***
Зима неотвратимо приближалась, и с каждым днём это было всё более заметно. Солнце теперь грело слабо и выглядывало из-за серых туч очень редко. Из-за частых дождей на нижних этажах всегда было мокро и грязно, ноги у работников быстро замерзали, а неуклюжие дети часто падали, поскальзываясь на влажном камне. Изредка сырость и холод прорезали тёплые лучи солнца, но одного-двух дней тёплой погоды совсем не хватало, чтобы сполна насладиться уходящей осенью. Работы у детей прибавилось — взгляд то и дело натыкался на мальчишку или девчонку, которые с полным отсутствием эмоций убирали пожелтевшие листья. На некоторых этажах постоянно пахло дымом, из-за чего свободно дышать там было почти невозможно. Отовсюду доносились кашель и тихое шмыганье носом, а голубые фонарики, казалось, теперь светили ещё более тускло, чем раньше. И это всё никак не могло улучшить настроение людей, проживающих в этом каньоне. — Твой ход, — оповестил мальчика Билл, лениво откидываясь на спинку кресла. Привычным движением он поправил чёрный плащ, окутывающий теплом его плечи. — Можешь не пытаться тянуть время. Если не успеем доиграть партию сейчас, мы продолжим завтра. Мальчик поднял раздражённый взгляд на своего начальника и, тихо шмыгнув носом, передвинул чёрную фигуру. — Я и не думал об этом, — недовольно ответил Диппер, получше кутаясь в мягкий плед. Он ненавидел эту самодовольную ухмылку Билла, когда тот заботливо наливал кипяток в опустевшую чашку и ненавязчиво подталкивал её в сторону мальчишки. Глаза мужчины сверкали удовольствием каждый раз, когда парень сдавался и принимал предложенные ему вещи. Билл рассмеялся и недоверчиво покачал головой, явно не поверив мальчишке. Тот сразу же помрачнел и недовольно отвернулся, делая вид, что ничего не заметил. Не мог же Диппер признать, что действительно дольше обдумывает свои ходы! И дело не в том, что он так старается растянуть эту игру. Просто проигрывать с каждым разом было всё более опасно. С тех пор, как Билл предложил «новую игру», не прошло и недели, а мальчик уже чувствовал себя выжатым и смертельно уставшим. Потому что условия, казавшиеся такими привлекательными при заключении сделки, теперь приносили только проблемы. Откуда он мог знать, что чтобы задать один единственный вопрос, ему придётся съесть не меньше двадцати вражеских фигур? И самое страшное, что за каждые три победы он получал право не отвечать. Почему это страшно? Разве это не выгодно для него? Да, с его стороны эти правила действительно казалось удобными. Однако как только Диппер вспоминал, что не только он обладает подобными возможностями — тут же становилось не до смеха. — О, девятнадцать, — довольно прокомментировал Билл, подхватывая чёрную ладью и с удовольствием рассматривая её со всех сторон. От его слов мальчишка моментально побледнел и принялся усиленно вспоминать, набрал ли он нужные три победы. «Так, Диппер, не волнуйся. Ему всё ещё не хватает одной фигуры. Если ты не будешь ошибаться, то сможешь оттянуть этот момент до завтрашнего дня и у тебя будет достаточно времени на обдумывание. Да и необязательно ведь отвечать сразу же, верно?» — за последний час подобные мысли посещали мальчика всё чаще, и с каждым разом недостающих фигур становилось всё меньше... Диппер судорожно вздохнул и быстро оглядел доску, выискивая фигуры, которые были под угрозой. К его ужасу, таких оказалось явно больше одной, и он никак не мог обойтись без потерь. Дрожащими руками парень передвинул пешку на клетку вперёд и на мгновение зажмурился, словно надеялся, что мир вокруг исчезнет, стоит ему только закрыть глаза. К его сожалению, этого не произошло. Билл лениво потянулся, подался чуть вперёд и лёгким движением поднял белую фигуру, опуская её на свободную клетку. Ту самую, что находилась позади чужого коня. — Двадцать, — с наслаждением протянул он, не обращая внимания на полный паники взгляд мальчика. — Итак, что же мне спросить... Хм, дай-ка подумать... Он тянул это мгновение невероятно долго, наслаждаясь ужасом на лице мальчишки. И спустя, казалось, вечность он широко улыбнулся и всё же задал свой вопрос. — Так, сколько тебе, говоришь, лет? Диппер тяжело вздохнул и пожелал убиться головой о стол. Потому что столь выгодную возможность Билл использовал... невероятно глупо... С первого же дня парень получал только подобные вопросы. Каждый раз Диппер задерживал дыхание и впивался ногтями