Непокорённый

      Гарри редко снились сны. Если же они его посещали, это были, по большей части, кошмары, где убивают его друзей, близких, но никогда — его самого. Он всегда смотрел как будто со стороны.       На утро после таких сновидений Гарри всегда хотелось умереть, потому что…       Он понимал, что какой-то из этих снов может сбыться. И это будет его, Гарри, вина. Он не смог, не сберёг, не защитил. И ему предстояло жить с этим грузом. Долго ли — это уже совсем другой вопрос. Такие как он — «избранные» — долго не живут, он не строил особых иллюзий. На самом деле он вообще не был уверен в своей избранности, в том, что он сможет победить. Но в него верило слишком много людей, он не мог позволить себе их разочаровать.       Но сегодня ему снился совсем другой сон. Намного страшнее.       Он стоял в тёмном каменном холле, казалось, обдуваемый всеми ветрами, хотя он и понимал, что это чувство рождено давящей атмосферой этого места.       Впервые Гарри не просто наблюдал, но мог двигаться в своем сне, управлять собой. Он прошёл вперёд, к широкой каменной лестнице, прикоснулся к холодным перилам. Всё ощущалось, как будто он действительно здесь. Слишком реально. Как будто и не сон, хотя он был совершенно уверен в обратном.       Гарри повернул голову и увидел портрет, тут же поняв, где он находится. Малфой мэнор. Где ещё может висеть портрет столь очевидно Малфоя. Человек со светлыми волосами, гордой осанкой и хрустальными льдинками глаз презрительно взирал на него со стены.       Какого чёрта ему снится Малфой мэнор? Он никогда здесь не был. Возможно ли, что это вещий сон?       Бред.       Поттер поворачивается назад, оглядывая то место, где должен быть выход — но его нет. Перед ним лишь монолитная стена. Ни единого окна, ни одной двери. Он делает шаг назад, к подножью лестницы, оборачивается.       И видит его.       С лестницы медленно, держа в руках раскрытую книгу, спускается Том, мать его, Реддл. Он почти такой же, каким Гарри помнил его со второго курса в воспоминаниях из дневника, только чуть старше. Такой же высокий, стройный, вовсе не та змееподобная пародия на человека. Поттер не дал бы этому человеку больше тридцати.       Какого чёрта? Возможно ли, что это очередная ментальная атака Тёмного Лорда?       Гарри непроизвольно тянется за палочкой, но понимает, что не может двигаться. Лорд поднимает голову от книги, которую держит в руках, и словно тоже застывает, глядя ему прямо в глаза.       — Мальчишка. Значит, уже началось, — голос Реддла резонирует в воздухе. Сильно, уверенно.       В голове Гарри в этот момент проносятся сотни мыслей. Возможно ли, что-то, что он видит, — это результат легилименции? Реддл пытается его так извести?       Почему не двигается палочка?       Почему он не нападет?       Почему, почему?!       И в этот момент Гарри почувствовал что-то. Как будто сердце на секунду сжалось и забилось в разы быстрее, норовя пробить к чертям клетку из рёбер и вылететь из груди прямо к ногам Тёмного Лорда. Его пробил холодный пот. Он чувствовал себя ужасно, но одновременно… прекрасно?       Что за чертовщина с ним творится? Что это вообще за сон?       В этот момент Реддл шагает на ступеньку ниже, его взгляд совершенно нечитаемым, Гарри в растерянности кричит:       — Не подходи ко мне! Если ты двинешься ещё на шаг, то…       Лорд прерывает его, расхохотавшись.       — И что ты мне сделаешь, Мальчик-который-выжил?       Гарри скрипит зубами, сдерживаясь, чтобы не накинуться на Реддла с кулаками. Он не видит его палочки. Почему он вообще просто стоит и разговаривает? Почему Гарри ещё не лежит на этом холодном сером полу, сражённый смертоносным зелёным лучом?       Лорд спускается ещё на одну ступеньку, и его глаза вмиг из насмешливых становятся холодными.       — Какая ирония. Люди, которые больше всего на свете хотят друг друга убить, никогда не смогут этого сделать…       Гарри оторопело смотрит на Реддла.       Что этот психопат вообще несёт?       И тут его простреливает осознанием. На секунду, но он позволяет себе представить, что он прав, и чувствует, как всё его тело холодеет. В его голове — слова Гермионы, которая помогала ему готовиться к зачёту по теории родственных душ. Потливость, учащённое сердцебиение, необъяснимое чувство счастья, слишком реалистичный сон.       Нет.       Не может этого быть.       В ушах начинает звенеть, и Гарри ощущает себя так, как будто падает в бездонную чёрную яму. Она засасывает его всё глубже и глубже, а в голове почему-то крутятся слова Волдеморта.       «И те, кто хочет убить друг друга сильнее всего на свете, никогда не смогут убить друг друга».       «Я убью его», — думает Гарри и окончательно погружается во тьму.

