******
План перешёл во вторую. Самую тягомотную, и совсем не героическую фазу. Агрест преодолел пару улиц. И, в тени переулка сбросил с себя облик Нуара. Он понимал, что тем впустую тратит драгоценные силы – после этого их хватит всего на два нырка в Миракль. Да и ловкости заметно поубавится. На такую роскошь, как перемещение через половину города в шкуре кота ушло бы ещё больше энергии. На такси денег нет, и пришлось опуститься до банального: надев кепку и тёмные очки, терпеливо ждать на остановке автобуса, идущего в Шестой округ. Погода портилась на глазах; с севера холодный ветер гнал тяжелые, чёрные во мраке тучи. Уже сейчас они висели над крышами, грозя испортить парижанам вечер. Не прошло и десяти минут – из-за поворота сверкнул фарами попутный автобус. На электронном табло над лобовым стеклом красной линией был перечёркнут конечный маршрут – Музей «Люксембург». Адриан чертыхнулся: оттуда всего ничего до места, где живёт Бурне. План менялся – придётся выходить у «Сената» и идти пешком одну остановку. Начавший понемногу замерзать Агрест, решил не дёргать удачу за усы, и спешно нырнул в тёплый, полупустой салон. Он приложил проездной к тёмному стеклу валидатора, молясь про себя, чтобы на карте ещё остались поездки. Обошлось и в этот раз: купленный меньше месяца назад билет не подвёл. Сейчас в заднем кармане брюк есть ещё одна, студенческая карта. Но пользоваться ей можно в самом крайнем случае – по именному билету вычислить человека, раз плюнуть. По-обезьяньи цепляясь за поручни, Агрест пробрался в дальний конец автобуса. И, зябко ёжась, занял одноместное кресло. Сдвинув на нос очки, он с подозрением покосился на попутчиков. Влюблённая парочка негромко воркует у окна. Компания клюющих носами студентов. Милого вида старушка. И чернокожий мужчина с бумажными продуктовыми пакетами на коленях. На парня, шляющегося по вечернему Парижу в солнцезащитных очках никто не обратил внимания. В Городе Огней и без него хватает чудиков. Агрест прислонился к холодному стеклу окна – с обратной стороны упали первые капли, оставляя прозрачные росчерки. Мимо вальяжно плыли улицы, украшенные порыжевшими к осени деревьями. Крепкий ветер нёс вдоль тротуаров ещё сухие листья, пачками бросал их под ноги нахохлившихся прохожих. За деревьями светились вывески; лампы вырывали из полумрака двери подъездов: новые, стальные и старые, двустворчатые, с красивыми бронзовыми ручками и чешуёй облетающей краски. Остановка, вторая… Дождь усилился, превращаясь из мелкой капели в обычного осеннего зануду. Который льёт ни слабо, ни крепко – но постоянно. В свежих лужицах отражались перевёрнутые, задёрнутые шторами окна. Мимо, поднимая тучи брызг, неслись авто. Мир сейчас казался Агресту простым, понятным и полным уюта. Он вдруг поймал себя на мысли, что готов ехать вот так целую вечность. Без конечной цели. И не нужен ему особняк, не нужна роскошная кровать, лимузины и ежедневный ужин в ресторанах. «Лайла меня бы не поняла. Интересно, а кто бы понял?.. ведь есть же на свете такие же простые, как я, люди. Нам для счастья хватит и мокрых улиц. Только бы не душили, не припирали к стенке…» Автобус зудел электрическим двигателем. Он толкал стальную махину вперёд, сквозь ручьи и лужи. Словно военный крейсер он будил в них высокую волну. И перевёрнутый, отражённый Париж колебался в этой зыби. Теряя очертания и смысл. Словно собирался ухнуться каменной массой в Миракль. «Интересно, - размышлял Агрест, провожая взглядом выходящую на остановке парочку, - люди живут и не знают, что есть такая штука – Миракль. А если бы и узнали? Чего б поменялось в их жизни? Наверное, ничего». Он вздохнул. «И как бы они смотрели на нас? Как на героев невидимого фронта, или чудовищ, которые таятся во мраке? Интересно – были среди Нуаров те, кто пользовался силой для удовлетворения алчности и животных страстей?». «Да», - сухо произнесла Баст. «И что ты с ними сделала?». Дух молчала. Агрест подумал, что Баст промолчит, но та, как оказалась, решала, стоит ли говорить с Адрианом на эту тему, или нет. «Ничего, - шепнула она с явной неохотой». «Почему?» - последовал закономерный вопрос. «Мальчик. Этот мир принадлежит страстям». «Не богам?..». Теперь Баст не снизошла до ответа. Возможно потому, что в голове Адри появилась чёткая, какая-то чужая и угловатая, словно заложенная извне, мысль. Боги – это наши страсти. А страсти – наши боги. «Каким богам молюсь я?». Он размышлял над этим вопросом, пока за окнами плыл вечерний Париж. Улицы темнели, и фонари загорались над ними, разгоняя надвигающийся мрак. А затем за окном появилась зелёная громада Люксембургского сада. Пора было выходить. Но ответа Адри так и не нашёл.******
Двери с шипением распахнулись, автобус услужливо присел, выпуская пассажира в царство луж и льющего с неба дождя. Адриан на ходу накинул капюшон, и наконец-то избавился от очков. Шансы, что его узнают Парижане при такой погоде и без того стремились к нулю. Он почти бежал мимо высокой стены сада – навстречу, раскрыв зонты, спешили редкие прохожие. Прогулка длилась всего ничего, а штаны до колен промокли насквозь. На горизонте появилась освещённая иллюминацией фигура старого, позапрошлого века постройки дома. Всё выглядело ровно так, как на гугл-картах. С поправкой на то, что улица шла под уклон, и пешеходный переход пересекал уже не асфальт, а самый настоящий фарватер полноводной реки. Решив, что мокрее от этого не станет, Адриан перебежал на другую сторону, оставив за спиной укутанный струями дождя парк. Время поджимало. Но прежде чем ломиться в дверь Бурне, нужно проверить, не стоит ли рядом подозрительных машин. Первые же минуты разведки выявили главный просчёт Адри. Кафе «Мадам» действительно работало, но непогода разогнала всех посетителей. С тента хозяева сбросили ширму, а на столиках ножками вверх покоились стулья. Впрочем, дверь была гостеприимно приоткрыта – из щели между створкой и косяком на мокрую брусчатку падал жёлтый луч света. «Прогноз погоды. В следующий раз надо смотреть и его». Спрятав руки в карманы, Агрест завернул за угол, решив обойти дом с тыльной стороны. Здесь, как и ожидалось, по обеим сторонам улочки стояли тесно запаркованные машины. На лобовых стёклах мерно перемигивались огоньки сигнализаций – словно готовящиеся ко сну авто делились пережитыми за день историями. С ходу определить, есть ли в машинах люди, возможным не представлялось. Даже загляни Адри в каждую, на это уйдет не меньше получаса. Да и сама улочка оказалась настолько узкой, что между окнами домов можно было спокойно перебросить хоть лестницу, хоть доску. Парень с тоской подумал, как здорово было бы поселиться в такой вот квартире, выходящей на чужие окна. При условии, что в соседнем доме будет жить симпатичная соседка. Общаться с ней не обязательно, достаточно просто раз в день перебрасываться загадочными взглядами. Или