Глава XV
Чем занимается герой после тяжелой битвы с драконом?.. Снимает измазанные копотью и кровью латы. Стягивает через голову тяжёлый от пота гамбезон, и заваливается в кровать, чтобы забыться богатырским сном без сновидений?.. или точит меч возле костра, загипнотизированный пляской пламени в зеркальном блеске стали, размышляя о грядущих войнах?.. Прежде Адриан такими вопросами не задавался. До сегодняшнего вечера ему драконы не попадались. Сегодня попался. Но героем он себя отчего-то не чувствовал. Вопрос пришёл, ответ оказался до смеха прозаичным: прежде чем погрузиться в думы, или заснуть, нужно было ещё добраться домой… Пропуская мимо ушей протесты Хлои, Адриан сквозь дождь прошёл к сутулой телефонной будке. Спрятался от холодных плетей под пластиковую крышу. Зяблыми пальцами снял гудящую трубку, и поймал себя на мысли, что в эпоху смартфонов впервые в жизни пользуется автоматом. По его представлениям нужно было бросить монетку. Но в панцире корпуса не нашлось и щели: автомат предназначался для вызова экстренных служб, и потому работал безвозмездно. Косясь на сливающуюся с мраком фигуру Пчелы (девушка, сложив на груди руки, нервно барабанила пальцами по предплечью), набрал цифры «один» и «семь». После пары гудков на другом конце вызов принял усталый мужчина. Агрест его прекрасно понимал: ночка выдалась что надо. - Опишите вашу… - В Люксембургском парке, - начал Адриан. Полицейский издал полный страдания вздох. - В Люксембургском парке, - повторил Агрест, - возле фонтана найдены человеческие останки, завёрнутые в одежду… их нужно… вы… понимаете. Адриан цепенел в ужасе, представляя, что несчастный акума так и останется валяться на земле, растоптанный туристами, или сапогами жандармов. На другом конце повисло секундное молчание, после чего окрепший голос произнёс: - Мсье, сохраняйте спокойствие и оставайтесь на месте. Через минуту… Адриан повесил трубку. Упёрся лбом в холодный, прозрачный пластик. За ним, в чернильно – жёлтой мути, бежали струйки дождя. По крыше мерно барабанили капли. Баюкали. Успокаивали воспалённый разум. Спи, спи… «Ощущение, будто что-то закончилось. А ведь только начинается…». Агрест понял, что этой ночью не уснёт. Мозг лихорадило от пережитого. Столько всего предстояло обдумать и понять. Отец, Натали, гуль… теперь ещё и Аликс… Она ушла, растворилась во мраке парка, оставив напарников недоуменно переглядываться. И не сказала больше ни слова. Остался только он, Пчела, и Шевалье. Не считая Кошкодава, который бесновался сейчас в Миракле, за невидимой завесой. Он сотворил бурю, и лампы фонарей слезливо мигали сквозь завесу дождя. Где-то неподалёку бродит обессиленная Вольпина, в которой Адриан без удивления опознал… Лайлу. Было бы неплохо найти и её… - Тебе плохо? – спросила Хлоя. И, словно угадав его мысли, продолжила недовольно: - Учти, если ты вздумаешь искать ещё и эту лисью девку, будет хуже. Добью тебя самолично – вот что имею в виду. - Ладно, - буркнул Адриан, отлипая от стекла. В конце-концов, повсюду жандармы, и Лайла не уйдёт без внимания. – Идём. Хлоя цепко ухватила его за плечо, и повела через парк, к выходу. Они прошли сквозь ровный строй уродливых, подстриженных «под квадрат» деревьев. В конце этого зелёного коридора блестели металлом кованые створки высоких ворот. За ними виднелась широкая улица, битком заставленная машинами: на их мокрых крышах мерно вращались красно – синие фонари мигалок. Воздух пронзали искажённые помехами вопли громкоговорителей. Зарево от этой «дискотеки» стояло такое, что Пассера, по мнению Адриана, должна была со стыдом снять с себя регалии «самого яркого клуба» и на время передать их улице Огюста Комта. На которой и случилось полицейское столпотворение. Полицейские машины отползали, забираясь колёсами на бордюры. По дороге мчались, жутко воя, алые фургоны пожарных служб. Облака ползли над самыми крышами. И красно – синие отблески маячков сверкали на их рваных краях. Адриан покосился на Хлою. Он хотел было пошутить на тему – не её ли, от гнева полыхающую, едут тушить доблестные пожарные? Но сдержался, и, кажется, тем спас себе жизнь. Пчела жестом велела ему замереть. - Сейчас я их зачарую, а ты, пожалуйста, молчи. Парень дёрнул плечом. Девушка, сосредоточенно щуря синие, в чёрной рамке маски, глаза поднесла к полным губам ладонь. На перчатке из воздуха