Самурай

Утром Укё вышел с постоялого двора вместе с мутным черноволосым типом, который в прошлом служил Аямаро. Камбей, видевший того вчера вечером, не удивился, зато в молчании Кюдзо отчетливо прослеживались вопросительные нотки. Хёго кивнул бывшему напарнику сдержанно, как старому знакомому, и они с Укё отошли в сторону перекинуться на прощание несколькими фразами. Кюдзо не боялся, но был озадачен. Выжить после его удара Хёго мог только по милости богов. Камбей, заметив немой вопрос, посмотрел на него спокойно, напоминая, что сам Кюдзо не так давно выжил только чудом. Самурай принял объяснение и убрал левую руку с катаны. Это было неплохо, потому что более внятной истории у Камбея не имелось, а нетрезвая чушь, которую несли Хёго и Укё, заговорщически переглядываясь, расшифровке не поддавалась. Когакё выскочил перед ними как игрушка из коробочки, живой иллюстрацией к словам Ситиродзи, что дорога домой всегда короче. – Для тебя особенно, ведь для тебя старается госпожа Юкино, – сказал Камбей, на минуту выйдя из задумчивости, и Ситиродзи смущенно согласился. В "Светлячке" было тихо: как объяснила Юкино, до завтрашнего дня они закрыты для гостей, но, конечно же, к вам это не относится... Кюдзо она обрадовалась как старому знакомому, чуть не плача, извинялась за необдуманные слова и пригласила оставаться, сколько он пожелает. – Только водонагреватель опять сломался, – между делом посетовала она. – И господин Хейхачи, как назло, отправился к жителям пещер. Что же делать?.. Укё, который все-таки пошел с ними в "Светлячок", едва услышав про сломавшийся аппарат, демонстративно отсчитал плату за постой. ----- К ночи за окнами сгустился туман, словно отрезав дом от окружающего мира. Камбей, устав от бессонницы, спустился в общий зал, где только самурайская выдержка помогла ему удержать лицо. Просторная комната была полна существ без лиц, глаз, иногда даже без ртов (что не мешало им литрами поглощать саке). Странные личности за столами не обратили на самурая внимания. Только женщина с печальными глазами и лебединой шеей кокетливо поправила прическу, для чего ей пришлось скрутить двухметровую шею в компактный узел. Юкино отвернулась от окна, улыбнулась приветливо. – Рада видеть вас, Камбей-доно. Присоединяйтесь к застолью. Не беспокойтесь, вы не единственный человек на празднике ёкаев. Хотите саке? Или может, принести еды? – Советую попробовать такояки, – с энтузиазмом предложила служанка с буйной огненно-рыжей гривой, которая определенно не могла принадлежать человеку. Камбей метнул косой взгляд на обнаружившегося здесь же Кюдзо, который с неожиданным интересом разглядывал двух мощных демонов-они. – Да, пожалуй, – внезапно решил он. – Благодарю. Понимающая улыбка Юкино была по-матерински мягкой. – Садитесь. Я распоряжусь. За окном взвился земляной град, словно от взрыва бомбы. Несколько камешков ударились о невидимое стекло и отскочили. Все это происходило абсолютно беззвучно, словно помещение отрезало от звуков снаружи. Кюдзо одним стремительным рывком оказался у окна и замер, словно завороженный. На раскинувшемся снаружи поле, среди тускло-серых теней, танцевали несколько фигур, плели рисунок боя. Серебристыми рыбками мелькали клинки. Внезапно земля вздыбилась, разлетелась грязевым вулканом, будто кто-то тяжело ухнул по ней изнутри. – Гости сбрасывают пар. – Юкино поставила на стол поднос с тарелками. – Прошу вас, Камбей-доно. Здесь у каждого своя забава. Кто-то пробует силу, кто-то врачует душу, кто-то тешится разговором. Кюдзо-доно, мне, право, жаль лишать вас зрелища, однако время заняться вашим здоровьем. Поднимитесь наверх, я осмотрю ваши раны. Кюдзо, жадно прильнувший к невидимой преграде, ее, казалось, не слышал. Однако когда Юкино взяла его за руку, отмер и заморгал почти растерянно. – Хотите? – с девчоночьим озорством подмигнула хозяйка "Светлячка". Кюдзо молча засверкал глазами. Юкино приобняла его и отодвинула створку. – Пока не устанете, – строго сказала она. – Потом возвращайтесь, я вас жду. И снова с улыбкой повернулась к Камбею. – Я присяду и немного отдохну. Расскажите о том, где вы побывали, Камбей-доно. – Уверен, ваши рассказы куда интереснее. – Мои рассказы – это рассказы моих гостей. Я никому не пересказываю чужие истории, только слушаю. Поведайте мне о своих печалях. В глазах Юкино таилось чисто человеческое сочувствие. У ёкаев в зале глаза были мудрые и холодные. Чужие. Женщина слушала внимательно, кивала, всплескивала руками, иногда смеялась, радовалась как девчонка. – Извилистый у вас путь, Камбей-доно, – сказала она, когда самурай с внезапно проснувшимся аппетитом набросился на еду – слова в нем кончились все и разом, даже усталость вытекла, оставив оболочку пустой и звонкой, как глиняная свистулька. – Ах, что же я... надо открыть вашему другу, он, наверное, притомился. Она действительно сходила к