в лакированные подлокотники кресла, не решаясь пошевелиться. Каждый день он с ужасом ждал момента, когда мужчина вдруг вспомнит, что может узнать все подробности о других, не облучённых детях, что может уничтожить все надежды мальчишки одним словом. Диппер был уверен, что все эти глупые вопросы начальник задаёт для вида, лишь для того, чтобы ослабить его бдительность. Он был твёрдо убеждён в том, что в этот раз уж точно придёт конец всем его надеждам, что один лишь вопрос полностью разрушит всё, чего он добился. Однако вместо этого Билл каждый раз с широкой улыбкой спрашивал о подобных глупостях и был явно доволен полученными ответами. — Чёрт, ну почему вы спрашиваете именно это? — не в первый раз ворчал мальчик, рассказывая о том, какие школьные предметы ему нравились и что он любит делать больше всего. — Если я буду спрашивать о чём-то другом, эта игра будет слишком скучной и быстрой, — пожимал плечами Билл, невозмутимо осматривая ряд из чёрных фигур перед собой. И как бы ни старался парень, он не мог до конца понять смысла этих слов... Впрочем, пока эти вопросы не были слишком уж личными, он не был против. Лучше так, чем сходить с ума каждое мгновение, в панике подсчитывая фигуры и боясь сделать лишний шаг. — Шестнадцать, — наконец ответил Диппер, крайне раздражённый тем, что тратит своё время попусту. Он отвернулся, стараясь не смотреть в сторону Билла, единственный глаз которого сверкал от удовольствия. — Исполнилось в конце лета. За день до того, как я оказался здесь. — Значит, я всё же успел с подарком на твой день рождения, — рассмеялся Сайфер под неодобрительный взгляд мальчика. Тот недовольно пробормотал что-то себе под нос и, спешно оглядев доску, передвинул очередную фигуру. Диппер ненавидел упоминания о своём доме, друзьях, да и в целом всего, что находится за пределами каньона. Потому что каждый раз его глаза щипало от сдерживаемых слёз, а костяшки пальцев бледнели, когда он до боли впивался ногтями в ладони. Он ненавидел своё любопытство, которое привело к таким ужасным последствиям. Парень так часто хотел, чтобы всё происходящее вокруг оказалось затянувшимся кошмаром. Ведь с каждым днём ему было всё сложнее справляться с игрой в бездушную марионетку. Диппер чувствовал, что справляться с тяжёлой работой становится всё сложнее. — Хм, шестнадцать, говоришь... — задумчиво протянул Билл, передвигая ферзя в конец доски. Мальчик тут же напрягся. Не столько из-за вопроса, сколько из-за белых фигур, неотвратимо приближавшихся к его королю. — Ты ведь должен сейчас быть в старшей школе, верно? Диппер фыркнул и показательно отвернулся. Он не был настолько глупым, чтобы отвечать на подобные вопросы без повода. Тем более если эти вопросы задавал его странный начальник. — Ну же, Сосенка, не стоит быть таким упрямым, — рассмеялся Билл, с наслаждением протягивая руку к очередной съеденной фигуре. — Это ведь простой вопрос для поддержания разговора. Здесь нет никакого подвоха, ты можешь не беспокоиться об этом. Или же тебе так нравится тишина? Диппер вздохнул, скрестив руки на груди и впившись напряжённым взглядом в потолок. Он не обязан отвечать, а значит и не будет делать этого без повода. Лучше вообще лишний раз не говорить. Кто знает, как именно могут использовать такую, казалось бы, бесполезную информацию против него. Мальчик уже достаточно убедился, что его начальник никогда не делает что-то просто так, в его действиях всегда кроется больше, чем видно на первый взгляд. Возможно, все эти вопросы — часть его очередного плана... Диппер едва сдержал довольную ухмылку. Кажется, он только что нашёл прекрасный способ выводить Билла из себя... Впрочем, судя по громкому смеху Билла, этот способ был недееспособным... — Бог мой*, ты действительно такой забавный, когда пытаешься быть серьёзным! — смеялся мужчина, не сводя насмешливого взгляда с мальчишки, который изо всех сил впился пальцами в край стола. Судя по убийственному взгляду, слова Билла показались ему крайне оскорбительными. — Честно, вечно смотрел бы на это. Жаль, нет возможности запечатлеть этот момент на бумаге... — Действительно, как жаль... — процедил сквозь зубы Диппер, изо всех сил пытаясь натянуть на лицо улыбку. Он ненавидел, когда люди считали его милым или забавным. В конце концов, он мужчина! Да, чуть ниже и слабее сверстников, да тощий и немного неуклюжий, да, он не чихает как многие его одноклассники — что все в округе вздрагивают и озираются по сторонам. Однако это ещё не повод называть его милым! — Ну-ну, не стоит так расстраиваться. Расслабься! — судя по усилившемуся смеху Билла, жалкие потуги мальчишки сдержать себя и не наброситься на начальника со стороны выглядели уморительно. — В конце концов, я слишком молод, чтобы умирать вот так. Хотя... с другой стороны умереть от смеха звучит крайне привлекательно... — Странный... — прошептал мальчишка себе под нос, опустив взгляд. Верно... Билл Сайфер — очень странный человек... Диппер не знал, как именно объяснить это чувство. Просто при каждом взгляде на него кроме злости, ненависти и отвращения он чувствовал что-то ещё. Что-то, от чего мурашки пробегали по коже и хотелось убежать как можно дальше, скрыться от внимательного взгляда. Билл часто улыбался, но его единственный глаз всегда оставался широко открытым, полным скуки, злости... безумия. Диппер не знал, как это объяснить, он просто чувствовал, что с мужчиной что-то не так. И эта повязка... Что скрывается за чёрной тканью, прикрывающей второй глаз? Может, если бы мальчик узнал это, он смог бы лучше понять Билла? Диппер ненавидел себя за это, но не мог не признать: ему интересен Билл Сайфер. Он всегда замечал необычных людей и невольно тянулся к ним, восхищался. Он больше всего на свете любил загадки и даже в опасной ситуации просто не мог хоть на миг не задуматься о том, что же скрывается за этими странными чертами. Диппер не мог это контролировать, он просто прыгал в омут рисков и неизвестности и окунался в новые загадки с головой. Билл Сайфер же был словно соткан из тайн, и каждый раз, когда мальчик случайно сталкивался с ним взглядом, он не мог сдержать дрожь. Он желал раскрыть всех скелетов в шкафу этого человека и узнать всё, что только могло показаться ему интересным. — Шах и мат, — протянул Билл и вновь рассмеялся, когда мальчик подскочил на месте и бросил на него растерянный взгляд.***
— И здесь нет, — прошептал Диппер себе под нос, мысленно вычёркивая из списка очередной сектор. Прошло уже две недели, а он всё никак не мог найти даже просто упоминания об Эммит. Он заходил в её кабинет не раз и не два, неловко топтался возле дверей, а затем задерживал дыхание и стучал. И каждый раз вместо раздражённого, но всё же тёплого взгляда девушки он получал громкие крики от незнакомого мужчины. Диппер никак не мог понять, что произошло и куда же исчезла Эммит. Она ни разу не говорила ему, что собирается сменить должность, ни разу не упоминала о том, что хочет оставить свой кабинет. Диппер прекрасно знал, что он для неё — чуть больше, чем никто. Просто очередной везучий мальчишка, который оказался в её кабинете... Однако он всегда был уверен, что Эммит обязательно расскажет ему о своих проблемах, если они появятся... Диппер не знал, злиться ему или же сходить с ума от волнения. Он день за днём поднимался на один и тот же этаж, шёл по знакомому коридору и вдруг понимал, что снова оказался возле белой двери. Каждый раз он злобно шипел что-то себе под нос и разворачивался, практически бежал, громко стуча обувью по камням. Так, как будто он хотел, чтобы его услышали и догнали... Это было так глупо и по-детски, но парень не мог ничего с собой поделать. Он был... ужасно обижен на Эммит, которая вдруг исчезла, не сказав ни слова напоследок. — Ну и где теперь мне её искать? — тихо спрашивал сам себя Диппер, стараясь не смотреть в сторону знакомой двери. Диппер понятия не имел, что ему делать. Он даже не был уверен, что ставшая почти родной для него, девушка находится где-то рядом. Её могли переместить на верхние этажи, может, её повысили, и сейчас она с недовольным ворчанием осматривает охранников. Однако почему-то в это верилось слабо. Диппер всё ещё помнил, как часто она ругалась, когда разговор вдруг заходил о других работниках. Она ненавидела здешние правила и считала всех взрослых вокруг идиотами. «Армия клоунов» — так она их называла. И каждый раз, произнося это слово, она кривилась так, словно в её чай кто-то добавил слишком много лимонного сока. — Идиот, — шептал сам себе Диппер, очередной раз подходя к двери и прислушиваясь. — Влюбился что ли, придурок? Зачем она тебе? Диппер и правда считал себя идиотом. Потому что даже при полном отсутствии результата он продолжал искать. Он недовольно поджимал губы, бегал по каньону как сумасшедший, окидывая взглядом