соткались три крошечных золотых пчёлки. От насекомых исходил тёплый, приятный взгляду свет. Довольно улыбнувшись, Хлоя дунула на пчёл, и те, громко жужжа, светляками помчались к воротам. Проскользнули сквозь кованую решётку. Мимо ворот, как раз шла троица полицейских. Воротники форменных курток подняты. Козырьки синих кепок надвинуты на глаза. В руке идущего впереди стража порядка ярко светил фонарь – его бледный луч слепо шарил по кустам и газону. Огоньки пчёл замерли на секунду. После чего дружно атаковали отряд, метя в голову. Полицейские, похоже, их даже не заметили. Они успели пройти ещё пару шагов – и уже у самых ворот в их походке появилась какое-то искусственное напряжение. Принуждение… Полицейский погасил фонарик. И, слепо шаря руками, отомкнул цепь на воротах. Троица деревянным шагом направилась к напарникам. - Молчи, - шепотом повторила Хлоя. Стражи закона остановились в двух шагах от подавшейся вперёд Пчелы. Та сделала царственный жест, словно предлагая поцеловать затянутую в чёрную перчатку руку. И полицейские… дружно опустились на правое колено. - Что прикажете, ваше Совершенство? – с придыханием произнёс тот, что шёл с фонарём. Рация на груди старшего офицера гневно зашуршала. - Фабре, что там у вас? Зачем свернули в парк?.. там работает другая группа. Приём?.. Полицейский, как во сне, потянулся к клавише вызова. Медленно нажал её, и полным восторга голосом произнёс: - Приём… мы встретили… мы столкнулись… Карие глаза, подёрнутые дымкой безумия, вперились в Хлою. - …с Совершенством. Приём. В эфире повисла тишина. Затем рация проорала: - Чего, бля?! - Совершенство… приём… - Фабре, ты там обдолбался? Передай рацию Монью… Приём. Адриан прыснул в кулак. Чем заработал косой взгляд от Хлои. Рация пошла по рукам. И всякий раз полицейские искренне утверждали, что встретили нечто такое, о чём бесполезно говорить. Такое надо видеть. Лицо Хлои застыло в царственном спокойствии. И только губы беззвучно двигались – девушка пыталась корректировать «чары». Очень быстро ей это удалось, и полицейские заговорили как нормальные люди. - Да мы пошутили, мсье, - пытался оправдаться офицер, растерянно моргая, и бестолково дёргая козырёк кепки. - К штабной машине, немедленно, - рявкнула рация. – С-сраные анкюли. Я вам устрою. Убдолбыши. Отбой. - Это нам подходит, - пробормотала блондинка. - Это нам подходит, - сонно повторил за ней полицейский. Адриан не удержался: - Это не те дроиды… ай! Хлоя, глядя на Агреста, выразительно провела большим пальцем по тонкой шее, схваченной черным воротником. И только после этого убрала пятку с его носка. - Прежде чем вы уйдёте к штабу, - надменно произнесла Пчела, - найдёте для нас машину. И водителя. Вам понятно? Мы – высокие гости, которых надо эвакуировать из зоны бедствия. - Всё что угодно, госпожа… Полицейские поднялись с колен. И, окружив Хлою с Агрестом, двинулись к распахнутым воротам. На выходе из сада по глазам болью резанул свет. Адриан, щурясь, попытался заслониться от него ладонью – но где там… После паркового мрака иллюминация полицейских машин казалась нестерпимо – яркой. И, когда глаза привыкли к освещению, Адри удивлённо охнул. За белыми, с синими полосами авто ползли коробки грузовиков и микроавтобусов срочной медицинской помощи. А дальше, через дорогу, лежал ровный, ярко освещенный прямоугольник сада Гран Эксплуратёра. Обычно открытый палящему солнцу, и потому малолюдный, сейчас, под стеной дождя, он был наглухо забит людьми. Парижане, кутаясь в пледы, и удерживая над головами зонты, кучковались группами. Между ними шныряли люди в тёмно-синих куртках и масках; низкие литые ограждения сняли, и жандармы подогнали грузовики прямо на газон. Бронированные дверцы услужливо распахнуты, а на крышах установлены прожекторы, которые сейчас шарили по крышам, заглядывали в окна. Иногда они опускались ниже, и белые лучи задевали толпу: та вспыхивала сотней светоотражающих полос на форменной одежде. - Я знаю, кого они ищут, - тихо произнёс Адриан. - Дураку понятно, кого, - буркнула Хлоя, - террористов, которые расшалились в центре Парижа. Агрест провёл ладонью по лицу – от льющейся с небес воды начинало щипать глаза. - Террористы не прыгают по крышам, - заключил он. – Они ищут камненосца. А конкретно – Нуара. Хлоя только фыркнула. Провожатые остановились посреди дороги, блокируя