Трансцендентное Человечество

      Шаттл Удины грациозно вплыл в ангар «Иных путей». На борт он взошел один — М-7 остались на шаттле, в любой момент готовые к высадке. Они даже не стали покидать своих тел, чтобы присоединиться к остальным в основной сим-карте. Если потребуется, они сразу же дадут отпор.       Удина прошел через маленький ангар и зашел в помещение, размерами не превышавшее шкаф. Когда он закрыл дверь, его тело стало жидкостью, которая ушла в резервуары биореактора. Удина с грустью вспомнил итилливые булочки и направился в командную сим-карту.       — Переговоры прошли успешно, капитан, — сказал Удина. — Нам предложили мир и даже больше, и мне нужно сообщить об этом Солнечной системе. Надо как можно скорее вернуться домой.       — Уже летим, посол, — сказал Уоррен. — Призрак Танго сообщил весьма неприятные известия, и мы ждали лишь вас, чтобы наконец-таки свалить отсюда.       — Эти известия настолько важнее, чем успешное примирение со всем галактическим сообществом? — сухо спросил Удина.       — После таких известий перемирие становится бессмысленным, — ответил Уоррен.       — Цитадель разрешает нам улететь. Путь к ретранслятору чист, — объявил связист.       — Так гони к нему. Хватит с нас вежливого и безобидного полета.       — Есть, сэр, — ответил штурман.       Пять человеческих кораблей синхронно развернулись к ретранслятору Вдовы. Нацелившись, они одновременно полетели к нему. Работники космопорта Цитадели не сильно удивились их поспешному отбытию: в скорости их кораблей не было ничего необычного.       Уже позже они поняли, что это должно было их сильно обеспокоить.       X       Не имея сверхсветовых двигателей, человеческие корабли были вынуждены лететь не на самых высоких скоростях. Да, путь от ретранслятора к ретранслятору был короток, но по самим системам приходилось путешествовать на околосветовой скорости. Так они и ползли до Солнечной системы, пока в дальнем уголке пространства Цитадели у них на пути не возникла проблема.       — Сэр, мы засекли дюжину кораблей. Судя по показателям, это смесь батарианских и турианских судов. Они заряжают оружие и целятся прямо в нас. Диапазон — 0.5 световых секунд.       — Я предполагал, что такое случится, — сказал Уоррен.       — О чем вы, капитан? — спросил Удина.       — Посол, вы хороши в своей области, я — в своей. Может, Совет и хочет мира, но еще ему нужно точно знать, на что мы способны. Отсутствие сверхсветовой скорости еще не раз сыграет с нами злую шутку. Лейтенант! Пошли им вежливое, но строгое «свалите», а потом, если проигнорируют, выстави орудия.       — Значит, это подстроено Советом? — спросил Удина.       — Точно судить не берусь, но готов поставить на то, что это по их приказу. Пока мы ползли на околосветовой, они успели сообщить кое-каким «независимым» наемникам, чтобы те напали на нас и отправили им наши потроха. В произошедшем обвинят пиратов, напишут нам слезливые соболезнования, а потом сразу же побегут анализировать наши тактики и технологии. Так что приказ на сейчас — показать им, почему так делать не стоит.       — Никакого ответа, сэр, — сказал связист.       — Есть возможность кибератаковать? — спросил Уоррен.       — Нет, сэр, они даже не слушают нас. Внешние каналы закрыты. Мы не можем ничего взломать.       — Кхем, — сказал Танго.       — Считаешь иначе, Призрак? — спросил Уоррен. Он, по сути, даже не брал его на слабо. Как-никак, Призраки только и делали, что вели кибервойну.       — Есть у меня пара идей. Нет абсолютно надежных систем. Надо просто найти брешь, — ответил Танго.       — Когда мы окажемся в зоне поражения? — спросил Уоррен.       — Оптимально — в пределах 150 секунд, — ответил канонир.       — Делай свое дело, Призрак, — сказал Уоррен.       Танго улыбнулся и прожег дыру в реальности.       