Не упрекай

— Что в тебе такого? У него в глазах стынет страх, черный и вязкий. Как безумный, вцепляется в рукав его рубашки, отрывая мокрыми пальцами пуговицу. Прямо, как на той вечеринке, когда они… почти поцеловались. Шумно дышит и смотрит остро-остро, глаза в глаза, словно проникает иглами под кожу и раздирает вены в клочья. Ему бы им вволю насытиться и подохнуть, как пёс у ног хозяина. Ему наплевать. На то, что бегал к нему всё лето. На то, что выполнял его прихоти. На то, что Федя влюблен в него. Он готов поспорить, что для Дэна его секрет уже давно не новость. Притворяйся преданным другом, заполучай сердца баб, которые и даром не нужны, скрывайся, сколько хочешь, но правда плавает на поверхности. У Феди на лбу всё написано, и только слепой не прочитает. Или тугодум вроде Дениса. Правдой козырять — себе во вред. — Во мне? — Дэн скалится, обнажая ровные белые зубы, и припечатывает взглядом к стене. Снова, гребаное чувство дежавю. — Макаров, ты окончательно двинулся. — Я в курсе, представляешь? — он отвечает болезненной улыбкой, и у Дениса мгновенно меняется выражение лица. Искривляется немой гримасой омерзения и лопается по швам, как стекло. Обломки режут глаза, и Дэн едва сдерживает слёзы. Нервный тик? Истерика? Злость? Всё вкупе. Дэну противно делить с ним пространство. Чувствовать его липкий взгляд и прикосновений случайных бояться, как огня. Федя всего лишь влюблён, а не смертельно болен. В его крови не опасный вирус, а чувства, о которых нужно молчать. Денис их не примет, не поймет, не разделит, даже если на земле больше не останется живых людей. Он обречён. Ещё несколько секунд — и Денис сорвется. Смачно плюнет Феде в лицо или заедет кулаком по морде. Пустит ехидный смешок и скроется за углом. Расскажет своим дружкам свежую новость и смотреть не станет в его сторону. Он сделает вид, что Феди в его жизни и не существовало. Никто. Прозрачная тень. Обрывок прошлого. Как кусок дерьма, прилипший к подошве. Всё не получается его отодрать, зачистить кроссовки до блеска и пойти дальше. Всё не выберется из вязкого болота и вьется, как червяк. Бьётся из последних сил, чтобы выжить, а жизнь давным-давно закончилась. Только не его жизнь, не его. Под жизнью Феди сам подвёл черту своим корявым почерком, и назад дороги не будет. — Ты больной? — Дэн поворачивается к нему спиной, и расстояние между ними растёт. Шаг, второй, третий. Натянутые метры боли и отчаянья. — У твоего отца денег хватает. Он заплатит, сколько надо, и тебя вылечат. Хохот вырывается из его груди дробным громом, и Денис останавливается посреди дороги. Ему сигналят мимо проезжающие машины, и перед глазами играют цветастые круги от фар. Наверное, шайка его дружков или элитных подружек, которые ищут этой ночью приключений. Федя уже его нашёл, и променять на кого-то другого не выйдет. — Это не грипп, идиот, — его глаза сгущаются кроваво-черными тучами, и Дэн нерешительно приближается. — Меня не нужно лечить. Так было бы проще. Наверное, его можно починить. — Я хочу вернуть своего друга, — Дэн говорит почти что шепотом, и ветер свистит за плечами. Федя внимательно рассматривает его лицо, будто видит перед собой другого человека. — Друга, а не… Денис не успевает договорить, и яркая вспышка света ударяет точно в глаза. Голова Феди, как раскаленный шар, медленно плавится, и где-то вдалеке проносится крик Дениса. Может, ему всё только снится. Может, он снова перепил на вечеринке. В мутных пятнах, расползающихся перед глазами, проясняется лицо Дэна. Бледное, нервное и холодное. Пускай оно будет его последним воспоминанием. Больше Феде ничего не надо. Никого, кроме него. Тикающая в голове бомба замолкает.