***
Он. хотел. по-и-грать! На Земле он убивал без излишнего фанатизма, но вкладывая душу в каждую жертву, и бывшему человеку не было чуждо достоинство охотника: расставлять ловушки, загонять туда дичь и медленно разделывать ее после… Азарт впервые за долгие годы бежал по венам, будоражил, заставляя хищно трепетать ноздри — хотелось подойти поближе и втянуть воздух у ее розовых волос: они правда пахнут пустотой и электрическими всполохами, как ему показалось на кухне? До того момента он и не знал, что у этих явлений есть запах. Теперь знает и даже название им даст. «Шпинель». О, как же приятно изучать заново, буквально открывать от шуршащей обертки неизвестности свой будущий трофей. Все эти замочки-колючки были, несомненно, забавными, но на каминной полке несомненно будет… Аластор почти любовно покосился на столь привлекающий его черный кристалл. Самоцвет, проследив его взгляд, подняла журналы выше, закрывая от него вожделенное. Негодница! Радужка затопила глаз, а зрачок сузился до крохотной едва заметной точки, делая ее глаза неоново-розовыми. Опасный, настороженный взгляд. Именно он предшествовал предыдущему удару по его благородному профилю. Именно по нему Аластор понял простую и прекрасную истину — Шпинель должна и будет его первой (если не главной — она уже здорово покачнула пьедестал Магнэ) жертвой. Главное блюдо сего праздника грешников. Вожделенный приз, к которому ведет, судя по ее настороженному взгляду, длинная и упоительно интересная дорога. Кстати об этом. Такой осторожности он у нее не замечал, никак Вэгги сунула сюда свой длинный нос и успела просветить о подводных камнях общения с самим Аластором. Неприятность. Ожидаемая, конечно, но все равно неприятность. Не хватало чтобы дорогуша сбежала-таки из отеля, как сделал бы на ее месте любой другой, с более развитым инстинктом самосохранения. Радио Демону не так сложно будет ее потом поймать, но пропускать такой важный этап охоты, как знакомство — это кощунство просто. Когда-то давным-давно, в прошлой — ха-ха! — жизни, ему нравилось, когда будущая жертва на первых этапах «отбора» испытывала к нему, своему судьбоносному истязателю и палачу, симпатию. Это ведь было так иронично, так забавно — сначала, как пуганные зверьки, они прядут ушами и осторожно следят за тем, как Аластор приближается к ним кругами (о, эти светские разговоры), и расслабляются, пропуская момент, когда он… Желательно ее успокоить, хотя бы на время. — Ни к чему держать обиды, душа моя, — шире улыбнулся Радио Демон: первый круг пошел! В его понимании сейчас Шпинель должна расслабиться. Судя по деловливо убирающему под стойку все самое хрупкое Хаску — только в его понимании. Она откидывает немного голову, чтобы глядеть более надменно. Где-то за столешницей присвистывает бармен, закрывающий последний шкафчик. Затыкается тут же, услышав знакомый треск радио. Аластору не до того. У нее обманчиво хрупкая шея. Прямо-таки нереально тонкая, двух пальцев наверное хватит, чтобы сжать… — Ты странно просишь прощения. Он моргнул чуть растеряно. Что-то пошло не по плану. — Стивен — мой друг. Лучший. Единственный. Друг. — Чужой палец, непропорционально большой относительно хрупких — обманчиво слабых, уже убедился — тонких рук, комичный почти, ткнул его в грудь. Туда, где у самой Шпинель было сердце. — И я не буду терпеть нападок, связанных с ним. Усек? Последняя фраза, вроде дерзкая, грубая, на грани — никак от той же Вэгги подхватила, даже знакомые нотки проскользнули — видимо, должна была его запугать. Но в пустоте алых глаз — вспышки, как в костре. «Веселье».***