молча курить вдвоём, свесив ноги с подоконника. «При моём-то везении, на следующий день туда вселится мохнатый армянин, или алжирец, не дай Бог». Другими словами, беглый обход ничего не дал. Немой мог спокойно парковать машину под окнами, на случай камер, закрыв плёнкой номера. С фасада света хватало – его дарили закреплённые на уровне второго этажа фонари. Тыльная часть тонула во тьме. Адриан, пользуясь случаем, обвязал рот шарфом, ругая себя за то, что до сих пор не разжился обыкновенной медицинской маской. А затем, сутулясь, вышел на свет. Дом имел три парадных. И, как у всех древних, респектабельных жилых строений Парижа, здесь рядом с клавишами домофона помимо номеров квартир имелись и фамилии жильцов. По закону подлости, на двух ближних фамилии «Бурне» не значилось. У третьего же стояла компания из трёх высоких мужчин и одной дамы. Агрест не разобрал цвета их одежд – в темноте все кошки серы. Но квартет явно был из местных. Без зонтов, они скрывались от дождя под каменным козырьком. О чём-то негромко беседовали, лениво поднося ко рту сигареты. - Здрассте, - проходя мимо, буркнул Адриан. Мужчины молча проводили его удивлёнными взглядами. Парень нашёл выбитую в металле фамилию Бурне. Но набрал цифры четыре и шесть, первые, какие пришли в голову Трубку взяли не сразу. - Да? – произнёс бодрый молодой голос. Вроде бы мужской. - Добрый вечер, - произнёс Агрест, - я ваш сосед, забыл ключи, не могли бы вы открыть?.. Открыли. Парень, радуясь нежданному везению, проскочил в дверь. И, когда та со стуком закрылась за спиной, отсекая шум улицы, поспешно стянул шарф и капюшон. Их место заняла рождественская балаклава – если будет бой, и он потеряет силы, останется шанс быть неузнанным. Хорошенько спрятав рюкзак под лестницу, Адриан потёр кольцо. Нуар, словно изнывая в ожидании, набросил шкуру легко, и почти безболезненно. Агрест не стал испытывать судьбу, засвечивая себя в Миракле, и вышел в обыкновенный, человечий мир. Лишённый сказочного флёра, но зато простой и понятный. На мгновение погасли, и снова зажглись лампочки. Обоняния коснулись тошнотворные запахи свежей краски. Кошачьи «уши» на голове ритмично двигались, ловя фрагменты разговора за дверью парадной. Но сути уловить не удавалось – стены здесь оказались слишком тонкие. Так, всего за пару ударов сердца он узнал, что в квартире справа мучается криком младенец; квартира слева, похоже, пустует. На втором этаже ведутся напряженные дебаты на тему погоды и цен на бензин. Рядом со «спикерами», за стенкой, живёт женщина, и ей, по крикам судя, сейчас очень хорошо. Какофонию звуков прервал нестерпимый металлический грохот: с пятого этажа, зажатый в клетке, медленно полз лифт. Нуар, прижимаясь к стене, начал бесшумный подъём по укрытой ковром лестнице. Для стороннего наблюдателя он оставался тенью на грани видимости. До тех пор, пока его не будут ожидать увидеть. Что благодаря журналистам и полицейским становилось весьма вероятным. А ещё намётанный глаз мог отследить его передвижение по морганию ламп. Но кабина лифта, источая тёплый свет, проползла по шахте мимо, на первый этаж. Агрест же проскользнул на четвёртый. На просторной лестничной клетке имелось три двери. И железная лестница, ведущая на чердак. Адриан бегло осмотрел люк – тот был закрыт на замок со стороны подъезда. Чтобы попасть сюда с крыши, пришлось бы сковырнуть преграду отсюда. «Неужели они и в самом деле будут бить из Миракля?». Агрест с трудом переборол соблазн заглянуть в другой мир. Что бы ему это дало? Столкнуться нос к носу со взрослой Сенкер – это, конечно, не гарантированное поражение, но бой завяжется нешуточный. К тому же смешно полагать, что и Немой – камненосец. Будь так, ещё при прошлой встрече он непременно нырнул бы в Миракль. «Не покидай этого мира, - посоветовала Баст. Голос её, как струна, дрожал от напряжения. – Здесь что-то есть… кто-то…» - Камненосец? – шепотом спросил Нуар. «Не знаю. Возможно, что-то… другое. Оно спит. Или затаилось. Поторопись. Иначе - уходи». «Если ты боишься, - осторожно спросил Адриан, - почему согласилась?». «Я должна знать», - как всегда, туманно, ответила Баст. Адриан хотел было задать вопрос в духе «что могло напугать богиню», но не стал. Всё равно не ответит. Да и чёрт её знает – обидится. «Всё-таки невероятно сложно работать, когда контроль над твоим телом может перехватить обиженная женщина». «Я всё слышу», - мурлыкнула дух. Адриан задумчиво посмотрел на обитую кожей дверь, за которой располагалась квартира Бурне. А затем, усмехнувшись, нажал на кнопку звонка. За стеной зазвенел старый механизм. И звон этот перешёл в яростный вой, слышный, должно быть, и через Ламанш. Из коробочки звонка вырвался сноп искр. Запахло палёным. Звук резко оборвался. «Если Бурне не померла с испугу, обязательно услышит». До чуткого слуха донёсся звук шагов. Кто-то по ту сторону явно пытался красться, и походка эта определённо принадлежала молодому телу. А затем Адриан услышал дыхание. Его пытались высмотреть в дверной глазок. Агрест постучал пальцами о косяк. - Кто там? – напряженно спросил молодой женский голос. – Покажитесь, или я вызываю полицию. - Передайте мадам Бурне, - сказал Адриан, - что к ней пришёл тот, кого она ждала. Пожалуйста. Шаги удалились. Прошла томительно-долгая минута. «Только бы не пришлось выбивать дверь. Это уж вообще за гранью приличий». Но незнакомка вернулась. Загремела цепочка, щёлкнул замок. Женщина не торопилась, сомневаясь вообще, стоит ли открывать. Даже по приказу хозяйки. Но дверь, скрипя петлями, отворилась. На пороге стояла перепуганная девушка восточной внешности. В спортивном костюме и всклокоченными кудрями, образующими забавную шапку. Она щурила карие глаза, пытаясь высмотреть Нуара. - Я здесь, - сказал Адриан. Девушка, пискнув, отпрыгнула в сторону. Схватилась рукой за левую сторону груди. И, выпучив глаза, прижалась спиной к стене. - А… а?.. – произнесла она. – Вы… вы… э-э-э… - Я – Нуар, - с улыбкой произнёс Агрест, делая шутливый поклон. - Ну-у… ар? – спросила девушка, изумлённо поднимая тонкие брови. – Я хотела сказать «внезапно появились»… но… это… шутка? Адриан моргнул. Он знал, что вертикальные кошачьи зрачки сейчас пришли в движение, приспосабливаясь к свету. - Камала! – раздался скрипучий женский голос откуда-то из глубин квартиры. – Что во фразе «впусти его без разговоров» осталось для тебя неясным? Чёрт возьми, я всегда полагала – французский язык прост в освоении. Но явно не для тебя! Девушка попятилась в глубину коридора. Агрест, решив не испытывать судьбу, вошёл следом. Аккуратно прикрыл за собой дверь. Квартира поражала размерами. Широкий коридор, оформленный в стиле середины прошлого века. Высокие потолки. Старые, пожелтелые фигурные обои. Дверцы гардероба с зелёной медью ручек. А дальше – комнаты. В конце сумрака прихожей, за гостеприимно распахнутой двустворчатой