(Не)забытая история

Любой план требует снаровки, компитентных специалистов и времени... У них было всë. Десятилетие, чтобы подготовиться. Снаровка, выработанная в жестоких стычках и неотвратимая жажда власти. Весь мир это ощущал. Каждое разумное существо понимало, что рано или поздно, но Эквестрия возвысится над миром. Станет драгоценым брилиантом, на фоне серого и дешёвого поддельного стекла. Будущая Империя, в лоно которой будут стекаться все, безоговорочно признав еë Величие. Рано или поздно... И у них был шанс. Был выбор. Была неукратимая воля, достаточно жестокий характер и неутомимая алчность, которая может сравниться с драконьей. Пока брилиант не огранили, он лишь кусок алмаза, выдолбленный из скалы. И Он хотел водрузить этот алмаз в самый центр своей короны. Долгие годы подготовки. И день близился к финальной точке. Резня в Мейнхетене, прямо по среди белого дня во дворце губернатора. Исчезновение величайших защитников и дальнейшая неразбериха в слишком быстро прошедшей коронации. Он знал что это. Грифония давно погрязла в переворотах. Каждый мечтал примерить венок Императора. И это было идеальным моментом для начала. Высшие чины страны пережили чистку, как обычно неугодные, но столь ценные командиры отправились за решëтку. Всë как обычно... Он так же пришëл к Власти. Но в отличае от своих предшественников, он не умрëт с позором лежа в собственных покоях, задушенный подушками. Он умрëт с клинком в руках как Величайший Император Грифонии. Он понимал, чтобы обуздать алчность его народа, ему нужна более стоящая цель. То, что зажгëт огонь в их глазах... Эквестрия могла стать брилиантом, но огранять его будут уже они. Любой план требует снаровки. Если ты никогда не брал штурмом город, ты не знаешь, какого это. Совершаешь простейшие ошибки и отдаëшь некомпитентные приказы, расходующие силы в пустую. Он подготовился к этому дню. Путь был долгим, полным крови и жестокой реальности, от которой народ пони был ограждëн магией и нарастающим гнойником добродушия. Повелители Солнца и Луны, заклинатели ветров и облаков, те, что своей волей обуздали природу и изменили еë, подстроив под себя. Весь мир улыбался им в милые мордочки и дрожал от страха, стоило им отвернуться. Все знали, весь мир знал... Эквестрия должна умереть... Слишком могущественные. Слишком горделивые. Слишком... Существующие на перекор всему. Когда-то они даже не знали об их существовании, лишь проговаривая слушки торговцев, пришедших из-за великих северных льдов и с далëкого юга, бывавшие в их землях. Но однажды они пришли. Королевства Алмазных псов до сих пор кричат в немом ужасе, забытые и оставленные собственным народом. Империя, не уступающая грифоньей, сгинула, оставив лишь руины величайших горных городов... Властители Земли пали и долг Повелителей Небес, отомстить. Утро. Идеальное время для любой атаки. Холодный воздух опускается с гор, а восходящее солнце прогревает водную гладь, поднимая облака пара, что рассеивается по округе, образуя плотный туман, что вскоре поднимется и станет облаками. Но пока он не поднялся, это идеальная завеса. Всë было по времени. Они давно готовились и с предвкушением ждали приближение этого дня. Зачем тем, кто имеет крылья корабли? Любой командир всегда знает, что уставший воин, не воин. Каждый должен был быть полон сил. К тому же припасы... Всë было учтено. Всë было спланировано. Корабли прошли ночью вдоль северных и южных берегов и остановились в отдалении, отправив группы, для обхода и взятия город в кольцо. Основная армада же выдвинулась в предрассветной мгле уже на готове. Сегодня они совершат удар. Сегодня, они положат конец Империи... Самый Величайший Император стоял на мостике корабля, наблюдая за высокими гротескными шпилями города, что проглядывались сквозь верхнюю кромку тумана. Он только начал просыпаться. Пони вставали со своих кроваток и готовились к новому беззаботному дню... — Приготовиться! По его команде и сигналам для других кораблей, массивные ядра закатывали в ложи, огромные маслянные кувшины, обрамлëнные железными прутами с шипами, поджигали через торчащие через них смоченые тряпки. Кованные пушки огромного калибра на носу уже были нацелены на портовую крепость, только и ожидая приказа. Множество войнов были на готове, всех обуяла страсть и неописуемый восторг перед грядущим. — Огонь! Рычяги сдëрнулись, запалы были подожжены. Огромные каменные ядра понеслись вперëд, оставляя прорехи в тумане, другие отправились вверх, по дуге, нацеленные на крыши домов и улицы. Сегодня Мейнхетен падëт... — Господин? Он смотрел на город. Улицы выстроеные по плану, ровные, без разрозненных домов. Образец схематического