лестницы и коридоры, каждый раз вздрагивая и провожая взглядом чужие силуэты. Эммит мерещилась ему повсюду. Он видел её в каждой девушке, жадно оглядывал чужие черты, надеясь найти в них что-то знакомое. Он был таким идиотом, что однажды постучался в дверь, вздрогнув от насмешливого тона своего начальника. Однажды он зашёл к нему в кабинет раньше срока и попросил список всех работников каньона. Диппер ненавидел себя в тот момент. Потому что он, слёзно пообещав отвечать на любые вопросы в течение нескольких дней, нёсся по коридору, сжимая хрупкий листок бумаги. Его глаза быстро перебегали от номера к номеру, внимательно вчитывались в незнакомые имена, выискивая то самое, нужное. Он взволнованно стучался в двери, раз за разом повторяя имя девушки незнакомым людям, и каждый раз он сжимал мятый листок бумаги, не услышав ничего нового. «Нет такой здесь. Может, ты перепутал имя...» — говорили они снова и снова, а затем растерянно смотрели на поникшего мальчишку, который тихо извинялся и закрывал дверь. Мальчик не знал, но что-то внутри него так болезненно сжималось при каждой мысли об Эммит. Так, словно она исчезла навсегда и больше никогда не вернётся. Ему казалось, что что-то здесь явно не так, что он должен продолжать поиски. Однако время шло, силуэт девушки перестал мерещиться ему в коридорах, а в памяти померкла чужая улыбка. Спустя полмесяца он не мог вспомнить её голос, не мог представить себе её смех. А ещё через неделю он с трудом вспоминал цвет её глаз. Она стала... лишь воспоминанием. Блеклым и тяжёлым. Таким, что при каждой мысли о нём на глаза почему-то наворачивались слёзы. Диппер не хотел признавать это, но однажды, пройдя мимо белой двери, он просто опустил руки и... сдался. И почему-то в этот момент он почувствовал странную боль. В то самое мгновение он вдруг очень чётко осознал, что больше никогда не увидит её...***
— И почему ты такой хмурый? — спросила Мэйбл у брата, который активно прожигал взглядом стол. Сжав кружку в совсем бледных от холода пальцах, мальчик тихо выдохнул и натянул воротник свитера почти на нос. Тот был ужасно колючим, противного мышиного цвета и висел на мальчике мешком. Однако при всём этом он всё же был ужасно тёплым, и было бы глупо отказываться от него из-за подобных мелочей. Даже если его шея и запястья постоянно чесались, что ужасно раздражало Диппера, которому нужно было отыгрывать полное отсутствие каких-либо желаний. Другие дети не обращали на зуд никакого внимания, и лишь некоторые иногда царапали кожу в попытке избавиться от неприятного ощущения. И отыгрывать этих некоторых было сложнее, чем казалось на первый взгляд. — Как ему постоянно это удаётся? — говорил сам с собой Диппер, не обращая внимания на сестру. — Почему он никогда не даёт нормальных ответов? Мэйбл лишь тяжело вздохнула в ответ, пряча глаза за ладонью. Её брат был просто беспросветным идиотом... — Нет, я всё понимаю, но это нечестно! — возмущался Диппер, нервно перебирая ложку в руках. — Я ему, значит, всё выкладываю как есть, а он... Парень чувствовал, что сейчас просто взорвётся от раздражения. Ему ужасно хотелось вскочить и наброситься на кого-нибудь. Хотелось кричать и разбивать руки в кровь, лишь бы хоть на мгновение успокоиться. И мальчик не мог скрыть это желание, то и дело впиваясь пальцами в край стола и кусая губы. Он хотел просто убить того себя, который заключил эту глупую сделку с самым настоящим дьяволом. Назвать как-то ещё человека, столь искусно уходящего от чёткого ответа, было невозможно. «Как он это делает?» — не раз задавал себе вопрос Диппер, очередной раз выслушивая расплывчатые слова мужчины. Он лгал, не говоря ни слова неправды. Он не отвечал на вопрос, при этом рассыпаясь в длинных историях, которые занимали не пять и не десять минут. Он улыбался каждый раз, когда мальчик взволнованно осматривал набранные двадцать фигур и дрожащим голосом задавал свой вопрос. И как бы чётко Диппер его ни формулировал, он никогда не получал в ответ полезную информацию. — Вы руководите этим местом? — Можно сказать и так, хотя есть люди, у которых намного больше власти, чем у меня... — Вы формулируете здешние правила? — И да, и нет. Я озвучиваю их раз за разом, но не могу сказать, что именно я их создатель... — Вы используете меня? — В каком-то смысле да, я использую тебя. Я ведь не играю сам с собой, верно? Диппер злился. Он тратил так много