дверью, светилась гостиная. Даже не светилась – сияла. Адриан сощурился, понимая, что при таком обилии света он будет чувствовать себя некомфортно. Но, отступать некуда. Быстрым шагом, пока ещё сливаясь с тенями, он прошёл в гостиную. Замер на пороге: комната вполне могла бы сойти за музей. Те же винтажные обои, покрытый воздушной лепниной камин, в котором на поленьях весело пляшет огонь. И мебель – тонконогая, резная, сделанная не в этом, и даже не в прошлом веке. Кое-что в антиквариате Адриан понимал: и даже с ходу было понятно, что мебель эта стоит в три раза дороже двух таких квартир. А ещё, по всему судя, хозяйка перетащила сюда все торшеры и лампы, какие нашлись в доме. Трюмо эпохи второй империи, столики начала века, узкие подоконники – все поверхности были заставлены осветительными приборами. Поверх персидского ковра тянулась безобразная паутина проводов. Мадам Бурне сидела в кресле. Ровно такая, какой он её видел в передаче. Сухонькая, крошечная старушка. С редкими седыми волосами, и недовольно поджатыми тонкими губами. Слезящиеся светлые глаза внимательно изучали фигуру Нуара. Бурне дрожащими пальцами расправила плед на коленях. И Адриану вспомнился Жекруз со смертоносным сюрпризом. «Ну уж у бабушки-то не будет дробовика». - Вы совсем не торопились, - буркнула старушка, откидываясь на спинку кресла. – Знаете, сколько я нажгла света за это время?.. он, усилиями нашей доблестной Республики, дорог. Адриан, изучая взглядом комнату, произнёс: - Добрый вечер. Честное слово, в темноте я бы не запнулся. Комната несла ароматы дыма. И неприятный, спёртый запах, какой бывает в жилищах стариков. Заставляющий испытывать необоснованное чувство вины перед неизбежным, печальным угасанием. - Да это не на вас, - сказала Бурне, вяло дёрнув кистью. – На других. Вы, камненосцы, ребята такие… без света вас нихрена не видать. Прячетесь в тенях, как тараканы. Пугаете почтенных людей, и находите это забавным. Она вздохнула, кивком указывая на кресло напротив себя. - Присаживайтесь. - Сожалею, но на это нет времени, - как можно мягче, произнёс Нуар. Он понимал, что слова прозвучат глупо: старушка вовсе не выглядела человеком, способным убежать хоть бы и от улитки. - Сегодня ночью вас попытаются убить. Бурне каркающе рассмеялась, срываясь на сиплый кашель. - Семьдесят лет, - просипела она, уголком пледа вытирая глаза, - семьдесят лет я ждала Нуара. И вот он заявляется, чтобы сказать – у нас нет времени. Да, малыш, у судьбы паршивое чувство юмора. Старушка вздохнула. - Жизнь, это аттракцион, на котором не удержишься. Рано или поздно скинет. Не мне бегать от костлявой. Садись уж. Адриан осторожно опустился на мягкую сидушку. От Бурне его отделяло меньше метра. И низкий чайный столик чёрного дерева. В комнате, гремя чашками на подносе, появилась Камала. Она молча поставила чайничек. А затем и две крохотных чашечки тонкого на просвет фарфора. - Нуар, это Камала, служащая из опеки, - сказала старушка, кивая на девушку, - Камала – это Нуар. Не беспокойся, у неё маловато мозгов, чтобы поверить, что ты настоящий. Девушка сделала вид, что не слышала едкого комментария. - Если бы они были, - произнесла Бурне, явно намекая на разговор, который Адриан прервал визитом, - бежала бы отсюда с визгом. - Я не оставлю вас одну, хоть бы и с самим дьяволом, мадам Бурне, - спокойно ответила Камала. - Ага, как же. Посмотрим, что ты запоёшь, когда начнётся заварушка. Шиву своего вспомнишь, или кому вы там молитесь… - Я христианка, - сказала девушка, зажимая пустой поднос подмышкой. – Мы об этом говорили. Вы просто забыли. - Пхе. Ничего я не забыла. Просто не поверила. Вы, переселенцы, просто чудо какие фантазёры. - Я уведу вас обеих, - осторожно предложил Нуар, - но мы должны торопиться. Старушка вскинула подведённые карандашом брови. Посмотрела на парня, словно увидела его впервые. - Боже, Боже… - прошептала она минуту спустя, - сколько лет прошло, но было это как вчера. Передо мной сидит Нуар. Нет – его блёклая тень… знал бы ты, малыш, как больно мне тебя видеть. И радостно. И снова больно… По морщинистой щеке скатилась слеза. Бурне быстро, стыдясь слабости, смахнула её дрожащей кистью. - Вы действительно знали его? – спросил Адриан, чувствуя себя как никогда паршиво. - Знала? – усмехнулась Бурне. – Да, может, знала. А может и не знала. В любом случае, ныне исторический факт – я была его женой. Болтать об этом не обязательно, пускай Нуар не имеет имени, и газетные крысы не будут ворошить его прах. Если бы ты спросил – любила ли я его, то, не задумываясь, ответила бы… да. На закате жизни не страшно поступиться гордостью, и признать. Я любила Нуара. Моего Нуара… Она смежила тяжелые веки. Словно уснула в одно мгновение. Но тут же, не разжимая их, гаркнула: - Камала! Принеси фотографию! Девушка, недовольно ворча, удалилась в коридор. - У нас не было детей, - продолжила Бурне, сутулясь в кресле, - не успели. А после его смерти и не стала заводить… я, глупая, думала, что когда в Париж явится новый Нуар, я научу его всему… я расскажу… и он будет как бы наш с ним сын. И я ждала. Прождала пятидесятые. Шестидесятые. Семидесятые… а потом уже устала ждать. Думала, скоро умру. Но вот мне больше ста, и ты тут. Она склонила голову на бок. - Тощий пострелёнок. Ты что, голодаешь? И почему на тебе это непотребство?.. неужели нельзя было выбрать плащ? Это ж костюм блядского цирка. В комнату вернулась сиделка. Поджав губы, она недовольно произнесла: - Мадам Бурне, вот вы опять ругаетесь. Но зачем? Это большой грех. А затем протянула Адриану закованную в рамку чёрно-белую фотографию. Тот растерянно принял её. Из-под толстого стекла на него смотрели нечеловеческие глаза с вертикальными зрачками. Зажатые между закрывающим рот шарфом. И низко опущенными полями шляпы. Образ дополнял поднятый воротник плаща – ни дать ни взять, настоящий детектив из старого нуарного фильма. Но глаза… конечно, их можно подделать. - Это не подделка, - прошептал он. – Но как… нас нельзя… - Да, да, - перебила его старушка, - вас нельзя сфотографировать. Такая уж у вас природа. Вы всё ломаете и портите. И это не подделка, ты прав. Фото сделано по особой технологии КаЭс. Которую украли у Аненербе. К счастью для тебя, они её уже потеряли. Кстати… как ты понял?.. Адриан на секунду оторвал завороженный взгляд от Старого Нуара. Настоящего Старого Нуара. В этой простой, похожей на дешёвую подделку фотографии для него было что-то… священное. - Я видел его, - сказал Агрест. – Он приходил ко мне во сне. Он. И другие… Нуары… Бурне задумчиво покивала. - Интересно. Мне он такого не рассказывал. Он что-то… передал? - Он сказал – делай «что-нибудь». Сказал, что иначе кто-то, я не понял кто, меня убьёт. И я стану последним Нуаром. Старушка пожамкала ртом. Тяжело вздохнув, кивнула мыслям. Кажется, это невозможно – но вмиг Бурне сделалась ещё старее, чем