(Не)забытая история

Вино. Она любила его за то, что опьянеть выходило не сразу, а постепенно, и не любила его за терпкость, которое перебивало весь вкус. Хотя вино может быть разным. Всë зависило от очень многих факторов. Потому в основе она предпочитала что-нибудь по слаще и достатчно крепкое, чтобы на третьем стакане отправиться спать. Потому еë личный куханный посыльный разбовлял спирт с фруктовым фрешем. Впрочем, она понимала что если будет пить такое на заседании, то косой взгляд будет меньшим из зол. Практически каждый из присутствующих знал как именно она заработала своë место, а кто не знал, подозревал в этом не исключая других вариантов. Потому теми, кто сидел к ней ближе всех стали именно Соправительница Клаудсдейла и Легат Первого Легиона и дочь самого Урагана. Квайет Шторм. Непрошибаемый авторитет, сидящий с другой стороны. Тот, кто одним видом застявлял опускать глаза в пол. Хоть и не канцлер земнопони, но уполномоченный его представитель на этом собрании. Вермилион Пай Старший и Лорд Губернатор Болтимэйра. Так что подобные приближëнные Единовластной Королевы Эквестрии лишь одним присутствием отлично затыкали всем рты. На этом засидании обсуждалось многое. Очень многое. От точного подсчëта торговой ситуации по всем областям страны, так и какой нибудь вопрос об благоустройстве отдельно взятой улицы в Кантерлоте. Многое требовало обсуждения и ещë большее требовало решения. И Паладия приняла решение о том, чтобы собрать многих лордов, господ и влиятельных торговцев в единую организацию. Проще говоря воздвигнуть фундамент Министерства. Паладия потратила половину своей жизни готовясь к правлению, а вторую на то, чтобы посмотреть как правят другие, по долгу задерживаясь в южных странах и подмечая как самые лучшие, так и худшие аспекты их системы. И Паладия пыталась сделать власть более автономной и не ждущей, пока Еë Превосходительство не напудрит щëчки и всë таки не решиться прочесть срочный доклад. Но на пути к этой цели стояла непреодолимая преграда. — Эти придурки даже не соображают как нужно решать проблемы. — Тихо высказалась Паладия и недоумевая приподняла бровь, когда неразборчевый гул, что чудом не перешëл в натуральную драку, резко стих. Сейчас все обсуждали реарганизацию казначейства и пытались понять в чëм смысл монетной реформы Королевы Паладии. Так уж вышло, что золотая монета всë меньше и меньше использовалась в обороте, постепенно теряя свою ценность. Все предпочитали старую систему размена. Я тебе ящик морковки, а ты мне мешок муки. И как пробовала подсчитать Паладия, Эквестрия могла прожить и так... Но вот если Эквестрия хочет вырваться из каменного века, то подобное не приемлимо. Да и монета устанавливает определëнную ценность тому или иному продукту, но больше она была нужна сейчас Эквестрии для торговли с другими странами. Которые подобного всеобщего размена позволить не могут. Монета должна была стать полновластной и потому в бумагах, что лорды и прочие высокородные раскидали по длинному столу был прописан полный запрет на размен. И Паладия понимала причины буйства всех собравшихся. Практически все нажили свои новенькие усадьбы и дома именно за счëт этого размена. У тебя есть амбар пшеницы? Так сходи на большой рынок и продай. Предлагают слишком низкую цену и постоянно пытаются выторговать? Тогда сходи к глупому соседу, у которого есть амбар моркови или капусты и обменяй. Вновь вернись на рынок и смотри как твои свежие овощи разлитаются по копытам, а когда на всëм рынке они остануться только у тебя смело поднимай цену. Конечно такая проблема стороной обходила крупные поселения и города, но в обычной сельской местности это гразило превратиться в катастрофу. Ведь богатых становилось всë больше, а те кто трудились не погладая копыт смотрели как по их собственной глупости их товары и изделия продают за бешеные суммы, а самим