времени, обдумывая каждый ход, сходил с ума от мысли, что однажды ему придётся сдать свою сестру и... даже её нового воздыхателя, который с радостью бегает за своей капризной принцессой. И парень с лёгкостью принял бы это, ведь он в любом случае был готов пожертвовать своими интересами и жизнью, лишь бы хоть кто-нибудь из них вернулся домой. Лишь бы однажды сестра с улыбкой могла бы обнять друзей и родственников... Только вот взамен он не получал того, чего ожидал. Вместо чёткого списка о должностях и возможностях каждого работника, он получал расплывчатые ответы, которые часто противоречили сами себе. — Я не могу так... — шептал Диппер, с громким звоном опуская чашку на стол. — Честное слово, однажды не выдержу и наброшусь на него! Диппер сходил с ума. Было бы проще, если бы Билл просто не отвечал. У него была такая возможность, ведь он часто побеждал. Однако нет, начальник всегда отвечал, что бы парень ни спросил у него. Он самодовольно улыбался, отворачивался на несколько секунд, обдумывая вопрос, а затем давал такие вот ответы. Он никогда не лгал, но за прошедшие дни мальчик не смог внести в свой список ни одной полезной фразы. При том, что он задал не меньше десятка вопросов и сам ответил на сотни, он всё ещё не знал ничего... — Убейте меня, пожалуйста, — простонал Диппер, опускаясь на стол. Тот был ужасно холодным — уже через пару мгновений мальчик не чувствовал своего лица. И как ему теперь смотреть в глаза Гидеону? Тот ведь снова зальётся таким противным смехом и очередной раз назовёт Диппера тупицей. Даже смех Билла на его фоне казался невероятно приятным, просто ангельским... — Не везёт с начальником? — спросила Мэйбл таким тоном, словно её заставляли в сотый раз слушать знакомую историю. — Это ещё мягко сказано! — тут же воскликнул Диппер, подскочив на месте. — Я тут стараюсь, честно соблюдаю правила, а он... он... Диппер не нашёл нужных слов и с тяжёлым вздохом опустился обратно на стул, скрестив руки на груди. Самым противным в этой ситуации было то, что он даже не мог сказать, что Билл жульничает. Было бы гораздо проще обвинять его в этом. — Так не соблюдай! — раздражённо ответила Мэйбл, явно удивлённая детской наивностью брата. — Зачем стараешься, если не получаешь ничего в ответ? Хватит позволять ему тебя дурачить, делай то же самое! Не отвечает? Так ты тоже не отвечай! — Я... — мальчик на мгновение просветлел, а затем снова нахмурился и отвернулся. — Не могу я делать так же... Я не умею так отвечать. — Господи, ну почему ты такой... — девушка не договорила, проглотив просящиеся наружу оскорбления и запив их горячим чаем, который, впрочем, был ужасен на вкус. — Вот поэтому тебя и используют. Ты даже не умеешь давать сдачи. Диппер отвёл взгляд, стараясь не смотреть в глаза сестре. Верно, он не умел этого делать. Он с детства терпел оскорбления и всеми силами пытался доказать, что он не такой, как о нём говорят. Когда одноклассники смеялись над ним и называли слабым, он неловко улыбался и посмеивался вместе с ними, а затем тратил недели на тренировки, которые не приносили никакого результата. Он не умел ругаться, закатывать истерику и бить в ответ того, кто ударяет его первым. Он мог лишь... терпеть. Жертвовать собой и искать обходные пути. Он не был таким, какими были другие мальчишки в его классе. Он был просто Диппером. Слабым неудачником, который постоянно вляпывался в странные приключения. Неприметным мальчишкой, у которого не было ничего любопытного, кроме мозгов. — Он хочет, чтобы я играл по его правилам, — наконец прошептал Диппер, через силу отогнав мрачные мысли. — Он просто играет со мной... Диппер видел это. В его взглядах, в его насмешливых улыбках. Он знал, что Билл воспринимает его как забавную игрушку и, в общем-то, не был против. Даже наоборот, он был рад тому, что его не воспринимают серьёзно. Пока начальник всё ещё видит в нём наивного мальчишку, которого можно выводить из себя и наслаждаться ответной реакцией, Диппер был спокоен. Только так он мог действовать. В любом другом случае он бы сидел где-нибудь в тёмных подвалах, скованный по рукам и ногам, и ждал бы скорой смерти. Хотя парень и не мог отрицать, что чаще всего такое отношение ужасно оскорбляло, он был рад, что всё сложилось именно так. — Чёрт, вот почему ты вечно приклеиваешь к себе всяких уродов? — недовольно проворчала Пайнс, искоса поглядывая на брата. — Тебе в школе всяких