***

      Гарри просыпается резко, как будто выныривая из-под толщи воды. Лёгкие горят огнем, голова раскалывается.       Это определенно не то, о чём он подумал, конечно нет. Это просто очередная игра Лорда. Наверняка он хочет заманить его в ловушку. Именно так.       Гарри не дает себе задуматься над тем, что это слишком, слишком похоже на то, как описывается в книгах связь с родственной душой.       Потому что такого не может быть даже с таким неудачником, как Гарри Поттер. Это слишком даже для него.       Гарри встаёт с кровати, ощущая под ногами холодный пол своей родной гриффиндорской спальни и успокаивается, нащупывая очки. Рон наверняка ещё не проснулся. Гарри не будет говорить друзьям об этом… инциденте. Не нужно их беспокоить по пустякам.       Гарри не торопясь умывается, одевается и спускается к завтраку. Пока он идёт к своему месту, он в очередной раз убеждается: что-то, о чём он думал всё утро — глупость. Ведь связь родственных душ проявляется только после инициации — это он точно помнил из того ужасно нудного курса на третьем году обучения.       Инициация происходит в первую встречу наречённых. Гарри сталкивался с Волдемортом не раз — и ничего не происходило. Так что всё это глупости.       — Гарри, друг, выглядишь так себе, — жуя яблоко, говорит Рон, когда Поттер падает на скамейку рядом.       Гермиона, сидящая напротив, обеспокоенно оглядывает парня, на что он пытается бодро улыбнуться.       — Просто долго не мог уснуть. Я думал о том, что мне теперь делать, когда Волдеморт внезапно объявил мир.       Гермиона презрительно хмыкает.       — Это очередная его уловка. О чём вообще думает Скримджер? — возмущённо вспыхивает девушка. — Все ведь знают, что произошло тогда в Отделе Тайн! Как после этого можно так просто объявлять о мире?       — Гермиона, ты же знаешь, как всё это делается в министерстве, — вздыхает Рон.       — Но это не значит, что это норма, Рональд!       Рон морщится от её тона и утыкается взглядом в тарелку. Они несколько минут молчат. Кажется, молчит весь зал, все слишком погружены в себя. Совы уже разнесли «Ежедневный пророк», и теперь все в курсе происходящего.       Волдеморт объявил о перемирии.       Войны не будет.       Бред собачий.       Гарри чувствует, как кто-то касается его плеча и оборачивается. Позади него стоит Лили Мун — его однокурсница, когтевранка. Он не слишком часто с ней встречался за все эти годы, но помнил её.       — Эм, Гарри, — девушка неуверенно мнётся, глядя куда-то за его спину, — я… точнее, конечно, не только я, но многие хотят знать, что происходит? Эта статья в ежедневном пророке всех несколько… — она в очередной раз запинается.       Гарри смотрит на неё и понимает, что ему нечего ответить.       — Лили, — она вскидывает свою голову, с надеждой глядя ему в глаза, — я и сам знаю не больше вашего. Сейчас ничего, кроме того, что Волдеморт пошёл на мировую с министерством, неизвестно.       Девушка натянуто улыбается. Он знает, что она — магглорожденная. Её родители — магглы. Он понимает её страх.       Он и сам боится не меньше.       — Конечно, ты же не всегда должен всё знать. Спасибо, Гарри, извини, что побеспокоила! — она кивает ему, — Гермиона, Рон, приятного аппетита! — и убегает к своему столу.       Рон задумчиво пережевывает многострадальное яблоко и заключает.       — Надо идти к Дамблдору. Мы не можем сидеть сложа руки, когда вокруг что-то затевается.       — Странно, что директор до сих пор молчит, — задумчиво произносит Гермиона.       Гарри с ней согласен. Ему совсем не нравится это молчание. Оно никогда не предвещает ничего хорошего.       После завтрака у них есть немного времени перед зельями, поэтому они решают наведаться к Дамблдору. Пока вся компания поднимается в директорскую башню, они обсуждают предстоящие зелья, это уже традиция.       