Maybe fall in love?

Оценив ситуацию со стороны скучающим взглядом, Осаму сначала посчитал, что помогать президенту смысла нет. Ацуши, хоть, очевидно, не желал находиться в такой «веселой» компании, ещё и с Дазаем находиться не желал. Зачем что-то делать? Дазай смотрел на это, не понимая, как президент может быть таким глупым мальчишкой, стоит только подойти к нему вдвоем, а не как он. Шатен покачал головой, закрывая лицо рукой, в итоге проходясь по волосам. Он пошел в тот переулок, где скрылись эти трое идиотов, встретившись с картиной того, как мальчишку прижимают спиной к стене.  — Интересно, — протянул парень. Непонятно было, собрались они его бить или изнасиловать. Или все вместе. Осаму подошел сзади, закинув руки на плечи обоих хулиганов.  — Извините мальчики, но предлагаю вам ласкаться друг с другом, потому что этот малыш, — указал пальцем на Накаджиму, — мой. Дазай в любую секунду был готов получить удар и рассчитывал на хорошую драку, надеясь, что эти парни не просто создают вид гопников. В глазах Ацуши, что неверяще цеплялись за лицо Дазая, стояли слёзы. Он был напуган и ошарашен, ведь, помимо своего жалкого положения, его «спасителем» оказался парень, которого уже приписали к мерзавцам. На самом деле этот мальчик сейчас словно открытая книга. Все его слабости и отчаяние, что смешалось с желанием всё изменить, здесь и сейчас, показались бы Осаму столь отчётливо. Дазаю стоило лишь обратить на это внимание. Дазай застопорился, глядя в эти глазки, наполненные слезами. Вообще-то он хотел быть причиной такого личика, но эти парни его опередили. Из-за того, что Осаму пялился на светловолосого, пропустил удар в живот.  — Иди с асфальтом ласкайся, а мы сами разберемся! — рявкнул хулиган. Осаму улыбнулся, держась за живот и выпрямляясь. Видимо, драке всё-таки быть и оставалось лишь проверить их на профпригодность.  — Нельзя забирать чужое, — то были сомнительные слова для такого, как Дазай, но ему ли не плевать? Особенно, когда кулак уже встречается с челюстью того парня, что повыше. Завязалась драка. Не лучшая, в которой шатен участвовал, но и с этих придуроков было, что взять. В итоге, заставив гопников поцеловаться лбами, Осаму официально победно закончил потасовку, которую начал. Шатен встал, упираясь ладонями в колени. Эта драка заставила его изрядно запыхаться. Отдышавшись, он вновь выпрямился, вытирая тыльной стороной ладони кровь с разбитой губы, и посмотрел на Накаджиму, что все еще какого-то чёрта стоял у этой хреновой стены. Посмотрел потемневшими, медными глазами, улыбнувшись и облизнув губу. Он все еще любовался слезами на чужих длинных ресницах и растерянным взглядом.  — Могу я получить за это внимание от президента? — проговорил вперемешку с тяжелым дыханием. А юный Ацуши с трудом смог заставить себя пошевелиться. Осаму сильный. Действительно сильный, такой уверенный, что от этого дрожали колени — именно об этом подумалось президенту. —… Ацуши с дрожью выдохнул, достал из внутреннего кармана пиджака белоснежный платочек, делая немного резкий шаг к Осаму, чтобы прижать платок к его разбитой губе. Он делал это, находясь в собственном тумане. Сумка и пакет с продуктами, что он ответственно купил домой, одиноко валялись на земле, пока их хозяин аккуратно останавливал кровь.  — Спасибо тебе, — он буквально это прошептал, хрипло и пусто, такая же пустота появилась у него в глазах. Дазай положил руку на талию парня и притянул к себе, не мешая маленькому президенту заботиться о его ране. А Ацуши позволял ему прижимать себя, старался терпеть чужие прикосновения. На самом-то деле шатен ведь не сильно отличался от этих ребят.  — Какая беззащитная принцесса, — смотрел сверху вниз в глаза, а тон его голоса оставался наглым, несмотря на ссаднящую боль, — теперь уже не страшно? Кожа на сбитых костяшках начала лопатся, в ранках собрались капельки крови, потому Накаджима, отстранив от парня платок, повязал его на той руке, что выглядела особенно плохо. Покончив с помощью, юноша отстранился и закрыл губы тыльной стороной ладони. Его поцеловали. Причём крайне отвратительно. Эти омерзительные ощущения заставляли безжалостно тереть опухшие губы. Осаму нетрудно было догадаться в чём причина такого поведения, ведь… он действительно поступил бы так же на месте этих парней.  — Эй, — позвал, обвивая пальцами чужое запястье, чтобы отстранить, — не три. Осаму снова взял Ацуши за подбородок, поднимая голову, и обвел большим пальцем тонкие розовые губы, буквально таращась на них. Парень наклонился, обводя их языком, не целуя, а легко вылизывая кончиком, а потом ненадолго прижался и отстранился, как бы заменяя собой ужасный поцелуй того урода. Не самое лучшее, конечно, но из двух зол… Психика парнишки, которому шестнадцать стукнет только через месяц, отказалась это выдерживать. Осознание длилось несколько секунд и все это время он таращился Осаму в глаза. Истерично выдохнув, мальчик схватил сумку с пакетом, убегая в слезах домой. Дазай выдохнул, проводив мальчишку взглядом, и заулыбался, как идиот. У него же получилось! Такой взгляд этих солнечно-пурпурных глазок… Отличный денек! Сунув руки в карманы, Осаму зашагал в противоположную сторону, думая, где бы поужинать теперь. Ацуши не помнил, как добрался до дома. Ввалившись туда, он сразу зарыдал. Мальчик плакал, пока запирал дверь, плакал, пока шёл до комнаты, плакал и плакал, и плакал, пытаясь распрощаться с остатком эмоций. Он считал себя таким никчёмным, когда всё заканчивалось так! Разве нет способа не терять гордости?  — Ебаные извращенцы! Ебаный Дазай, да чтоб тебя, — злобно твердил Ацуши, когда злоба сменила обиду. Но он всё равно успокоился и сел за домашнюю работу. Написал что-то в блоге, проверил почту и принял парочку заказов на доклады по истории. Несмотря ни на что этот мальчик был продуктивен. Неизбежно наступившее завтра стёрло с лица Накаджимы слёзы. Он по привычке, практически автоматически, здоровался со знакомыми в школьном дворе. Мысли снова протекали неспешным потоком, но… Всегда есть это «но» и сейчас оно нарисовалось на горизонте. Женские беспокойные голоса за спиной заставили Ацуши обернуться и увидеть Дазая. Тот, сверкая притягательной улыбкой, что выглядела хорошо даже с разбитыми и сухими губами, был окружён неравнодушными людьми, что недоумевали, что же могло такого случиться. Ацуши сжал ручки сумки в своих руках и ощутил смутную растерянность. Дазай же просто сиял счастливой улыбкой и, проходя мимо Ацуши, не громко, но так, чтобы много кто услышал, радостно сказал:  — Доброе утро, принцесса! Как спалось? — он смотрел ему в глаза и видел, что не очень.  — Доброе утро, Дазай-кун! Неплохо, хи-хи, — Накаджима и ему очень солнечно улыбнулся. В толпе, что их окружала, были друзья Осаму, что никак не рассчитывали, что этот парень так быстро «заслужит» от президента такое отношение.  — Что-то случилось? Ты в порядке? — юноша улыбнулся и склонил голову вбок. Осаму на пару секунд выпал из реальности, показывая все свое недоумение, но затем вернулся к прежним эмоциям.  — В порядке, — пожал плечами, — просто… ох, знаешь, защищал одну прекрасную особу от извращенцев. Мне даже удалось заполучить ее поцелуй, — парень скользнул языком по нижней губе, ухмыльнувшись. Послышался гул со стороны девушек и одобряющие свисты от парней. Но Дазаю плевать, он смотрел на президента, как вчера в подворотне, хотя никто больше этого не замечал. Ацуши ощущал себя часами, которые медленно оказывают работать. Словно шестерёнки одна за другой стираются, а пыль скапливается в рубцах, мешая исправной работе. Это сравнение никогда не придёт в голову юноши, но спутанность мыслей рядом с Дазаем и ему очевидна. Должно быть, он просто утомляет слишком сильно.  — Какой замечательный поступок. Накаджима никак не менялся в лице, а взгляд его, почему-то, оставался тёплым. Его эмоции были стеной, за которой не видно даже намёка на просвет. Такими же были эмоции Дазая. Один из парней в толпе что-то шепнул какой-то девушке и по толпе явно пошла какая-то информация. Ацуши почувствовал, что это чертовски плохой знак и глаза моментально потеряли блеск, хотя он и продолжил улыбаться. В спину президента, когда он отвернулся, полетели несмелые смешки. Такие смешки обычно услышишь от тех, кто не любит проблемы, но создавать их другим — пожалуйста. Ничего не предъявить, нечего ответить. Школьники болтали:  — Слышала, что Куроо сказал?  — Да-да. Значит, это нашего президента поймали те придурки?  — Говорят, он повёл себя, как трусливая сучка.  — Ха-ха, даже постоять за себя не может. Уже смелее кто-то, смеясь, заявил:  — Дазай крутой! Куроо сказал, что он защитил его, чтобы показать, какой Накаджима ничтожный! Дазай смотрел вслед Ацуши, не понимая, почему он так себя ведет. Почему улыбается ему? Почему смотрит так тепло? Почему нет прежней отчужденности? Он пытался уследить что-то в его глазах, но не мог доверять тому, что видел. Где-то в глубине сознания Дазай хотел верить тем эмоциями, что ему показывали, но образ жизни не позволял ему с этим согласиться. Проигнорировав всех, он так же пошел в сторону школы. Ему бы загрузиться случившимся, но он всё же решил, что это вовсе не его дело. Дазай всегда только выдавал себя за «открытую книгу». Всё его существо сводилось к наступившему дню, ведь о будущем думать, как ему казалось, абсолютно бесполезно. Если он умрёт в какой-нибудь драке, что начал не он, в мире, в городе и даже в этой пресловутой школе ничерта не изменится. Всё потому, что люди мерзкие и не быть таким же, кажется, не имеет смысла. Так что же можно найти такого особенного в проблемах парня, который делает вид, что ему до всего есть дело? Ацуши сохранял спокойствие до обеда, после чего ушёл в тот же безопасный кабинет.  — Ацуши… Сакуноске не был удивлен визиту мальчика и не стал говорить ничего лишнего. Да и сам Ацуши не был разговорчив и выглядел очень уставшим. Президент не боялся слухов, которые не могли ему навредить. Он, в целом, достаточно умён, чтобы не искать ничьего одобрения. Он старался в первую очередь из-за того, что ему, похоже, доставляет большое удовольствие работа в студсовете. А слухи о президенте, не имеющие никаких доказательств, не должны даже задерживаться в голове Накаджимы. Но всё равно было так тревожно.  — Ода-сенсей, возьмите мой бенто… я не хочу, — тихо произнес парень. Он оставил завтрак на учительском столе, и вышел, не дав Оде отказаться. Ацуши оказался на том же участке крыши, видимо, сильно задумавшись. Дазай почему-то больше не мог сидеть в классе и слушать разговоры, тупо пялясь в парту бездумным взглядом. Парень встал и вышел, прогуливаясь по коридору, свернул к лестнице в конце и поднялся на крышу, скрываясь за дверью. Зачем он пошел сюда? Осаму сам хотел знать ответ на этот вопрос. Но, увидев, насколько Ацуши погружен в себя, не стал ничего говорить, усевшись на пол, опираясь спиной на ограждение. Парнишка вздрогнул, уставившись на Дазая. К нему всё ещё упорно не чувствовалось былой злости, чего Накаджима искренне не понимал. Парень стоял у ограждения, держась руками за сетку.  — Если пришел действовать мне на нервы, то тебе стоит знать, что для тебя это лучшее время, — отвернулся, смотря за сетку, — давай, чего ты пришёл и даже не язвишь. Я прекрасно знаю, что тебе плевать на всю эту ситуацию.  — Чтоб ты знал, я пришел не за тобой. Откуда ты знаешь, что я хотел сделать? А если я пришел сюда спрыгнуть с крыши? Дазай поднялся и залез на парапет, к самой сетке. Из-за таких действий Ацуши растерянно заморгал.  — Но если ты так хочешь поогрызаться со мной, стервочка, возможно, я могу остаться здесь. С тобой, — со скукой протянул Осаму. Дазай смотрел вниз, думая о своих словах. Парень никогда не боялся высоты, наоборот, любил ощущение головокружения, когда смотришь вниз с какого-нибудь моста. Чем дольше Накаджима рассматривал лицо шатена, тем сильнее в глазах отражалось беспокойство. Президент схватился за край чужого пиджака, потянув на себя.  — Что за чушь ты несёшь? Я сказал «если». Не говорил я, что уверен, зачем ты сюда снова пришёл. Юноша нахмурился, сильнее сжав пиджак Дазая.  — И прекращай меня так называть. Осаму, усмехнувшись от чувства умиления, ведь Ацуши всё-таки за него схватился, оттолкнулся от сетки, к которой через мгновение прижал президента. Он снова наклонился к нему, чтобы подразнить.  — «Принцесса» тебе больше нравится, да? Шатен не был внимателен к своим поступкам, будучи уверенным в том, что это либо не важно, либо он как-нибудь это исправит. Ацуши схватился за сетку одной рукой, а другой упёрся в чужую грудь.  — У меня имя есть! Как бы хрупкая ладонь президента ни пыталась оттолкнуть, Осаму не поддавался.  — Хв-… Хватит! Светловолосый отвернул голову в бок, но это мало спасало. Осаму наклонился, едва задевая кончиком носа нежную кожу под ухом, а потом поднялся выше.  — Если я назову тебя по имени, смогу ли получить еще один поцелуй? Парень накрыл своей рукой ручку Накаджимы на груди, слегка раздвигая пальцы своими. Ацуши распахнул глаза, сильно поджимая губы. Почему Дазай это делает?  — У тебя… У тебя есть куча таких же парней, которые лягут под тебя стопроцентно, — опустил голову, холодно говоря это, — они же просто заверещат от восторга. Дыхание перехватило и парнишка вжался в сетку сильнее. Накаджима знал, чем это кончится. Такие, как Дазай, ему знакомы. Что не так с его гордостью? Почему Ацуши никак, как бы сейчас не силился, не мог найти себе моральных сил, раз уж в физическом плане он уступает.  — Ублюдок. Повернувшись к Дазаю, Накаджима обвил чужую шею руками, чтобы быть выше, и поцеловал его. В чужих руках Ацуши казалось, словно он не один. Будто есть тот, кто поднимет, когда упадешь. Но Дазай не был таким и юноша понимал, что одиночество не прогонишь. Сколько одинаковых дней ещё прожить? Сколько ночей замерзать? Ацуши всего пятнадцать и, если бы ему понять, куда деваться, возможно, не захотелось бы всё разрушить. Ему бы человека, способного направить, но вместо этого парнишке достался молчаливый, как кусок дерева, отчим и… всё, это буквально всё, что у него теперь есть, верно? Дазай опешил из-за такого поведения Ацуши, но от этого ведь перед глазами фейерверки! Парень просто обвил руками поясницу Накаджимы и прижал к себе, ответив ему. Разорвав поцелуй через несколько мгновений, отстранился на пару сантиметров, глядя в глаза.  — А ты не думал, что мне не нужны те, кто стопроцентно под меня лягут, Ацуши? Он не дал юноше ответить, возобновив поцелуй. Тогда выходит, что этот парень просто хочет получить игрушку с верхней полки. Ацуши был для него именно таким интересом? Осаму нравилось наблюдать за эмоциями светловолосого, за тем как меняется взгляд, голос, даже за его презрительной мордашкой, но…  — Почему ты больше не холоден со мной? — спросил, в очередной раз оторвавшись от тонкий сладких губ.  — Чего? Ацуши смотрел в чужие глаза, немного сводя брови. Что ему стоит сказать? Если бы не Дазай, то те парни бы надругались над ним и бросили. Что бы от него осталось, понеси он на своих плечах такой отвратительный опыт? Но и Осаму никаких благородных целей не преследовал…  — А разве ты не считаешь меня просто лживой сукой? — нервно усмехнулся он, — люди ведь не умеют быть добрыми без причины, правда? Осаму повёл ладони от чужой поясницы к лопаткам.  — Я никого никем не считаю, — продолжительно тихо мыкнул, — если быть точным, мне плевать. А тебе, видимо, нравится такая репутация? Это начало раздражать сильнее, чем прежде. Плохо. Не хватало ещё, чтобы чувства к этому бессовестному хулигану потерпели хоть малейшую эволюцию с момента их встречи. Ацуши закатил глаза и цыкнул, в итоге нахмурив брови. Он, ненадолго, резко и сильно обнял Дазая, что на секунду показалось невероятно мягким жестом, но оттолкнул, выплюнув ответ:  — Нет. Ушёл он с очень разочарованным видом. Накаджима так до сих пор и не осознал, что случилось, но отчего-то чувствовал себя отдохнувшим. Он вернулся в класс, извинившись перед учителем за опоздание. Дазай, которого все поступки президента приводили в ступор, остался на крыше. Парень хотел подремать и уже улегся, но не мог нормально отдохнуть, потому что… Потому что Ацуши. Просто кошмар какой-то! Мальчишка теперь как бы… в приятных отношениях с Осаму? Или что? Как он должен расценивать то, что делает Накаджима? Потому что такой разочарованный вид Ацуши был непривычен и непонятен.