Maybe fall in love?

Удивительно, но парень, к которому Осаму его привёл, не казался Ацуши плохим или неприятным. Это первый друг этого несносного хулигана, который не раздражает одним лишь своим видом.  — О, кто его так? — вопросил новый знакомый после того, как оглядел Накаджиму. Дазай же пожал товарищу руку и бросил что-то в ответ, чтобы не придавать особого значения виду его спутника.  — Ты нас очень выручил. Сейчас приведем себя в порядок и вернемся. Шатен взял Ацуши за руку и повел в сторону какой-то комнаты, которая оказалось ванной. Не приходилось президенту прежде бывать в таких ситуациях. Чужая тесная ванная, круглое зеркало с наклейками по краям, пара зубных щёток в стаканчике. Ацуши сейчас не думал об этих деталях, омывая лицо прохладной водой. Его взгляд в зеркало встретился с лицом Осаму, что, чуть хмурясь, расстёгивал на себе рубашку. Дазай выглядел сейчас необычно. В одно мгновение, когда чужой взгляд был наполнен такой грустной, грустной пустотой — мгновение, когда шатен позвал Ацуши за собой на мост. А сейчас его глаза, что открылись взору, когда парень заправил густую прядь чёлки за ухо, очень спокойно сияли, несмотря на очевидную спутанность мыслей. Неужели, они сейчас оба несколько запутались? Осаму остался в футболке, а рубашку, встряхнув, собирался отдать президенту. Он остро чувствовал, что юноша, что всегда одет опрятно и серьезно, при этом сохраняя некую мягкость, не должен оставаться в испачканной рубахе. Когда Накаджима к нему повернулся, шатен схватился за края ткани, уже надавив на пуговицу, но Ацуши его остановил. Раздеваться в присутствии другого парня. Странно, но в других обстоятельствах Ацуши бы не обратил на это внимание. Щёки горят, но он всё равно переоделся и буквально утонул в рубашке большого размера. Так уж вышло, что форма на юноше всегда сидела идеально и не висела, но это вовсе не значит, что он не носит мешковатой одежды. Медленные движения президента зачаровывали Осаму. Хоть и пришлось оторвать взгляд, когда дошло, что ранки на лице следует обработать, парень сам стал медленным. Завершением этого стало то, что Дазай поцеловал Ацуши в губы. Он просто прильнул к нему, ладонью оглаживая открытый, благодаря большой рубашке, участок шеи. Только после этого отпустил. Осаму не посчитал нужным сдерживаться. А Ацуши не посчитал нужным отказывать себе в ответе. Хотя вежливость была его личным принципом, сейчас Накаджима отказался от неё. Он не спросил имени у парня, что любезно пустил их к себе на ночь. А что толку в вежливости и учтивости, если в конечном итоге ты рискуешь начать доверять людям, которым улыбаешься? Доверие — незнакомое юноше чувство, чужое и странное. Но и жизни без этого вечного отторжения людей он не знал. Для него не было ничего удивительного в том, что враги вокруг все, пока обратного каким-то образом не докажут. Каким же? Ацуши не знает. Может, доверие сейчас и формируется между Дазаем и президентом? А с чего бы ему между ними появиться? Тесная ванная и допустимая в ней, но, по факту, абсолютно неуместная нежность между ними действительно не может быть катализатором доверительных отношений. Не может! Ацуши нахмурился, глядя в кружку чая в своих руках. Поза, в которой он стоял на чужой кухне, была закрытой и напряжённой. Кажется, хозяин квартиры постарался, заваривая чай, потому что его вкус пришелся по душе юноше, отвлекая от назойливого Дазая Осаму в каждой мысли.  — Кажется, его часто бьют, — беззлобно усмехнулся парень. Ему было очевидно, что хилый бледный парнишка не придется к месту в компаниях, в которых обычно болтается Дазай. Осаму молча усмехнулся ему в ответ. Он всё ждал, когда президент закончит с чаем, чтобы увести его в ту самую свободную комнату. Сейчас Ацуши следовало беспокоиться, но он почему-то не видел повода. Да, они одни здесь, но шатен всё равно не выглядел так, словно только и ждёт этого уединения. Он, скорее, ощущает себя заложником здесь. Всё просто: Осаму не тронет его, не станет ни к чему принуждать. Не должен, просто не должен. Считает ли так сам Осаму? Вовсе нет. Вот только расстроенный Накаджима, с глазами на мокром месте сам даёт понять, что с него уже достаточно на сегодня. К тому же, расстроен Ацуши не из-за него, верно? Он такой из-за того ублюдка, что толкнул его. Ничего интересного. Юноша несмело сел на кровать, устремив взгляд в одну точку, лишь бы глаза прекратили так нервно бегать по комнатушке. Его губы дрогнули, желая что-то попросить, но голоса он так и не подал.  — Ложись скорее. К утру всё пройдёт, — сказал Осаму, прекрасно зная, что это ложь. Он лёг за чужой спиной и откинул одеяло, а Ацуши всё мешкал. Спать с кем-то в одной постели? Да как до такого могло дойти? И всё же, когда Осаму обнимал юношу, тот ощутил пугающую лёгкость. Это ощущение можно было даже назвать воздушностью. Как сладка постель при раннем подъёме, так и сейчас она вдруг стала приятнее любой другой в этом мире. Далёкий шум мыслей покинул обоих. И если Дазай лишь почувствовал от этого дремоту, Накаджима же расплакался. Бесшумно и скрываясь где-то на уровне чужих ключиц. Осаму снова заставил его плакать. Ранним утром, когда занимался рассвет, а Дазай всё ещё достаточно крепко спал, президент студсовета покинул комнату, устало шагая к выходу. На кухне горел свет, ведь светловолосый старший парень сидел там, занимая себя просмотром какой-то комедии.  — Хм? Куда это ты? — окликнул он. Ацуши остановился.  — Домой пойду, — бесцветно бросил юноша. Ра Амон — именно так звали хозяина квартиры — не знал, что происходит между подростками, но думал, что раз этот мальчишка пришел с Дазаем, то и уйти должен с ним. Отпускать его одного, как оставить кошку в стае собак.  — Ты с ума сошел, малой? Мне потом Осаму предъявит за то, что я тебя потерял. Не хочу выглядеть, как ты вчера. Ты хоть район знаешь? У меня, может, и безопасно, но там — не очень.  — Жди его, — заключил Амон, опустив на стол кружку с кофе.  — Просто скажите, что не видели, как я ушёл. Простите, что приношу проблемы, но мне нужно уйти. Я просто, — поджал губы и нахмурился, пока голос становился тише, — должен. Останавливать силой его никто не будет, потому мальчишка просто ушёл. Хозяин квартиры лишь закатил глаза и остался ждать, когда проснется Дазай. Сразу понятно, что этот неизвестный парнишка просто боится чего-то. Но и Осаму всегда приходил ночевать один и максимально разбитый, а тут этого парня привел, причем не как подстилку. Идиоты. Проснувшись и не найдя рядом Ацуши, Дазай подумал, что Амон уже кормит его или чаем поит. Этот парень тот еще заботливый брат.  — Утра. Где Ацуши? — спросил Дазай, не увидев нужного человека за знакомым столом.  — Твой малой свалил, сказав, что ему так надо и чтобы я не говорил тебе, что видел его, — спокойно выдал Амон, сидя в той же позе, что и при Накаджиме.  — Что с ним? Эй, Осаму! Парень уже забрал свои мелкие пожитки, что оставил в спальне, обняв Амона, бросил что-то типа «люблю тебя» и ушел, видимо, собираясь искать пропажу. Только оказавшись на улице и вдохнув свежий воздух, Осаму понял, что, во-первых, не знает, где искать, а, во-вторых, не знает даже его номера. Раздраженно цыкнув, шатен побрел в сторону своего дома. Ацуши едва ли понимал, что происходит с ним, когда контроль неожиданно берёт чувство некой необходимости в парне, который слишком очевидно его пугает. Дазай Осаму. Одно лишь имя вызывает бурю негодования и абсурдности! На секунду, если бы он только остановился, если бы с того самого утра Дазай не занял его мысли, возможно Ацуши бы смог объяснить себе все