им практически ничего не достаëтся, да и пробиться на крупный рынок было сравни подвигу, который смогли совершить лишь семьи Эплов/Смитов. И всë ещë не загнило лишь потому что эти "бедники" работают не только ради себя, но и ради своих друзей и плагополучия своей, так скажем деревни. Паладию это озаботило просто до дрожи в коленях. Кто то наконец таки должен был не просто приструнить эту наглую знать, а раздавить ей голову, тем самым натыкав как пса в его же дерьмо. — Выход очевиден. Либо запретить размен и от лица казначейства поставить оценщика в случае большого оборота товаров в одном закупе, либо смотреть как Эквестрия будет становиться самым дном современного мира. Золотая монета должна стать железной и непоколибимой основой нашей торговли. Начиная от простой покупки хлеба в лавке и заканчивая продажей целого каравана яблок. Либо единая монета, либо я вам всем врежу. — Последние слова Паладия приправила тяжëлым взглядом. — И впредь я не желаю больше слышать на этих засиданиях любого голоса, что прозвучит громче шëпота. Дальше присутствовать на этом зачатке высшего органа власти Паладия не имела никакого желания и доверив дальнейший процесс тяжëлому взгляду Лорд Губернатора Пая. Следующие два часа она провела за безжалостными тренировками. Как говорила еë мать: — Слабый вождь, слабый и его народ. Обычная тренировка с алебардой, которую проводил каждый из рядов гвардии долго бы удивлялся как хрупкая единорожка может в копытную орудовать еë более тяжëлой версией и разрубить валун по полам. Паладия не была просто хрупкой кобылкой. Она стальной стержень и бич, который сможет принять даже самое немыслемое и трудное решение. И как остреë алебарды с чудовищным звоном и россыпью искр рассекает камень, так и она сломит любого врага и устранит любую проблему. Исход всего был предрешëн с самого начала. Пусть и с кровью. Паладия остановила древко на полувзмахе. Одно лишь воспоминание о нахождении рядом той чертовки бросало в дрож. И она боялась что может случиться, если она за свою жизнь встретит и Дискорда. Подобные существа... — Одна сплошная проблема, требующая решения. Она вновь подняла алебарду и опустила еë на валун. Дискорда она пока не боялась. Пусть и пугающая и полная мрака, но тень Той прикрывала Эквестрию от его более полномасштабных посягательств. Но не только безумные и мрачные боги этого мира были в реестре Паладии. Окончив тренировку она отправилась в свой скромный дворец, пройдя ко входу в семейное подземелье. Розовые пряди гривы спадали с головы, перекрывая обзор. Но ей не хотелось смотреть куда либо ещë. Совсем недавно лоснящиеся в лучах еë Солнца и мягкие, словно самый лучший шёлк. Теперь же грубые, словно солома и до сих пор издающуие запах гари. Кончики пожелтели и скрутились как и она сама. Селестия только сейчас пришла в себя и как только еë глаза открылись тело уже было готово ринуться в бой и вколотить копыто в морду той алой бестии. Но еë попытку атаковать фантом прервали тяжëлые цепи с крупными звеньями, что словно паутиной оплели еë тело и всë завершалось кандалами на копытах и шее. Селестия попыталась потянуть цепи вперëд, но усилия были тщетны. Вслед за этим она попыталась воспользоваться магией, но она не почувствовала никакого отклика. Лишь пустоту на том месте где сила должна была взвиваться в патрясающем водовороте и распространяться по всюду, охватывая все земли, словно та же паутина. Но ничего. Она дотянулась копытом до рога в ужасе представляя что не обнаружит его на месте. Всë оказалось чуть сложнее. На основании рога, спрятанное в чëлке, на неë было надето кольцо. Она скрючилась, силясь копытами снять кольцо, но оно будто приросло. — Бесполезно. Я уже пыталась. Селестия тут же обернулась на голос. — Луна? ЛУНА! Селестия стрелой слетела с места, но длина цепей не дала добраться и обнять свою названную сестру. — И это я