Через океан.

Алия выронила из рук наполненное доверху ведро, и оно с грохотом полетело вниз, ударяясь о каменные стены колодца. Секундой спустя послышался всплеск на дне, — ведро ударилось о воду. Алия перехватила локоть вздрогнувшей Маринетт, и они обе прислушались. От выстрела, произведённого пушкой, взметнулись мирно сидевшие на ветках птицы. Они загалдели, зачирикали и протяжно закричали, — Маринетт показалось, что она слышит стоны людей. Чёрная мельтешащая туча закрыла обзор, словно нечто внеземное, и, громко галдя, улетела в строну трущобы. Спину Маринетт обдало холодом мурашек от дурного предчувствия, она подскочила, настороженно оглядываясь, и замерла. Алия стояла рядом и тоже смотрела на хмурившееся небо ожидающим взглядом, не спеша перебирая по верёвке руками, медленно поднимая ведро обратно. Всё стихло. Лес, секундой ранее словно воззвавший к помощи, вымер. Шум народа на улицах за ближними деревьями прекратился, будто кто-то накрыл город непробиваемым куполом, казалось, все люди вмиг замолчали и тоже стали ловить малейшие звуки со стороны моря. Маринетт и Алия с опаской переглянулись, увидев в глазах друг друга одинаковое недоумение и испуг. Прошла долгая томительная минута наполненная молчанием. Тишина неприятно заполняла тело изнутри, заливая уши воском, и заставляя напрячься в ожидании чего-то. Но ничего не произошло. Алия передала в руки Маринетт её ведро, но не сдвинулась с места, будто пережидая грозу. — Кажется, всё... — неуверенно начала Маринетт, но тут выстрел грянул повторно, и девушка невольно содрогнулась всем телом, расплескав часть воды, как и её подруга. С городской площади донёсся детский крик, утонувший среди других. Маринетт отстранённо подумала, что в городе не так много детей. Он всеобщим воем поднялся над крышами домов и пронёсся по улицам всепоглощающим эхом, пробравшись наводящим ужас отголоском к лесной опушке. Будто огромный дикий зверь бился в предсмертной агонии. — Боже, что это... — Неужели на город напали? — дрожащим голосом пробормотала Алия, немея от страха. Маринетт мотнула головой, выходя из тумана: — Невозможно, повсюду вооружённая стража, да и кто бы отважился? Алия упёрла взгляд в землю, нервно теребя складки на платье, её плечи мелко задрожали. — Пираты? — предположила она. Маринетт неверующе хмыкнула, но внутренне содрогнулась от этой мысли. — Порт охраняется надёжнее города с суши... не думаю. — На каждого найдётся своя управа, — не отступала Алия. — Разбойники могли стрельнуть по нам корабельными снарядами. Маринетт отчаянно замотала головой, бледнея лицом: — Нет, нет. Не говори так. — Тогда что это могло быть? — грустно усмехнулась подруга. — Не уж то англичане через Ла-Манш весточку передали? Маринетт хмуро на неё посмотрела. — Что за разговоры такие, Алия? Та пожала плечами: — Немногим лучше пиратов. — Зачем пиратам нападать на город? — вспылила Маринетт, разозлённая словами подруги. — Мимо нас проходит много морских торговых путей, им просто невыгодно штурмовать надёжно защищённый порт! — Кто может знать, что у них в голове? — не отставала Алья. Прогремел третий выстрел, заглушив ответную гневную реплику Маринетт. Девушка на выдохе развернулась в строну города. На этот раз никаких возгласов не последовало. — Вот пойдём и узнаем! — и она решительно направилась обратно к площади, держа в обеих руках по ведру. Алия, что-то промямлив в ответ, с опаской последовала за ней. На улицах царило суматошное оживление. Люди больше обычного спешили, каждый направляясь в свою сторону и толкая тех, кто к своей неудаче оказался у них на пути. Но паники как таковой не было, из чего Маринетт сделала вывод, что на город никто не нападал, о чём она поспешила рассказать тут же успокоившейся Алие. Людей лишь испугали неожиданные выстрелы со стороны моря. Но страшно было подумать, будто город мог издать такой чудовищный звук... Со стороны моря. Девушка посмотрела в направлении большой воды. Мачты кораблей, сокрытые утренним туманом, пришвартованных в порту, были едва видны с такого расстояния из-за высоких крыш, но девушка почему-то была уверена, что палили именно их пушки, а не вражеских кораблей. Маринетт и Алия с трудом пробирались через узкий закоулок, забитый людьми, постепенно расплёскивая воду на мостовую, но упорно продолжали идти дальше, раз за разом огибая особо широких граждан. Вот наконец они вышли площадь, на которой было ещё большее оживление, но и относительно просторнее. Девушки без приключений прошли по мощёной дороге и вышли в проулок, ведущий прямо в сторону порта. Не успели они сделать и пару шагов, как сзади донёсся чей-то возглас: — С дороги! Люди, повиновавшись, стали разбегаться по краям и прижиматься к стенам домов, уступая проход. Алия отскочила, окликнув Маринетт, и они обе благополучно отбежали в строну. Перед глазами поражённой толпы промчались конная стража — всадник за всадником, — сверкая мечами на солнце. Лошади, дружно отбивая наработанный мотив, во весь опор проскакали мимо, открывая рты под напором железной уздечки. Именно перед второй партией, скакавшей сразу после, Маринетт заметила девочку недоуменно оглядывавшуюся по сторонам. Босая, в сером, изорванном балахоне с длинными спутанными волосами и слезами на глазах она в нерешительности замерла на месте, переминаясь с ноги на ногу. Когда за её спиной послышался