эти чувства. Он бы поставил себе цель, суть которой звучала бы как название бульварного романа, и точно бы вернул себе рациональное мышление. Страх — это голос инстинктов. Ацуши Накаджима — это подросток, достаточно подверженный инстинктам и достаточно убежденный в том, что он абсолютно взрослый и адекватный. Больно? Сходи к врачу. Не понимаешь предмет? Отыщи в нём что-то, за что цепляется внимание, и выясни всё — глядишь, разберёшься по дороге. Ты и парень с самодовольным взглядом целуетесь временами и он абсолютно точно плохо влияет на твоё душевное равновесие? Тогда… что прикажете делать? Президент тихо закрыл за собой дверь, что оказалась незапертой. Он сейчас безумно хотел спать, потому плевать хотел на то, что его отчим захочет прочитать ему нотации, если окажется, что он не спит. Ну, почти плевать. Просто Ацуши уверен, что Наоки точно спит, ведь его рабочий график сбился бы, если бы тот решил игнорировать отдых.  — Утро. Накаджима почти прошёл мимо кухни, но именно эта невинная фраза заставила его замереть.  — Надо же… ты не спишь, — выдохнул Ацуши, сильнее раздвинув дверь и встречаясь с отчимом, что пил, наверное, до ужаса крепкий кофе. Тишина меж ними нарушилась тем, что тихонько звякнула микроволновая печь, неприметно гудевшая всё это время.  — Я тебя внимательно слушаю, Накаджима, — Уемура поднялся за своим завтраком, оставаясь таким же титанически спокойным.  — Не хочу об этом говорить, — Ацуши устало выдохнул это, прикрывая глаза.  — Ты хочешь сказать, что безумно хочешь рассказать мне, давно ли у тебя парни на горизонте замаячили? Это-то ты хочешь сказать, надеюсь. Наоки редко произносил что-то настолько неодносложное.  — Почему ты решил, что мы в таких отношениях? Ацуши словно кипятком окатило. Разве такое спрашивают вот так? Что за вздор! Где же крики о том, что не такого сына он хотел? Хотя Наоки никогда не звал его своим сыном, да о воспитании не говорил вовсе… Мужчина многозначительно замолчал, не смотря на Накаджиму. Видимо, он не мог более говорить вслух о человеческих отношениях. К тому же, даже его врождённая прямолинейность не позволит ему озвучить то, что он в курсе, какие рубашки обычно носит этот несносный ребёнок.  — Где ты ночевал? — в конце концов, Уемура оставил прошлую тему.  — У знакомого того парня, — теперь можно снова говорить без эмоций и Ацуши этим активно пользуется.  — И что ты там делал? — продолжил Уемура.  — Ну, мы чай пили. Знаешь, может ты уже прекратишь с допросом? Ты же просто уехал и сам оставил меня с ним. Ацуши понимает, что решение то было абсолютно осознанным, но не менее странным от этого.  — А что, тебе разве с ним остаться не хотелось? Пустые медовые глаза Уемуры, взгляд которых поймал юноша, заставили его ненадолго замолчать, ради внятного ответа.  — Ты явно превратно понял ситуацию, поэтому я не понимаю, к чему ты клонишь. На этой ноте Накаджима решился уйти в свою комнату, опустив плечи. Наоки не стал его останавливать, выдохнув несколько устало. Он действительно не спал всю ночь, оставил дверь открытой, чтобы Ацуши спокойно вернулся домой по собственному желанию. Наверное, он слишком сильно пустил всё на самотёк, но с Ацуши по-другому нельзя. Тому вечно нужно самостоятельно до всего доходить, а чужие наставления для него и вовсе какой-то чужой язык. С самого утра выходного дня Осаму ненавидел этот самый день. Толкая очередную бутылку в мусорный пакет, шатен нахмурился и выдохнул, сомкнув губы и издав нелепый звук. Занятий дома, помимо уборки, парень не мог себе найти, оттого и думалось невольно обо всём — понемногу. Поступок Ацуши в конечном итоге расстроил сильнее, чем ожидалось. Да что там, Дазай не думал, что он допускал таких ожиданий! Уборка и наушники в итоге сделали своё дело — Осаму подпевал музыке и никакой