Maybe fall in love?

Акутагава Рюноске наслаждался своим гордым одиночеством. Обеспеченная семья — хотя родители и в разводе –, огромная личная библиотека, принадлежности для письма и доступ в интернет — из этого состояла его домашняя жизнь. Юноша-интроверт с обилием хобби, которые максимально способствовали саморазвитию. Мать Рюноске всегда была верна своей работе и имела внушительную власть в рамках образовательной сферы. Акутагава Киоко унаследовала место директора школы от своего отца, но при этом вложила немалые усилия в собственный статус. Её можно было бы назвать истинным профессионалом в бизнес-сфере, но ей действительно были чужды людские чувства. Старшая Акутагава — расчётливый человек, который, воистину, думает, как машина. Кажется, что даже развод со слабохарактерным, по её словам, отцом двух её детей был частью какого-то непостижимого плана. У Рюноске есть и старшая сестра, однако Гин — абсолютная противоположность их матери. Сейчас она уже замужем. Эта семья — настоящий фундамент. Кажется, что абсолютно ничто не способно пойти не так. Не должно. Накахара Чуя же развод собственных родителей переживал странно, ведь выглядело всё так, словно он до конца не понял, что же произошло. Он с раннего детства был скованным и, что называется, тоскливым мальчиком. С начальной школы он, возвращаясь домой, проводил остаток дня с младшими детьми его отца. В этом хаотичном мире, всё же, ощущалось то, как сильно на дом давили рамки традиций. Даже сотовый телефон не допускался в использование до шестнадцати лет. Отец Чуи — владелец известной оружейной. Производство клинков любой сложности, любой желаемый декор — проще сказать, этот мужчина владел магазинчиком с сувенирами, что обойдутся в копеечку. Разумеется, Мори Огай собирался доверить сыну этот бизнес, усиленно навязывал ему все тонкости изготовления оружия с малых лет, но Чуя всё никак не увлекался этим. В доме семейства Мори жили и старшие представители рода: пару бабушек, да дед, что по праву являлся главным в семье, но не то, чтобы он как-то стремился это подтвердить; детишки, все от разных женщин, что души не чаяли в старшем брате, хотя фамилию Чуя носил не отцовскую. Иными словами, эта семья — не менее прочный фундамент… Но ощущался он под ногами Накахары вязко и топко, словно трясина. Кажется, всё не должно быть так. Кажется, чего-то не хватает. Кажется, что в чём-то отчаянно нуждаешься так, что эта нужда лишает сна и аппетита. Для единственного рыжеволосого парня в роду традиционная и застрявшая в летах семья была тяжёлыми кандалами на руках и ногах. Но есть человек, который вносит в жизнь Чуи краски в единственный выходной. Накахара Маюми — женщина с крайне энергичным характером. Она не смогла достигнуть невероятных высот в карьере, ведь вышла замуж достаточно рано, как и родила. Её приняли в эту семью, но она не чувствовала себя на своём месте. Череда неудачных выборов в итоге привели к тому, что пятилетнего сына, после развода, она не смогла бы оставить рядом с собой. Маюми слишком много работала, но скрывала от Чуи всю усталость, что скопилась за неделю. С возрастом, когда парень научился чуткости, он выучился и заботе. Какой бы ни была Накахара Маюми — Накахара Чуя бесконечно её уважал и любил. Было в его матери что-то, что заставляло Чую чувствовать себя свободнее и увереннее. Это было лишь на периферии его сознания, но он знал, что за эти чувства можно зацепиться в будущем. Вот и пришло решение само по себе. Чуя знал, что, если завалит самостоятельную по алгебре, его направят на какие-нибудь нудные дополнительные занятия, а ему, впервые в жизни, не захотелось пускать всё на самотёк. Накахара хотел сам справиться с этим. По собственной воле, чёрт возьми! Почему Акутагава? А почему бы и нет? Он сразу показался Чуе занятным, да и выделялся на фоне всех своими незримыми стенами вокруг. От него нет этой утомительной энергетики, что вечно всюду витает. Подумаешь, слегка вспыльчивый — Накахаре это только на руку. Второй день занятий был странным. Рюноске то и дело ловил на себе взгляды своего будущего ученика. Он всё думал, отчего же Чуя выглядит таким скучающим? Вернее, почему он настолько скучающий? Да, общество вокруг невыносимое и серое, но есть же что-то ещё. Усиленно игнорируя сверлящий взгляд рыжеволосого, Акутагава листал ленту в соцсетях. Сейчас обеденный перерыв, но почему Чуя с самого утра зыркает в его сторону? Так бесит!  — Акутагава, — раздался голос, — что я такого сделал? Рюноске не сразу повернулся, но, встретившись с голубыми глазами, лишь поднял бровь, вопросительно уставившись на рыжеволосого, от которого можно было ожидать абсолютно всего. Поднявшись с места, Накахара встал перед чужой партой, уперевшись руками в её края по бокам.  — Мы с тобой даже не знакомы толком, а ты уже пытаешься показать мне, где моё место, — его лицо выражало только одну эмоцию — апатия, — ты мог просто сказать мне: «нет, я не хочу», но ты зачем-то ищешь пути сложнее. Это так глупо. Я не понимаю, чем подобное успел заслужить, вот и всё. Проблема была в тотальном игнорировании. Чуе казалось, что этого парнишку слишком легко упустить, потому и проявил инициативу. Не то, чтобы Накахара так уж сильно дорожил своей идеей, но проигрывать слишком уж легко. Он уверен, что если не быть напористым, то Рюноске так и будет его игнорировать. Акутагава опешил от такой активности Накахары, несколько секунд тупо глядя ему в глаза.  — Мне плевать, где ваше место. Я сказал «да», потому что захотел сказать, — брюнет нахмурился. Чуя выпрямился и отвёл глаза к окну.  — Не думаю, что ты уверен в том, чего хочешь, — покачал головой он, развернувшись к своему месту, — нет, забудь о моей просьбе. Рюноске едва не задохнулся от раздражения, резко поднимаясь и преграждая дорогу Накахаре так, что чужая парта чуть отшатнулась от напора его стопы.  — Я сказал «да», значит «да», — процедил Акутагава, опустив голову. Выражение лица Чуи так и не изменилось. Он спокойно наблюдал за тем, как парень выходит из себя.  — Не забывай, что мы начнём сегодня, — негромко произнес Накахара. Они оба вернулись на свои места. Теперь Акутагава был зол на себя и тупо пялился в парту. Его раздраженность отзывалась темной аурой вокруг. А Накахаре хоть бы хны! Рюноске начинала бесить его безразличность и апатичность. Теперь непонятно, чего ждать после уроков. Чем вообще могут закончиться такие занятия алгеброй? Класс опустел после окончания занятий, а Накахара всё сидел на своём месте и смотрел в окно, тоскливо, но так завороженно, что не описать словами. Рюноске всё стоял около парты одноклассника, ожидая каких-либо ответных действий, но в итоге его терпение лопнуло.  — Если сейчас же не встанете, я уйду, — раздраженный тон и аура кого угодно напугал бы, кроме, видимо, Накахары. Чуя посмотрел на него, а затем кивнул на парту впереди.  — Обязательно куда-то идти? Класс ведь свободен. Ему было всё равно, как сильно раздражен Рюноске. Чуя обычно не был многословен, понятен смертным, энергичным и не раздражающим, но сейчас вежливо развернул стул перед юношей. Рюноске, бурча себе под нос что-то недовольное, сел перед Чуей.  — У меня проблемы с темами, которые мы проходим сейчас, — после секундного молчания произнёс рыжеволосый.  — Как мне лучше объяснять? — поинтересовался, вновь доставая тетрадку, учебник и пенал. Акутагава надеялся, что Накахара из-за своей апатичности не понимает математику, а не просто тупой.  — Так, как можешь. Если что, я спрошу, — спокойно ответил Накахара, подпирая рукой голову. На самом деле, брюнет думал, что заниматься они будут где угодно, только не в классе, где рыжеволосый только и делает, что смотрит в окно… Рассчитывалось на крышу. Чуя, неожиданно, неплохо оправдывал свои слова о том, что с ним проблем не будет. Юноша слушал и задавал вопросы. А Акутагава, по мере объяснения, стал спокоен. Его негромкая речь лишилась грубости и так ласкала слух, что темы, кажется, запомнятся Чуе до самой старости. Оказывается, всё намного проще понимается, когда тебе объясняет темы по алгебре такой парень, как Акутагава Рюноске.  — Меня изумляет твой подход. Мне кажется, что педагогика — это твоё, — изумление на лице Чуи не особо наблюдалось, но тон голоса, что прежде был спокойный и отдавал неохотой разговаривать, стал несколько другим. Рюноске никогда даже не думал о подобном. Ему даже стало не по себе от этих слов и он поспешил отвести глаза от лица Накахары.  — Ладно. Вот так? — Чуя показал решение. Брюнет наклонился, заглядывая в записи, а затем, указав ручкой на строчку, ответил:  — Вы здесь кое-что забыли. Чуя тоже наклонился, а его брови чуть свелись, пока он смотрел на уравнение. Парень многозначительно помычал и произнёс:  — Да, я сомневался на этот счёт. Сейчас, — забрал тетрадь и сел ровно, пока говорил. Акутагава на секунду где-то потерялся так, что даже отстраниться раньше Чуи не успел. Брюнет со своего места смотрел, как парень заново всё пишет, теперь правильно.  — Думаю, так верно, — теперь уже уверенно произнёс он.  — И думаю, на сегодня достаточно. Я опаздываю, — рыжеволосый спокойно говорил, не слишком энергично собирая свои школьные принадлежности в сумку, которую в итоге закинул на плечо. Накахара хотел просто уйти, но хватило пары секунд, чтобы переубедить себя и нормально попрощаться. Уже в дверях, чуть поклонившись, парень произнёс:  — Спасибо за урок, — сказал он и на губах его появилась призрачная улыбка. Рюноске так и сидел, смотря на уже закрывшуюся дверь. Он действительно был уверен, что эта самая улыбка ему попросту почудилась. Таков был их первый совместный урок. Накахара повторял в мыслях формулы, пока ему вдруг срочно не потребовалось вспомнить голос Рюноске. Надо же, а этот парень бы так красиво мог почитать стихи. Теперь хочется заставить его это сделать. Похоже, Чуя собирается в кои-то веке найти себе друга. У Рюноске же остались столь смешанные чувства, что это даже раздражало. Им ведь теперь придётся много времени проводить вместе… И Чуе, неужели, совсем плевать на репутацию Акутагавы? На его грубость? Совсем плевать?