Уже на подходе к кабинету Гарри задумывается над тем, что, возможно, Дамблдор что-то скрывает. Ему показалось так ещё в предыдущую встречу. Директор выглядел слишком смиренным. Как будто то, что произошло, неизбежно. Только вот что именно произошло?       Когда они входят в кабинет, Дамблдор выглядит так, как будто ждал их.       — Лимонную дольку? — с лёгкой, но усталой улыбкой произносит директор, и Гарри на секунду отпускает. В этом кабинете, с этим человеком, он всегда чувствовал себя спокойно. Дома.       Тем не менее они все отказываются от лакомства. Не время. Директор, видя в их глазах решимость узнать все, проходит к столу и садится.       — Вижу, вы пришли ко мне не просто, чтобы узнать, как у старика дела, — усмехается Дамблдор.       — Директор, мы хотим узнать, что всё это значит! — решительно выступает вперёд Гермиона.       Дамблдор задумчиво поглаживает бороду. Он смотрит как будто вдаль, а потом переводит взгляд на Гарри.       — Гарри, мальчик мой, не случалось ли ничего необычного в последнее время?       Поттер вздрагивает. Зачем директор спрашивает об этом? Что он имеет в виду?       — Мне кажется, Тёмный Лорд пытался воздействовать на меня через связь, во сне, но это было совсем быстро. Я думаю, что это очередная его ловушка, — начинает говорить Гарри, но Дамблдор с грустью качает головой.       — Гарри, это было не ментальное воздействие, ты должен был, конечно же, это почувствовать.       — Гарри, почему ты ничего не сказал! — возмущённо кричит Рон, но Гермиона кладёт на его плечо руку.       Она, кажется, начинает понимать.       — Я подумал, что это неважно. Он ничего не сделал, я не чувствовал боли, может, это был просто странный сон! — Гарри старается, чтобы в его голосе не звучала паника.       Да не может этого быть.       — Мальчик мой, видишь ли, причина, почему министерство так легко пошло на сделку с Тёмным Лордом, в том, что он предоставил неопровержимые доказательства своей… кхм, лояльности.       — Не понял, — Рон тупо уставился на директора.       — Видите ли, Лорд прошёл процедуру выявления родственной души. Вы наверняка знаете, что если нареченные инициировали связь, то это может быть документально засвидетельствовано даже в присутствии лишь одного из пары. И вы, конечно же, знаете, что ни один из пары не может навредить другому.       — Директор, я не понимаю, к чему вы клоните. То… на что вы намекаете, просто невозможно! — взволнованно кричит Гарри.       Гермиона с ужасом смотрит на Рона. До того, кажется, тоже начинает доходить.       — Но директор, — поспешно говорит девушка, — ведь Волдеморт не раз встречался с Гарри. Связь не была инициирована! Это наверняка какая-то уловка, чтобы выманить Гарри!       Дамблдор встает из-за стола и медленно подходит к окну.       — Вы совершенно правы. Но дело в том, что раньше душа Волдеморта была просто напросто не цельной.       Все трое застывают в недоумении.       — Как это не цельной? — шокировано бормочет Рон.       — Дело в том, что на своём тёмном пути, для достижения наибольшего могущества Тёмный Лорд множество раз раскалывал свою душу и помещал её в разные предметы. Эти предметы называются крестражами. И лишь недавно он восстановил, по крайней мере, большую часть своей души.       — Зачем? — хрипло говорит Гарри.       — Я не знаю, мальчик мой. Но когда он собрал свою душу, ваша связь была инициирована как будто… автоматически.       Гарри попятился. Этого просто не могло быть. Он и Реддл? Лучшие, идеальные партнёры?       — Также Лорд Волдеморт, в виду сложившихся обстоятельств, отправил в министерство официальное прошение о встрече со своей родственной душой на нейтральной территории. Так и будет заключено перемирие, Гарри.       — Это, — задушенно хрипит Поттер, — какой-то бред.       В следующий момент он разворачивается и выбегает из кабинета. Ему в спину летят крики друзей, но он слышит лишь биение своего сердца и слова Лорда.