хулиганов не хватало? Решил, что жизнь без очередного придурка слишком простая? — И это говоришь мне ты? — рассмеялся парень, не отрывая насмешливого взгляда от сестры. — Мне кажется, ты только в придурков и влюблялась! Действительно, сколько раз он спасал сестру от очередных сомнительных отношений? Ей так часто попадались психи, что парень уже и не ждал от неё нормальных воздыхателей. — Эй! — недовольно воскликнула девушка, а затем рассмеялась вслед за братом. — А вдруг окажется, что это у нас семейное? Вот смеху-то будет... — Венди была нормальной... — недовольно прошептал мальчик, явно не впечатлённый словами сестры. — В смысле, она была мне просто подругой, но так, для примера... — Ну да, конечно, — улыбнулась Мэйбл. — И бегал ты за ней хвостиком просто так. И не спал ночами, думая совсем не о ней. И фотографии её у меня выпрашивал чисто ради научного интереса... Мальчик моментально покраснел и опустил глаза, проклиная прошлого себя. И вот зачем он изливал душу сестре тогда? Знал ведь, чем это закончится! Диппер до сих пор с содроганием вспоминал, как сестра подталкивала его к девушке, а затем, громко хохоча, сбегала, надеясь успеть сфотографировать романтичную сцену признания. И каким наивным же был тогда Диппер, если всерьёз считал, что Венди ни о чём не догадывалась! С тех самых пор парень пообещал себе больше никогда не рассказывать о чувствах кому бы то ни было. — В жизни больше не буду обсуждать с тобой подобное, — прошипел мальчик, надеясь хоть как-то утихомирить сестру. — Вот так и знай! Влюблюсь и ни за что не скажу. — А я и сама пойму, если влюбишься в кого-нибудь, — хитро улыбнулась девушка, подмигнув брату. — А будешь скрывать это, я с тобой разговаривать не буду. Вот будешь ты страдать по своему любимому начальнику, а его фотографий я тебе не дам. Даже если у меня будет их целая коробка. И вот что ты будешь тогда делать? — Д... Д-да я... — мальчик подскочил на месте, моментально побледнев. Совершенно забыв про то, что вокруг всё ещё есть люди, он почти прокричал: — Дура ты! Издеваешься что ли?! Да я убить его готов... Ненавижу я его, слышишь? Бесит он меня! Диппер быстро огляделся, внимательным взглядом окидывая тех немногих детей, что всё ещё сидели за столиками. Только убедившись, что ничего подозрительного они не заметили, он быстро выбежал из столовой под тихий смех своей сестры.***
Тусклый бледно-голубой свет освещал шахматную доску, а на ней уже который раз оставалось всего несколько фигур. То и дело к ним тянулись чьи-то пальцы: бледные и тонкие или же длинные, облачённые в чёрные перчатки. Сегодня в комнате было даже тише, чем обычно. Только редкие несдержанные вздохи изредка доносились со стороны мальчишки. Тот был явно напряжён, но яркие голубые глаза не выдавали его волнения. Лишь его руки немного дрожали, в очередной раз поднимая фигуры в воздух. — Итак, пятнадцать, — довольно произнёс Билл, наблюдая за кратким волнением на лице парня. Тот не умел быстро скрывать эмоций и часто выдавал своё состояние. — Вы явно играете лучше меня, — осторожно заметил Диппер, поглубже вдыхая. Листок бумаги справа от доски уже был заполнен чёрточками, понятными только двум игрокам. И Диппер не мог не думать о том, что на его стороне этих знаков уже восемнадцать. Билл усмехнулся и бросил на мальчика долгий, внимательный взгляд. Парень не мог сдержать охватившую его дрожь, ему показалось, что мужчина видит его насквозь. И это, если честно, было ужасно неприятное ощущение... — Ты мне льстишь, — наконец сказал Билл, улыбнувшись. — Знаешь, я люблю комплименты, но ненавижу ложь... Диппер вздрогнул и быстро отвёл взгляд, не решаясь посмотреть в лицо начальнику. Он знал, что всегда говорил очень сдержанно, но просто не мог лишний раз не прокрутить в голове последние слова. Только убедившись, что не произнёс ничего опасного, он смог позволить себе выдохнуть. Мальчик почти чувствовал, как вспотели его ладони от одной только мысли, что он сказал что-то не то. Диппер был ужасно раздражён сложившейся ситуацией. Он не мог молчать, но и говорить ему нужно было очень аккуратно. Каждое его слово обдумывалось десятки раз, а затем снова подвергалось сомнениям и перепроверялось. Теперь Диппер боялся не только того, что случайно выдаст что-то важное. Он опасался сказать что-то не то и разозлить Билла, который и так делал слишком много одолжений для бесполезного мальчишки. — А