тоже пробовала... Цепь короткая. Вид у неë был намного лучше чем у самой Селестии. Побоев не было видно, разве что небольшая припухлость под глазом и сильно растрëпанная грива. — Луна, ты живая. Мы... Там... Мастер! — Из неë так и грозил вылиться ворох слов, но все они были перебиты шоком от осознания. — Да. Знаю. Я слышала от тех кто приносил нам еду, что Мастер пропал. Исчез без следа. — Последовательно ответила Луна. — Думаешь это Они... Те кто напал на... Селестия до сих пор не могла развидеть перед глазами побитую ей, но столь довольную морду бестии, тем более счастливый и полубезумный оскал. — Кто-то напал на Тимбукту... Чтобы добраться до меня... Луна привстала, затем села обратно. — Значит принц не придëт нас спасать. Коментарий от Луны был излишним. — Как... как тебя схватили? Луна опустила голову. — Меня выманили из замка, я сражалась, а затем что-то взорвалось прямо перед моим носом... Очнулась уже здесь, с тобой в этих цепях. Голос еë был усталым, но не таким усталым как обычно от простого недосыпа. Селестия понимала что еë начала поглащать без исходность. — А тебя? — В ответ спросила Луна, чуть приподняв голову и посмотрев на сестру взглядом, полного ожесточëнности. Селестия знала что не к ней была направлена эта эмоция. — Мы уже готовились провести официальную беседу с принцем и королëм, как над городом появились летающие корабли... А затем началась бойня... Короля убила... Я даже не знаю как назвать эту тварь. Красная шерсть и чëрная львиная грива... И огромные крылья, пылающие словно моë Солнце. — Оно уже не твоë. — Прозвучавший голос эхом отразился в кристалическом зале, где их держали. Практически не слышимо из мрака пещеры к ним вышла зачинщица всего этого. — И никогда больше не будет твоим. Поверь, я позабочусь об этом. — Паладия. — Прошипела Луна весьма громко скрежеча зубами. — Королева Паладия. — Мягким тоном поправила еë единорожка. — Эквестрия теперь моя. Селестия чуть отошла к стене даже не желая находиться ближе чем нужно к этой мерзости зовущей себя пони. — Ты наслала на нас их... Еë! — Я лишь заключила сделку. Хотя я сразу поняла чем всë кончится. — Не будет тебе прощения. — Продолжала скрипеть зубами Луна. — Если бы не цепи... — Кстати о них. Даже не пытайтесь их сломать. Это невозможно. Их создала та, кто и поверг вас, знаменитых сестëр. А видите этот кусок камня. — Единорожка указала на стену пещеры за их спинами. — Это самая твëрдая и плотная порода, которую только можно найти и она по сути стержень всей Кантерлотской горы. Я предпологаю что раньше это место было вулканом. Но не суть. Даже с моей магией разрушения, мне потребовались огромные усилия чтобы проделать в них отверстия. Эти цепи крепяться к штырям, что уходят в эту породу на два с половиной метра в глубь, а их концы расходяться звездой. Я попросила Еë создать это чтобы они смогли сдержать даже Лорда Тирека на пике его сил, а эти замечательные кольца из столь редкого чëрного камня так удобно блокируют вашу магию... Единорожка подошла к Луне, которая шагнула вперëд, практически повиснув на натянутых цепях. — Я слышала вы бесмертны. — Паладия хотела дотронуться до растрëпанной гривы, но Луна клацнула зубами. — Это конечно не Тартар, но я вас уверяю. Эта вечность покажется вам пыткой и в конце концов вы будете умолять прекратить это. Единорожка обхватила телекинезом гриву Луны и с силой дëрнула вниз так, что еë челюсть налетела на подставленное копыто единорожки. — Можешь поблагодарить свою сестру Селестия, теперь кормящее вас копыто будет кормить вас куда реже. Сверкнул рог и в белой вспышке Паладия покинула единоличную тюрьму. Когда свет исчез, а тело вновь стало чувствоваться одним целым, Паладия неспешным шагом пошла по красной ковровой дорожке, к своему трону. Части стен уже разобрали, чтобы в появившихся проëмах поставить металические рамы и разложить мазайку