Аконит

      Когда Тэхёну исполнилось пять, он понял, что с ним что-то не так. Не в плане его поведения со старшими или детьми, с которыми он в одной песочнице сидел и куличики лепил, а в плане внешности. Ребята и даже его троюродные братья были почти одинаковы: смуглая кожа, карие глаза и тёмные кучерявые или прямые волосы, острые точёные черты лица. Они, как и их родители, все до одного верили тому, что вещала Чирён на собраниях деревни, готовые ноги ей целовать от невообразимой точности якобы того, что она им внушает.       Тэхён же не придерживался тех правил, которыми пичкала его бабушка, постоянно сбегая от них либо к Хосоку-хёну, что жил буквально через дорогу, либо к себе в комнату, где прятался, запираясь на замок. Чирён никогда не поднимала руку на него за подобные выходки и вела себя (чем пугала только больше) до тошнотворности спокойно и сдержанно, вымещая гнев из-за непослушного внука на своих домработниках. Лишь иногда она позволяла себе лишнего, но сразу извинялась, зная прекрасно, что доброе сердечко омежки долго злиться на бабушку не будет. Таким же был и его папа, родной сын Атсуши, воспоминания о котором всегда приносили боль.       За Фуцитами, если обогнуть крутые холмы, есть небольшой подлесок, за которым спрятался маленький, но глубокий кусочек моря. Скалы, о которые неистово бились пенистые волны, создавая брызги во все стороны, словно манили своей бездушной красотой подойти к краю и взглянуть, как тёмные воды бушуют с каждым новым разом будто сильнее и сильнее. И порою тяга их бывает крайне опасна, играя злую шутку с сознанием человека…       Была ли это игра или добрая воля — Тэхён не знает и не понимает, почему папа бросил его, уйдя в другой мир. Никто из деревни не смел ничего говорить о сыне Чирён, а родные сразу же переводили тему, если лисёнок интересовался родителем. Как он выглядел, что любил и как одевался — Тэхён не знает. Нет ни фотографий, ни ещё чего, что могло бы хоть немного, но приблизить омегу к своему папе. А кем был его отец… история умалчивает совершенно.       Родителей ему заменила бабушка, которой всегда было чересчур много в жизни маленького Тэхёна. Её нельзя было назвать тираном и деспотом, однако хватало одного её сердитого взгляда из-под густых бровей, чтобы выкинуть всё лишнее из головы и идти учить уроки. Их всегда было много. Бабушка была щедра на наставления и заветы, которые Тэхён обязан был соблюдать, раз живёт в Фуцитами. Некоторые ему были понятны, а некоторое… полный абсурд! Ну, вот, например, один из заветов толковал, что человек рождён для себе подобного и водиться с другими, не принадлежащими к одному и тому же роду, опасно и глупо.       Смешно! Неужели, если бы Тэхён сдружился с тем, кто носит в себе дух белочки, та непременно съела бы его?.. Серьёзно?! Вот и Тэхён не верит. Но и сравнивать у него не с кем, поскольку всегда был только в окружении лисиц. Дядя Исыль порывался было взять его пару раз в столицу — Сеул, — но бабушка всегда отказывала, объясняя это тем, что ещё успеется.       Её непомерная опека угнетала. Она не только хотела руководить всем, что касается и не касается Тэхёна, считая это своим долгом перед сыном, но и пыталась взрастить в нём тот самый корень консервативности, чтобы омега вырос достойным своего рода, хоть и был нагулянным на стороне ребёнком. Чтобы в будущем не смел допускать ошибок своего глупого родителя. Чирён не держала зла и обиды на сына: она давно простила его и уверила себя, что там ему лучше, чем здесь. Однако приказала себе, что ничего подобного больше не позволит в Фуцитами; что люди, живущие в ней, будут хорошо знать менталитет семьи, чтобы после создавать идеальные браки, в которых всё будет «на своём месте». Чтобы уважали старших и их решения, абсолютно не сомневаясь в их благих намерениях.       