X       Вольп устало сидел на койке. Ну и что, что капитану пришел заказ на какую-то новую расу с их примитивными технологиями? Разве из-за шанса первыми наложить лапы на новые судна и рабов стоит переть через половину галактики и выжимать скорость на максимум? Вольп уже несколько часов не спал — капитану так хотелось попасть сюда первым, что он поставил на уши всю команду.       Он глянул на соседние пустые койки. Могло быть и хуже. Он мог пойти служить техником или рейдером, а не корабельным коком. Тогда он бы и сейчас вкалывал.       У него пискнул уни-инструмент. Зайдя в почту, Вольп обнаружил новое письмо. «Тарф, твоя дочь отбилась от рук. Посмотри, во что она вырядилась!» — вот и всё, что в нем говорилось. Еще к нему был приложен файл с фотографией.       Тарф было весьма распространенным среди батарианцев именем. На борту этого корабля было как минимум три Тарфа. Возможно, письмо предназначалось кому-то из них. Надо бы открыть и проверить. Да, ему обязательно нужно убедиться, насколько же скандальный наряд надела эта девица.       Он щелкнул по иконке файла и тут же застыл, когда мигом позже отключился свет. Включилось аварийное освещение, загудела сирена, и Вольп очень осторожно удалил сообщение, выключил уни-инструмент и притворился, что давным-давно спит.       X       — Капитан, семь кораблей пострадали, два — полностью обесточены, — сказал радист.       — Хорошо постарался, Танго, — сказал Уоррен, наблюдая на тактическом экране за поврежденными кораблями.       — Мы будем в зоне поражения через двадцать секунд, — сказал канонир.       — Пора поразвлечься. Заряжай пугачи, — сказал Уоррен.       — Есть заряжать пугачи, — ответил канонир.       В глубине «Иных путей» ожили четыре прапорщика. Каждый из них выгружался в тело автоматически уже с установкой того, какое орудие заряжать и какие снаряды выбрать. Осторожно зарядив первую партию, они послали сигнал канониру и приготовили следующую партию.       — Пугачи заряжены, готовы стрелять по вашему приказу, капитан, — сообщил канонир.       — Размажьте их, лейтенант.       Четыре вторичных пушки «Иных путей» выстрелили в унисон. В битве бы они стреляли последовательно с разницей в одну секунду, но сейчас приказом было стрелять сразу и мощно.       Заряды были два метра длиной и метром в толщину. Они вылетали со скоростью в полпроцента скорости света.       Еще работающие пиратские корабли открыли ответный огонь; их снаряды ударяли по толстой броне человеческих кораблей, царапая и проминая ее, но так и не пробивая. Многие из них сбивали плазменные турели точечного наведения, которые выбрасывали короткие залпы плазменных тороидов с околосветовой скоростью. Те же редкие снаряды, что всё же смогли пробить броню, не давали никакого эффекта — дроны-ремонтники за пару мгновений окружали дыру в броне и распыляли поверх нее временный скрепляющий сплав.       Снаряды из пугачей, напротив, долетая до цели, раскрывались и выпускали облако маленьких пятисантиметровых стреловидных поражающих элементов. Они сразу же начинали взаимодействовать друг с другом, используя остатки корпуса снаряда в качестве сетевого концентратора. Их крошечные умы и мельчайшие датчики в такой связке позволяли каждому элементу сориентироваться и точно попасть в наиболее важные системы врага. Как только это случалось, элементы, сделанные в основном из редкого и дорогого трансурана, который был слишком тяжел, чтобы использовать его для корабельной брони, запускали свои двигатели.       Возможно, «двигатели» было слишком громким слово для таких устройств. На самом деле они представляли собой лишь несколько миллиграмм антиматерии вперемешку с их кузенами из нормальной материи, запрятанными в бронированный корпус. Его единственным предназначением было направить элементы точно в цель.       