была. - Что ж. Значит, ты был прав, и у нас действительно мало времени. А я ошиблась, в кои-то веки. Пей чай, пей. Остынет. Адриан, чувствуя себя невероятно глупо, потянулся к чашке. Чёрный палец подцепил тонкую ручку. Ночной Париж, убийцы на пороге. Столетняя жена Старого Нуара и Нуар Молодой распивают чаи. Безумное чаепитие… Он почти поднёс край чашки к губам. И тут Бурне, проявив неожиданную прыть, подалась вперёд. Одним хлёстким ударом выбила посуду из рук. Чашка, жалобно звякнув, улетела к камину. - Ты что, - прошипела старуха, - дурной?!.. Я знаю, что ты настоящий Нуар, а меня ты не знаешь! Какого чёрта ты принимаешь напиток из рук хрен пойми кого?! Что если тебя усыпят, и снимут кольцо?! Это Миракль! Он не прощает ошибок. Агрест растерянно сжал пальцы. Пытаясь сохранить лицо, произнёс: - Но вы… - Что?! – рявкнула Бурне, откидываясь на спинку. - Извините. Бурне страдальчески вздохнула. - Чего-то подобного я и ожидала. Я прямо знала, что нужно будет обучение. Хоть бы элементарным вещам. - Вы позвали меня, чтобы начать учёбу? – не удержался от улыбки Адриан. В ответ прозвучал тонкий, почти девический смешок. - Хорошо бы. Но поздно… слишком поздно. Я позвала тебя, чтобы передать наследство. И я говорю не об этой расчудесной квартире. О наследии теперь уже Старого Нуара. В комнате повисла тишина. Было слышно, как стрелка часов сухо отщелкивает секунды. Как огонь с сипением вгрызается в дерево поленьев. - Завещания нет, - тихо произнесла Бурне. – Вернее, может оно и есть, но я его в глаза не видела. Я – всего лишь нотариус. И поверенный. Не знаю, что тебе конкретно завещано. Вряд ли это деньги. Конечно же. Что для Миракля этот мусор?.. скорее всего – дело. Неоконченное дело. Адриан задумчиво побарабанил пальцами по мягкой ручке кресла. - Говоря откровенно, - сказал он, - заканчивать неоконченные дела – это последнее, чем мне бы хотелось заниматься. Свои бы окончить. Старуха только дернула плечами. - Ты – Нуар. Тебе решать. Но прежде, чем меня не станет, передать я должна, - она подалась вперёд, - ищи между Ла Мотт-Пике — Гренель и Эколь Милитер. Ищи. Нуар… он сказал, что обязательно найдёшь. Адриан кивнул. - Он о своих делах не больно-то любил трепаться, - продолжила старуха. – Сказал только адрес, и что «это важно». Я вообще тогда сильно удивилась, что мы вообще об этом заговорили – прежде такого не случалось. Мне и невдомёк было, что это последний наш разговор, последние наши минуты вместе. Может, если бы он знал, сказал бы больше… но, - тонкие дряблые губы сложились в болезненную усмешку,- умирать-то он не собирался… но что-то чувствовал, видать, - она снова закрыла глаза, погружаясь в воспоминания. - Сейчас мне страшно подумать, как он был молод. Мы все были молоды и отважны, мальчик. Молоды и отважны… смерть ходила рядом и точила косу. Она забирала лучших из лучших. Она такая… разборчивая стерва. Нам казалось, что это случится с кем-то другим. Что мы бессмертны… Адриан выдержал вежливую паузу. - Кто его убил? – спросил он тихо. – Нацисты? Бурне удивлённо распахнула глаза. - Ты не знаешь? – хмыкнула она. – Так значит тебя даже «Королевский Секрет» не посетил. Дела у них плохи, видать. Или слишком хороши, раз не нуждаются в услугах Нуара. В чём я сильно сомневаюсь, - старушка распрямила сгорбленные возрастом плечи. И будто сделалась моложе. – Нуара убил марид по имени Самди. Его, и почти всех камненосцев Королевского Секрета. Но они забрали его с собой. Да, малыш, и я думаю, что этим спасли если не мир, то полмира точно. Включая чёртовых нацистов, из которых он с большой любовью выколачивал всё дурное. Адриан ещё раз посмотрел на снимок Старого Нуара. В вертикальных зрачках кошачьих, почти демонических глаз, не было ничего человеческого. Как и в шляпе. И шарфе. Но, всё-таки, это были и его глаза тоже… и это, в каком-то смысле, его шарф. Его шляпа. Он смотрел, как смотрят на фото давно умершего родственника, которого ты не знал. Но бабушки-дедушки приговаривают: «ты – его вылитая копия». И все, кто помладше, одобрительно кивают. А «копия» попадает в мир безвременья, где нет живых и мёртвых. И молча вопрошает незнакомое лицо: «кто ты? Каким человеком был? И кто… мы?..». Бурне достала из складок пледа серебристую коробочку портсигара. Следом – зажигалку. Воровато оглядываясь, нет ли рядом сиделки, вытряхнула тонкий цилиндр папиросы. Суетясь, прикурила. - Я не была камненосцем, - сказала женщина, выдыхая в потолок струйку дыма. – И даже не собиралась. Ведь дурой я тоже не была. Нет уж. Ха! Это ноша не по мне… и тебе, малыш, я сочувствую. Очень… мне жаль и тебя, и твою возлюбленную. И твоих родителей. Это страшная судьба. Страшная. Камненосцы не умеют жить в мире. Даже когда за вами был присмотр, вы всё норовили разбиться по стайкам, с этими своими Лордами и Леди. Такое жуткое подобие семьи, как говорят некоторые. А на деле – дикое племя, волчья стая… со своими воеводами, шаманами, и вождями. Делите между собой города и страны. И всё бы хорошо, но вы грызётесь друг с другом. То за власть, то за силу. Как говорил один русский: плох тот солдат, что не мечтает стать генералом… Лордом, или Леди, в вашем случае. А одиночка обречён на гибель, его слабость притягивает магнитом… «если амулет возьмем не мы, то наши враги» - так вы рассуждаете. Может, для Европы средневековье и кончилось. У вас оно в самом разгаре. Дай волю, так вы и короля себе изберёте. Она развела руками. - Но что поделать? Такова жизнь. Одним – сахар да золото, другим – соль да слёзы. «Адриан!». Агрест вскинулся, как от удара током. Он и сам почувствовал, как где-то далеко - пока еще далеко! – пробудился Миракль. Это похоже на звуковую волну от взрыва, которую чувствуешь всем телом. - Нужно уходить, - сказал он. - Уже? Как жаль, - вздохнула Бурне. - Что ж, дети. Тогда бегите. И, малыш, я рада, что ты всё-таки пришёл. Очень интересно смотреть в будущее, и видеть тени прошлого. - Я вынесу вас… Старуха покачала седой головой. - Нет. Не вынесешь. Тебе не дадут. Я своё дело сделала, парень. Ищи между Ла Мотт-Пике — Гренель и Эколь Милитер. Там… Миракль снова загудел. На этот раз ближе. Лампы в едином порыве заморгали. Да так, часто, что Агресту показалось, будто с того света Нуар пытается передать что-то азбукой морзе. Бум… бум… так взрываются глубинные бомбы. Так, за гранью реальности, проходит бой. Агресту уже доводилось чувствовать подобное. Когда акумы застигали камненосцев в Миракле. Давным-давно, в другой жизни, он чувствовал эти толчки, спеша на помощь Леди Баг и её свите. БУМ! На улице тонко завизжала сигнализация машины. «Дерутся… но кто с кем?». В комнату вошла Камала. - Мадам Бурне, - сказала она беспокойно, - может выключить все эти лампочки? Похоже, сеть не справляется. - Я знала, - прошептала старуха, откидывая голову на спинку, - меня убьёт Миракль. Он забирает всех, кто имеет с ним дело. Как