порядка. На восточном берегу ясной твердью стояла приземестая крепость, с низкими, но толстыми башнями. Знамëна реяли на ветру, караул нëс службу, гарнизон досыпал последние минуты перед общим подъëмом. Двумя широкими проспектами от крепости шли жилые зоны. Многоэтажные кирпичные дома, в основе однотипные, но перемешанные с более мелкими торговыми лавками. Сходились оба проспекта у соборной площади. Сам собор, шпилем высокой остроконечной башни, являл городу его центр. От него на южное побережье шла куда менее широкая дорога, ведущая к докам и основной пристани, где копашились как и мелкие шлюпы, так и тяжëлый трëхпалубный линейный корабль, забитый товарами должными обеспечивать город. На северном берегу особняком стояли мануфактуры, изрыгая из печей копыть, в их жаре изготавливая стекло и перековывая сплавы в полезную утварь. Здесь же, на западном берегу, три дороги, ведущие от собора, расходились мостами. Перед центральным был размещëн дворец Лорда губернатора. Здесь он и остался на неопределëнный срок. — Господин! Он наконец обернулся. — Эти бумаги тоже нужно осмотреть и заверить. Глаза пробежались по пергаменту. — Почему это должен делать Я, а не наш кормчий. — Закончил он, и охватив пергамент магией, скомкал и швырнул с высоты террасы. Хоть и медленно, но рассвет надвигался, солнце отбросило первые лучи, а туман затмил берега материка, окутав остров со всех сторон. Сразу стало зябко. — Присланные Еë Величеством ищейки нашли что-нибудь интересное. Его взгляд упал на полированную мраморную плиту. Практически цельную, составляя основу террасы. Белые жилы и тëмные тона камня до сих пор блестели вокруг кровавой ржавчины. — Нет. Лишь тоже, что уже знаем мы. Пришли, зарезали и ушли. Медленно моргнул и потëр переносицу. Последние недели выдались бессоными, а теперь с должностью временного Лорд-губернатора сон ушëл даже не на третий план. Так уж вышло, что и секретарь, занимавшийся делами в доках так же пал жертвой ужасного рейда. Голова распухала всë больше, как и количество важных дел. Чтобы кто не говорил, но Мейнхетен, сосредоточие Эквестрии. Как Балтимэйр и Кантерлотские поля снабжают всех едой. Мейнхетен снабжает всем остальным. Всю Эквестрию можно было бы опустошить, разгромить библиотеки старых магов и одолеть величайших героев, но пока Майнхетен стоит под светом Солнца, Эквестрия продолжит существовать. Здесь стояли крупнейшие мануфактории. Здесь был крупнейший гарнизон и исправно работающий аппарат по набору рекрутов. Важный торговый узел обеспечивающий северо-восток и центр континента. Построенный всеми тремя расами пони, самое грандиозное их творение. Хоть и уступающий тому же Белтимэйру или Филлидэлфии, но вобравший лучшие их черты. И этот город срочно нуждался в более снаровистом управленце. — Иди в доки... Посмотри, как лучше решить проблему и не забудь выловить кормчего. — Да, господин. Поняша ушла, а он смог расслабиться. Командующий гарнизона с кряхтением прилëг на софу и упëрся глазами в потолочную плитку, наслаждаясь моментом спокойствия. Он чувствовал, что отдохнуть ему сегодня больше не дадут. — Флëр, вставай! — Уже бегу... Поняша вяло скинула с себя одеяло на пол и потянулась в кроватке. Вставать так и не хотелось. Подушка так и манила своей мягкостью и теплотой, но встать было нужно. Мама не говорила дважды. Поняша сладко зевнула и пошатываясь из стороны в сторону пошла к умывальнику. Холодная утреняя водичка нисколько не освежила еë, но захотелось чего-нибудь пожевать. Завтрак как всегда был отменным, пышные салаты полнились разнообразными овощами, а маковые булочки так и манили своим араматом с печи. — Лопай, сегодня я возьму тебя на свою работу. Поняша лопала, пожирая свежие булки и закусывая квашенной капустой. — Работу? — Да. Поняша не знала зачем ей принаряжаться. Завязывать в хвостик гриву, украшая большим бантом и надевать разноцветный свитер, но если мама говорила, значит так надо... С пыхтением она прошла через проëм, протиснув бант не помяв его. Улицы уже были полны других пони. Куда-то идущих и по их виду было понятно, что те очень спешили... Поняша никогда не понимала спешку взрослых и боялась, что когда вырастет, тоже будет куда-то спешить. — Ну, пойдëм. Поняша прижалась к боку матери, оглядывая кирпичные дома. Пропитанный утреней сыростью, воздух полнился множеством запахов. Пекарни приоткрывали ставни на окнах, будаража нос готовящейся в печи выпечкой. Цветочники распушали букеты на прилавках, стряхивая росу. Благосостоятельные кобылки покидали шикарные пороги своих домов в полном туалете, а следующие за ними слуги бережно следили, чтобы полы великолепных платьев не