из разноцветных кристалов, элюстрировавших различные события из прошлого пони и того чему ещë предстоит произойти. До этого в рамы будут вставлены обычные стëкла и лишь один витраж будет сиять разноцветными красками. Паладия уже представляла как через сотни лет весь тронный зал будет залит блëстками от изображений чьих-то великих подвигов и значимых для всех пони событий. Но до этого было ещë очень далеко. Паладия понимала, что не успеет добиться чего-то по настоящему значимого и грандиозного, но она заложит крепкий фундамент, что позволит простоять Эквестрии хоть тысячу лет. Она уселась на трон, глядя на расправленные вдоль несущих колон трëхшерстные знамëна. Знамëна объединëнной Эквестрии. В голове зазудила мысль, что возможно зря она это всë начала и можно было бы и дальше спокойно сидеть и заниматься внешней политикой страны. Занять почëтное место подле этих сестëр... Нет. Такого Паладия позволить не могла. Пусть и еë мать, и другие, но это они построили ту Эквестрию, что существует сейчас. Это они отринули старые расприи и решили забыть о ненависти друг к другу. Сплотившись и поборов величайшего врага всех пони. И она не позволит затмить эту память каким то выскочкам с врождëнным талантом. Ни за что! Вытянутые двери раскрылись и в зал вошëл еë супруг. — Моя Королева. — Промурчал единорог и Паладия тут же соскачила с трона, прогарцевав к нему и упав в сильные обьятия. — Как ведут себя наши гостьи. Надеюсь они не шалили. — Нет, что ты, как они могут посметь. Паладия потëрлась носиком об его щеку. — Я истосковалась по тебе. Копыта Паладии обвили его вокруг шеи и повалила на красный ковëр. *** Ниалота пошатнулась. Еë голова трещала по швам от жуткой мигрени. Первые воспоминания копий ударили с силой огромной кувалды, от чего с носа уже падали капельки крови. Их эскадра... Два корабля были уничтожены. Безумие, охватившее практически всех. Вслед этого нападение в Кантерлоте... У номера девять не было шансов. Но она догадалась сообщить той Паладии и она уже собирает силы, чтобы остановить волну скверны. Но Ниалота ни могла не признать, что дела их были очень плохи. — Совсем дурно стало? Ниалота развернулась к барану и подкосившиеся ноги уронили грудку на его предплечье. — Я дойду. Скорее иди обратно, найди еë. — Но она же сказала проваливать. — Иди. Живо! — Забадали! То иди за мной, то проваливай, то снова возвращайся... — Запыхтел Аркан. Ниалота смогла пихнуть назад барана, а сама вернув номер девять, поковыляла по, казавшейся бесконечной, лестнице наверх. — Кто она? — Я не знаю. — Ответила девятая. — Но она как Дискорд. Они обе остановились когда тяжëлый кашель пробрал Номер Один. — Время пришло. — Ниалота поняла, что безумие, которое ударило по копии в лагере добило и еë. — Срок заканчивается. — Что? Вы ещë можете... Нужно лишь подняться. Ниалота резко возразила. — Нет. Я слишком слаба чтобы продолжать быть Номером Один. Номер девять склонилась перед полулежащей Ниалотой. — Запомни. Живи так, как нам завещала Она. — Да. — Еë ответ был пропитан грустью, но и твëрдой решимостью. Ниалота начала вливать в рог ману, создавая заклинание. — Теперь ты будешь Номер Один. Номер девять зажгла и свой рог, перекрестив с Ниалотой их остреë. — Ты вправе выбрать своë имя. Это были последние слова Ниалоты, звучание которых утонуло в звоне магических искр и крике новой Номер Один. В еë голову хлынул поток воспоминаний всех предыдущих первых номеров, вплоть до их оригинала. Настоящей живой пони, которая просто хотела жить вечно. Но душу не возможно перенести вместе с воспоминаниями. Номер Девять упала на ступени, с трудом делая вдохи. Теперь она та пони... Теперь она первая из них. — Руж. — Сказала она, поднимаясь на ноги и сосредотачивая свои чувства. Теперь она не копия. Рог сверкнул и в короткой сизой вспышке рядом с ней появилась уже еë копия. — Иди за Арканом. Та