Как жаль, что слушаться взрослых лисичка, чья белая шёрстка встаёт на дыбы, когда новый тягучий вой вновь повторяется, так и не научилась…       Тэхён, не оглядываясь, несётся очертя голову вперёд, в темноту, перепрыгивая через многочисленные поваленные старые деревья и камни, лихорадочно стараясь найти место, куда можно забраться и спрятаться от опасности. Мысли о доме и бабушке забываются, а единственным желанием сейчас оказывается спастись от животного. Он не уверен, пошёл ли этот волк за ним, один он или со своей стаей, но всё равно продолжал убегать, белым пятнышком маяча среди деревьев. В сердце трепетал животный страх: оно стучало так, словно пыталось вырваться из груди, а перед глазами всё плыло.       Затаившись среди пушистых кустарников, Тэхён, сжавшись в комочек и обняв себя распушившимся хвостиком, жалобно поскуливая, решил немного перевести дух и унять сотрясающую тело дрожь. Может, ему всё-таки показалось? Может, это была лишь игра воображения, исказившегося от страха, что он остался один на один с дремучим лесом, куда нога человека не ступала уже давно? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, пусть это будет так!       Но покой длится совсем недолго.       Расслабившись и сменив свою сущность на человека, Тэхён, опасливо раздвигая кусты, служащие ему убежищем, всматривается в темноту, навострив уши и пытаясь уловить хоть какой-то посторонний звук. Ему совершенно не нравилась эта давящая тишина. Почему здесь нет птиц, цикад или насекомых? Почему тут всё такое мёртвое и угрюмое? Было бы намного лучше, если бы лунный свет всё же смог просочиться через кроны деревьев, чтобы хоть немного облегчить страдания Кима…       Закончить мысль Тэхён не успевает: топот ног и грубые голоса раздаются неподалеку от места, где он прятался, заставляя омегу взвизгнуть и отпрянуть назад, словно ужаленный, от веточек. Он подскакивает, но путается в ногах, падая обратно на землю. Собирая остатки смелости и сил, Тэхён вновь поднимается и, не замечая оврага впереди, кубарем летит вниз с громким воплем, собирая одеждой сухие веточки и иголки, клубочком выкатываясь на прогалину. Белый свет от луны бьёт прямо в глаза, отчего Тэхён жмурится сильно, не с первой попытки понимая, что с ним и на какой планете он сейчас находится.       Когда голова проясняется, а шум в ушах утихает, Тэхён, приподнимаясь на локтях, сканирует взглядом местность, на которую выкатился, как клубок ниток. Привычные глазу сосны и ёлки заканчиваются, а на смену им приходят мягкие и пушистые криптомерии и дзельквы. Земля здесь устлана лоснящейся сочно-зелёной травой, в которой кое-где виднелись жёлтые горечавки и белые ветреницы. Здесь словно другой мир, ведущий в неизвестность, которая так и влечёт к себе.       Кажется, Тэхён достиг конца сосен, обнаружив новый лес, который начинался на этом месте. Куда он вёл, водились ли в нём волки или жили люди, где он заканчивался — неизвестно, но «врата» в него выглядели довольно-таки приветливо.       — Вау, — заблестев глазками, мгновенно забывая обо всех опасностях и чудовищах, восхищённо выдыхает Тэхён, вставая на ноги и отряхивая одежду. Он незамедлительно шагает вперёд по зелёной тропинке, теряющейся дальше за деревьями, вертя головой в разные стороны, не переставая упиваться красотой этого маленького мира, который он обнаружил, преодолев черноту, что гналась за ним в том лесу, намереваясь сцапать и сожрать. Привычные серые горы, охватывающие здесь, похоже, всё вокруг в одно большое кольцо, уже не казались такими бледными, а только добавляли таинственности этому месту. Тихий шелест деревьев от ночного ветерка успокаивал, согревая наконец, а запах душистых трав щекотал ноздри.       Тэхён забывается, на несколько минут останавливаясь и прижимая руки к груди, сцепив ладошки замочком, закрывая глаза и втягивая в себя этот ни с чем не сравнимый запах леса, в котором хотелось утонуть с головой и который хотелось впитать в себя, чтобы пахнуть так же чисто и идеально. А не эти ужасные цветки фрезии, которые в будущем, по словам бабушки, станут его первой нотой в природном аромате…       Рядом кто-то был.       