испачкались, вовремя поддергивая их. Город просыпался, как и бредущая за матерью поняша, что всë никак не могла протереть глаза. Тумп! Птум! Поняша вздрогнула, как и дорога под еë копытами. — Ма?? Пони оглядывались по сторонам, непонимая причины. Звук был определëнно от портовых пушек, но никто не смог припомнить, чтобы сегодня был праздник, чтобы в честь него давать залп. Тум! Грохот прокатился по всей улице и всем стало понятно, что это уже не портовые. Возможно к швартовке готовился корабль. Может какой иноземный лорд решил посетить их город? Улица погрузилась в тишину, все чего-то ждали... Мимо поняши промчался ряженый кольт, вопя, словно обезумевший, расталкивая прохожишь. — Чего вы стоите идиоты! Бегите! Бегите! Никто ничего не мог понять... — Мам??? Поняша оттянула сумку на боку матери, чтобы привлечь еë внимание. — Мама... Она огляделась по улице. Все пони стояли и смотрели вверх, как и еë мама. — Салют? Поняша подняла взгляд в голубое небо, что тут же почернело. Сотни чëрных шаров летело в небе, оставляя далëкий смоляной след, на мгновение будто остановившись, но на самом деле падая прямо на них. — Кх?! Пони вспохватилась раньше остальных и развернувшись, вцепилась зубами в загривок поняши и побежала в доль улицы. Послышались крики, а с западной части города на улицу посыпались другие пони. Она вспохватилась вовремя. Лучше бежать впереди толпы, нежели где-то в центре. С шипением на крышу дома с права по улице упал горящий шар, что частично смог проломить крышу и разлетелся сотней крупных осколков, изливая вспыхнувшее масло. Другой упал позади и тут же послышались крики. Она не могла обарачиваться. Она могла только бежать. Но в отличае от матери, поняша видела всë. Видела как из дома с проломленной крышей, прямо из окна выпрыгнула кобылка, чья голова была полностью залита густым горящим маслом и тех, кто попал под шар по среди улицы. Пламя полностью заполнило пространство, изливаясь широкой рекой, пожирая всë вокруг своими пламенными языками. Впереди улицы уже показалась щирокая соборная площадь на которой уже столпился народ, который просто напросто перемешался, не зная что делать и куда бежать, устроив затор. Над головой с ужасным сиплым свистом пронеслось каменное ядро, что снесло часть опорного ребра собора, что держало башню. Ребро обласилось и рухнуло на соседнее, осыпая валунами всех, кто ютился под аркой у входа. За пару мгновений немыслемое количество жизней отправилось на тот свет. — Мама... Кобылка обернулась. Толпа, что бежала за ней в начале исчезла, оставив лишь редкие стайки пони, что пытались обойти площадь по проулкам. Но главное, что небо вновь очертили дымные следы, падая на крыши домов и затопляя улицы в огне, но между них в сгустившемся дыму показались они. Словно рыцари в сверкающих доспехах с длинными мечами, щитами и копьями. Они падали на город вслед масляным снарядам. Кто-то из пегасов попытался шмыгнуть над домами, но тут же был окружëн и растерзан. Орлы расправили крылья и голодный лев вышел на охоту... Они сгрупировались и сделав вираж, рухнули прямо в центр площади. Кто-то их видел и попытался выбраться, но было слишком поздно. Началась резня и очень быстро блестящие стальные доспехи почернели от крови. Кобылка швырнула поняшу в сторону, прежде чем на неë саму налетел грифон. — Беги! Через порт к мосту! Поняша не успела встать на ноги когда грифон уже закончил, прогрызя клювом предплечье и оторвав у ещë живый кобылки кусок плоти. Кобылка кричала и изливалась слезами, но всë пыталась вырваться, не отведя взгляда от малышки. Поняша последний раз взглянула на маму... — Беги-и! — Услышала она в догонку. Пробераясь закаулками поняша мчалась к мосту. Город кричал и ревел от агонии. Грифоны, словно коршуны облипили практически все крыши и преследовали пони, расправляясь с ними, пачкая кровью гладкую брущатку. Вокруг теперь постоянгл что-то взрывалось и падало, горело и кричало. Короткие ноги уже гудели, но она бежала к порту, где во всю полыхали пристано, но были солдаты гарнизона. Тяжëлый трëхпалубный корабль, изрыгая за один залп множество ядер сражался в неравном бою с пятью такими же, сражаясь на грани отчаяния. Солдаты гарнизона же пытались прикрыть тех, кто бежал к южному мосту, но их силы очень быстро истощились. Единороги извергали в влздух десятки лучей и ставили барьеры, но грифонов было слишком много. Стоило сбить одного, как десять других уже разбивают строй, размахивая топорами и мечами, отрубая головы и конечности. Но умирая они всë же прикрыли убегающих горожан. Но бежать было уже некуда. Ловушка уже давно захлопнулась. Она бежала вслед пони, на короткое время даже обогнав всех