Rainy Rainy Day

      — Как будто солнечные зайчики весело скачут по глади чистой воды, — выпаливает внезапно Чонгук, чем заставляет незнакомца приподнять уголки губ в легкой улыбке. Кажется, в этот момент сердце писателя остановилось на миг и забилось с новым сумасшедшим темпом. Что за чувство? Будто Чон уже видел эти губы, улыбающиеся так искренне. В горле ком застрял, а в голове пустота. Брюнет не знает, что сделать или сказать. А гость, как будто прочитал его мысли, медленно поднялся, принимая сидячее положение, но все также не разрывая зрительного контакта.       — Здравствуй, Чонгук. Я понимаю, что ты напуган, но, — бархатный голос ласкает уши юного писателя, заставляя немного успокоиться, — но не ты один, — добавляет после недолгой паузы незнакомец.       Чонгука немного отпускает. Почему-то страх уходит, а на его месте появляется любопытство. Этот незнакомец не кажется опасным. Правда вот непонятно, откуда тот знает настоящее имя юного писателя, да и как в общем оказался в квартире. Вопросов с каждой секундой становится все больше, но будут ли на них ответы?       — Я не помню, как тут оказался. Честно, я помню лишь твое имя… Кто я такой? Что вообще происходит? Не смогу ответить на какие-либо вопросы, ведь сам не в курсе, — вновь незваный гость будто прочитал мысли Чонгука, который уже совсем запутался. Получается, что у этого человека амнезия? Как еще можно назвать подобное? И почему все происходит именно с Чоном? Тот вроде приключений на свою пятую точку не просил.       — Я… ты… то есть… айщ! Я не знаю, ничего не знаю, — произносит Чонгук, громко выдыхая и все же находя силы отвести взгляд. У юноши слишком мягкое сердце и громкая совесть, чтобы просто выкинуть на улицу незнакомца, который ничего не помнит. Но правильно ли будет оставлять того у себя? Не слишком ли глупо так просто доверять словам того, кого в первый раз видишь?       Дождь за окном действительно лить перестал, оставив после себя лишь мелкие капли, стекающие по стеклу и двух совершенно незнакомых друг с другом парней, которые вновь не могут оторвать взгляда друг от друга. Молчание начинает напрягать.       Чонгук никогда не чувствовал влечения к кому-либо. Ничего не ощущал по отношению к другим людям. Ему совсем не хотелось сдружиться с одноклассниками, завести девушку или же просто с кем-то познакомиться. И геем его также назвать нельзя, ведь распространялось это на любой пол, расу, голубоглазых и блондинов. Нельзя сказать, что Чон не испытывал полового влечения, ведь невинным девственником в свои двадцать два он не остался. Конечно, у такого одинокого затворника когда-то давно был секс. Но это произошло лишь из чистого любопытства. Наверно, поэтому парень ничего и не почувствовал к своей партнерше и ушел сразу, ни сказав ни слова. А зачем что-то говорить? И так понятно, что он не собирался с кем-либо заводить отношения или разговоры.       Но сейчас что-то внутри щелкнуло, что-то в глубине души хочет докопаться до истины, до внутренностей гостя. И нет, Чонгук не собирается разрезать странного незнакомца на части и рассматривать внутреннее строение его тела. Чон не маньяк, а писатель. Ему хочется докопаться до истины, залезть в душу человека. Но ведь это невозможно, пока самостоятельно не откроешься, не станешь открытой книгой. Хотя, юному писателю кажется, что незнакомец уже все про него знает. Это вызывает табун мурашек, проходящийся слишком уж резко по всему телу.       — Странно, но у меня нет с собой даже телефона или ключей… Есть только твое имя… И то, что я оказался в твоей квартире — странно. Мы никогда раньше не встречались? — прервал незнакомец долгую тишину, все еще пытаясь найти что-то в карманах джинс, но те были пусты, что обнадеживало.       — Нет. Никогда раньше тебя не видел, не разговаривал точно. Я четыре года не покидал этой квартиры, — произнес тихо Чонгук, немного привирая. Улыбка ведь казалась ему знакомой, а значит он мог видеть гостя раньше из того же окна, но это вряд ли как-то поможет.       — О… Вот как… А почему ты не покидаешь квартиры? И называй меня Ви. Надо же меня как-то называть, — чуть грустно улыбнувшись, произнес Ви, рассматривая неспешно комнату своими необычно голубыми глазами. И как он только так быстро придумал такое странное прозвище?       — Хорошо, Ви. Я… Эм… Не умею общаться с людьми и не вижу смысла с ними разговаривать. Каждый скучен со временем становится. Да и я давно укрылся в своем мире, даже не будучи запертым самим собой в этой небольшой квартирке. Тут не так страшно, никто не тронет, — обычно, Чонгуку сложно даются разговоры о своем страхе, но с этим незваным гостем все становится чуть легче. Нет того мандража, дыхание не сбивается и мысли не путаются в один большой ком.       — А я? Я тебе интересен? Ты ведь со мной говоришь и не собираешься пока выгонять. Я не могу быть скучен, так как сам себя не помню, верно? — Ви вновь улыбнулся, но уже довольно странной квадратной улыбкой, еще и с места поднимаясь, незамедлительно к Чону приближаясь. Ему нужен ответ.       — Верно, — только и может ответить шепотом Чонгук, боясь, что Ви выкинет еще что-то странное или не дай бог прикоснется. Чон сомневается, что не оттолкнет и не успеет высказать что-то обидное и грубое. И почему он боится навредить какому-то незнакомцу, оказавшемуся непонятно как в его квартире. Стоит ли проверить дверь? Хотя та настолько старая, что открыть ту без характерного неприятного звука невозможно. Брюнет бы точно услышал.       Хитрая улыбка Ви заставляла вжиматься в спинку стула, который не сдержал противного скрипа. Так странно. Почему этот незнакомец продолжает приближаться к лицу Чонгука? Почему вновь не отводит своих великолепных голубых глаз, которые так и хотят заглянуть в самую глубь? Так непривычно. Сердце вновь совершает пару кульбитов, а дыхание становится слишком уж тяжелым. С другим человеком юный писатель не стал бы терпеть и сразу же бы вскочил с места и заперся в том же туалете. А тут терпит чужие выходки. Опасное выходит любопытство.       — Я рад, что пока не надоедаю тебе. Давай заключим договор. Я буду жить у тебя, пока ты не прочтёшь меня как открытую книгу, — Ви остановился буквально в пяти сантиметрах от чужого лица, переводя взгляд на губы хозяина квартиры. Те не в самом лучшем состоянии, но присутствовало слишком сильно желание узнать, каковы же они на вкус. Сам гость до конца не понимает, что делает. Откуда вообще высветилось в голове имя брюнета? Почему только его Ви помнит, хотя на самом деле ни разу даже не болтал с этим пареньком. Придется разобраться во всем. Только вот точно понадобится помощь Чона.       — Ладно. Сделаем так. Но отойди от меня, пожалуйста. Мне сложно переносить такую близость с людьми, а также прикосновения, — произнес шепотом Чонгук, прикрывая глаза и пытаясь прийти в себя. Он не был смущен, только напуган. И его гость отлично это видел, поэтому быстро извинился и сел обратно на кровать, рассматривая одеяло с незамысловатым рисунком. Как раз Ви смутился. На его медовой коже в районе щек появился легкий румянец, который их обладатель скрыть не мог.       Чонгук громко выдохнул, наблюдая вновь за Ви и подмечая покрасневшие щеки и кончики ушей, что не скрыты волосами. Это… Мило? Парень не считал никогда людей милыми, скорее, противными, если, конечно, не считать детей, которые еще не испорчены собственными родителями или же обществом. И почему-то детскую и невинную ауру чувствует Чон именно от своего гостя. Это казалось еще более странным, чем его голубой цвет глаз. Не то чтобы юный писатель не встречал людей с подобным цветом радужки… Ви попросту создавал впечатление чего-то неземного, ангельского или же сказочного.       Только вот теперь нужно решить, где спать гостю, да и что в общем делать. С деньгами проблем у Чонгука нет, но сможет ли он себя комфортно чувствовать рядом с кем-то? Сможет ли сосуществовать с Ви? И удастся написать ли хоть строчку? Хотя, с последним и без странного гостя было все плохо. Чону не о чем писать, мысли все вылетели из головы. Юному писателю ничего не приходило на ум, да и не хотелось вовсе прикасаться к ручке или же клавишам клавиатуры. Может, перемены приведут Гука вновь к выражению остатка чувств и мыслей через текст?       — Я согласен, но спать ты будешь на полу… Хотя нет. Ты будешь спать на кровати, а я и полом обойдусь. Все равно до раннего утра не отлипаю от экрана в попытках что-то написать, — чуть улыбнувшись произнес Чонгук, запуская руку в темные волосы и пытаясь таким образом те привести в относительный порядок.       В глазах Ви сразу же вспыхивают искры, что только больше придавали выразительности и необычности голубым океанам. И совсем не удивительно, что гость забыл про неприязнь Чона к прикосновениям, поэтому резко обнял того свалив со старого стула на ковер цвета хаки. И ведь даже не подумал о том, что брюнету может быть больно. Самый настоящий ребенок.