нарастающий топот копыт, Маринетт, не думая больше, бросила вёдра и кинулась к ней. Где-то сзади ей что-то крикнула Алия, но Маринетт не услышала, в голове стоял звон, нарастающий с каждой секундой. Маринетт успела увидеть на лице девочки животный ужас, прежде чем оттолкнуть её на противоположную сторону дороги и упасть за ней, накрывая её собой. — Маринетт!!! Маринетт!!! — Маринетт, ты слышишь меня?! Девушка нехотя открывает глаза и обнаруживает, что она всё так же лежит на дороге, раскинув руки, и над ней склоняется Алия, кто-то гладит её по волосам и лбу влажной рукой. Подруга ей что-то говорит, — это видно по её губам, но гомон толпы, столпившейся вокруг, стоит в голове и не даёт сосредоточиться на её голосе. Постепенно зрение приходит в норму, взгляд Маринетт становится более осмысленным, она изумлённо моргает, ощущая пробирающий спину холод, и решает подняться. Чьи-то руки осторожно придерживают её сзади, Маринетт чувствует нежное, скользящее прикосновение по позвоночнику и догадывается, кто это может быть. Маринетт не сопротивляется, позволяя помочь ей принять сидячее положение, и стоит ей это сделать, как она тут же попадает в объятия Алии. — Ты меня так напугала, — бормочет подруга, прижимая её к себе. Маринетт устало оглядывает гудящую толпу и замечает, что все взгляды устремлены к ней. Девушка невольно сжимается под всеобщим вниманием, но она ещё не в состоянии подняться, поэтому решает продолжать сидеть, пока у неё кружится голова. — Маринетт, — слышит она обеспокоенный голос. На секунду обнимающая её со спины рука исчезает, и девушка видит перед собой Натаниэля. Парень мягко придерживает её за плечо, заглядывая в глаза. Маринетт не смотрит на него, вновь переводит взгляд на толпу и видит женщину, к которой прижимается спасённая девочка. По всей видимости мама ребёнка одними губами шепчет «спасибо», поглаживая волосы дочери. У Маринетт теплеет на душе, и вдруг всё плывёт перед глазами. Девушка рассеянно оглядывается на друзей, вымученно улыбается Натаниэлю, и вновь проваливается в беспамятство, обмякая в руках Алии. Маринетт очнулась только под вечер в своей маленькой комнатке на кровати с соломой. Уже темнело, по комнате было расставлено порядка десяти свеч, и то их хватало только на то, чтобы осветить малую часть комнаты. По телу проходил болезненный озноб, хотя ей было очень душно, горло болело от нестерпимой жажды. Кто-то накрыл её тёплым одеялом, натянув до самого подбородка. Именно одеялом, а не порванным лоскутом. На её лбу лежала пропитанная водой тряпка, охлаждая разгорячённое тело, и Маринетт блаженно прикрыла глаза, не желая выпутываться из этой мирной неги. Рядом послышался чей-то вздох, и кто-то погладил её по волосам. — Сколько я сплю? — хрипло спросила Маринетт, чувствуя, как болезненно ноют связки. — Почти пять часов, Маринетт, — тихо отвечает Алия, и в тишине её голос кажется мелодичным. — Прости меня, — с горьким сожалением вдруг произносит она и всхлипывает, зажмурившись. Маринетт открывает глаза и недоуменно смотрит на неё мутным взглядом. — За что? — Мне не следовало тебя тревожить, — признаётся Алия, — ты сильно ослабла за последние дни. Маринетт не может не согласиться с ней. Она действительно вовсе не ощущает себя уже долгое время, лишь сейчас в этой тишине она чувствует некую защищённость от невзгод внешнего мира, и поэтому ей становится легче. Но Алию она ни в чём не винит. Маринетт легко улыбается: — Нет, всё хорошо. Завтра всё вернётся на круги своя. Ты отработала в пекарне? Подруга обеспокоено смотрит на неё, стирая с щеки прозрачную дорожку, несколько раз кивает и поправляет одеяло, перебирая в руках его складки. — Конечно, — бормочет она, не желая вдаваться в подробности. — Отдыхай. Маринетт вновь закрывает глаза, отдаваясь усталости. Сквозь пелену дрёмы она слышит скрип лестницы, ведущей на чердак. Дверь распахивается, кто-то входит, доски скрипят под его частыми шагами. — Я принёс одежду, — едва слышно произносит Натаниэль, полагая, что Маринетт ещё спит. — И лекарства. Что-то со слабым стуком опускается на пол, кажется, это мешок со стеклянными пузырьками, слышится шуршание. Алия встаёт на ноги, принимая у Натаниэля из рук сложенную стопкой одежду, и Маринетт чувствует, что её шею накрывает что-то шерстяное. Шаль. Лба Маринетт касается его рука, повязка исчезает, Натаниэль заменил её на новую и отстранился. Маринетт прислушивается. Алия невнятно бормочет какие-то указания парню на ухо, на что он согласно кивает, и вскоре его бесшумные шаги удаляются вниз по лестнице. Только теперь Маринетт слышит накрапывание дождя и чувствует свежесть, проникающую с улицы через стены и окно. Сначала слабые капли приземляются на мостовую, через некоторое время дождь становится чаще и перерастает в настоящий ливень, полностью заглушающий другие звуки. Маринетт не чувствует присутствия Алии, — девушка убежала вниз, скорее всего за ведром, подставить под струи воды, лёгким звоном лившиеся с потолка. Крыша приходила в негодность. Как Маринетт сейчас была рада тому, что лежит в самом сухом и тёплом углу. Она перевернулась на бок, утыкаясь носом в нагретую шаль. Девушка уже проваливалась в сон, когда со стороны пристани вновь раздался пушечный выстрел. Но Маринетт была настолько слаба, а грохот таким гулким и отдалённым, что она могла ненароком перепутать его с громом.