остальных, но им всем пришлось остановиться. Их уже ждали. Ровными рядами. Они выстроились стеной копий и стрел. Пронзительный птичий клич заставил прижать уши к загривку и отпятиться, но на мост сбегалось всё больше и больше, обрывая путь к отступлению. Кто-то спрыгнул с моста и расправив крылья помчался вдоль раскачивающихся волн. Но и он был обречён. Один из грифонов вышел из строя. Он встал на задние львиные лапы и расправил крылья для баланса, вытянул птичью лапу и натянул титеву. Хлëсткий щелчок и стрела точно поразила цель и пегас, чуть повиляв в небе, рухнул в воду. - Вперёд! - Скомандовал грифон своим собратьям и живая стена стали стала идти на тех, кто хотел покинуть горящий город. Когда закончил поливать огненный дождь, а орудия на носу кораблей затихли, выжившие после обвала стены своей крепости легионеры покинули теперь уже для некоторых могильники, а не блестящие казармы, выстроенные из белого камня, то они лицезрели ужасную картину разрушения, смутно понимая, сто на них напали и нужно срочно предпринять хоть какие-то действия. Пони бежали с береговой части жилой зоны, отовсюду прибегали посыльные или мелкие отряды, что патрулировали улицы города, пытаясь понять, что им делать. И на большинство вопросов у выживших офицеров не находилось ответов, ибо никогда ещё в истории, пони не сталкивались с такой свирепой злобой. После неудавшейся попытки одним обстрелом разровнять город и сжечь всех, и пока по слову Императора флот готовил вторую волну камня и пламени, вопреки всем приказам и распоряжениям Аргон, предводитель примкнувшим к Императору драконов, вместе с ещё одной тысячей грифонов высадился прямо на рассыпавшуюся стену крепости гарнизона, решив тем самым оказать честь и позволить пасть от его когтей и огня тем, кто дерзнул выжить. Встретили атакующих больше восьмиста легионеров, разъярённые и всё ещё находящиеся в шоке от обстрела, только что выбравшиеся из под завалов. Идя в последнюю атаку на превосходящего противника, в безумной попытке убить всех тех, кто решил спалить их город до тла. Среди образовавшейся скотобойни, их предводитель, Аргон, казался машиной для убийств. Разрывая тела на пополам, рвя плоть голыми зубами и напиваясь их кровью, пока те даже не испустили дух, смотря в глаза каждой своей жертвы, пока та навсегда не закроет их. Он проносился словно таран, через ряды щитов и магии, которые легионера так неуклюже пытались выстроить, уничтожая всякого, кто вставал у него на пути. Удары клинков и прямые выстрелы магических лучей были для него словно комариные укусы. Дракон ревел от ярости и наслаждения, выкрикивая цифры, беспрерывно ведя счёт унесённых им жизней. Убийства продолжались до тех пор, пока убивать было уже некого. Большая часть легионеров была истреблена, но пользуясь этой бойней как завесой, легионеры, что пережили обстрел в казармах, смогли отступить на север города. Тогда, разъярённые драконы и последовавшие за ними грифоны, хлынули на улицы, вслед уходящей добычи, сжигая огнём тех пони, что рискнули покинуть свои дома только сейчас. Бойцы гарнизона надвигались быстро и упорно, бегом в низком приседе. Щиты подняты, головы опущены, короткие копья зафиксированы в пазах верхних кромок. Ревущие потоки мелкокалиберных пушек молотили по основанию стекольной мануфактории, убивая всё, что осмеливалось показаться из тяжëлых дверей цеха. По наступающим легионерам били множеством арбалетных болтов и быстро брали в вилку и рвали в клочья. Но всë же гарнизон погибал не так быстро, как желали грифоны. Обстрел портовой крепости начисто разрушил внешнее укрепление и обрушил часть строения в море. В считанные минуты сотни бойцов гарнизона погибло, даже не успев понять что произошло. Остальные смогли отойти от шока и добравшись с боем на копытах до оружейной. Но сражаться было уже не за что. Грифоны практически развалили толстые стены крепости и обрушили башни, а крупнокалиберные кованые пушки разлетелись на куски при первом же залпе грифоньего флота. Чудом выживший комендант и временно исполняющий обязанности командующего гарнизоном отдал приказ отступать, пока выбирающиеся из под обвалившейся стены легионеры решились на самоубийственную атаку. Центр города превратился в бойницу, где пикирующие грифоны с высоты рассыпающихся в огне крыш домов вели охоту на простых пони. Слышались громоподобные перестрелки с порта, где всегда была размещена часть гарнизона. Возможно дворец Лорд-губернатора ещë держался. Меньше чем за час город залили огнëм и расчленили на разрозненные осколки сопротивления. И сопротивление будет держаться до конца. Мануфактории. Цеха в цеху, склады и узкие переулки промеж