проезд очередной машине скорой помощи. Потрясая кулаками, полицейские обложили руганью перепуганного водителя. - Ты что, - заорал старший, - не видишь, кто идёт по этой улице?! Это же… Она! - Срочно распускай этих дураков, - спокойным тоном произнёс Адриан, - ищут они другого камненосца, но сойдёшь и ты. - Кто «они»? – поморщилась девушка. Адриан пристально всмотрелся в толпу. Среди толпы гражданских пледов, полицейских кепок, ярко-жёлтых касок пожарных нет-нет, да появлялись одетые в нейтральные черные одежды мужчины и женщины. - Я… не знаю кто. Но про Миракль они знают, уж поверь. По крайней мере, одни из них нисколько не удивились ни Маюре, ни мне. Меня даже хорошо так облаяли, прежде чем… Он осёкся. - Ладно. Хлоя махнула рукой. Чуть шевельнула пальцами. И на лбах несчастных полицейских соткались из золотистых нитей уже знакомые пчёлки. Насекомые с жужжанием подлетели к девушке, покорно сели на ладонь. И та сжала их в кулаке. - Поищем машину сами, - решила она. – В человечьем виде нас тут до утра продержат. К тому же под таким душем, в грязи по колено, среди чихающих плебеев легко можно подхватить… что-нибудь. Пчела уверенным шагом обошла удивлённо озирающихся полицейских – сейчас они лихорадочно соображали, как успели оказаться посреди дороги. - А вот я, - буркнул ей в спину Адриан, - совершенно не против побыть с людьми. Особенно если учесть, что мокнут и мёрзнут они из-за меня. - Ну и дурачок, - ответила Хлоя. И, обернувшись, уже мягче добавила: - Адрикин, сделай милость, не вставай в позу. Это нелепо. Ничего кроме проблем, и какой-нибудь… твари ты здесь не найдёшь. И потом, ты что, не проводишь меня домой? Агрест собрался было возразить. Устало поднял голову, глядя на низкий потолок туч, подсвеченных разноцветными огнями. Куртка, штаны, и всё что под ними – всё это успело промокнуть насквозь. «Она права. Кроме этих бедолаг, среди пострадавших – сама Буржуа. Не могу ж я ей сказать: иди домой, ты тут больше не нужна…» - Шансов у нас немного, - ответил он нехотя. Кивнул на стену вспышек, что виднелась на горизонте, - тут всё оцеплено, а чары твои работают через… плохо. - О, - улыбнулась Буржуа, - ты ничего, поверь, ничегошеньки не знаешь о моих чарах, Адрикин. Но скоро узнаешь. Это я тебе обещаю.******
Хлоя, даже в черно – желтом костюме, с маской, выгодно подчёркивающей голубые глаза, и чёрной же, очень ей идущей прядкой, оставалась Хлоей. То есть человеком, не страдающим от лишней скромности. Из всего гудящего, слепящего маячками и фарами автопарка она выбрала машину если не самую претенциозную, то претендующую на этот статус. - Эта, – сказала она, пальцем указывая на угловатый корпус броневика жандармерии. Над прямоугольником люстры нависала – пока спокойная! – батарея газомётов. Адриан вживую не видел, как работает эта штука, собранная из стальных цилиндров, начинённых гранатами. Но хватало информации, подчёрпнутой из интернета. - Определённо, - насмешливо произнёс парень, - жандармерия не заметит потери этого танка. Одним больше – одним меньше, какая разница?.. Хлоя сарказма в голосе не уловила, и ответила кивком. Пальцы кулака разжались. Источая медовый, тёплый свет, с ладони вспорхнула крошечная пчела. Ударилась в стекло двери, но, так и не сумев его преодолеть, нырнула в зазор между створкой и корпусом. Прошла секунда, вторая… А затем задние двери броневика гостеприимно открылись. И Хлоя с видом, будто делает это каждый день, запрыгнула в бронированное нутро. Адриану ничего не оставалось делать, как последовать за ней. «Пассажирское» отделение, отгороженное от кабины узкой полосой армированного стекла, не поражало комфортом. Два, смахивающих на диваны сиденья, установленные друг напротив друга. Забранная сеткой лампа под стальным потолком. И ремни безопасности. Впрочем, к «комфорту» справедливо можно было отнести двери – они, гудя моторчиками, сами захлопнулись за спиной Агреста. - А ты не думаешь, - тихо спросил он, усаживаясь напротив вольготно устроившейся Пчелы, - что нас в этом панцергробу сейчас повезут в какой-нибудь бункер, на препарирование? Машина заурчала мотором. Корпус задрожал – и фонари, мутно светящие сквозь крохотное окошко, пришли в движение. - Я не думаю. Я знаю, что нас повезут туда, куда прикажу, - спокойно ответила Хлоя, закидывая ногу на ногу. – А приказываю я вывезти нас подальше