маленький красивый президент студсовета не бередит его мысли. Уже вечером парню написал его друг. Парнишка, что появился в жизни очень давно, которому скучающий Дазай уж точно не собирается отказывать. Фудо Иори всегда был интересным парнем. К тому же, время сделало его своеобразным дополнением к жизни. Этот брюнет с челкой, что закрывает добрую половину его круглого личика, всегда ходил за Дазаем, но при этом никогда не попадал с ним в один класс с начальной школы. Зато легко вливался в любую компанию и был рядом, как непоколебимая страховка. Иори эмоциональный, хотя иногда ему удаётся каким-то чудом казаться кому-то загадочным. Ровесниками, кроме непосредственно Осаму, он не интересуется, потому за их расположением никогда не гонится, чем и нравится шатену. В общем и целом, он весь такой противоречивый, что даже заискивания от него воспринимаются легко, а местами приятно. Хоть Фудо и опоздал немного, Осаму не успел сильно задуматься. Только этот парень мог позвать его в дорогую шоколадницу.  — Привет, семпай, — с добродушной улыбкой произнёс Иори. Приличное место, красочное меню и юноша, который иногда ведёт себя хаотично. Неплохая компания, Дазай.  — Я тут узнал одну чудную новость, — Иори улыбнулся, подперев лицо ладонью. Им принесли заказанное мороженое, поэтому брюнет отвлёкся на то, чтобы выбирать кусочки банана из его чашечки и расталкивая шарики. Осаму про себя усмехнулся, ведь Фудо даже не обратился к нему, когда заказывал мороженое, которое итак на сто процентов понравится его другу. Шоколадно-кофейный десерт уже выглядел безумно манящим.  — Правда? Какую же, Ио-чан? — скучающе протянул шатен.  — Думаю, позже тебе расскажу. Когда смогу быть уверен во всём, — такой тип ответа раздражал, но ничего не поделаешь.  — Семпай, что у тебя за выражение лица такое было? Я вроде не слишком-то и опоздал… у тебя случилось чего? — Иори невинно и заинтересовано склонил голову, а тон голоса тоже говорил о его искреннем недоумении. Дазай усмехнулся из-за того, что знакомый в первую очередь подумал о своем опоздании, хотя это редко его действительно волновало.  — О, да ладно тебе, что могло случиться? Просто скучно… — протянул, вытягивая руки и пости ложась на столик.  — Еще совсем не выспался, — рассмеялся. — И вообще, что с моим лицом не так? На нем может быть только выражение настоящей красоты. Другое не принимается, — покачал головой и надул губы парень. Фудо замер с ложечкой в руках. Поведение друга вызывает у него отчётливое волнение, что невольно становится причиной нервной улыбки.  — Скучно? — хихикнул Иори, прикрывая губы. — на тебя это похоже, семпай. Кто же в мире, полном возможностей, скучает?  — А с кем ты был ночью? Лицо парня внезапно помрачнело.  — Ты бы знал, семпай, как меня достало говорить знакомым девицам, что я тебя с ними не стану знакомить… Осаму рассмеялся и щёлкнул Фудо по лбу, от чего тот надулся и недовольно свёл брови. Ему ничего не стоило отшутиться, в итоге уйдя от ответа, ведь Иори слишком сильно ему доверяет. Вечер прошёл неплохо, потому что тем для разговоров у парней было достаточно. У них были некоторые общие интересы в музыке, они оба были горячими фанатами одного вокалиста из рок-группы. Дазай прошёлся до чужого района, а затем дома, вместе с Фудо, после попрощался с ним лёгким взмахом руки, спрятал ладони в карманы и ушёл. Элитный район с частными дорогими коттеджами и дуплексами был невероятно тихими местом. Шум был лишь от высаженных вдоль улицы слив, которые тревожил ветер. Три года назад. Узкий коридор с граффити на стенах, гул танцевальной музыки за ними. Неаккуратные шаги, что сопровождались нескладным бормотанием. Иори прижался спиной к стене, глядя перед собой, прямо в лицо Осаму, что выглядело таким красивым в неоновом освещении.  — Это правда важный разговор? — спросил Дазай.  — Я… думаю, что да, — Иори опустил голову, упираясь ладонями в стену за собой.  — Вы мне нравитесь, — выпалил брюнет.  — Я знаю, — ответил Осаму, — и что теперь?  — Нет… нет, просто… — Иори замямлил. Его тело дрожало уже от того, что его первые чувства, в лице Дазая Осаму, стояли так близко. Шатен в тот момент не стал воспринимать эти слова серьезно. Ну, нравится он этому мальчишке, что такого? Это просто чувства — они проходят. К тому же, четырнадцатилетнему юноше, у которого в «приоритете» прожигать свою молодость, нет дела до каких-то там подростковых симпатий. Дома на него плевать, а на улицах он уже себя зарекомендовал. Наглый, умный… Но Иори ведь не просто он нравится. Этот юноша смотрит на него с придыханием ещё с начальной школы, когда семью Дазая ещё можно было назвать семьёй.  — Хочешь, чтобы я встречался с тобой? Осаму взял в руку чужой подбородок и поднял к себе, наклонившись к юноше.  — Нет, — прошептал Иори, — если я не нравлюсь… Фудо не закончил фразу, потому что Дазая внезапно толкнули, заставив удариться спиной о входную дверь.  — Дазай, а ты не охуел ли часом? — спросил высокий старшеклассник, сунув руки в карманы.  — Моя младшая сестра сказала, что ты к ней приставал, — парень схватил шатена за волосы, поднимая его голову, пока тон его голоса становился всё более угрожающим.  — Чё ты несёшь? — Осаму натужно усмехнулся, — ты думаешь, я помню, кто там твоя сестра? Наверняка сама ко мне пристала.  — Мне говорили, что ты — та ещё борзая псинка, но чтоб настолько… В тот момент Дазай не чувствовал ничего. Ни страха, ни волнения — абсолютная пустота. Он был готов подраться даже с таким бугаём, не слишком-то переживая о последствиях. Иори испугается и сбежит, ведь ему и близко не знакома жизнь, которую живёт Осаму. Незнакомец вытолкнул Дазая в переулок, а Фудо сразу же выбежал за ними. Прежде, чем обидчик замахнулся, Иори с разбега врезался в него, из-за чего получил локтем по лицу.  — Шавку свою убери, — цыкнул парень.  — Убери отсюда свою мерзкую рожу, для начала, — выкрикнул Фудо и отбежал к своему другу. Дазай на секунду завис, уставившись на брюнета, почему и пропустил по лицу. Это заставило его наконец начать соображать. Когда противник сильнее тебя, то напрямую действовать не следует. Так, как поступал Иори — тем более. Осаму не знал нападавшего, но уже заметил несколько деталей: от него сильно несёт сигаретами, его удар казался неумелым, ведь ставку он делал на силу. Единственное, что сейчас оставалось делать — утомить этого парня изворотливостью. Это была не самая удачная драка, ведь нацелена она была на более или менее несерьёзные травмы, но парень в итоге свалил сам, крикнув:  — Проебешься ещё и в следующий раз разговор будет другим, мелкий уёбок. Осаму выдохнул и спустился по стенке, а затем это действие повторил Иори.  — Ио-чан! От неожиданности Фудо испуганно посмотрел на шатена, хлопая глазами.  — Чего? — неуверенно спросил он.  — А ничего так, — рассмеялся Дазай, хлопая непутёвого «бойца» по больному плечу, — я думал, что ты трусишка. В то мгновение, кажется, Иори ещё больше в него влюбился, от чего чуть на месте не расплакался. Это было маленькое доказательство верности, которое Дазай запомнил. Но к Иори он более ничего не испытывал. Ни на секунду он не сомневался в том, что этот мальчишка, что из кожи вон лезет, лишь бы быть рядом… как минимум, не заслужил такого горя, как Дазай Осаму. В настоящее время Иори никак не пытается «приударить» за шатеном. Кажется, он однажды пытался сказать, почему. Ему неприятно принуждение. Пожалуй, единственный, кто одним своим существованием принуждает Осаму к чему-то неизвестному, — это президент студсовета. Накаджима Ацуши действительно смог задеть Дазая.