Maybe fall in love?

— Я тоже, — ответил Осаму. Ацуши не знает, показалось ли ему то, что, после этих слов, шатен добавил тихое «никогда», но всё же принял это молча. Президент сам до конца не уверен в том, чего просит. Это больше похоже на прихоть, подкреплённую максимализмом или банальной вредностью, что в сущности ничего не меняет. В чём точно следует быть убежденным, так это в том, что грязный прудик, представляющий сознание юного Накаджимы, Дазай уже взбаламутил своими необдуманными речами, заигрыванием со скуки и наглой улыбкой. Ацуши никогда не получал такого своеобразного отношения от парней, ведь обычно те над ним просто глумились. За красивое лицо, за слабое тело и небывалую популярность у хорошеньких отличниц, внимание которых никогда не достанется хамам и лентяям. Были, конечно, и более агрессивные выпады в его сторону, от которых юноша терял волю к жизни напрочь и месяцами восстанавливал психическое здоровье. А вот отношение Осаму было другим. Кажется, Ацуши впервые встретил парня, которого искренне привлекают другие парни. Нет, не так. Этот сомнительный человек, определённо, ничего не имеет против парней, но серьезного в этом мало, и данный факт зеркально отражает отношение к девушкам. Куда уж юноше это понять? Накаджима не влюблялся ни в парней, ни в девушек. В детстве его вовсе другие дети не интересовали. В каком-то из своих ежедневников, однажды, он написал: «Я женюсь на своём желании учиться. Простите меня, мои нерождённые дети». Возраст взял своё и пару месяцев назад Ацуши всё же заметил одно иррациональное влечение. Это был актёр из дорамы про Древний Китай. Парню даже взбрело в голову купить с этим парнем кружку. Ничего, чем не страдали бы другие подростки! Ацуши просто полагал, что интерес к внешности и повадкам не может быть серьезным, так что не стал сразу же вешать на себя ярлыки сексуальных ориентаций. И теперь они с Дазаем Осаму шли по залитой неоном улице центрального района города. То, куда лез Ацуши, Осаму не особо нравилось. Казалось, что паренек бросается из крайности в крайность, и это сто процентов не приведет ни к чему хорошему. Шатен согласился «прогуляться», желая показать, что таким, как Накаджима, на улицах делать нечего. А значит планов своих менять Осаму не собирался. Дорога привела их к подвалу в барном переулке. Все помещение было в неоне, поэтому рассмотреть настоящие цвета дизайна невозможно. На диванах друг друга ласкали не очень трезвые люди, гетеро-пары, парни, девушки. Без разницы. Здесь никому не было дела. У многих в руках были бутылки саке или пива, какие-то стаканы с коктейлями или просто газировка. Здесь собирались те, кто не хотел находится дома, кому надоели все вокруг. А это значит, что в месте этом всегда менялись лица, однако хозяева были несменными. К Дазаю вышли братья близнецы, один из которых свободно закинул руку на плечо и взъерошил его волосы. Второй был сдержаннее и в очках без диоптрий. С Осаму они вели себя так, словно он их давний хороший друг, или названый младший братец. Один из парней, тот, что активный и улыбчивый, прошептал что-то на ухо шатену, наклонившись к нему.  — А кто эта… этот мальчик? С тобой пришёл? — вот, что он спросил. Президент перевёл на близнеца несколько безразличный и усталый взгляд, но снова отвернулся, нахмурившись.  — Да. Это Накаджима. Не думаю, что он здесь надолго задержится, — ответил Осаму, не посмотрев в сторону названного. Пожелав хорошего вечера, близнецы удалились, а Дазай подошел к ящикам с пивом и взял себе бутылку, после переместившись к удобному длинному дивану у стены. Он не хотел быть похожим на мать, потому что от этого становилось противно, но против выпивки не был, поэтому никогда не напивался до беспамятства и хорошо переносил алкоголь, пьянел долго и размеренно, всегда останавливаясь, когда нужно. Ацуши остался сидеть недалеко у столика на хокере. Его школьная сумка висела на руке, что держалась за края этого слишком высокого стула. Ну, а сам юноша наблюдал за своим «сопровождающим», ни на секунду не отводя взгляд. Юношу не удивило и место, в которое Осаму его в итоге привёл, и его отношение, которое сейчас сместилось в сторону безразличия. Его удивляло лишь то, что он абсолютно не удивлён и даже, практически, не оскорблён. Музыка здесь была неплохая. Например, песня, которая сейчас играла, хоть и была ремиксом, понравилась Накаджиме.  — Ах, это ведь песня Kehlani? — произнесла девушка, что подсела к Осаму, — I need a gangsta~, — нежно пропела она ему на ухо. Осаму обаятельно улыбнулся, чуть поворачивая голову к незнакомке, касаясь её губ своими, мягким перебором.  — You found him, — прошептал шатен, углубляя поцелуй и провёл рукой по шее девушки, убирая её слегка вьющиеся пряди волос. Его губы отстранились от чужих, перемещаясь на шею. Девушка, выдохнув от подступающего жара, пересела с дивана на чужие бёдра, плотно прижимаясь к Осаму. Интересное дело: Дазай целует чужие плечи, а взгляд его вдруг устремляется в сторону Накаджимы. Юноша чувствует, как по телу проходится дрожь, а к горлу подступает ком. Он поднимается, закрывая губы рукой, и уходит, шепча себе в ладонь очередное:  — Нет… нет! Хочу умереть! Дазай ощутил укол обиды, смутно отозвавшийся в груди. Он желал внимания не кого-то, а Президента. Накаджима ушёл просто оскорбительно скоро, оттого ласки перестали привлекать шатена. Он задержался лишь на минут двадцать, а после, дав девушке понять, что продолжения не будет, юноша ушёл. Холодный воздух улиц после заката окатил лицо Осаму и тот прикрыл глаза, вдыхая его сквозь зубы. Хотелось всего и одновременно ничего. Хотелось умереть, но хотелось жить. Осаму так и стоял, думая пойти на мост, что был недалеко, но не нашел в себе силы сдвинуться места, вдыхая глубоко и выдыхая теплую дымку едва ли видневшегося пара. Пьяный женский голос дальше по переулку сразу же привлёк внимание.  — Мальчик, живой? Ты чего тут сидишь? — она, опираясь о стену и смотря за большой мусорный бак, пыталась сосредоточить взгляд, что из-за выпитого алкоголя было слишком сложно. Ацуши остался ждать исключительно из-за своего характера. Он мучился раздражением и, первые минут десять, как вышел, мечтал о том, как выскажет Дазаю, какой тот омерзительный. Но пыл поугас. Из-за холода ли, юноша больше не чувствовал злость. Осталось только какое-то бессильное и мерзкое чувство в груди, которое хотелось бы чем-нибудь заменить. А ещё… чёрт, как же он возбудился от взгляда Осаму на него. В то мгновение показалось, что между ними нет абсолютно никого. Его будоражила сама мысль о том, как он сам сидит у Дазая на коленях, не имея никаких внешних ограничений.  — Эй, — окликнула женщина Осаму, — ой, нет. Таким доверять нельзя. Накаджима выглянул, смотря на женщину несколько растерянно, а затем заметил Дазая и молча подошёл к нему.  — Осторожно, мальчик! Шатен опустил голову, глядя на мальчика нечитаемым тёмным взглядом.  — Я думал, ты ушел… Идём. Он развернулся и, сунув руки в карманы, спокойно пошел по тротуару в место, которое из них двоих знал только Дазай. Раз уж Накаджима решил, то точно пойдет следом. Шатен все-таки пришёл на мост. Не очень большой, но красивый, как и большинство в городе. Не доходя до середины, парень сел, просунув ноги между колоннами ограждения, замотал ими и опустил голову, наклоняясь, чтобы видеть то, что происходит внизу. Накаджима, остановившись, отвёл ничего не выражающий взгляд на водный канал, отражающий огни города. В районе этого моста было спокойнее, ведь рядом жилой квартал. Прохожих мало и те сохраняют тишину улиц, не желая тревожить никого. Мальчик вздохнул и перекинул ноги через перила, садясь и придерживаясь руками по бокам. Так сидеть на мосту слишком опасно, оттого Осаму невольно напрягся.  — Знаешь, нисколько не сомневался в том, что ты пойдешь именно в подобное место, — закончились минуты тишины между ними холодным голосом президента, — наверное, думал, что если покажешь мне это, то я пойму, что мне лучше не навязываться. Плечи юноши дрожали, но в голосе эта дрожь не отражалась вовсе. Он старался, чтобы всё было именно так.  — Что-то вроде: «Посмотри, в какой грязи я валяюсь, ха-ха, меня всё устраивает». Что за дешёвая ты подделка, Дазай Осаму? Ацуши опасно качнулся вперёд, но просто перепрыгнул обратно, на тротуар, и собрался уйти. Дазай аж воздухом подавился от таких громких высказываний. Он встал, спотыкаясь, догнал парня, хватая его за запястье и резко разворачивая к себе. Послышался хлопок, голова Ацуши под ударом повернулась в сторону.  — Не хочу слышать это от тебя. «Ха-ха, меня все устраивает», — передразнил, — земля на кладбище меня, блять, устраивает, понял?  — А если ты хочешь лезть во все это дерьмо — пожалуйста! Помогать не собираюсь. Его голос был наполнен столь сильной обидой, что это невольно вызывает у Ацуши желание расплакаться.  — Сдохнешь в той же подворотне и без моего участия. И мнения твоего никто не спросит. «О, смотрите, какой мальчик хорошенький, давайте поиграем»! — Осаму махнул рукой, чуть сжав чужую рубашку на плече, дёрнув назад, — флаг тебе в твои прекрасные ручонки. Парень толкнул Ацуши и развернулся, собираясь свалить отсюда, как можно дальше. Сейчас Осаму реально захотелось напиться, но он, конечно же, не станет этого делать. Мальчишка стоял на месте, глядя блестящими от слёз глазами на чужую спину. Почему в итоге уходит Осаму? Почему виноватым остаётся не он? Это глупо, ведь Дазай сейчас действительно сказал то, что думает, а Ацуши прикрылся ложью и гордостью, по привычке напрочь забывая о последствиях колких слов в адрес этого хулигана. Из этого едва живого состояния мыслей вырвал шум мотора. Машина, остановившаяся рядом с юношей, была ему знакома.  — Накаджима, какого хуя тебя носит чёрт знает где? — Наоки, буквально вылетев из машины, выглядел так, словно готов убить непутёвого приёмного сына на месте. Он редко бывал настолько зол и редко так громко кричал.  — Ты видел ёбаное время? — мужчина схватил мальчишку под руку, сжимая так, словно боится, что тот сбежит. Уемура, будучи выше президента на две головы, сейчас мог бы выглядеть угрожающе, если бы Ацуши не был полон отвратительных чувств и без чужих криков и нотаций.  — Садись в машину, сейчас же, — цыкнул Наоки и толкнул юношу к авто. Ацуши и не думал о том, чтобы сейчас сходить с места, потому просто рухнул за колени, встречаясь лицом с крылом машины. Из-за подобной сцены Наоки незаметно вздрогнул, а взгляд его, оставаясь бесконечно пустым, в то же время наполнился беспокойством пуще прежнего. Но он не успел предпринять каких-либо мер, потому что Дазай был уже тут как тут, закрывая собой мальчишку и знакомя Уемуру со своим кулаком. Школьник попал по челюсти, но он, кажется, действовал одними лишь эмоциями, оттого Наоки и ударом это не мог назвать.  — Я не знаю, кто вы для Ацуши, но он никуда не поедет! — выпалил Осаму, помогая Ацуши подняться и пряча его за своей спиной, крепко держа за предплечье.  — Если вы считаете, что можете так с ним обращаться, то предлагаю вам скинуться с моста. Уемура поднял голову, стирая кровь с губы. Его пробирающий взгляд оценил мальчишку перед собой и он не стал отвечать на это импульсивное поведение кулаками.  — Нахуй иди, защитник, — процедил Наоки, — что тебе от него надо?  — Я всю жизнь только нахуй и хожу. Как бы вы не оступились, — моментально выдал Осаму. Дазай продолжал закрывать собой Ацуши. Он выглядел, как собака, готовая к атаке в любое время.  — Неужели вам так не хватает нежности от ёбыря, что позволяете себе срываться на беззащитных подростках? Знаете, сколько светит за педофилию? Проваливайте. Этот набор отчаянных средств словесной защиты Наоки принял, слегка вскинув бровь. Он не хотел оставлять ребёнка с этим парнем, но сейчас стало ясно, что ребёнок здесь не только Ацуши. Уемура, ничего не ответив, ушёл к машине и уехал, словно его только что победили. Едва угроза скрылась за горизонтом, Дазай развернулся к президенту, смотря на его напуганное лицо. Ацуши молча смотрел на него в ответ, а из носа, пачкая белоснежную рубашку, падали капли крови.  — Стой, — Осаму поднял его лицо за подбородок, аккуратно коснулся двумя пальцами носа, чуть нажимая. Носик юноши проверку прошёл, оказавшись целым, оттого шатен выдохнул.  — Не сломал. Осаму оглядел его лицо на другие повреждения и не нашел ничего серьезного.  — Не знаю, куда тебя девать, — почесал затылок, — точно не ко мне. Подожди. Раз уж Осаму снова спас Ацуши от… чего-нибудь, то делать нечего. Наклонив мальчишку на себя, чтобы тот уткнулся лбом в плечо, Дазай достал телефон, набирая какой-то номер.  — Эй, привет, разбудил? Ха-ха, извини… Слушай, могу я переночевать у тебя? Ну, как всегда, ты же знаешь. Только я не один… Нет, не девушка… Нет, не для этого… Правда? Спасибо, буду должен. Жди. Полного диалога Накаджима не расслышал, да и не пытался.  — Ну, по крайней мере, я нашел, где нам спать, — оптимистично выдал шатен.  — Ты защитил меня… снова, — с сухой усмешкой произнёс Накаджима. Не поспорить. Осаму вёл его за руку, за собой. Его хватка была крепкой, но осторожной, его лицо не выражало насмешек или игривого настроения. Этот парень действительно сейчас был серьёзен. Это больше не было похоже на игру. Теперь ясно, что Дазай не от великой скуки увлечён президентом. Он не желает его страданий, не выносит его язвительных речей, выглядит расстроенным, когда его игнорируют. Эти чувства с каждым прикосновением становились сложнее. Ацуши ощутил страх перед странными изменениями в восприятии их с Осаму отношений. Столь сильный, что от него хотелось сбежать, хоть на другую планету. Ещё шаг, ещё поцелуй, ещё взгляд! Мальчишка не выносил этих вещей, они причиняли ему боль, подавляли и подчиняли себе. Такие, как Дазай Осаму, любят болью. Разве может хулиган вдруг стать человеком, к которому не опасно испытывать чувства?  — К кому мы идём? — негромко спросил Ацуши. Спокойные и тихие улочки с многоквартирными домами невольно вызывали тревогу из-за того, что Ацуши совсем не знал их.  — Это мой хороший знакомый. Он живёт один и у него есть свободная комната. Там безопасно, — уверенно и достаточно мягко ответил шатен. Они свернули к двухэтажному дому и поднялись к одной из квартир. После парочки стуков дверь открылась. Глаза привыкли к тёплому свету и Ацуши увидел хозяина квартиры. Это был высокий парень с отросшими осветленными волосами, достаточно взрослый, но вид его был таким добродушными, что Ацуши так и не смог определиться с примерным возрастом. На его лице было несколько проколов, а чёлка заправлена вверх дракончиком.  — Привет, Осаму, — улыбнулся «хороший знакомый». Накаджима опустил глаза и выдохнул. Ему оставалось довериться, раз уж он уже здесь.