море забирает моряков. Девушка развернулась в сторону прихожей – туда тянулись жгуты проводов. - Я всё-таки выключу… БУМ! Лампы на секунду погасли. Потом робко затлели неуверенным светом. А затем начали медленно разгораться, бросая на стены кривые, уродливые тени. Становясь ярче, и ярче… до степени, не задуманной создателями. Адриан, поднимаясь, заслонил глаза ладонью. Щёлк, щелк, щёлк – лампочки лопались в безумном ритме, разбрасывая по комнате мелкие осколки. Они взорвались, одна за другой, словно стянутые шнуром китайским петарды. Комната погрузилась во мрак. И только в камине равнодушно теплился рыжий, живой свет. Но его едва хватало, чтобы различить кусок ковра, и тёмные силуэты мебели. - Ну вот! – крикнула из темноты Камала. – Холодильник сгорел! И телевизор! Я предупреждала… Мир содрогнулся. Да так, что задрожали пол, стены, и потолок – на голову Адриана посыпалось мелкое крошево извёстки. Дрожь унялась, чтобы затем неспешно нарасти, превращаясь в слышный уху рёв. Не животный. Не человеческий. Так скребут ногтями по грифельной доске. «Р-Р-Р-Р-О-А-Р-Р-Р!!!…». Звук погас. И дом утонул в тишине. - Камала! – крикнул Адриан. – Бегите!!! Невидимый таран ударил в стену, со стороны улицы. Стёкла задрожали, дребезжа. А в Миракле происходило что-то невообразимое. Чужой мир безмолвно выл в слепой ярости. Агрест чувствовал эту бурю, и по коже бежали электрические разряды, порождая в душе животный ужас. - Это что же, - пробормотала старуха из темноты, - марид, или я свихнулась?.. нет, не может этого быть. В круге света появилась перепуганная сиделка. Она попыталась оторвать Бурне от кресла. Глянув на Агреста, крикнула: - Землетрясение! Помогите же мне! «Р-Р-Р-У-У-У-Р-А-Р-Р-Р!!! – потусторонний вой прорезал тишину. – Н-У-У-У-А-Р-Р-Р!!!». Сила звука была такова, что вместе со стёклами задрожал и огонь в камине. В темноте что-то упало. - Это за тобой, - с непонятным весельем констатировала Бурне, когда Агрест оторвал невесомое тельце от кресла. – Боже, словно лет семьдесят скинула! Плед соскользнул на пол. И Адриан увидел, как сухая рука старушки сжимает какой-то тёмный предмет странной формы. Будто два чёрных кирпича посадили на палку, и обмотали его пучками проводов. - Что это у вас?.. - Это? – хмыкнула старушка. - Привет от Аненербе. На всякий случай. Царственным жестом она показала на выход. - Неси уж, раз поднял. Да шевели лапами. Света – всего ничего. Но человеческий глаз – не чета глазу Нуара. Прихожая казалось безжизненно – серой, она растеряла все цвета. Но очертания различались точно, как в камере ночного видения. Адриан остановился на полпути, нетерпеливо постукивая носком. Пока сиделка доставала из гардероба сложенную коляску. Будь она чуть расторопнее – может всё прошло бы гладко. Но… Миракль вздохнул, выпуская в человеческий мир камненосца. Следом за ним, сквозь дыру в пространстве, словно сквозняк, прорвался вопль. Конечно же, люди не могли увидеть тонкую женскую фигуру. Но её видел Агрест – стройную, длинноногую. Затянутую в облегающее синее платье. Длинные волосы забраны в пучок. Нечеловечески – бледное лицо закрывает сложенная вуалью паутина. «О Боже… нет…». Женщина растерянно озиралась. Следом за ней появилась огромная, почти квадратная мужская фигура. Так резко, что тяжёлое кресло, словно пушинка, отлетело в сторону. - Блестяще, - заключила Сенкер. Голос её неузнаваем – с эротичными, мурчащими нотками. Этим он очень напоминал голосом Баст. Но Адриан понимал: пусть она носит другое лицо, пусть она говорит хоть фальцетом, хоть басом. Только один человек собирался здесь заявиться. И заявился. - Мы опоздали! Чёрная фигура Немого пожала плечами. Агрест медленно, на цыпочках отступал к уже распахнутой входной двери. В Миракле сейчас такое волнение, что его, возможно, и не почувствуют… - Всё из-за этих лампочек! Она выставила электрическую блокаду. Как… элементарно. Я говорила, что с этой старой лисой будет непро… Камала запнулась в темноте. И ещё сложенная коляска с грохотом повалилась на лакированный паркет. Визитёры одновременно обернулись. - Добрый вечер, - бодрым тоном пропела старушка. – Мы вас ждём, ждём. Что ж вы как задержались?.. Сенкер хлестко вскинула руку. В её тонких пальцах Агрест разглядел продолговатый предмет. Он со щелчком раскрылся, превращаясь в изящный веер. - Вы, надо полагать, известная в узких кругах Маюра. А это вот чудо… санти, если я не ошибаюсь? Настоящий голем?.. Женщина бесшумно двинулась вперёд. Немой последовал за ней, с грохотом раздвигая мебель могучими руками. Адриан соображал, куда бы положить Бурне, чтобы принять бой. - Это не голем, - ответила Сенкер, - это акума. Впрочем, с вас достаточно и этого… Она замерла, разглядев Адриана. - Ну просто замечательно, - буркнула камненосец, на всякий случай заслоняя лицо веером. И не зря – Адриан как раз собирался ослепить её потоком энергии. – А ты что здесь забыл?.. будто мало этим вечером нуара. Проваливай. - Отступись, - ответил Адриан, - или будет драка. Фиолетовые глаза Маюры насмешливо сверкнули из-за края веера. Она резко взмахнула рукой, и с края оружия сорвались тёмные капли. На безумной скорости они устремились к Агресту. Адриан отскочил в сторону, на лету удивляясь – как ловко и непринуждённо у него это получилось. С виду безобидные капли на лету обратились тонкими, не толще бумажного листа, лезвия. Они со свистом вспороли воздух. Глухо стукнули, вонзаясь в косяк за спиной. - Хм, - заключила Маюра, вскидывая руку в широком замахе. Коридор достаточно широк, чтобы разойтись даже трём людям. Но для такого боя – невероятно узок. Адриан метнулся к противоположной стене, понимая, что этот манёвр опасно предсказуем… и, конечно, Сенкер это учла. Не учла она другого: Бурне ещё не исчерпала запас сюрпризов. Старушка вскинула палку с двумя «кирпичами», удерживая её наманер ружья. Долю секунды прицеливалась. После чего «кирпичи» со скрежетом столкнулись. Прихожая утонула в ярчайшей вспышке: «палка» выплюнула в сторону камненосцев сноп искр. Маюра, конечно же, попыталась защититься. Тонкие, источающие бледный свет иголки впились в ткань веера. Но площадь поражения была велика: точно такие же иглы пронзили кожу на бедре, животе, плечах. Пролетели над головой женщины, чертя кривую дугу. И без промаха угодили в шкафоподобную фигуру Немого. А затем камненосица закричала. Страшно и громко – веером она ударяла по иглам, но те вцепились намертво. И Агрест с удивлением заметил, как разъезжается вокруг них ткань платья, оставляя на краях тлеющие подпалины. Под ними виднелась обыкновенная человеческая кожа. Не успело сердце отмерить и двух ударов сердца, а женщина уже лишилась половины костюма. Кирпичи разомкнулись, и Бурне послала новую горсть жгучих искр, на этот раз только в Маюру. Та выронила бесполезный веер. Упёрлась спиной в стену. И, в момент, когда обнажённые лопатки коснулись