отсюда. Броневик выпустят скорее, чем полицейскую тележку. И здесь нет камер. Броневик упрямо полз мимо рядов кое-как припаркованных машин. Агрест видел, как встречный транспорт опасливо жмётся к обочине, пропуская стального монстра. Девушка прикрыла зевок ладошкой. - Кстати, - устало спросила она, - куда тебя подвезти? Домой? Адриан на секунду задумался. «Да уж. Домой, где меня ждёт интересный разговор с отцом…» Ему вдруг захотелось бунтовать. Делать глупости, хоть и сил на них в слабом человеческом теле было немного. - Высадишь меня… где-нибудь, - буркнул он, - домой я не пойду. Пошли они все… к чёрту. Хлоя понимающе покивала. Словно ждала такого ответа. - М-м-м. Семейная драма, - протянула она, подразумевая что-то своё. Явно далёкое от жуткой действительности. – Знаешь. А ведь я тоже не хочу домой. Есть одно место… увидишь. Она щёлкнула пальцами. И машина прибавила ходу. В окнах плясали огни полицейских маячков. Адриан расслабленно откинулся на спинку кресла. Ему вдруг стало смешно: два дивана, Хлоя сидит напротив. И он пытается расслабиться, хотя внутри всё кипит. Ситуация, дико вывернутая на изнанку, напоминала их встречу в Пассера. - Интересно, - пробормотал он, закрывая тяжелые веки, - кто сегодня будет вместо алжирцев… и кого ты пробудишь из спячки… Броневик притормозил. За толстой стенкой машины слышны были голоса. И Агрест догадался: они доползли до кордона, и сейчас у зачарованного жандарма будут проверять документы. «А потом нас завернут прямо в участок. Хлоя эпична неординарными решениями». Но… машина снова пришла в движение. И, ускоряясь, вырвалась на пустую дорогу. Один только раз в лобовое стекло заглянул слепящий луч прожектора. Покрышки шуршали по асфальту, корпус покачивался на мелких неровностях дороги. И сверху, по закутанной в броню крыше, стучали капли дождя. Спать не хотелось. Может быть, организм с радостью бы ухнул в тёмную бездну, но воспалённый, напуганный разум этого не позволял - Что будем делать? – спросила Пчела. Адриан отметил про себя это «будем», хотя могло бы быть и просто – «будешь». В устах Хлои это прозвучало пугающе-буднично, словно они уже век работают вместе. И Агрест, не размыкая век, произнёс: - Убью Кошкодава. Потом придумаю, как вытащить из этой каши бедного Жака… и отосплюсь… Девушка насмешливо фыркнула. - Кошкодава я знаю. А кто такой Жак? Ещё один упырь?.. - Ну не-е… человек. Это сейчас ты о нём говоришь грубо, но я уверен, что при первой же встрече твоё сердце растает, и ты воспылаешь к нему любовью. - Это ещё почему? Агрест вздохнул. - По Марселю судя, - ответил он, - Жак прямо-таки твой типаж. Только не заговаривай с ним про анонимов и мимов, у него аллергия на сложные слова. Но в целом он милый парень, и, боюсь, за решёткой уже научился читать рэп. Хлоя хмыкнула. Да с такой довольной интонацией, что Адриан, ведомый любопытством, открыл глаза. На лице Пчелы расцвела победная ухмылка. - Приятно, когда люди радуются мелочам, - сказал он, немного уязвлённый. Девушка покачала головой. - Это, - пропела она, назидательно поднимая указательный палец, - называется «ревность», Адрикин. И это не мелочь. - Это называется сарказм, - фыркнул Агрест, - не пугайся и не путай с похожим словом на букву «О». - Оргазмами будешь «жену» свою пугать. На неё же оставь и сарказмы. Синие глаза смотрели проницательно, с лёгким превосходством, какое бывает у матерей, которые раскусили простую хитрость ребёнка. И Адриан, чувствуя себя полностью разгромленным, натянул на голову капюшон. В тщетной попытке отгородиться им от Хлои. Словесную дуэль он с треском проиграл. - Ладно. Допустим Жака ты освободишь. А как планируешь убивать Кошкодава? – издевательски – нежным тоном спросила девушка. – Если я ничего не путаю… а я обычно ничего не путаю… он меньше часа назад победил Бражника. И даже эту замечательную, - в голосе прозвучала неприязнь, - Ирэн – Аликс – Банникс. Мы оба знаем, что свита Баг не прожила бы и минуты. Похоже, он сильнее всех нас. Всех камненосцев Парижа, я имею в виду. Парень пожал плечами. - Придумаю что-нибудь. Завтра. Отстань. Но «отставать» она не собиралась. - Как жаль. Но придумать надо сегодня. Поскорее. Я, между прочим, умирать не собираюсь. Даст ли гуль нам пару выходных?.. Прежде он не замечал в характере Хлои, которую знал с детства такую… въедливость. «А ведь она