозь поросль кустов и едва не слетел в расстилавшуюся перед самураем канаву. Кюдзо искоса глянул на его заметно потяжелевшую сумку. – Шиковали разбойнички, – протянул Укё, мимоходом глянув на робота и заинтересовавшись рвом явно рукотворного происхождения. Подмытые временем и дождями каменистые стены рва отсекали ровный прямоугольник земли, тыл которой закрывала растущая вверх скала с редкими проплешинами зелени. – Если еще и припасами вдобавок к пистолетам разжиться получится, я останусь им вдвойне признателен. Ты отдыхай. Я тут задержусь, пока солнце не встанет выше. Самурай кивнул, показав, что услышал. Укё съехал в ров, выбрался на противоположной стороне и принялся расчищать обросший зеленью камень, похожий на надгробие – если бы кому-то пришло в голову хоронить мертвеца в слежавшейся и высохшей до каменной твердости земле. Кюдзо отвернулся. Его спутник занимался мародерством без малейшего стыда, по-сорочьи присваивая себе не столько необходимое, сколько приглянувшееся. Ударивший в уши рев моторов заставил самурая резко обернуться. Из-за скальной гряды показался механический самурай. Близость к деревьям делала достоинства огромного корпуса недостатками, поэтому самурай без особой спешки следил за его приближением. Укё, запрокинув голову, тоже не торопился действовать. Механический самурай начал спускаться на поляну, занося меч, и в этот момент Укё развернулся, с искаженным лицом кинувшись бежать. Кюдзо перелетел через ров длинным броском, от которого заныли мышцы; взлетел вертикально вверх, дотянувшись до ступни, а потом до руки меха. Подрубленная кисть со скрипом поехала вниз. Тросы лопались с сухим треском. Кюдзо приземлился на наплечный щиток и едва успел выпрямиться, как в плечо болезненно ударило сбоку. Самурай выронил меч из разом отнявшейся руки, непроизвольно вскрикнул, не услышав себя за скрежетом. Рядом снова высекло искру по металлу. Кюдзо еще искал источник, а тело уже действовало по наитию, уйдя вбок. Боковым зрением он заметил Укё, застывшего перед рвом: дурак, лучше б спрятался, но отвлечься и шугануть сейчас могло дорого Кюдзо обойтись. Они встретились взглядами – из-за расстояния Кюдзо не мог утверждать точно – и Укё с нехарактерной жесткостью вскинул прямые руки, прицеливаясь. Кюдзо метнулся в сторону, и все закрыла огромная ладонь меха, которого Кюдзо рано перестал брать в расчет. Самурая пронесло в ней как сбитую бабочку и с размаху метнуло вдаль. Кюдзо выцепил взглядом спину Укё, на краткий момент оказавшегося близко, и снова действовал на рефлексах, потом инерция мягко повлекла его дальше и впечатала в склон. Какое-то время Кюдзо чудилось, что земля кувыркается, увлекая его все ниже и ниже, и Укё добрался до него первым, упал с разбегу, забрызгав красным, рванул полы плаща пополам вместе с обвязкой. Кюдзо безлично смотрел, как спутник обшаривает его тело... потом к нему вернулась жизнь. Самурай отшвырнул негодяя и со второй попытки обнаружил, что не лежит, а сидит, опираясь спиной на склон канавы. – Что ищешь? – крикнул Кюдзо, собственный голос болезненно резанул по ушам. Укё вздрогнул, не поднимая глаз, лицо перекосилось в жалкую гримасу. – Я... я... Со стороны меха донесся скрежет просевшей брони, напомнивший предсмертный выдох. Укё резко вскинул голову, мгновение смотрел на высившееся над краем оврага навершие шлема, потом коротко, издыхающе взвизгнул и осел наземь. – Нет! Пощадите! Кюдзо отвернулся с внезапно проснувшейся брезгливостью. Земля под ногами покачивалась, и всовывая окровавленный меч в ножны, он едва не порезался. Кюдзо опустил взгляд вниз, где под сапогом как живой перекатывался брошенный пистолет, и в два шага преодолел расстояние до Укё. – Предатель! Укё заорал как резаный, бесполезно заслоняясь руками, но Кюдзо замешкался – на миг поймав бегающий взгляд, он не ощутил ни проблеска узнавания. ***>>> В доме Аямаро, охраняемом высоким статусом его хозяина, всегда было шумно и... скучно. Кюдзо проснулся резко, на последних замирающих звуках, секунду прислушивался и, взметнув тонкое покрывало, кинулся в окно. Укё пятился от меха-самурая в раскрытые ворота. Стоило тому сделать движение к наследнику, Укё по-крабьи отскочил вбок и налетел спиной на Кюдзо, вставшего между наследником и механическим воином. Тот не делал никаких угрожающих движений, напротив отступил с поднятыми руками, но Укё немедленно спрятался за Кюдзо, вцепившись в обвязку свитера. – Убей его!!! Убей сейчас же! – Что произошло? – спросил самурай, не опуская меч, но и не торопясь пускать его в ход. Меха коротко доложил: молодой господин собирался уехать, приказ Тессая-доно пресекать подобные вылазки. Ушибленная босая нога ныла, и Кюдзо охватило разочарование – стоило устраивать такой шум из ничего. – Он не опасен. – Кюдзо обернулся к Укё – для этого ему пришлось высвободиться из перевязи, в которую тот впился намертво. Кюдзо огляделся, смутно рассчитывая на появление других людей, привлеченных шумом, но двор будто вымер. – Это человек Тессая. Укё вскинул на него безумный взгляд, постепенно возвращающий осмысленность. – Не опасен? – он истерически расхохотался. – Поэтому ты медлил?! Не тебе судить, что для меня опасно, а что нет! Выполняй свою работу! Он отвернулся от самурая, по широкой дуге обошел меха и ушел с неестественно прямой спиной. <<<*** Кюдзо молча, до боли стиснул кулаки, убеждая самого себя, что Укё притворялся. В этом тоже притворялся. Не мог он о подобном промолчать. Как же глупо... Стоило самураю коснуться плеча Укё, как тот ящерицей пополз назад. – Остановись, – Кюдзо обогнал его, помешав завалиться спиной на камни. Укё тихо ахнул – то ли от боли, то ли от страха. Плотные пластины куртки с левого бока были прорезаны насквозь. Влажное пятно расползлось на пару пальцев в ширину и липло к пальцам, пачкая красным.