я и не лгу, — наигранно невозмутимо ответил Диппер, стараясь не поднимать взгляда. Он на мгновение задержал дыхание, прежде чем передвинуть коня в сторону. — Вы действительно чаще выигрываете. Не понимаю, почему мы продолжаем эту игру... — Потому что это весело, — рассмеялся Сайфер под недоверчивый взгляд мальчика. — И, кстати... Он с довольной улыбкой передвинул ладью, съедая чёрную пешку. Той не хватило всего двух клеток до другого края доски. — Двадцать, — оповестил мальчика Билл, а затем со смехом наблюдал, как тот растерянно оглядывает доску. — О чём ты таком думал, что даже не заметил, как лишился половины фигур? «Уж точно не о тебе», — сказал про себя мальчик, откидываясь на спинку кресла. На самом деле, Диппер и сам точно не знал, о чём задумался. Всего за пару минут его посетило столько разных мыслей, что он совсем запутался в происходящем. Его голову словно сдавливал невидимый обруч, а руки слушались очень неохотно, с трудом удерживая горячую чашку. Диппер ужасно хотел спать и не мог контролировать своё тело. Вот и сейчас вместо лица Билла он на мгновение увидел чьё-то другое, совсем незнакомое. И почему-то он быстро заморгал, поскорее отгоняя чужой образ. — Это считается за вопрос? — сонно пробормотал Диппер, а затем заставил себя подняться и пошире открыть глаза. Если бы только здесь не было так удобно... В кабинете Билла всегда было тепло, в отличие от других комнат в каньоне, из-за чего он часто клевал носом и почти засыпал. Диппер не замечал этого раньше, так как особенность комнаты начальника никогда не бросалась ему в глаза. Он просто привык и к этим обоям, и к мягкому креслу, и к шахматам. Они даже казались ему... нет, не родными. Просто ужасно знакомыми. Возможно, он даже сможет однажды насладиться проведённым здесь временем. Конечно, если только в комнате не будет Билла. Без него здесь явно было бы гораздо уютнее. — Нет, не считается, — моментально ответил Билл, выдернув мальчишку из мыслей. Диппер лишь пожалел, что не воспользовался такой прекрасной возможностью немного позлить начальника. Конечно же, совсем немного. — Мой вопрос... Хм, вопрос... Билл задумчиво оглядел мальчишку, сонливость которого исчезла моментально. И хотя шанс, что начальник решит спросить что-нибудь неожиданное, был невелик, Диппер не мог не волноваться. Он напрягся, перебирая в памяти всё, что только могло помочь ему, и не сводил взгляда со стола. Он был обязан держать себя в руках и быть готовым по крупицам собирать расплывчатый ответ. Хотя заданный вопрос всё равно привёл его в замешательство. — Почему Диппер? — спросил мужчина, с интересом ожидая ответа. — К-ковш?* — удивлённо переспросил мальчик, растерянно хлопая глазами. Лишь спустя несколько секунд он вдруг охнул и побледнел. — Откуда вы знаете? — Хм, я не обязан отвечать, но всё же скажу, — протянул Билл, не отрывая взгляда от побледневшего мальчишки. — Ещё когда у меня была возможность расслышать твои мысли, я никак не мог понять, почему ты так часто используешь это слово. Почему ты называешь себя так? Он посмотрел внимательно на смутившегося мальчика, который в это мгновение оскорблял себя в мыслях всеми возможными словами. Потому что только полный идиот будет обращаться к себе по имени в мыслях. Диппер, очевидно, уже давно смирился со своим диагнозом, но никак не мог привыкнуть к последствиям необдуманных решений. — Это... это просто прозвище, — тихо ответил Диппер, опуская взгляд. — Ничего особенного... — Ничего особенного, говоришь? — повторил Билл, а затем громко рассмеялся. — Прозвища не дают просто так, на всё есть причина. Я, например, называю тебя Сосной, потому что считаю, что тебе подходит, — он на мгновение задумался, прежде чем медленно протянуть: — Сосенка... звучит же, верно? Судя по тому, как скривился на мгновение парень, он был явно не согласен. — Это уже второй вопрос, — заметил Диппер, отворачиваясь. Даже на такие... Нет, особенно на такие вопросы он не собирался отвечать без повода. — Ошибаешься, — хитро улыбнулся Билл, подпирая подбородок ладонью. — Я спросил «почему», а не «что это». Не путай. Мальчик тяжело вздохнул, раздражённо пробормотав себе что-то под нос. Судя по его взгляду, настойчивость Билла его невероятно бесила... — И вот почему вы не можете просто согласиться? — тихо спросил Диппер, бросая осторожный взгляд на часы. Как назло, до отбоя оставалось ещё чуть больше получаса, и