высоких и толстых стен. Каждое отдельное здание можно было превратить в крепость. Здесь было много обычных пони, тех кто только собирался домой с ночной смены и тех, кто просто решил прийти по раньше и потому не погиб в первые десять минут осады. Но этот лишний час прожитого времени теперь казался им вечностью мук, боли и безумия. Из лесов вдоль стены на потолке и скрытых контейнеров в стенах раскрывались огневые точки. Рабочие под высоким давлением выплëскивали на зашедших внутрь грифонов тягучие масла, а бойцы гарнизона подожгли их. Первые линии захлестнули вопли, но те что шли следом одарили собратьев спасительным ударом в спину и пошли через пламя по их трупам. Тогда им пришлось ринуться вперëд. Боевая броня спасла от пламени. Легионеры топали вперед сквозь едкое пекло из вонючего пара и чëрного дыма. Командир отделения двигался за стеной щитов, плотно прижав к плечу древко копья. Впереди в узком участке коридора выдвинулась баррикада из стали и искажающей свет всполохов магии. В мареве из огня и дыма у входа двигались громоздкие фигуры. По щитам со скрежетом ударил рой выпущеных в слепую болтов. Сталь высыпала гроздь искр у самого глаза. Начало стрелять и другое оружие. Громче, жестче и с более сильным, более смертоносным звуком выстрела. Легионер зарычал от боли, когда снаряд ударил по стыку щитов и осколком разнёс ему коленную чашечку. Осколок срикошетил от кости и пошел вниз по голени командира. Он разорвал лодыжку и практически оторвал подложку копыта. Волоча за собой изодранные остатки на жгуте изувеченных сухожилий, словно гротескное подобие тюремной цепи с шаром, командир не отстал от товарищей-щитоносцев. Через верхние кромки щитов он видел тени. Это было все равно, что смотреть сквозь пластину вымазанного жиром стекла. Они были крупными, даже крупнее самых больших зверей Великих Лесов старой земли пони, и командир пребывал в замешательстве, пока случайный проблеск света сквозь дым и красноватую муть в глазах не одарил его мимолетным видением кобальтово-синей и золотой чешуи. - Драконы! - закричал он. - Щит над головой! Ещë один залп жестоких раскатистых выстрелов из мелких пушек на одноостных тележках. Двое бойцов упали. Затылок шлема одного превратился в дымящуюся раскуроченную воронку. Голова второго болталась за спиной, горло разорвало до позвоночника. Наступление ослабло, однако не прекратилось. Шедшие позади бойцы гарнизона подхватили упавшие щиты и выровняли шеренгу. Один погиб, не успев полностью поднять щит, пара метких выстрелов из усиленного арбалета отделила плечи от ребер. Другой опрокинулся без головы, снаряд вошел точно в паз для копья. Настала очередь командира, и он пригнулся схватить щит до того, как тот ударился бы об пол. В кромку щита ударил выстрел, и он почувствовал, как раскаленный край заряда прочертил линию поперек его лба, где была выгравирована золотая подкова. Он вставил копьë в паз. - Вперед, держать строй! - Произнес он. - Если остановимся, умрем. В одном из боковых коридоров раздались крики. Огонь затопил собой левый фланг, который удерживали работяги и грифоны вынырнули из удерживаемого ими коридора, тут же рассредотачиваясь по цеху, занимая более выгодные позиции. Зажать на одном месте, а затем задавить градом болтов, которые стреляют с боков и с тыла. Практично. Они могли бы пробиться. Отступить, перегруппироваться. Найти обходной путь. Пробиться на улицу и присоединиться к своим в соседнем цеху. Но это бы заняло время. Время, которого не было. Нет, отступление не было вариантом. И всë же оказалось, что оно и не требуется. Из косого коридора донесся гортаный вопль, и наконец таки в схватку бросились драконы, прекрытые почерневшей от копыти броне. Они двигались, словно тяжеловесные валуны, используя для передвижения вперед как пол, так и стены. Они врезались в баррикаду, будто огромный снаряд корабельной пушки, разнеся строй и бойцов на куски жестоким ударом. Некоторые из них стреляли из арбалетов и орудовали клинками и копьями, но огнедышащие ящеры просто рвали их, даже не замечая отчаяных усилий бойцов гарнизона. Кровь хлестала катастрофическими гейзерами, жестокость выходила за пределы всего, что когда-либо доводилось видеть командиру умирающего отделения и тех бедолаг, что трудились в этом проклятом цеху. Пасти полные острых зубов раскрылись и из их глоток проступил сухой свист, словно газ выходящий под высоким давлением, а следом с пронзительным визгом выходящего из лëгких воздуха, остатки их рядов затопило пламя. В этом кошмарном огне командир заметил, что некоторые из его бойцов не носили шлемов, их морды постоянно менялись и моментально покрылись струпьями от