бумаги обоев, женщина лишилась костюма. А вместе с ней, и всей одежды, которую носила. Перед ошарашенным Нуаром стояла, закрывая грудь руками, бестолково скрещивая ноги, обнажённая Сенкер. От кожи шёл едва заметный глазу пар, будто женщина только что вышла из горячей ванной в холод коридора. Натали жадно хватала ртом воздух, щурила глаза, силясь рассмотреть хоть что-нибудь во тьме. Волосы, более ничем не удерживаемые, тёмным водопадом разлились по обнажённым плечам. С Немым происходила та же трансформация. Правда, он разумно успел укрыться в гостиной, скрывая от зрителей смущающие подробности. - Очень унизительная, но невероятно эффективная хреновина, - произнесла Бурне, бросая оружие на пол. – Жалко, заряд небольшой. У нас есть минуток пять, не больше. И она снова наденет шкурку. Агрест поспешно отвернулся от Сенкер. - Глупый, глупый мальчишка, - донеслось ему в спину, - она предала тебя! Жестоко подставила! Привела тебя прямо к нему! - К кому? – спросил он, помогая дрожащей сиделке поднять, наконец, с пола громыхающую коляску. - Да вот… к нему!!! До двери – всего пара шагов. Но воздух между ними и выходом с рёвом забурлил. Так, что волосы на голове встали дыбом. Из паркета выпрыгнули деревянные плашки. Сухо щёлкая, они покатились прочь, словно пытаясь убежать от локального урагана. Из Миракля двигалось что-то мощное, тяжелое, могучее настолько, что Адриан не смог подобрать в голове нужных слов. Его охватило чувство ужаса, какое бывает у ребёнка, впервые увидевшего взлетающий авиалайнер. «Учиться будешь у меня. Запоминай с первого раза. Или умрёшь!». Баст перехватила контроль над мышцами. Правая рука вскинулась сама собой, словно в приветственном жесте. Энергия, сосредоточилась в животе, и по венам, как по проводам, рванулась к пальцам. Что-то подобное он испытывал сотворяя «катаклизм». Пальцы истончились, но не обернулись когтями – вытянулись тончайшими нитями. В одно мгновение коконом опутали место, откуда вот-вот должно было появиться… оно. Баст резко дёрнула кистью. И кокон переместился вон из прихожей. Куда-то за стену, под слой обоев и кирпича. Секунду было тихо. А затем квартиру сотряс приглушённый камнем вой. Могучая сила ударила с обратной стороны. «Нельзя её оставлять вот так... всё-таки это Натали… наша Натали…» Агрест повернулся к Сенкер: - Поклянитесь, что не причините мадам вреда. И можете идти с нами. «Беги!!!» Не понимая зачем, он протянул её руку в галантном жесте. Женщина не колеблясь протянула руку в ответ. Их пальцы соприкоснулись. - Иначе я сломаю вам ноги, - предупредил Нуар. - Хорошо. Я клянусь. - Молодёжь, - одобрительно хмыкнула Бурне. О судьбе Немого в этот момент он совсем не думал. Он притянул Натали к себе, протолкнул к выходу. И женщина, слепо шаря в темноте руками, пошла вперёд. Правая стена задрожала от нового удара. Дверцы гардероба беззвучно распахнулись. И затем из места, напротив которого секунду назад была голова Агреста, вырвался фонтан кирпичной крошки и пыли. В этом тумане Адриан успел различить очертания костлявой лапы. С длинными, толстыми пальцами, на конце которых тускло сверкнули когти. «Беги, глупец!!! Почему ты стоишь, когда я повелеваю обратное?!». Рука быстро втянулась в дыру. И, в рамке битого кирпича, бахромы проводов, Адриан увидел ярко – алый, налитый злобой глаз. С вертикальным кошачьим зрачком. Тварь снова выбросила лапу, с лёгкостью выбивая кусок стены. Словно это не древняя, на века положенная кладка, а лёгкий пенопласт. Адриан, на бегу подхватывая за талию испуганно пискнувшую Сенкер, бросился прочь из квартиры. Камала уже гремела креслом этажами ниже. Лестничная клетка, меж тем, кипела жизнью. Двери квартир одна за другой распахивались. Темнота, в которой Агрест ориентировался прекрасно, оставалась непроницаемой для жильцов. Они пытались разогнать её светом фонариков на мобильных телефонах. Кое у кого даже нашлись настоящие походные фонари с толстыми прорезиненными ручками. Но, на счастье Адри, техника неизменно барахлила. То отказывалась включаться, то вырубалась спустя время. По выкрашенным в белый стенам метались прерывистые тени. Подъезд гудел. Эхом метались в темноте испуганные крики, детский плач, грохот хлопков дверей. Чем всё больше напоминал какую-то безумную дискотеку в адском клубе. - Что случилось, кто-нибудь знает?! - Позвоните в полицию! - Что-то взорвалось! Точно взорвалось! Из квартиры Бурне доносились полные ярости вопли и скрежет разрушаемой стены. - Взрыв газа! – крикнул в темноту Адриан. – Внештатная ситуация! Эвакуируемся! Оставляем вещи дома, и организованно выходим на улицу! Старушка восторженно хихикала, повиснув на его плече. - Вы кто? – какой-то мужчина попытался посветить на Агреста фонарём. Но лампочка ожидаемо взорвалась, и луч света едва мазнул по обнажённому бедру Сенкер. Адриан, решив более не испытывать судьбу, поволок женщин к лестнице. Он справедливо опасался, как бы образ парня в чёрном комбинезоне, с двумя женщинами (одна из которых столетняя старуха, а другая почему-то забыла одеться) не перекрыл пережитый грохот. - В некотором роде… специалист, - мрачно бросил парень, - по «ситуациям». Сенкер бодро перебирала ногами, одной рукой цепляясь за шею Нуара, а другой нащупывая стену. Если нагота её и смущала, то страх перед запертой в стене тварью оттеняла неловкость. Они быстро преодолели четвёртый этаж. За ним – третий. А вот на втором случилась короткая заминка. Как только Адриан ступил на вытертый ковёр, центральная дверь, жалобно скрипя, сорвалась с петель. Грохнулась об пол, и, эффектно проскользив пару метров, замерла у спящего ныне лифта. Из темноты проёма, в обрамлении пыльной дымки, показалась… Банникс. В спину ей лилась грязная брань. Девушка, недовольно морщась, повернула скрытое бело-синей маской лицо, и крикнула куда-то в глубину квартиры: - Ой – ой, какие нежные! Ну простите! Простите, что испортила ваш секс. У меня вот его полгода не было, я же не срываюсь на всех, кто криво метнул портал?.. Взгляд синих глаз остановился на замершем Агресте. Равнодушно мазнул по старушке. И задержался на слепо щурящейся Сенкер. Банникс открыла рот, но сумела исторгнуть только полный вселенской грусти вздох. - Слушай, ты… ты, - произнесла она, указывая пальцем на Адриана, - ты… вот как ты умудряешься? Мне больше нечего сказать. Девушка провела затянутой в белую перчатку рукой по кроличьим ушкам. Снова вздохнула. - Страшно признаться. Сама не верю, что говорю такое. Но, надеюсь, твоя сегодняшняя девушка, это та, которая уже разделась. - Не до шуток сейчас, - буркнул Агрест. - Ещё один камненосец? – хмыкнула Бурне. Банникс, картинно прижимая ладонь к груди, отшатнулась. - Ой-йо, я чё, ошиблась?.. Нуар, мне не вынести этот удар… Наверху что-то взорвалось. Дом, словно живое существо, задрожал со стоном. Сенкер и Ирэн одновременно вскинули головы. И только Бурне, совершенно