кивнула и побежала вниз по ступеням. Руж же продолжила подъëм. Нужно было спешить, узнать полноту обстановки и понесëнные потери и узнать где сейчас Лютик и Госпожа. Пройдя вдоль "тюремной" секции Руж голопом поднималась на поверхность через заполненные мерзким зловонием пещеры. Когда же она наконец выбралась, свежий воздух вскружил голову, а свет солнца резал глаза, но она была рада это ощутить. Это означало, что она теперь чуточку живее, чем была раньше. Подходя к лагерю еë встретили обгоревшие деревья от осыпавшегося магического пламени после взрыва Испепелительницы. Три корабля грузными тушами толпились возле невысокой стены лагеря, а сильно потрëпанная Плакальщица изрыгала прерывистые ошмётки огоня и дыма из левого сопла, из за чего корабль забирал на борт в сильном крене, но рулевой всë же пытался выровнять корабль хоть совсем немного, чтобы Плакальщица смогла приземлиться. Эта картина выглядела очень скверно. В лагере же царила полная неразбериха. Кто-то был перебинтован и держался под стражей в стороне от основной массы. Немногих других же приковывали корабельными цепями. Их тела чернели и вспыхивали, а они сами ревели от животной ярости и боли. После каждой такой вспышки их тела менялись, они начинали кричать от боли и из за этого их тела вновь покрывало красно синее пламя. Руж придалась воспоминанию как прошлая она пережила это превращение и хоть оно тоже сопровождалось невыносимой болью, но было быстрым и деликатным. Всë было очень скверно. — Ты. — Руж схватила лапой куда то спешащего бойца. — Собери всех старших кого найдëшь в командном шатре. Немедленно! — Все уже там. — Ответил боец и извинившись умчался по своим делам. Руж на автомате дошла до того места где первоначально была поставлена командирская палатка и не удивиласт, увидев четвëрку пепельников и двух оставшихся капитанов караблей. Третий скорее всего впал в очередную агонию. — Левая? Обратилась к ней пони... Нет, какие они уже пони. Руж поставила на заметку придумать как теперь называть их... себя. — Твоë имя? — Обратилась она к "пони". — Рейн Шайн, Левая. — Госпожа с вами? — Обратился к ней другой пепельник, его броня была местами покарëженой и несла явные следы когтей. — Кто? — Ответила своим вопросом Руж. Рейн Шайн поняла, что обратились именно к ней и опустив голову сказала что знала о произошедшем. — Шугар... Она что-то сделала и сама будто лишилась рассудка. Она уничтожила Испепелительницу и попыталась сбежать, но мы настигли еë... А затем она погибла, вместе со всеми. — Потери. — Продолжала свой допрос Руж требуя точных данных. — Все кто был на Испепелительнице и на Птице, плюс члены братства... Практически половина, а из оставшейся половины одна треть всë ещë подвержена... Безумию. Руж присела на круп и поскребла лапой щеку. Мысли в еë новом, ставшим полноценным, разуме не могли сформулировать хоть что-то дельное. Возможно лучшим исходом было остаться на месте и ждать когда "буря" утихнет и незаметно уйти подальше... Но. — Где Госпожа? — Вновь озвучил свой вопрос один из братства. Руж тоже хотела знать где она и что сейчас делает и надеялась что через чур наглый баран вернëтся с ней или хотя бы узнает о случившемся. Всë таки Ниалоте нужно было лучше слушать ту интересную беседу трëх странных существ. — Я вернулся. И надеюсь этим я наконец таки буду прашëн, знать бы конечно за что. — Этот ворчливый голос отныне будет преследовать Руж во снах, как и всех следующих первых номеров. Возвращение рогатого недобитка было как нельзя кстати. Хотя Руж была удивлена как баран так быстро успел спуститься вниз и подняться обратно. — Что там было? И где копия? Баран посмотрел на неë таким же взглядом, когда она помешала добить раненую Ваниль. Разве что зубами не скрипел. И Руж была готова треснуть себя по голове. Всë же самостоятельно она начала мыслить практически только что, но была