плавящейся шкурки. Их смерть сопровождал смрад горелого мяса и привкуса ржавчины где-то в глубине глотки. Остатки защитников кромсало на части нечеловеческой силой, превосходившей любое смертное существ. Конечности отрывало от наплечников, когтистые пальцы пробивали нагрудники и выдирали из расколотых грудных клеток сердца с плотной мускулатурой Командир. наблюдал, как один из драконов по меньше свернул с горжета шлем вместе с головой и все еще соединенным с нею хребтом. Он размахивал всем этим, словно шипастым цепом, забив насмерть рабочего, что орудовал тяжëлой совкорой лопатой. Дракон раскинул лапы и крылья в стороны и взревел. Его пасть казалась красным жерлом преисподней. Шок приковал командира к месту. Будто только сейчас он осознал весь ужас происходящего. Он встретился с драконом глазами и увидел по ту сторону этого взгляда безумие злобное пламя и пылающую в его оковах душу. Это продлилось лишь мгновение, и командир отбросил ужас перед тем как бросить щит и кинуться с криком на ящера. Защитники цеха были мертвы. Пришло время разобраться с остальными.. Сменить направление, приказал грифон в золочëнных доспехах, привлекая внимание измазанных кровью драконов. Ему не хотелось выпускать их из поля зрения даже на секунду. Один из драконов широко оскалился в улыбке и склонился над телами. Все они склонились. И начали пировать убитыми ими защитниками. Последние снаряды рухнули на город. Пальба у пристаней и мануфактирий практически прекратилась. Лишь у Дворца лорд-губернатора те немногие стражи зачищали нижние и верхние этажи. Буря закончилась так же быстро, как и началась. На короткое время город погрузился в тишину. Горькую и пугающую тишину. Снаряды перестали затапливать город огнëм, а над головами не кружили грифоны, готовые впиться в плоть острыми когтями и клинками. Лишь треск сгорающего до тла центра и всего жилого массива шумел где-то на периферии слуха. Грифоны отошли к руинам крепости и перегруппировывались, отдыхали и готовились к последнему слаженному удару, чтобы покончить с этим городом. Улицы на удивление не оказались пусты и пони с ещë не до конца осознанным выражением мордочек ходили между домами и шарахались, когда в одном из изуродованных тел на дороге узнавали знакомого или кого-то из родных. Другие забились подальше и поглубже, не намереваясь выходить, пока до них не доберутся грифоны. С Мануфакторий прибежал посыльный. Силы гарнизона всë ещë удерживали кривую дугу вдоль береговой линии и будут удерживать до тех пор, пока враг не подгонит корабли, дабы сравнять с землёй производственные мощности практически половины Эквестрии. Крах был неминуем. Грифоны превосходили в численности и оружии, да и теперь мало кого оставалось, чтобы организовать слаженную оборону. Дворец губернатора подвергся менее напористой атаке, лишь поэтому замещающий Лорд-губернатора был ещë жив. Стремительная атака подобной мощью сбила их с копыт и подняться им уже не суждено. Именно сюда остатки охраны дворца сводили всех выживших и уводили к северному мосту. По стечению обстоятельств или отправленная грифонами группа отвлеклась на более приоритетную цель, но северный мост не был перекрыт и пока был шанс, все бежали из города... Совсем скоро грифоны осознают оплошность и направят усиленную группу для установления полной блокады и начнут добивать оставшихся. Их воля, и Мэйнхетен пал бы за этот час. Но они дали передышку. Время для осознания неизбежной смерти. С террасы было видно, как тройка кораблей начала занимать причалы, расталкивая своим брюхом мелкие торговые посудины. Оттуда они нападут на дворец. Подумал командующий. Сейчас грифоны закрепятся и подождут подкрепление. Тогда начнётся последний бой... - Центурий! - Взревел командующий с хола послышалось его грозное эхо. Центурий уже взбирался по лестнице на террасу. - Уведи всех в погреба! Когда грифоны отправятся к мосту. Мы возьмём их на себя на время. Центурий стукнул копытом по нагруднику и галопом умчался вниз. Город горел. И вместе с ним горели тысячи ушедших жизней. Рана, что никогда не сможет зажить. Рана, от которой ещё долгие поколения, будут истекать кровью и гневом. Да. Именно гнев... Может ещё страх? Да, страх и гнев заполняли его нутро. Он знал, что атака на дворец начнётся с портовой. Он знал, что пока держаться Мануфактории, их не обойдут с фланга, но так же знал, что они не продержаться достаточно долго, следовательно имеющиеся там силы необходимо было отозвать ко дворцу. Он знал, что во чтобы то ни стало, нужно удержать дворец. Не смотря на то, что гарнизон фактически потерял боеспособность после атаки, командующий был настроен решительно. Призвав