была всегда, если подумать. Упёртость и въедливость… вот откуда я подцепил эту бациллу». - Ирэн сказала, что вне Миракля он долго жить не может. А потом долго восстанавливается. - Ах, Ирэн, - вздохнула Пчела. – Ходячий справочник Миракля. Прыгает по крышам, и, пользуясь совершеннолетием, избивает детей. Ты ей веришь. Хотя это она натравила на тебя гуля. А ведь, знай этот зайчик элементарные вещи – её, заметь, косяк был бы уже мёртв. Машина слегка накренилась в повороте. Адриан выжидающе уставился на Пчелу. Та покровительственно улыбнулась. - Надо полагать, - тихо сказал Агрест, не сводя с неё внимательного взгляда, - эту ценную информацию я получу, как только освобожу тебя от клятвы?.. как неожиданно… - Не-а, - покачала головой Пчела. – Не угадал. Освободишь потом, если захочешь. А сейчас слушай. Два слова… и всё поймёшь. «Копьё Лонгина». Адриан секунду пытался сохранить серьёзное выражение лица. А затем рассмеялся. Да так, что выступили слёзы. - Ты про то, - сквозь смех произнёс он, - которое «Копьё Судьбы»?.. Которым убили Христа? А может стукнуть гуля по башке ещё и Граалем святым? Боже, Хлоя, вот это было… внезапно. - Я про то, - спокойным тоном произнесла Буржуа. Хотя в голубых глазах на мгновение блеснула молния гнева, - которым можно убить любого… абсолютно любого камненосца. Хоть тебя. Хоть меня. Хоть марида. Без разницы. Копьё Лонгина – уникальная вещь, способная разрушить любой амулет. Единственное оружие, поражающее Миракль. Адриан ответил едкой улыбкой. - И откуда это?.. - Из записей моего предка, - вскидывая подбородок, ответила Хлоя. – Он изучал Миракль, и, во времена, когда он жил, камненосцев было больше. Они знали больше нашего. А Рейнард Буржуа – больше всех. Он даже победил марида, с кольцом, заметь, Нуара. Парень выдохнул, успокаиваясь. - Ну, допустим… допустим, копьё Лонгина существовало. Им можно убить марида. Хотя при этом мне на ум идёт только мужик в шляпе и кожаной куртке… ну, знаешь… Индиана Джонс. Ковчег Завета, всё такое… Он вдруг осёкся, читая в правильном лице Пчелы нарастающий гнев. И он мужской стрункой души уловил его источник. Ведь Банникс и её перемещениям в вероятностях он поверил. С ходу. Он сам решил: «если существует Миракль, то почему бы не существовать вероятностям». Почему бы не поверить Пчеле?.. потому что он знал её ещё ребёнком? Потому что она – такая же естественная, обыденная часть мира, мира прошлого… мира внутри золотой клетки. Обыденного, скучного. Человечьего. Как отец. А Банникс – из мира нового, невероятного. Из Миракля, который надломил сверкающие прутья, и показал… возможности. Быть свободным. «Но ведь мой отец – камненосец. И я тоже. И даже… Хлоя. Мы все – из Миракля». От этой мысли стало больно. «Выходит, все мои фантазии – просто фантазии. Не было никакого освобождения. Никакой надежды. Я всё это время был рядом с Мираклем. Был, в каком-то смысле, его частью. Так… почему бы не послушать Хлою? Ведь всё, что я знаю о ней, всё что знал – просто иллюзия наивного мальчишки». - Прости, - сказал он, опуская взгляд на рифлёную сталь пола, заляпанную грязью солдатских сапог. – Я хотел сказать: почему ты решила, что копьё в Париже? Ему самое место где-нибудь… на востоке… не знаю… но Франция… - Франция, - сухо произнесла Буржуа, - связана с копьём Лонгина, как никакая другая страна. И ты бы сам это знал, не занимайся… чем вы там с этим Лахиффом занимаетесь на уроках французского?.. - Уж точно не тем, чем ты. Потому что ты на уроках французского обычно красишь ногти. Хлоя кивнула. - Правильно. Но ничто не мешает красить ногти и слушать одновременно. В итоге у тебя красивые ноготки и кое-что в голове. Адриан хотел ответить осторожной колкостью, но Буржуа сказала то, чего от неё Агрест услышать никак не ожидал: - Песнь о Роланде. Стих сто восемьдесят второй. Парень поражённо умолк. - «Вот на лугу лег император спать. Его копье большое - в головах», - процитировала девушка. И, вдохновлённая эффектом, продолжила:«В доспехах он остался до утра.
Броня на нем, блестяща и бела,
Сверкает золотой его шишак,
Меч Жуайез свисает вдоль бедра,-
Он за день цвет меняет тридцать раз.
Кто не слыхал про острие копья,
Пронзившее распятого Христа?
Теперь тем острием владеет Карл.
Его он вправил в рукоять меча.
В честь столь большой святыни свой булат
Он Жуайезом - "Радостным" - назвал.