он никак не мог просто тянуть время до заветного звона сирены. «Так, Диппер, успокойся. У тебя всё ещё есть возможность не ответить на этот вопрос... — успокаивал сам себя мальчик, задумчиво перебирая все возможные варианты. — Хотя постой, а стоит ли использовать это сейчас? Придурок, конечно нет! Будешь тратиться на такие глупые вопросы, а потом не сможешь улизнуть от ответа!» — Диппер ёрзал на месте, то и дело поглядывая на часы и умоляя время идти быстрее. Он не хотел отвечать, но воспользоваться возможностью промолчать было бы очень глупо. Если бы он только мог сбежать, если бы мог притвориться немым и глухим и просто не отвечать... — Я всё ещё жду, — заметил Билл, нетерпеливо стуча пальцами по столу. — И пока ты не ответишь, я не разрешу тебе покинуть мой кабинет. Мальчик тяжело вздохнул, понимая, что выхода у него нет. Он прожигал взглядом пол, всеми силами отгоняя болезненные воспоминания о прошлом, о детях, которые без конца дразнили его за такую глупую особенность. Сколько людей, кроме его родных, знали о причине появления этого прозвища? Диппер не помнил, но, скорее всего, он мог сосчитать их на пальцах одной руки. Мальчик ненавидел странную деталь своего тела, но ещё больше не любил рассказывать кому-нибудь о ней. Особенно людям, которые и без того постоянно насмехались над ним. Особенно таким, как Билл Сайфер. Однако выбора у него не было. — Только, пожалуйста, не смейтесь... — прошептал мальчик, поднимая дрожащую руку. Собравшись с силами, он зажмурился и смахнул чёлку назад, открывая лоб. Показывая странное родимое пятно, Диппер знал, что за этим следует. Он был готов к оскорблениям и насмешкам, ждал таких знакомых слов, которыми одаривали его сверстники. Они всегда считали его странным и были бы только рады узнать об уродстве Диппера Пайнса. Парень с детства привык, что людям не нравятся странности, что не стоит ожидать от них чего-то, кроме оскорблений и неудачных шуток. Однако, к его удивлению, такого привычного и ужасно обидного смеха не последовало. Всё, что услышал мальчик — был короткий, восхищённый вздох. — Что ж, это... это не то, чего я ожидал, явно не то... — растерянно пробормотал Билл, не сумев скрыть своего удивления. — Честно, я приготовился слушать слезливую историю о том, как тебя ненавидели твои родители или что-то в этом роде, но это... действительно невероятно... Диппер вдруг почувствовал, как к его щекам приливает кровь. Он никогда не ожидал услышать что-то подобное от кого-то, кроме родственников. Он никогда не ждал подобных слов от Билла. И Диппер впервые был действительно рад, что ошибся в этом человеке. Даже если у его сумасшедшего начальника такой отвратительный характер, он всё же может быть лучше, чем те мальчишки, что смеялись над странной особенностью маленького Пайнса. И это было ужасно неожиданно для него. «Ну почему именно он?» — вдруг подумал Диппер. Даже Эммит, случайно заметив на его лбу странное родимое пятно, неловко рассмеялась и попыталась перевести это в шутку. Парень не обижался тогда. Он улыбнулся и пожал плечами, прекрасно понимая, что ковш большой медведицы — это не то, что ожидают увидеть люди на его лбу. Только Мэйбл, некоторые близкие родственники и Венди считали эту его особенность забавной и в какой-то степени крутой. А теперь... к ним неожиданно добавился человек, от которого он меньше всего этого ожидал. — Это ведь с рождения, верно? — спросил Билл, не обращая внимания на потерянный контроль. — Впервые вижу подобное... Он протянул руку, словно желая коснуться лица мальчишки, получше рассмотреть странное родимое пятно. И только заметив это, он вдруг одёрнул себя и вернул на лицо привычную маску самодовольства и безразличия. Билл быстро откинулся назад, силой отводя взгляд от открытого лба мальчишки, и сосредоточил своё внимание на шахматах. Впрочем, мальчик делал то же самое, усиленно пытаясь вернуть себе самообладание и не решаясь прервать затянувшуюся тишину. Для него сегодня было уже достаточно потрясений. Совсем растерявшись, Диппер не обратил внимания, что съеденных фигур набралось уже больше двадцати. Он бездумно передвигал их, прожигая взглядом стол, и никак не мог понять, куда вдруг пропали та злость и раздражение, что разъедали его всего несколько минут назад. А затем, заметив возможность задать вопрос, он почему-то смущённо отвёл взгляд и спросил: — А можно... обращаться к вам на «ты»?