отборные части стражи и тех, что были прикомандированы к докам, но отступили к дворцу, и тех горожан, что смогли прийти в себя и испытать тот же страх и гнев, сгруппировав их в несколько отрядов ополчения, опустошив небольшую оружейную в одном из подвалов. Конечно они не воины, конечно они мало на, что способны, но он знал на что способен гнев, ярость, отчаяние и безумие. Они только начали осозновать, что если не станут сражаться, то проживут намного меньше, но это должно было уровнять их силы с высаживаемой группировкой врага по количеству. Эта попытка контратаки была принята не ради славной смерти, сражаясь до конца. К югу от Мейнхетена распологался другой, не менее крупный город, но не столь важный со стратегической точки зрения. Филлидельфия. единственным, чем был знаменит этот город, так это одной из прогрессивных магических школ. И если к ним придут на помощь, то первыми будут они. Потому было просто необходимо отбить портовый район города. Да, хоть и не на долго, но удерживать его до прихода подкрепления. К этому моменту с берега портовый район был практически перепахан огнём титанических носовых орудий флота грифонов. Доки превратились в нагромождение досок и камня, по бокам от которого тянулись утёсы и ложбины поваленных гильдийских домов и мелких складов и были надёжной защитной позицией. Единственным маршрутом для атаки являлась широкая дорога, покрытая оседающим пеплом и телами. Именно здесь они сразятся с ними. Они встретят врага лицом к лицу и прольют их поганую кровь, чтобы отомстить за разарённый город, что требовал открытой битвы, так и безоговорочной победы. Как только корабли высадили десант и начали отходить, заворачивая к основной группировке флота оснавная масса стражей дворца, возглавляемая их командующим, прорвавшись сквозь бессильный обстрел ещё не пристрелявшихся лучников, следом следовали группы ополчения, двигаясь бесформенной массой, но прикрываясь щитами, ещё по пути уже подсчитывая приблизительное время прибытия колдунов из Филлидельфийской академии. Не теряя хода, отряды единорогов из личной охраны командующего обрушивали всю свою мощь на грифонов, что выступив авангардом ещё не успели закрепиться. Они взлетали и тут же падали, попав под шквал болтов. Они атаковали так же. Быстро и стремительно. Грифоны почувствовали свою безнаказанность и теперь платили своей кровью. Но командующий не знал лишь одного. Те грифоны, с которыми они сражались были приманкой, когда как основные силы укрылись в полуразрушенных здания, за куртинами и насыпями рухнувших строений, выжидая момент. Атака не смогла одним быстрым рывком сломить основные позиции, но отвлекла силы грифонов, не дав предотвратить следующий шаг. Выжившие бойцы охраны порта смогли преодолеть их с фланга и пробраться к одному из кораблей, который расстреляли прямо на причале, судно наполовину затонуло, но являлось боевой шхуной, что служила для охраны торговых кораблей в плавании, отбивая рейды пиратов и несло на борту орудия. Грохот залпа обескуражил грифонов, когда прилетевшие снаряды начали разрывать их тыл. Тогда грифоны наконец решили показать всю свою мощь, появляясь прямо по среди строя или падая с крыши покосившегося гильдийского дома, но момент был давно упущен. Стремительность и скоорденированность атакующей волны была такой, что на каждого убитого бойца на подходе, десять других уже занимали вздымающиеся груды обломков, выстраиваясь и атакуя слаженной группой. Хоть и наспех, но разработанный план привёл силы командующего прямо на край осыпавшихся доков, миновав задуманные зоны поражения орудий, которые щеё не успели разместить на позициях. Город всё ещё выл от мучившего его пожара, а в небе всё ещё было слышно эхо свиста пролетающих орудийных снарядов, а бойня уже началась. Попрятавшиеся в руинах доков грифоны вышли из канав и завалов лишь чтобы обнаружить, что пылающие от гнева жители города уже среди них. Начался ближний бой, столь же яростный и беспощадный, как морской шторм уносящий на дно корабли, стрелы, копья и болты врезались в плоть и метал, крики сотни сражающихся смешался в уродливую какофонию. Немногочисленные магические лучи прожигали бреши среди грифонов. Всех пони обуяла чистая ярость, злоба и гнев. И всем пони стало сразу же понятно, что эта будет битва невиданная до сих пор никем. В первую минуту этого боя погибло столько, как и в первую секунду атаки на город, а от численности пони штурмующих развалины доков и огонь батареи с потонувшего судна с причалом откровенно мало толку. И все понимали, что победа достанется лишь самым свирепым и поцелованных удачей. Яростный натиск авангарда стражей и ополчения сделал