Тот меч французам памятен всегда…»
Она оборвала стих. Полные губы сложились в улыбку. - …но, как видно, не всем и не всегда. И дальше бла-бла-бла. Нам не интересно… - Э. Ты что… всерьёз выучила эту вот… поэму? Хлоя отмахнулась. - Адриан. Ты нормальный? Нафига? Только этот стих. Потому что здесь про Жуайез. Жуайезом зовётся меч Шарлемана, первого короля Франции. Его клинок откован из копья Лонгина… но не только он, - девушка, довольная произведённым эффектом, решила парня «добить». Она увлечённо продолжила: - Всего было три таких меча. Три брата: Радостный, Кортана, и, представь себе, Дюрандаль – меч Роланда. На клинке Кортаны, кстати, выгравирована надпись, которую видно только в Миракле. «Меня зовут Кортана, я той же стали и закалки, как Жуайез и Дюрандаль». Кортану похитили англичане. Но похищения им было мало – они его ещё и сломали. Британцы… Дюрандаль потерялся. Поэтому нам подходит только Жуайез. Девушка победно сложила на груди руки. - А… э… Жуайез не… потерялся?.. - «Пофевялься», - передразнила его Хлоя. - Это коронационное оружие французских монархов. Достояние Франции. И хранится сейчас в Лувре. Совсем, кстати, отсюда недалеко. Ты там хоть… бывал? Адриан смущённо поёрзал на жестком сиденье. В Лувре он, конечно же, бывал. Но, чтобы не налететь на очередной неудобный вопрос, промолчал. А ещё… впервые за всё время знакомства с Хлоей он был ею… восхищён. Но в голову пришла мрачная мысль. - Значит, им можно убить марида? – осторожно спросил он. – Это наверняка? - Если уж этой сталью убили Христа, - насмешливо фыркнула Хлоя, - то и с паршивым гулем она наверняка справится. - Но почему, - закончил мысль Адриан, - им не воспользовались в сороковых, когда… когда убивали Самди?.. «И почему им не вооружились другие Нуары? Не знали?.. но ведь среди побеждённых гулем был и сам Рейнард Буржуа. Вернее, одна из его вероятностей». Он вкратце рассказал услышанное от мадам Бурне. Ответа на вопрос у Пчелы не нашлось.******
Убежище, которое предложила Хлоя расположилось на другой стороне Сены. Шестнадцатый округ – кажется, до него всего полчаса неспешной езды. Рукой подать. Но буря, разразившаяся в округе шестом, сюда ещё не докатилась. Здесь Париж спал, убаюканный мерным перестуком дождя по жести карнизов. Завтра он проснётся, потрясённый новостью: террористы, или же безжалостный рок лишил людей крова. Перепугал до смерти. «Хотя не было никаких злодеев, не было героев. Был только Миракль – мой беспощадный, родной Миракль… про который люди, слава Богу, ничего не знают. И не узнают. Никогда» Броневик, вырвавшийся, наконец, на свободу, с рёвом поддал газу. Он опасно кренился, заходя в резкие повороты. Визжал покрышками, пугая случайных прохожих – шляпки их зонтов нет-нет, да попадались на глаза. Адриана отделяло от улицы два стекла. Лобовое, в разводах льющейся воды, и второе, звуконепроницаемое, вставленное в переборку между кабиной и кузовом. Сквозь эти две мутные линзы мир казался фантастичным. Нереальным. Тупой нос машины утыкался в лужи. Поднимал стены воды из луж. И казался носом самого настоящего линкора, который мчит к цели сквозь море, заполненное огнями святого Эльма. Вот мелькнул слева по борту объятый пламенем шпиль Эйфелевой башни. Справа – прикрытая тюлью дождя Сена. На мосту Иена броневик… заглох. С третьего раза завёлся, чтобы с трудом преодолеть несчастные сто метров, и заглохнуть ещё раз. Кабина погрузилась во тьму. Адриан забеспокоился – неужели за ними, сквозь Миракль идёт, как пёс, гуль? Но Хлоя сохраняла хладнокровие. И не напрасно. Двигатель снова завёлся. - Я чуть перегнула палку, - произнесла она туманно. – У нашего извозчика нервное начальство. Сейчас поедем нормально. Сразу за мостом автомобиль нырнул в золотое великолепие Садов Тракадеро – здесь правила осень. Легкий ветер срывал с тысяч деревьев жёлтую листву, кидал их под колёса, клеил на лобовое стекло. Щётки дворников безжалостно сминали листья, оставляя на стекле грязные разводы. Корпус задрожал – машина покатилась по брусчатке. Адриан прикинул в уме, что этой дорогой они выйдут на кольцо Трокадеро, а там, через уютный, зелёный проспект Клибера попадут на площадь Шарля де Голля, увенчанной белой короной Триумфальной арки. Где может располагаться квартира претенциозных Буржуа сможет догадаться и приезжий: самое дорогое жильё Парижа - на примыкающих к «Звезде» Елисейских Полях. Где ж ей ещё иметь «убежище»?.. Но Адри ошибся. Машина свернула на проспект Панкаре, а оттуда, грозно ревя, помчалась к площади Гюго. Где, в сонной тиши древних трёхэтажных домов, остановилась. Двери, скрипнув, отворились. - Пойдём, - сказала Хлоя, ловко выпрыгивая под дождь. Заинтригованный Адриан шагнул следом. Броневик, словно всю жизнь ждал этого момента: не успел Агрест ступить на асфальт, как машина резко сорвалась с места. И, сделав круг по кольцу площади, скрылась в одном из рукавов улиц. - Добро пожаловать в Шайо. Я здесь живу… иногда. Гнать «карету» до самой парадной Хлоя не отважилась. Агресту предстояло пережить двадцатиминутную прогулку под неутихающим дождём. С высоты на него смотрели вылепленные двести лет назад морды горгулий, зелёных людей, фавнов и сатиров. Угловатые крыши мерцали в свете уличного освещения. Одна за другой гасли высокие, открытые любым взорам, витрины магазинов и кафе. Эта часть Города Огней если не засыпает последней, то старательно делает такой вид. Наконец, девушка остановилась у мрачных чёрных дверей пятиэтажного, сложенного из бежевого кирпича дома. Он прямо-таки выделялся среди скромных, приземистых братьев. Здесь нашлось место не только вездесущей лепнине. Окна, опоясанные решётками французских балкончиков, поражали величиной. Оставаясь сдержанными и неброскими, они, одной только формой говорили прохожим: «сквозь нас смотрит элита. Восхищайтесь, и ускорьте шаг». Пчела закрыла на секунду глаза. Болезненно поморщилась. И чёрный костюм хлопьями слетел с её тела. Они мгновение кружили в воздухе, непромокаемые, неуязвимые для хлёстких струй. Теперь под их ударами мокла привычная такая человеческая Хлоя. Блондинка выдохнула. Голос её дрогнул. И Адриан внутренним чутьём понял, что сейчас произойдёт: он едва успел поймать падающую Хлою. Что было делом несложным: при высоком росте, весила она как пушинка. На красивое лицо, безжалостно размывая макияж, падали капли дождя. Она только на мгновение сомкнула веки. Затем длинные ресницы, украшенные бисером дождя, дрогнули. - Ой, - прошептала она. Уцепилась пальцами за его куртку. Снова встала на ноги. – Голова… закружилась. - Будет здорово, - хмыкнула Адриан, - если ты сейчас скажешь, что не забыла ключи. Внутри же у него всё сжалось от ужаса и раскаяния. Он даже не подумал… даже на секунду не задумался о том, в какую цену могут встать слабенькому камненосцу такие вот фокусы с пчёлками. И зачарованными полицейскими. «А ведь она могла уйти незамеченной. Тенями. Но она не стала этого делать, чтобы я не мок, не мёрз, и не мучался на допросах. Как… странно». Ему даже в голову не приходило, что Буржуа, старая добрая Буржуа может пойти на… самопожертвование? - Каким практичным ты стал, - пробормотала девушка, поправляя волосы. Она достала из кармана плоский прямоугольник телефона, и, включив фронтальную камеру, критично осмотрела себя. Недовольно цокнула языком. Она толкнула дверь. И Агрест попал в другой мир. Роскоши и мрамора. Чистых ковров. Стильных лестниц, залитых ярким, нестерпимо – ярким светом. Казалось, Люксембургский Парк стёр из его жизни всё человеческое. Оставив только дождь, мрак, и полицейские сирены. Хлоя, надменно вскинув подбородок, подошла к консьержу, одетому в чистенький, выглаженный костюм. Адриан не рискнул мозолить глаза любопытной прислуге, и остановился возле лестницы, положив ладонь на гладкий, холодный мрамор перил. Буржуа что-то сказала мужчине, и тот засуетился. В раскрытую ладонь упала связка ключей. Проходя мимо, девушка обдала Адриана едва слышным ароматом духов. - Мы на лифте, балбес, - прошипела она. Словно не замечая Агреста, ткнула в кнопку в стене. Лифт электронно пискнул, раскрывая створки. И Адриан, провожаемый полным подозрения (и, похоже, презрения) взглядом консьержа, запрыгнул следом. - Тут же всего пять этажей, на кой чёрт лифт? – попытался оправдаться парень, когда двери бесшумно закрылись за спиной. Пол вздрогнул, посылая пассажиров наверх. - Люди нашего круга, - устало произнесла Хлоя, облокачиваясь о стену, - не ходят пешком. Правда, в окружении мрачных полубомжей во всякой… рванине они тоже не ходят… Она красноречиво мазнуло взглядом по его куртке. - На твоё счастье, он тебя узнал. А то бы уже вызвал фараонов. Эта квартира – моя. Но появляюсь я здесь нечасто. Уровень… низковат. Но