Звуки опять быстро приближающих шагов, проворных и едва слышных, как у кота, готовившегося прыгнуть на свою добычу, вновь раздаются за спиной Кима, выводя из транса и вынуждая оглянуться через плечо. И ничего. Только ветер, гуляющий среди кустарников. Не став рисковать, Тэхён, оставляя любования на потом, продолжает шагать вперёд, стараясь не допускать мыслей о чём-то плохом. Вот он сейчас выберется отсюда, выйдет на какую-нибудь полянку, на которой будет стоять домик лесничего. Он непременно окажется добрым дяденькой или такой же тётенькой и поможет добраться до дворцов Уданшань, обязательно смеша его по дороге обратно разными глупыми шутками, чтобы лисёнок не пугался. Вот Тэхён уже и дома, бежит обниматься к Хосоку-хёну, который прижмёт к себе крепко, поцелует в белокурую макушку и успокоит своим запахом мёда и брусники. Он будет ругаться, топать ногами и размахивать руками, но Тэхён обязательно простит его, даже не подумав обидеться. Он даже стерпит наказание госпожи Ким! Лишь бы побыстрее дома очутиться…       Казалось, что к нему бежит какое-то огромное призрачное животное, догоняющее омегу сзади. Или сбоку… Или наискосок… Шаг снова сменяется бегом, а Тэхёну плакать хочется от несправедливости этого мира и страха, что вновь шевельнулся в душе, надёжно пытаясь освоиться там. Не привлекали уже ни деревья, ни цветы, чередующиеся с травами, ни чистое небо с его звёздами и молочной, без малого полной луной.       — Не схватишь, не схватишь, — крепко зажмуриваясь, припускает лис. — Не догонишь, не догонишь!..       Тэхён упрямо продолжает сопротивляться своей судьбе, желая вернуться домой сегодня и ночевать там, обнимая подушку, пока… Омега вопит оглушительно, так, что у самого уши закладывает, а птицы, сидящие на близ стоящем дереве, взмывают вверх, хлопая крыльями, когда на своём пути, откуда ни возьмись появляется нечто, напоминающее человека, так и не успевшего среагировать, не то чтобы понять, что случилось, когда Тэхён налетает на него с бешеной скоростью, сшибая с ног, повалив их обоих на траву.       Несколько минут ничего не происходит.       Тэхён лежит, не смея что-то пикнуть или же двинуться с места, вспоминая мысленно все молитвы, которые только читал или слышал, ибо просто не представлял, что его ждёт, если он поднимет голову. Он совсем не ушибся, вовсе нет: ему, наоборот, очень даже понравилось падение, ибо оно явно будет лучшим из всех, которые сегодня только совершил Ким. Мир словно затих, лишившись всех звуков разом, когда Тэхён, сглатывая ком в горле, всё же ведёт головою немного вправо, натыкаясь взглядом на человеческую (человеческую!) руку, обтянутую рукавом от спортивной худи цвета хаки.       Уже хорошо! Уже легче! Тэхён даже слышит, как камень ужаса на душе, что он наткнулся не на чудовище, о котором трещал Унки, или волка, стремящегося съесть его там, в сосновом лесу, падает вниз, разбиваясь вдребезги о твёрдую землю.       Когда до ушей доносится тяжкое «уфф…», а тело под омегой начинает подавать признаки жизни, Тэхён всё же медленно поднимает голову с груди пострадавшего, которого он так смачно сбил, сразу встречаясь носом к носу с обладателем больших чернющих, как ягоды черноплодной рябины, глаз, в которых, кажется, все галактики и Вселенные вместе собираются, взрываясь диким фейерверком. Тэхёна словно парализует с ног до головы от этих пронзительных глаз, а по телу мурашки размером с кулак бегут, щекоча.       Это мальчик. Намного выше и шире в плечах, чем омега. У него непослушные пушистые тёмные волосы и смешно сморщенный нос. Пухлые щёчки и губа верхняя меньше, чем нижняя. Он милый и… красивый?..       Словно просыпаясь, Тэхён, жутко краснея щеками, что гореть начинают ярким пламенем смущения, поспешно отстраняется от мальчика, даруя, наконец, ему долгожданную свободу. Он отползает немного от него, продолжая наблюдать за действиями из-под длинной платиновой чёлки, пытаясь не дрожать так очевидно. Правда, от чего — лисёнок не понимает. Ему не холодно и не страшно, как было чуть ранее, но всё равно… Неужели это из-за альфы? Омегой он точно быть не может, судя по комплекции и уже раскрывающемуся понемногу природному аромату чего-то свежего, пряного, но холодного и кислого. Однако он не отталкивает, а, наоборот, заставляет будто привыкать к нему, волнующе растекаясь по сосудам и капиллярам, вызывая лёгкую дрожь. Может, поэтому Тэхёна сейчас колотит как снаружи, так и внутри?       