своё дело и под новый грохот битвы остатки гарнизона смогли скрытно передислоцироваться, закрепившись по ближе к дворцу Лорд-губернатора и отправив большую свою часть через горящий центр на левый фланг битвы. Десятки сотен легионеров гарнизона в боевом порядке шли на врага, дабы ударить тяжёлым молотом и перекрыть грифонам путь к причалам. Менее чем за полчаса все силы уцелевших и грифонов вступили в бой с яростью обрушившись друг на друга. Но грифоны слишком долго готовились к этой войне и не собирались упускать шанс перебить последних защитников города. Атака на дворец Лорд-губернатора готовилась с двух сторон и вторая атакующая группа обрушилась на левый фланг легионеров гарнизона и учесть их была незавидна. За тот час, что воины, которые никогда в своей жизни не готовились к войне по настоящему как обезумевшие ждали подобной возможности. Схлестнуться на открытой местности, а не в тесных коридорах и заставленных цехах, молясь чтобы щит перед ними выдержал ещё одно попадание из мелкого орудия. Грифоны врезались в ровный строй щитов в полной решительности, что смогут опрокинуть его, но получили лишь удары этими же щитами и быстрые выпады копий. Легионеры выли от ярости и медленным шагов вытягивали шеренги в форме полумесяца, продвигаясь на мчащуюся волну грифонов. Обезумевшие от всего происходящего и возглавляемые комендантом легионеры зачищали переулки обуглившегося края жилого массива вдоль берега, затапливая их реками крови. НО грифоны отвечали собственной яростью и неудержимостью. Обе стороны увязли в лобовом столкновении, то отступая, то вновь обрушиваясь друг на друга, кромсая и разрывая друг друга, раскалывая головы копытами и выжигая короткими разрядами магической молнии. Но если легионеры не могли себе позволить позвать подкрепление с центра, то грифоны могли. Отколовшийся от флота фрегат заходил бортом на позиции легионеров и пускай под градом каменных снарядов погибли и свои, но это малая цена за устранение подобной оставшейся силы. Каждый выстрел поглощал десятки легионеров и угрожал даже тем силам, что сражались в доках. Грозная атака легионеров была остановлена и практически выпотрошена, оставшимся пришлось отступить и укрепить край центра, другие же залегли, скрывшись среди дыма и огня улиц. В центре боя, где ярость грифонов была выше всего наступала стража дворца с кричащим от гнева командующим. Широкий клин врезался глубоко в позиции грифонов и вытеснил их тылы, практически разбив их разрозненную, но всё же оборону. Позади и вокруг стражей сплотились ополченцы. Булочники и прилежные дамы, работники порта и хозяева таверн. Не умеющие сражаться и в начале трясущиеся от страха они делали то, что сами от себя не ожидали, зажимая в кольцо разрубленные пополам силы грифонов. Как только на водной глади показался фрегат, бойцы охраны порта покинули корабль, сделав последний залп, присоединившись к правому флангу, став его ядром и силой для атаки. Грифоны маячили везде, на миг поднимаясь в воздух, а затем камнем обрушиваясь им на головы. Небольшими плотными группами прорываясь глубоко в строй ополчения, но ничто не сможет остановить тех, кто готов был пойти на смерть. Их дома горели вместе с их роднёй и кричащие в безумии их разумы ничего не видели, кроме сотворивших этот ад грифонов. Оковы добродушия были жестоко разбиты и ненависть теперь наполняла их сердца, заставляя кровь кипеть, а сердце замирать от каждого нового шага, от каждого нового удара. И пускай они умирали, но вместе с ними умирали и грифоны. Облаченные в черные от сажи и крови собственные шкуры шли сквозь ураган не на секунду не останавливаясь. Они расстреливали и крушили всё в пределах досягаемости. Ближе к основной линии обороны вражеское сопротивление ожесточилось, а стража дворца впервые встретили первого союзника грифонов в этой беспощадной бойне. Огромные туши, блестящие в свете огня горящих улиц с боку окрашивал их в тёмные и багровые тона. Их крылья были расправлены, но они не собирались воспользоваться ими. С шеи свисали лоснящиеся разноцветные шкурки пони, перевязанные друг с другом, формируя отвратительное украшение. Они стояли и ревели от радости перед грядущей схваткой, словно ждали этого момента всю свою жизнь. Среди них были и другие. Более приземистые, но не менее грозные тела, стоявшие на двух лапах. Их головы были увенчаны рогами, а тела исписаны неизвестными рунами. Они так же ждали, когда волна доберётся и до них, чтобы обрушить широкие лезвия секир и вмять тела тяжёлыми молотами в землю. Фрегат не стал обстреливать место битвы, но врезавшись носом в берег на левом фланге высадил подкрепление. В бой вступили минотавры...