двери и впустила довольного Кюдзо. Камбей слегка удивился – по его прикидкам, прошло около часа, а Кюдзо, хоть и заметно взмокший, не выглядел валящимся с ног. К нему тут же подошла девушка и увела на второй этаж. Сражение снаружи тем временем продолжилось. Тени таяли от взмахов клинка, уступая победу бойцам из плоти и крови. – Никогда не видел дракона, – с проснувшимся восхищением заметил Камбей. До сих пор на поле не наблюдалось четкого рисунка боя, но взвившееся в небо чудовище заставило воинов объединиться. – Ох уж эти мужчины, – Юкино неодобрительно качнула головой, с непонятным спокойствием отнесясь к пролетевшему валу пламени. – Не смотрите так, Камбей-доно. Здесь играют в войну. Эта ночь одна большая иллюзия, когда она закончится, на поле боя не будет умерших. Камбей задумчиво кивнул. Большой тренировочный зал со смертью понарошку. Сейчас его не слишком интересовали чужие секреты, со своей бы всколыхнувшейся душой разобраться. Юкино понятливо оставила гостя. Она зашла к Кюдзо, оставив его крепко спящим, потом навестила Укё, оживленно болтающего с Варей, и сейчас через толстое стекло наблюдала, как кто-то из залетных тэнгу, даже не заботясь о защите, разваливает противников одиночными ударами – с окровавленного лица не сходила счастливая улыбка ребенка, ломающего пирамидку. Раненый дракон перед смертью скосил большую часть бойцов. Оставшиеся медленно бродили по пожарищу. Юкино вздохнула: эта игра напомнила ей первую войну, в которой участвовали даже ёкаи, и горстку пехотинцев, которая удерживала врага на подступах к крепости. Только тогда оставшиеся на поле не встали с первыми лучами солнца. Над полем показался краешек солнца. Юкино распахнула окно, на секунду ощутив тепло прогретой земли и запах гари, и тут же все исчезло, снесенное неощутимым порывом ветра. Снаружи расстилался внутренний дворик и "веселые кварталы" Нижнего города. На столах остались грязные пиалы. Ночь разгула ёкаев подошла к концу. Немногочисленные гости чайного домика, принадлежавшие к людскому племени, собирались, прощались и расходились – до следующей луны. Укё, попрощавшись с Варей, спустился вниз, не собираясь задерживаться дольше необходимого. – Хэй, разбуди самурая с красными глазами, – дернул он пробегавшую мимо девчонку. Та, будучи всеобщей любимицей, не боялась ни пьяных гостей, ни мрачных самураев. – Сам буди, – пропыхтела она, невидимым хвостом придерживая пирамиду из чашек, – у меня и так работы по горло. – Я за тебя донесу, – льстиво предложил Укё, но девушка не поддалась. – Носом чую подвох! – взъерошилась она. – Иди-иди, первая дверь направо! Кюдзо спал, закрывшись локтем от назойливых солнечных лучей. Укё закрыл ставень, потянулся тронуть самурая за плечо и наткнулся на внимательный взгляд. Будь Кюдзо кем-то вроде дикого кота, Укё остался бы без пальцев, но человеческие зубы не приспособлены выдирать куски мяса, и Кюдзо предупреждал только взглядом, слишком разленившийся в приятной атмосфере дома Юкино и потому благодушный. – Утро, – пояснил Укё, непроизвольно помассировав запястье, уже ощущавшееся как сломанное. – Ты идешь? По лицу Кюдзо скользнуло мгновенное недоумение. Он без вопросов собрался, но, выйдя во двор, первым делом посмотрел на небо. – Как самочувствие? – спросил сидевший на ступеньках Камбей. Губы Кюдзо изогнулись в мимолетном намеке на довольную улыбку, он с наслаждением повел плечами, разминая мышцы, но тут же нахмурился. – Я долго спал. Он ничего не добавил, но явно счел это странным. – Госпожа Юкино заходила к тебе вечером? Самурай, вырванный из собственных мыслей, отрицательно покачал головой и сразу словно забыл об этом вопросе. Камбей лишний раз убедился, что в собственном доме Юкино была полновластной хозяйкой: чудесные события, случившиеся с ее гостями, наутро сглаживались в их памяти. Самому Камбею она позволила помнить по странной прихоти, но взяла с него слово никому не раскрывать ее секрет. Камбей спросил насчет Ситиродзи. Юкино всплеснула руками и заверила, что этот недалекий человек ничего не заметит, даже если она будет расчесывать хвост прямо в его присутствии. Камбей остался не вполне уверен, но твердо понял, что никогда не задаст старому товарищу этот вопрос. Племя ёкаев ревностно оберегало свои тайны. Кюдзо, осененный какой-то мыслью, посмотрел на начищенные сапоги Укё. Тот обернулся и в упор глянул на самурая. – Сундук не желаешь проверить? – любезно предложил он. Кюдзо еле заметно поморщился на бессмысленное замечание. Укё отвернулся и принялся через двор перекрикиваться с нерасторопной служанкой. Ситиродзи, вышедший проводить, показательно заткнул уши. Звуки стали глуше, зато самурай обратил внимание, что размашисто жестикулирующий Укё то и дело задевает рукав плаща Кюдзо. Тот внимательно слушал Камбея, игнорируя юношу, но Ситиродзи был уверен: будь Кюдзо неприятно, он давно бы отошел.