— Что же я должен «усечь»? — тянет тише, но звук отзывается под кожей, мерзко копошится где-то во внутренностях, которых у Шпинель вроде нет. — Лучше сделай это сам, — пальцы сжимаются на розовой рукояти. Вэгги сказала «только ангельская сталь может убить демона по-настоящему», но она знает, что у нее есть неплохой аналог, после знакомства с которым жить им тоже затруднительно. И легко может пустить его в дело. Один «вжух!» — и всё. Быстро. Просто. Элегантно. Но в голове — полный надежды, веры, взгляд Чарли, взгляд Стивена. Проклятье. Шпинель надо исправиться. Поэтому… — …чем я сделаю это за тебя, человек. Аластор скалится так, что кажется — не сдержится и вот-вот вцепится в нее зубами. Хаск даже отложил свои «дела», так внимательно наблюдал. Такое шоу — а у него даже диктофона не было, мать вашу. Радио Демон на секунду щурится опасно, предупреждающе. Он выше на голову почти, и ему легко смотреть сверху вниз, а Шпинель почему-то не хочется удлиняться и кажется, что тогда ее слова всерьез не воспримут точно. Но Радио Демон сам сокращает расстояние. Склоняется снова — как тогда, на кухне. — Ну-ну, дорогая, — голос тихий, ввинчивающийся в уши. Интонации, будто для только-только открывших глаза самоцветов — поучительные, высокомерные. — Здесь, в преисподней, нет никаких людей. Только демоны. Пора бы привыкнуть.***
Злость. На секунду шум утих, и Хаск решил — все, сдулась. И правильно поступила бы. Но заминка прошла. И мир содрогнулся. В глазах ее перетекает темный пурпур, высветляется оттенками до мадженты, дикий, клокочущий. Даже ему, не в одной горячей точке Земли и Ада побывавшему, тяжело становится выносить этот оглушающий гул. Кажется, будто фундамент здания тоже дрожит, потревоженный. Все здание — и без того ветхое — вибрирует мерно, наращивая обороты, что вот-вот пойдет трещинами пол, и все сложится, как карточный домик. Останется бетонное крошево с изогнутыми, вульгарно-голыми железными конструкциями, насквозь проржавевшими. Останутся в этом облаке пыли и костей неподвижными, монолитными — только две фигуры. И три цвета. Красный, розовый, черный. Ну какое же мерзкое, абсолютно нелепое сочетание. Ему это кажется довольно свежим. Ей это кажется отвратительным. Шуршит осыпающаяся штукатурка. Чернеют новенькие обои на кромках стен. Со звоном лопается стекло первого стакана. Хаск, решив что барабанные перепонки ему дороже интересного зрелища, зажимает уши и, сцепив зубы, пытается унять гул в собственном черепе. Бежать… немного поздно — звуковая волна настигнет раньше. Интересно, он треснет так же? Трель. Скрип раскрывающихся дверей. Приглушенный стук низких каблуков по плотной ковровой дорожке. — О! — Чарли опускает на стойку коробку с оставшимися газетами и корреспонденцией. — Вы помирились? Выворачивающий мозги звук резко выключается, на секунду, и возвращается в виде привычного едва заметного гудения «прямого эфира». Амарантовое варево в глазах «конфетки» стынет, блекнет до тускло-лилового, обыденного. Радио Демон делает шаг в сторону, любезно освобождая путь. Слабый шум помех не перекрывает тишины молчания. Чарли выжидает, оглядывая их с улыбкой. Хаск прижимает ко лбу вытащенный из бара пакет со льдом, а розовая… на нее смотреть не хочется. Ядовитые цвета с девчонки схлынули, но зло закушенная губа выдавала с головой. Хаск даже нашел в себе силы хмыкнуть. Ему ли не знать, что Радио-кошмар правда — непонятно зачем, но правда! — держался за эту свою «волонтерскую деятельность», и что договора с Магнэ как такового не имеет. Угроза ее непосредственному пациенту — и Аластор может быть в пролете. Конечно, компашка принцессы много потеряет, но каждый первый в аду знает, что при длительном общении с ним можно потерять больше. Как же он выкрутится… — Мы пришли к компромиссу! — с энтузиазмом, пугающим даже больше, чем его же злость, выдает Аластор. Хаск сжимает клешню сильнее чем положено, и по полу рассыпаются кубики льда. Ну, чего он собственно ожидал…***
«Худой мир лучше хорошей войны?» Ха! Да ни в жизнь. Аластор с такой нежностью косится на Шпинель, что та скалит собственные клыки в ответ, прекрасно понимая, о чем на самом деле идет речь. Вернее, что ни о каком «компромиссе» ее не будет. Розоволосая не удосуживается поддержать хоть как-то озвученную легенду и ответить своему супервайзеру. Закидывает свою «нелегкую ношу» в коробку и тащит все вместе в одну из гостиных. Верить или нет — их выбор. Она «танцевать» дальше не намерена. Радио Демон решает не нагнетать: Принцесса слишком проницательно для своего конфетного образа косится на него из-под пушистой челки. Он галантно кончиками пальцев касается края шляпы, прощаясь, и исчезает. С тихим шорохом по столешнице змеится одинокая, но оттого не менее заметная трещина.***