не замечая шума, упоённо продолжила: - Дева Мария, я будто вернулась назад, на семьдесят лет. Словно ничего не менялось, просто мир дурной взял паузу… Банникс насмешливо фыркнула. - Бабка, не продолжайте, умоляю. Нет в Париже столько валидола, чтобы я перенесла это вот всё. Зачем вы украли сердце моего Нуара? - Мой Нуар, - ответила Бурне, - давно истлел в катакомбах Парижа. Да и твоему, может статься, недолго осталось землю топтать. - Раз так, - заключила рыжеволосая, - нам есть о чём выпить. Сенкер робко переминалась босыми ступнями. - Нужно бежать, - шепотом напомнила она. Ирэн смерила её полным негодования взглядом. Кивком указала Нуару на лестницу. - Выводи эту помесь борделя и дома престарелых на улицу, и сам уноси ноги. Он пришёл за тобой. - А ты-то что… - Быстрее! – рявкнула она, встряхнув руками так, будто на них налипло что-то мерзкое. В полу раскрылась сочащаяся светом дыра. И девушка, мрачно глянув на беззащитную Сенкер, шагнула в портал. Свет померк. Зато наверху раздался вопль такой силы, что Натали сама потянула провожатого вниз, к спасительной улице. У выхода случилось небольшое столпотворение: обитатели первого этажа пытались вытащить через подъездную дверь не только сумки, но и мебель. На улице кричал малыш. Нуар, ругаясь сквозь зубы, растолкал толпу локтями. Бурне успела отвесить пару едких комментариев на тему «Парижанин привык погибать с комфортом». К счастью, конфуза с наготой Сенкер не случилось. Уже у самой двери она высвободилась из объятий Нуара. Отступила в сторону. И, на мгновение растворилась в воздухе. На её месте возникла фиолетово-синяя Маюра. Место растерянной розовощёкой мины заняла бледная, полная царственной надменности, маска. Агрест поспешно выпрыгнул на улицу, с упоением вдыхая запах свежести и дождя. Однако, Маюра не отставала. Узкая ладонь легла на его плечо. - Ты поклялась, - тихо сказал Агрест, поворачиваясь к женщине лицом. На маске не дрогнул и мускул. Фиалковые глаза излучали зловещий холод. - Я помню, - спокойно ответила Маюра. Толпа обтекала её, как ручей обтекает монолит камня. – Тем более, в смерти Бурне смысла нет. Но я хотела сказать не это. К Адриану, громыхая уже разложенным инвалидным креслом, неслась Камала. - Мсье Нуар, мсье Нуар! Спасибо! Вместе они усадили притихшую старушку. Сиделка заботливо укрыла её колени клетчатым пледом. Кивнув напоследок, она поспешно откатила коляску подальше от шумной толпы. Жильцы неслись мимо, не обращая внимания ни на Агреста, ни на Маюру. - Спасибо, - произнесла женщина, изящным жестом извлекая из воздуха смертоносный веер. – А теперь уходи. - Размечтались, - фыркнул Адриан. Сенкер хотела что-то сказать, но её прервал грохот. Жильцы, не сговариваясь, уставились на окна четвёртого этажа. Там, под самой крышей, в едином порыве лопнули оконные стёкла. На улицу обрушился стеклянный, сверкающий дождь. Осколки били по костюму, но вреда не наносили. Зато досталось несчастным жильцам. С криками они бросились врассыпную. Какой-то мужчина упал, и Агрест бросился на помощь. Подхватил под локоть, помог встать… а затем стало не до этого. Из-за угла высокого забора, отгораживающего улицу от Люксембургского сада, вынырнул чёрный фургон. Визжа покрышками, он остановился на противоположном конце улицы. К нему, грозно ревущему какими-то скрытыми механизмами бросилась знакомая троица «в чёрном». Их Адри встретил в самом начале ночного приключения. Женщина что-то крикнула в приоткрытое окно. И, отзываясь на эту команду, автомобиль присел на рессорах. И Агрест, и мужчина с удивлением уставились на монолитный, с виду борт. Там, жужжа, открывались узкие, продолговатые «бойницы», забранные решётками. Женщина, меж тем, широким шагом перешла дорогу, и, не сбавляя скорости, рявкнула: - Какого хера гуль ещё тут?! Какого хрена вы копаетесь?! Она перехватила локоть мужчины. - Чего?.. – растерянно спросил Агрест. - Уводите вашего упыря подальше от людей. Иначе мы вам бошки поснимаем, это тебе понятно?! Маюра фиолетовой тенью возникла между ними. - Поосторожнее с угрозами, - холодно произнесла она. – Не ровен час, ваша голова покатится по асфальту. Женщина со щелчком раскрыла веер. И незнакомка поспешно отступила. - Занимайтесь своими делами. И зарубите на носу – мы вам не слуги. Мы - союзники. Над их головами раскрылся портал. И, утопая во вспышке, рядом с Адрианом мягко опустилась Банникс. Камненосица выглядела скверно: костюм зиял прорехами, на лице – глубокие царапины. Одно кроличье «ухо» отсутствовало. Второе же печально согнулось. Тяжело дыша, она опёрлась на плечо Агреста. Сплюнула под ноги. - Ну как? – холодно поинтересовалась Маюра. – Это конец? Рыжеволосая непонимающе уставилась на собеседницу. И разразилась нервным смехом. - Всё нормально, нам пиздец, - сказала она, - и это даже не начало, голожопик. Вот щас начнётся дискотека… Словно в подтверждение её слов, над головами снова громыхнуло. На четвёртом этаже, в одной из угловых квартир невидимый таран ударил в стену. Выбил кусок кладки между окон. Над улицей, кувыркаясь, понеслись куски битого кирпича. Мгновение тишины… а затем на гладкий асфальт, козырёк парадной, крышу авто посыпались куски камня. Ударяясь о твёрдое они разлетались едкой красной пылью. Банникс, грязно ругаясь, щёлкнула пальцами. Слепящий портал, словно зонт, укрыл троих камненосцев, и незнакомку, всё ещё придерживающую сбитого с ног мужчину. Тому, впрочем, уже не требовалась срочная помощь: вскрикнув, он вырвался из рук, и, отмеряя путь широкими шагами, побежал к возвышающейся на два человеческих роста ограде. Не сбавляя скорости, перемахнул через неё. Исчезая в кущах сада. - Париж, - фыркнула Банникс, щелчком закрывая портал. – Город храбрецов и генералов. Дождь из обломков перестал, уступая место дождю обыкновенному. Он, чувствуя настроение Парижа, разошёлся не на шутку. Усыпанная битым кирпичом улица наполнилась водой – ручьи несли вниз по улице алые воды, украшенные грязными хлопьями пены. - Он вышел, - спокойным тоном произнесла Маюра. Из дыры в стене вынырнула длинная тень. По-ящериному перебирая лапами, она быстро двигалась вдоль стены. На секунду, сквозь холодную пелену дождя Агрест различил рубиновые искры глаз. Фигура отползла на пару метров. И неподвижно замерла. Только теперь Адриан понял, что перед ним всё-таки человеческая фигура. Тело скрыто длинным, непроницаемым для света плащом. Его ткань липла к кирпичу. Впрочем, как и всё тело. Из-под плаща выглядывали руки и ноги. Голову же закрывал блестящий металлический шлем. Плащ дрогнул, издевательски – медленно выпуская толстую змею сплетённой из звеньев цепи. На конце её зловеще блестело подобие жала. «Хвост… у него есть хвост…» Гуль вывернул шею, и теперь зрителям открылись жуткое зрелище: маска была выполнена в форме громадного кошачьего черепа, облепленного клоками чего-то чёрного. То ли ткани, то ли