ты жди с утра интересных заголовков. Адриан с удивлением отметил, что это его нисколько не тревожит. Всё его воображение было занято моментом, когда он заполучит в руки Хлоин телефон. И хорошенько прошерстит интернет на тему Жуайзеза. Оружие, которое одним взмахом может решить главную проблему осени… и так близко. Только руку протяни. «Здесь есть подвох. Его просто не может не быть…». - Знаешь, - устало произнёс Адриан, с трудом выныривая из мира фантазий, - твоими стараниями я уже попал в «интересные заголовки». Так что, если не хочешь чтобы мы поссорились раньше времени, будь добра, не поднимай эту тему. Хотя… если подумать, - он хмыкнул, - поднимай. Плевать. Я, кажется, уже выпал из этого круга семейных страстей. - Вот как? – протянула девушка, насмешливо поднимая бровь. – Выпал – не ушибся? То есть, я хочу сказать, ты сбежал из дома?.. ко мне домой?.. Лифт цвенькнул, выпуская их в длинный, устланный ковром коридор. - Хлоя, - холодно сказал Агрест, - ты в курсе, что задумали наши отцы? - В курсе. Они задумали очередную глупость, на которую ты не поведёшься, чтобы в итоге… повестись, - предрекла девушка не оборачиваясь. Он остановился. Остановилась и Буржуа. - Хло, - тихо сказал Агрест, понимая, что разговор выпал не ко времени. Но такие темы по плану не поднимаются. Они случаются сами – собой, разрушая судьбы, разбивая сердца. – Я не… «поведусь». Он видел только её спину. Узкие плечи, укрытые жёлтой курточкой, сникли. - Прости… это действительно «глупость». И мне надоело терпеть эту тиранию. Завтра я уйду. «Уйду. И уже не вернусь домой, - вдруг понял он отчетливо, - я. Не. Вернусь. Домой». Куда может пойти Агрест?.. да, собственно, никуда. Его найдут везде. Другой вопрос – куда может пойти Нуар, и могут ли его найти… Идея казалась настолько фантастичной, жуткой, и одновременно ошеломляюще-блестящей, что она затмила собой и гуля, и все волшебные клинки мира. Неважно было куда идти. Главное – двигаться подальше из осиного гнезда… - Надо понимать, - негромко сказала Хлоя, все ещё глядя куда-то перед собой, - что ты, заодно, собрался уйти не только от отца. Да, Адрикин? - Брось. На кой я тебе сдался?.. тебе не нужен младший Агрест. Тебе нужен Нуар. Тебе нужна свобода. И вот когда ты её получишь, сбросишь меня, как балласт. Она развернулась так резко, что Адри не успел даже отпрянуть. Ладонь мелькнула в воздухе. И со звоном ударила его по щеке. Хлоп! Кожу на мгновение обожгло кипятком. Не больно – но очень обидно. Агрест удивлённо отступил. По щекам её струились крохотные дорожки слёз. Глаза горели яростью. - Я не святая, - прошептала она, переводя удивлённый взгляд на раскрытую ладонь, - может быть. Но я не заслужила такого обращения, Агрест. Я тебя не предавала. Ни разу. Это ты предал. Ты! Указательный палец уткнулся ему под нос. - Когда от меня отвернулся класс – ты отвернулся вместе с ним. Когда смеялись надо мной – ты смеялся вместе с ними. Ты ржал и острил, когда глумились за моей спиной. Я, как собака, огрызаюсь на ваши подколки… уж сколько лет. И да, я становлюсь злее. Потому что, Агрест, я такая, какой меня сделали вы… и если придуркам я могу такое простить, но тебе… тебе! У меня о детстве-то и нет воспоминаний, где ты бы не мелькал… Она сжала пальцы в кулак. И обессилено опустила руку. - Я устала, - прошептала Хлоя, заглядывая ему в глаза. – Устала. Искать в тебе Адрикина. И бросила это дело. А теперь, когда меня угрожает убить какая-то тварь из Миракля, ты собрался уйти на поиски себя. Опять. И я думаю… да нет же, я уверена – мне это выйдет боком. Как вышло в прошлый раз. В коридоре повисла тишина. Адриан подавленно молчал. -Это ты бросаешь меня как балласт, - заключила девушка. – Опять. Это уже почти не больно. - Хло… я не собирался бросать, - быстро произнёс Адри. Он спешил – оправдаться нужно было за многое. Он понимал – Хлоя права. Права страшной, больно бьющей правдой. - Не в этой ситуации… отец… эта свадьба… боже! Да ты сама призналась, что это их задумка «глупость»! - Один француз сказал, - прошептала Буржуа, - что любовь – это глупость, сотворённая вдвоём. Так что да, ты прав. В нашем случае это просто «глупость». Она отвернулась. И, взвесив в руке ключи, добавила: - Мы оба устали. Нужно поспать. Но сначала… нас ждёт долгий. И очень. Очень. О-о-о-чень серьёзный разговор. Давно нам надо было поговорить.