— Пиздец, — дождавшись ухода Чарли, сообщает пустому помещению Хаск, откупоривая бутылку. После пары глотков задумчиво чешет ухо: — Хотя, в принципе, что и ожидалось…***
Шпинель понимает — попадет она на Землю или нет, нужно компенсировать недостаток ее просвященности относительно «людей». И конечно, отличие их от «демонов». Да, учитывая выборку — только грешники попадают в ад, правильно? Или она опять путает? — выходит не слишком весело, но помимо самих не-мертвых тут присутствовали и другие источники информации. Журналы, газеты, какие-то буклеты. Телевидение, но Магнэ почему-то была против. Символы и их правила чтения были слишком утомительными для изучения, Шпинель понадеялась ограничиться картинками и по возможности объяснениями от кого-то, но от Чарли получила набор тонких пестрых листиков, связанных больше с одеждой и какими-то радужными лошадьми, от Вэгги — что-то о «психологии» и нудные наставления — ну чем не стандартный Жемчуг?.. Неожиданным образом самым полезным оказался тот холёный белый пушистый демон с двумя парами рук. Он ее просьбу воспринял с небывалым энтузиазмом, даже собственную литературу притащил. — История? — он презрительно обнажил золотой клык. Слово произнес с такими презрительными интонациями, будто Шпинель предложила ему воздержание от «похоти», «чревоугодия» и всего, о чем там толковала Чарли накануне. — Детка, если хочешь ближе узнать людей — и, в первую очередь! — демонов, нужно не историю изучать. — Но взаимоотношения существ наиболее понятно выражает… — Я покажу тебе, что понятно выражает наши отношения. В теории. На практике. На полу, столе, в групповушке, соло и в симбари, серьезно. Его поведение Шпинель заставляло выпадать в осадок — конечно, когда-то она сама обвивала так всеми конечностями «Лучшего друга», и то же ей предписывала изначальная программа. Другие самоцветы и подумать не могли о физическом контакте только ради (ужас-ужас) получения позитивных эмоций. Так что да, самым откровенным, самым чувственным прикосновением в их жизни могло быть… ну, касание рук? Неловкие объятья? Шпинель была уникальна. Потому что была создана специально для Розовой. Потому что та — несмотря на свою природу и титул — хотела именно вот этих глупостей и объятий. Потому что другие — в силу жесткой ранговой системы и, опять же, природы — этого дать не могли. (Ее первую Жемчуг, за попытку быть не слугой, а «другом», наказали. Почти-расколом. Почти-рабством. Почти-смертью. И сейчас она где-то там. Почти-свободная. Почти-прежняя. Но нет.) Шпинель была такой создана специально, но даже ей не приходило в голову, что есть что-то более близкое, чем объятья. Разве так бывает? Это как сказать, что есть какие-то более совершенные цвета, чем белый. Ужас-ужас, от таких мыслей даже плохо становится… Но Энджел утверждал обратное. И, учитывая что и предыдущие вроде бы неопровержимые факты в жизни Шпинель полетели «к хуям», (как говорил этот бармен, и о чем частенько мечтал Даст, что бы это ни было) вроде: «Розовая всегда будет с тобой»; «От идеальных самоцветов не может появиться неидеальной и отвратительной органики»; «Систему Империи не поколеблет даже схлопывание вселенной, не то что какой-то кудрявый индивид с замшелой однопланетной колонии»; и «нет ничего после Раскола, тем более нет кучи мутировавших недо-людей, пугающих иногда больше Великих Алмазов»... то она была открыта для новых знаний. Уже без здравого самоцветного скепсиса, привитого с первоначальными настройками. Скепсис не поможет ей, если этот А-лас-тор поймет, что вся основная сила Шпинель — как камня совершенно не боевой огранки — заключена в одном-единственном реуниваторе и паре красивых трюков. Да, она более чем открыта для любой новой информации. Откуда бы ее ни вытащили… …ну, ладно. Глядя на то, откуда Даст вытаскивает ключи от своей комнаты, она самую капельку усомнилась в благородности идеи, и потеряла половину прежнего энтузиазма. Но было уже поздно. — Сладкая, ты заходишь, нет? Мне начать раздеваться? ~ Глубоко вздохнув, Шпинель перешагнула через порог. Вряд ли этот Даст будет хуже красного…