удивлена, что еë копия не сообщила о том, что вернулась с помощью телепортации и не явилась лично... Своенравие всегда была еë отлечительной чертой среди остальных номеров. — Сущий Ад. Мне повезло туда спуститься лишь благодаря тому, что мы — бараны, куда более стойки к этой вашей "магии", да и твоя живая кукла всë облегчила. — Он раскорячился и достал из гривы на шее камень, не больше пары сантиметров в диаметре. И Руж отшатнулась вместе со всеми, когда камень упал к еë ногам. Красные грани излучали мощь. Один лишь взгляд на них и толпа мурашек пробегала по загривку. Руж казалось, что она смотрит не на какой-то кристалл, а на саму суть, на ту твердь, что является основой всего этого мира. Чтобы не затеяла Ваниль и те двое, но это было выше для понимания "смертных". — Сундук Госпожи цел? Слова, обращëнные к Рейн Шайн вывели из транса всех присутствующих. — Каюта Госпожи не пострадала. — Ответила новый капитан Плакальщицы. — Уберите это туда... Он не для наших глаз. И ни в коем случае не трогайте его. Красный "камушек" обматали тканью и унесли, а собрание продолжилось. Значительные потери и в без того малой живой силе. Два корабля уничтожено. Госпожа вновь куда-то исчезла и не известно жива ли Лютик и дочь Госпожи. К тому же эта зараза... Жажда. Первые из них претерпевали изменения в долгом процессе, успевая адаптироваться и принять свою новую суть, но теперь. Каждый из них стал чем-то новым и неизвестным. Чтобы не сделала Шугар Даст это было уже не обратимым последствием. "Зелëные" были не сдержанными и "перевоплощались" стоило им лишь проявить хоть немного негативных эмоций. Руж благодарила Рейн Шайн. Она выяснила что именно вызывает превращение. Злоба, гнев, ненависть. Сильные эмоции направленные на объект их ярости. Сине-красное пламя не причиняло вреда его носителю, но испепеляло всë, до чего дотрагивалось. Получить сильный ожог было меньшим из бед при подобном контакте с "вспыхнувшим". Но из этого следовал неожиданный плюс. Даже без превращения "зелëные" не реагировали на обычное пламя, что не могло даже опалить их шерстку. Казалось, что огонь теперь полыхает внутри каждого и ждëт часа преобразиться. — Это не проклятье, но дар. Примите его и живите с ним. — Шепотом проговорила Руж слова, что произнесла Шугар. Но это были слова, что сказала той госпожа. Ваниль и сама переродилась в нечто новое. Огненное сияние крыльев слилось с чем-то тëмным, породив новый свет. Тëмный свет от всепожирающего пламени. Даже чужая магия сгорала в нëм. Безумие стихло, но во многих просыпался голод и небольшими отрядами, как дикие звери они выходили на охоту. Рейн Шайн и те, кто был более менее в здравом уме хоть как-то поддерживать дисциплину. Но этого было мало. То, что раньше можно было назвать организованным подразделением, превращалось в стаю животных и этой стае нужна твëрдая и тяжëлая хватка когтей, чтобы удержать порядок. Руж была приближëнной. Ей позволили присутствовать на "собрании" в той пещере. Преданный Стар Свирлом Стикс пропал вместе с защитниками Эквестрии. Ваниль скорее всего где-то сражается или жуëт грязь. Остался только Тень. И Руж приняла решение. В отсутствии Госпожи и Шугар Даст, она остаëтся главной над эскадрой. Только она сейчас может отдать приказ. — Готовьте корабли и ждите. Главное, это выжить... И найти госпожу. Любой ценой. И возможно она бы так и поступила. Дала всем отсидеться и после отправиться в путь, на новые поиски, если бы Руж не почувствовала чьë-то прикосновение. Оно было не осязаемым, но столь реальным, что Руж завалилась вперëд, от того, что протянутая к ней мысль схватилась за неë и поволокла за собой, оставляя шлейф из тоненькой струйки магии. Руж крепче встала на лапы. Она поняла. Это был зов, его зов. И если Стикс сгинул, а Ваниль пропала, то оставался ещë один, к кому должно было нагрянуть то жестокое порождение Хаоса.