шкуры. - Уводите его, - проныла незнакомка, - там люди… - Нужно дождаться Бражника и атаковать, - сухо произнесла Маюра. Банникс убрала руку с плеча Нуара. Начала двигаться, разминаясь. - Уверена, что бабочку твою он уже укокошил, - произнесла она, - и теперь наш черёд. Не вступайте с ним в открытый бой. Один удар – и вы трупы. Особенно это касается Нуара. Сердце Адриана пропустило удар. «Отец… нет… нет, этого быть не может…» - Ты предлагаешь бежать? – оскорблено вскинулась Маюра. - Не убежишь. Единственная возможность уцелеть – измотать его, и вдолбить обратно в Миракль. Это успокоит… на месяц, или около того. Адриан негромко кашлянул. - Я уведу его от дома. Банникс в ответ только кисло усмехнулась. - Открыть бы портал, и запулить тебя куда подальше… да что толку, опять примчишься, на голову болезный. Гуль, устав ждать, пришёл в движение. Словно исполинская летучая мышь, он, нарочито-медленно двинулся вниз. Перебирая поочерёдно то руками, то ногами. Хвост, царапая кирпич и лепнину звеньями, извивался следом. - Итак, дети. План такой, - сказала Банникс, нервно облизывая губы. Но голос её потонул в грохоте. Из бойниц машины высунулись стволы уже знакомых Агресту «ружей». Их чёрные блоки пришли в движение. Сомкнулись. И батарея, поражая слаженностью, выплюнула сгустки белого пламени. Слепящие шары пронеслись над улицей, ударили в стену. Плащ, голову гуля. И почти сразу с хлопками взорвались, разбрасывая мириады огненных брызг. Один снаряд угодил в зёв выбитого окна, и рванул с запозданием. В темноте квартиры медленно разгорался адский фейерверк. Казалось, будто жильцы, празднуя новый год, рискнули зажечь сотню бенгальских огней. Камненосцы напряжённо замерли. Но гуль всего-то стал ползти быстрее. Залп повторился. И Адриан заслонил глаза рукой, щурясь от ослепляющего света. - О Боже, - прошептала незнакомка. – Господи, Дева Мария… - Бегите, - посоветовала Банникс. Поздно: гуль, в полном молчании, оттолкнулся от стены. Чёрной тенью спланировал над улицей. И, взмахнув руками, камнем опустился на машину. Бам! Стопы с хрустом ударили лакированную крышу, сминая её, словно та была сделана из бумаги. Со звоном брызнуло лобовое стекло. Гуль, рисуясь, медленно вскинул правую руку, демонстрируя зрителям длинные когти. А затем все его движения смешались в чёрную круговерть. Со скрежетом оторвалась крыша, и отлетела в сторону. Тварь продолжала орудовать руками, в аккомпанементе воплей и скрежета потроша машину. В воздух поднялись клочья – так лиса потрошит курятник. Агрест не сразу сообразил, что сейчас происходит. Настолько быстро двигался гуль, и как буднично это выглядело. До тех пор, пока в каком-то метре от него на мокрый асфальт не хлопнулась человеческая рука. Всё ещё одетая в рваный рукав. Пальцы, чёрные от крови конвульсивно дрожали. А затем мимо неё прокатилась, дробна стуча… голова. И только теперь Адриан понял, что это за клочья, которые дождь топит в лужах. «Нам потребуются латы», - равнодушным тоном произнесла Баст. Кожу обожгло кипятком. Костюм вспучился, выдавливая из себя антрацитовые пластины брони. На голову словно бы накинули капюшон: на секунду мир сузился до узкой щели «забрала». Впрочем, на слухе это никак не сказалось. Агрест перевёл ошарашенный взгляд на руки. Тонкие перчатки теперь обрамляли матовые наручи. Жирные капли дождя угрюмо били по шлему. Ручейками скатывались по козырьку над забралом. Машина тем временем пришла в движение. Водитель нажал на газ, и покалеченный фургон, напоминающей теперь вскрытую консервную банку, прыгнул вниз по улице. Покатился, мелко дрожа корпусом. Гуль дёрнул головой. И хвост стальной плетью с воем рассёк воздух. Жало пробило крышу, как раз над водительским креслом. Из выбитого окна брызнуло что-то чёрное. Мешаясь со струями воды потекло по асфальту. Фургон конвульсивно дёрнулся. И заглох. Адриан втянул ноздрями воздух. Подвигал руками. Доспехи казались невесомыми. Но всё-таки чувствовалась разница… комбинезон был второй кожей. Броня воспринималась как лёгкая зимняя куртка. Мешал один только обзор… Агрест неспешно двинулся навстречу авто. - Что ты сделал с Бражником? – крикнул он. И голос под шлемом показался хриплым, неприятным, как скрежет песка по стеклу. Гуль замер, вскинув руку. Не меняя позы, быстро провернул голову в сторону Нуара. По стальному черепу лились потоки дождя. Они скапливались в тёмных пещерах глазниц. И, словно слёзы, стремились вниз по угловатым «щекам». Сомкнутые клыки антрацитово блестели в свете фонарей. Адриан сжал пальцы в кулаки. Страха не было. Только тупая, ноющая боль под рёбрами. «Я убью его. Я. Убью. Его». - Что ты с ним сделал? – повторил Адриан. Сейчас он видел, что ошибся в главном. Да, гуль нёс в себе человеческие черты. Однако в движениях его, быстрых, резких, больше похожих на шевеление насекомого, ничего человеческого не было. Длинный чёрный «плащ» обхватывал толстую шею. Тяжелой тряпкой лип к сутулой спине. Исчезал в растерзанном салоне. Адриан невольно посмотрел ниже. Из прорех в корпусе лилась маслянистая жидкость. Она ручьями бежала к его бронированным ступням… и только здесь, в тусклом свете, становилось понятно, что цвет у неё – алый. Гуль медленно опустил руку. Когти втянулись в пальцы. - НУАР. ДОБРЫЙ ВЕЧЕР. Голос доносился не из-под шлема. Он сотворялся из воздуха, повсюду, не имея одного источника… по крайней мере, физического. Алые огоньки в глубинах глазниц сделались меньше – гуль прищурился. - Беги!!! Гуль не пошевелился. Замер уродливой бескрылой горгульей. Но его хвост, контрастируя с неподвижной фигурой, потусторонне воя, крутанулся над шлемом твари. А затем бросился к Агресту. Нуар отпрыгнул в сторону. И уже в полёте понял, что ошибся и здесь: гуль не думал атаковать его. Толстая цепь с хрустом раздробила асфальт. В стороны брызнула чёрная крошка, дробно ударила по наплечникам и шлему. А затем, удлиняясь, метнулась к женщинам. С немыслимой скоростью, высекая снопы искр, она скользнула вдоль дороги. Камненосицы успели отскочить в сторону. И тяжелое, похожее на крюк, жало ударило в живот незнакомки. Женщина со всхлипом согнулась. Как в кошмарном, липком сне, Адриан увидел, как верхняя часть туловища отделяется от талии. Раскинув руки, падает на дорогу. Ноги ещё мгновение стояли прямо – из ровного, словно исполинским скальпелем проведённого разреза навстречу дождю ударил тёмный фонтан крови. Колени подогнулись. И нижняя часть тела легла рядом с верхней. - Шатон, пожалуйста!!! – крик разорвал повисшую тишину. И вывел Адриана из оцепенения. Очень вовремя: жало метнулось к нему, и, царапнув пластину на бедре, проскочило мимо. - КАК БЫСТРО, - пророкотала ночь, - ТЫ БЕГАЕШЬ?.. «Увести подальше от людей. От Ирэн и Сенкер. Как можно скорее! Быстрее! Дальше!». - А ты попробуй. Догони. Чёрная, в обрамлении плаща, фигура взмыла к тучам, нависшим над Парижем. - ПОСМОТРИМ.