Каждый корабль пиратов был атакован сотнями, если не тысячами подобных смертоносных элементов. Корабли, чьи щиты уцелели после атаки Танго, выдержали первую сотню взрывов, но спустя микросекунду уже пали. С виду они остались нетронутыми, и на их бортах даже осталась пара выживших, не находившихся в момент удара рядом с важными системами. Другие же корабли превратились в облака из осколков и пара; человеческие корабли прошли сквозь них и вновь направились к ретранслятору.       Х       Солнечный Совет молчал. Все они думали о том, какие последствия будет иметь информация, которую им доставили капитан Уоррен и Призрак Танго. Их комната заседаний была даже темнее обычного. В итоге тишину нарушил Повседневный.       — Ну, — сказал он, — по крайней мере, мы заключили перемирие с расами Цитадели.       — Шаткое перемирие, которому явно не помогло то, что капитан Уоррен уничтожил возможных агентов Совета, — сказал Фрак.       — Кошечка слишком сильно коготки выставляла, — сказала Военная. — Им хотелось знать, на что мы способны, знать то, в чем мы им отказали. Уоррен, возможно, немного перестарался, но, поскольку он не разбомбил их к черту, я остаюсь на его стороне. Удина должен был убедить Совет, что мы не хотим войны, а Уоррен — что она не нужна Совету.       — С учетом известий от Призрака Танго, война сейчас крайне нежелательна, — сказал Повседневный.       — Или даже более желательна, — сказала Лабораторный халат. — Если бы мы взяли власть в свои руки, то смогли бы принять необходимые меры без лишних вмешательств.       — Если. Если бы могли выиграть войну до того, как это заметят Уничтожители, если бы могли восстановить силы до того, как они нападут, если бы в войне всегда можно было победить, а не только долго и болезненно бороться. И о каких «необходимых мерах» ты говоришь? Помимо рапорта Танго у нас поразительно мало фактов, — сказала Военная.       — Может, тогда стоит сначала проверить данные Призрака Танго, а уже потом развязывать межгалактическую войну? — спросил Мантия.       — Посланник подтвердил всё, что он узнал от гетов. Я по-прежнему склонна им доверять — даже в свете этой информации, — сказала Военная.       — Почему тогда Посланник не сообщил об этом на переговорах? Геты же не способны к обману, — спросил Фрак.       — Они не обманывают, но знают, что такое «данные с ограниченным доступом». Они скрыли от нас существование еретиков и предложение Назара, потому что тогда мы не были союзниками, — сказала Лабораторный халат.       — Почему же тогда они сообщили об этом Танго? — спросил Повседневный.       — Посланник — это примерно пять тысяч одновременно работающих программ. Вероятно, он в чем-то умнее всех нас. Основной консенсус гетов состоит из миллиардов программ, если не больше. Он решил предоставить Танго доступ, чтобы он предупредил нас об опасности, — сказала Лабораторный халат.       — Если мы как следует не постараемся обелить гетов, вся галактика так и будет считать, что все они — мародерствующие злые роботы, как эти еретики, — сказал Фрак. — Будь у нас какие-то весомые доказательства, это бы значительно упростило задачу.       — Рапорт Призрака Танго о компьютерной архитектуре Цитадели подтверждает наблюдения, сделанные Призраком Виски. Похоже, Цитадель была построена Уничтожителями, — сказала Военная.       — Я с трудом расшифровал то, что видели эти Призраки. Я верю им, но любой, кто не провел пару десятилетий, копаясь в сыром киберпространстве, примет это за спекуляции, — сказал Повседневный.       — То есть, мы знаем, что Уничтожители не сгинули и скорее всего построили сеть ретрансляторов и Цитадель. Нам это сообщили геты и та часть Выгруженных, которую большинство считает в неком роде сумасшедшими, — подвел итог Фрак и вздохнул. — Совет Цитадели нас даже слушать не станет.       — К черту Цитадель. Они нам не нужны, — сказала Лабораторный халат.       — Но нам нужны их ретрансляторы, — сказала Военная. — И их нулевой элемент.       — Ненадолго, — ответила Лабораторный халат.       Четверо других советников повернулись к ней.       — Что? Думали, мы с нуля всего за десять лет создали сингулярный двигатель? Мы продвигались к подобной разработке последние две тысячи лет. Скажу проще: нам не нужен их нулевой элемент — нам нужны их вычисления, — сказала она.       — А можно еще попроще? — иронично спросила Военная.       — Ладно, нулевой элемент — это тот же уран, а у нас есть ядерные реакторы, — сказала Лабораторный халат. — Мы упустили всё веселье с расщеплением, потеряли все его чудесные преимущества и не смогли понять, как должна происходить ядерная реакция, поскольку у нас не было ни расчетов, ни грамотных моделей. Потом появились эти чуваки, показали, как миленько у них работает расщепление, и мы внезапно узнали, как работают атомы. Бам — и все многообещающие старые проекты, которые вели в никуда, что сделали? Разрешились. Починились. Мы четыреста лет знали, что сингулярный двигатель может существовать, но не знали, каким образом. Теперь мы в силах перезапустить дюжину проектов, зашедших в тупик.       — Как это могло так сильно помочь? — спросил Повседневный.       — Мы всё равно что пытались найти бозон Хиггса под обычным микроскопом. У нас была теория, но не было практики. Дюжины теорий — но все на бумаге. Уравнения и теоретические модели, построенные при изучении нулевого элемента из ретранслятора Солнечной системы, а заодно информация, подхваченная от рас Цитадели, так сильно расширили наши познания о вселенной, что я с уверенностью заявляю, что в течение этого века мы построим свои сверхсветовые двигатели, основанные на сингулярности. И никакой нулевой элемент не будет нужен, — сказала Лабораторный халат.       — Всё это, конечно, чудесно, но, судя по данным гетов, целого века у нас нет, — сказал Повседневный.       — А еще, судя по тем же данным, всё это творилось за кулисами и уже очень долгое время. Мы можем и не найти никаких подтверждений этим данным ажно до того, как они нападут, — сказала Военная.       — А на предложение о месте в Совете надо ответить как можно скорее, — сказал Фрак.       — Мы начали распространять их условия час назад. Мы ожидаем, что обсуждение достигнет своего пика в ближайшие шесть часов. Как только Голос примет решение, мы им ответим. Я лично за, — сказал Мантия.       — А я против, — сказала Военная. — Силой им нас не одолеть, так что попытаются придавить бюрократией.       — Мы и в этой области не полностью беззащитны, — заметил Фрак. — Если они намереваются завалить нас судебной волокитой и тяжбами, то, уверяю, мы сможем ответить тем же. Хотя риски очевидны, я считаю, что союз с ними — наилучший шанс представить гетов широкой публике и подготовиться ко встрече с Уничтожителями.       — Мне плевать. Если объединимся, то сможем проводить совместные исследования и обмениваться информацией. Если нет — будем более агрессивно добывать нужные нам данные, — сказала Лабораторный халат.       — Я за. Новые люди, новые места. Я верю, что наши системы правопорядка не уничтожат друг друга, а место в Совете даст право проталкивать некоторые вещи. По мне так то, что батарианцев не прессуют, а кварианцам не дают нового мира для основания колоний из-за грехов их предков — мерзкое нарушение прав человека, — сказал Повседневный. Спустя миг он добавил: — В смысле, прав разумных существ. Что я считаю за синонимы.       — Знаешь, — сказал Фрак, — а ты затронул важную тему. Наша первостепенная задача — защищать человечество. Но под «человечеством» мы подразумеваем только разумных существ конкретно с Земли? Или же более расплывчатое понятие «личности»?       — Я пока не вижу разницы, — сказала Лабораторный халат. Военная простонала.       — Это ведет к проблемам, в которые я не хочу вникать.       — Аргумент весомый. Мы все согласимся, что, к примеру, нужно бороться с батарианской работорговлей, — сказал Мантия, и остальные кивнули. — Но предоставим ли мы технологии для борьбы с болезнями или несчастными случаями? От них гибнет намного больше, чем от тех же батарианцев, но поделимся ли мы нашими наработками с другими?       — Я понимаю, к чему ты клонишь, — сказала Лабораторный халат. — У нас глобальная ситуация в духе «мы против них». Но это «человечество против галактики» или же «галактика против Уничтожителей»?       — Чем больше союзников найдем среди других рас, тем лучше, — сказал Фрак. — У нас изначально связаны руки из-за гетов и Выгрузки. Мы — новички, мы сильны, а доверие по щелчку не завоюешь. Возможно, на него придется потратить нерационально много времени. Но если мы начнем совершенствовать другие расы…       — Выгрузку нельзя навязывать, — тихо сказал Мантия.       — Разумеется! Прости, надо было сказать иначе, — смутился Фрак. — Возможно, мы не во всём их превосходим, но многие наши технологии куда лучше, чем их. У них есть что-то лучше, чем у нас. Взаимное совершенствование и слияние технологий могут помочь завоевать сердца и умы и подготовить всех к прибытию Уничтожителей.       — То есть, ты предлагаешь не просто политическое слияние, а практически социальное? — спросил Повседневный.       — Как минимум — технологическое. Слушай, я видел прогнозы. Через тридцать лет производительность сферы Арктура превысит наши потребности. У нас будет больше кораблей, чем требуется людям, — сказал Фрак.       — И ты предлагаешь отдать наши боевые судна тем, кто может оказаться нашими врагами, — сухо сказала Военная.       — Да, — сказал Фрак. — И с чего им быть нашими врагами? Потому что они высокомерны, алчны или испуганы? Высокомерных можно припугнуть, с алчными — сторговаться, напуганных — успокоить. Не обязательно решать всё войной. С уничтожением не поспоришь. Апокалипсис дипломатией не отсрочишь. Когда явятся Уничтожители, нам потребуются все силы, чтобы их остановить. Сейчас человечество к такому не готово. И, возможно, еще веками будет не готово. Но единая галактика, готовая к войне, сможет выжить.       — Мы даже не знаем, к чему готовиться. Данные гетов о «Назара» можно свести к «это что-то большое, черное и уродливое». Может, это самое маленькое их суденышко или самое крупное. У них могут быть миллионы таких или же ни одного. Я понимаю, к чему ты клонишь, но нам нужно больше информации — и чтобы убедить расы Цитадели, и чтобы подготовиться самим, — сказала Военная.       — Ты вроде бы говорила, что до их появления мы всё равно ничего не поймем? — спросила Лабораторный халат.       — Я говорила, что они уже долго этим занимались, а мы — нет. Нам нужно провести исследование. А еще — понять, с чего начать. Многие расы даже не знают, что искать. Кроме того, «не убедительный» и «бесполезный» — разные вещи, — сказала Военная.       — Спектры, — сказал Повседневный. Остальные повернулись к нему. — Одна из крупнейших пуль, от которых нам придется уворачиваться — это Спектры Совета. Если мы примем предложение, они потребуют доступ в Солнечную систему. Если откажемся, они все равно попробуют к нам попасть.       — Меня лично отвращает сама идея Спектров. Над ними буквально нет никого превыше Совета? Им готовы спустить с рук кражу, убийства, терроризм — лишь бы работу выполняли, — сказал Мантия.       — Верно, но то, что у них есть доступ во все уголки вселенной, может крупно нам помочь, — сказал Повседневный.       — Как нам помогут агенты Совета с иммунитетом от любых законов? — спросила Лабораторный халат.       — Ты забываешь, что в очень скором времени мы можем стать одной из рас Цитадели. После этого у них не будет права дать нам место в Совете, но отказать в собственных Спектрах. У нас будет законный агент, имеющий право находиться везде в пространстве Цитадели, просматривать секретную информацию, перешагивать через рамки местной бюрократии, да еще и получать иные плюшки, — сказал Повседневный.       — Дружеские связи нам крайне помогут. Признаю, я бегло просмотрел этот раздел в кодексе, но его потенциал точно интригует, — сказал Фрак.       Повисло молчание. Наконец, Повседневный вздохнул.       — Пора нам поработать.