Альфа поднимается, принимая сидячее положение, схватываясь обеими руками за голову, и что-то непонятное бурчит себе под нос, но вдруг резко вскидывает голову, начиная осматривать поляну, будто пытаясь что-то найти.       Тэхён открывает было рот, чтобы спросить, что тот потерял, и помочь найти, но так и захлопывает обратно, когда слышит свой кошмар наяву — волчий вой. Громче, чем все прежние, словно над головой омеги он раздаётся. Лис не медлит, собираясь весь сразу же, и, не давая себе права передумать, хватает мальчишку за руку, сжимая крепко в своей, со всей силы потянув на себя, призывая встать на ноги и бежать-бежать-бежать, чтобы не нашли и не убили.       Альфа, бросая то на пыхтящего от усердия Тэхёна, то на их сцепленные руки недоумённый, полный знаков вопроса взгляд, всё же послушно поднимается и, слова не успевая сказать, как его уже тянут куда-то вперёд с неудержимой силой, заставляя забыть про потерянную книгу с гербарием, найти которую уже, видимо, не получится, ибо столкновение было очень сильным.       — Пойдём, скорее, пожалуйста, — Тэхён очень надеется, что альфа его понимает, говоря с ним на одном и том же языке, или не страдает глухотой, что ещё не слаще.       Думать о скромности, которую омега в любом возрасте должен демонстрировать перед альфой, как учила бабушка, — некогда. Сейчас, главное, спрятаться где-нибудь вместе с новым «знакомым» и переждать немного, когда вой утихнет, чтобы продолжить поиски лесничего домика. Если он вообще существует… Ну-ну! Не сметь раскисать, Ким Тэхён! Ты должен спасти себя и этого мальчика, бегущего рядом с тобой, а не нюни распускать!       Омега сам от себя в шоке, что так легко смог взять кого-то за руку и вести сейчас за собой, ни капельки не боясь и не робея. Страх ли это его подгонял или ответственность за жизнь альфы, в которую он бесцеремонно ворвался, прихватив с собой парочку больших проблем, от которых теперь приходится удирать без оглядки, — Тэхён не знал. Они сворачивают с тропинки и прячутся за большим камнем, рядом с которым росло раскидистое дерево. Тэхён пихает альфу вперёд, желая закрыть его собой, чтобы уж если и напал кто-то, то на него, а не на ни в чём не повинного человека. Хотя что этот неповинный человек тоже делал один в лесу, так и остаётся загадкой. Мальчик хочет было возмутиться, но Ким быстро шикает на него, показывая кулак, чтобы и звука не смел выдохнуть, и, прижимаясь спиной к холодному камню, выглядывает воровато. Никого. Чисто. Вой хоть и слышен, но не так близко.       Значит ли это, что можно спокойно вздохнуть?       Однозначно нет.       — Ну и от кого мы убегаем? — спрашивает внезапно альфа, чем пугает Тэхёна, заставив вздрогнуть и повернуться. Мальчик, которого он притащил за собой, стоял, возвышаясь над ним, словно скала, засунув руки в карманы худи, улыбаясь как-то странно… Омега не понимал, чего там больше: хитрости или… издёвки? Тем не менее выглядел он вполне сносно — значит, Тэхён может больше не переживать, что альфа как-то пострадал, когда он сбил его с ног.       — Будь тише, — просит Тэхён, игнорируя вопрос и поворачивая голову обратно, чтобы проверить — нет ли кого. — Если нас найдут, то первым на съедение пойдёшь ты. На этот раз я спасать тебя не буду…       — А ну стоп, паровоз, — перебивает лиса альфа, не давая закончить, и, схватив того за локоть, бесцеремонно разворачивает к себе, заставляя смотреть на себя. Тэхён ошеломляется на секунду-две от такого обращения к себе, но быстро приходит в себя, пытаясь оторвать руку мальчишки от своего локтя. — Я не просил меня спасать. Мне не угрожала никакая опасность, если уж на то пошло, но это было до, — грозно выделяет последнее мальчик. — До того, как ты врезался в меня. Ты вообще в курсе, сколько я времени потратил, чтобы собрать этот поганый гербарий? Где мне теперь его искать, не подскажешь?       — Я… — Тэхён тушуется весь под гневным взором недовольного альфы, не зная, как ему быть дальше. Во-первых, он не знает, что такое «гербарий» и что он из себя представляет. Во-вторых, ему становится не по себе от тона альфы. А что, если он сейчас нападёт на него из-за этого гербария? Может, зря он вообще спасал его? — Я могу отдать тебе свой фотоаппарат за эту штуковину… — вдруг вспоминает о своём подарке Тэхён, уверенный, что это поможет спасти ситуацию, вырываясь из рук альфы, хотев уже было… — Мой рюкзак! — рюкзака за спиной не оказывается, его, видимо, он обронил, когда прятался в кустах. — Только не это! Бабушка убьёт меня…       — Да какая бабушка, я сам сейчас тебя убью! — возмущённо восклицает альфа, теряя самообладание и наступая на омегу сердитой тучей, вынуждая выйти из их якобы укрытия. — Я столько дней угробил, чтобы собрать все листья, а сейчас что? Где мне взять такие же? Учитель Кан прикончит меня, и всё это из-за тебя! — он пихает небрежно Тэхёна в плечо, пыша злостью. — Откуда ты вообще взялся, ребёнок?       — Я не ребёнок! Я наоборот спасал нас от волков, чтобы те не нашли нас и не съели!..       — От кого спасал? — Тэхёну кажется, или у мальчишки голос дрогнул, отчего он едва не поперхнулся. — Послушай, — о, боги, помогите не сойти ему с ума сегодня, — ты не мог нас спасать от них. Все дикие волки, которых я знаю, живут на той стороне леса, — альфа демонстративно разворачивается и тычет пальцем на ту сторону лесов, за пределами гор, — здесь же нет никого, от кого можно было бы убегать, боясь за свою жизнь. Меня же никто не съел до сих пор, а лес я этот знаю как свои пять пальцев.       — Что значит «которых я знаю»? — слышит только это Тэхён, цепенея и вцепляясь неверящим взглядом в мальчишку, который почему-то уже не казался милым и дружелюбным, как было три минуты назад. Эти глубокие чёрные глаза и волосы… знает лес «как свои пять пальцев»… никто не съел… — Ты дружишь с ними?       — Ага, вместе тортики из грязи стряпаем, — нахмурился альфа, цокая языком. — Что за тупой вопрос? Они даже разговаривать не умеют. Из какого каменного века ты сбежал, лисичка?       — Лисичка?! — встрепенулся Тэхён. — Как ты понял, что мой потомок — лис?       — Очень просто, — хмыкает альфа. — Волки лисов чуют за версту.       Бомба. Бум! Взрыв! Раскат грома! Ба-а-ам!..       Тэхёну кажется, что он забывает, как дышать. Слова бабушки о том, что водиться со всеми опасно и глупо, как колокольный звон, над головой раздаются. Новая волна страха захлёстывает его с непомерной силой, потопить будто желая, а тело отказывается двигаться. Надо бы бежать отсюда, делать ноги, так сказать, да поскорее, пока этот волк не разорвал его на клочочки. Но вместо этого лиса обхватывает в свои крепкие объятия истерика, заставляя Кима всхлипнуть громко, а после разразиться плачем, спрятав лицо в ладонях, плюхаясь на землю.       Домой! Как же ему хочется домой, к хёну и бабушке. Домо-о-ой! А теперь что? Он станет чьим-то ужином. Ужином для того, которого он спасал так отчаянно? Это несправедливо! Омега не хочет так играть!..       — Эй, т-ты чего плачешь-то? Перестань, ну. Перестань, — засуетился альфа, не зная, что сделать, чтобы успокоить лисёнка. С подобным «завыванием» он сталкивается впервые, и, хотя видел, как папа в такие моменты брата успокаивал, сам не решался так сделать с незнакомым человеком. А он плачет так горько, аж в сердце что-то скрипеть начинает, словно лишился чего-то чрезвычайно важного и дорогого, а альфа ведь никак не обидел его. А! Гербарий! — Слушай, если ты это из-за гербария, то ничего страшного, я новый соберу. Только прекрати плакать, — садясь на траву рядом с омегой, хватающим недостающий воздух ртом из-за частых рыданий и утирающий слёзы грязным рукавом олимпийки, уверяет его волчок. — Эй, ну… Хватит, пожалуйста. Нельзя лисичкам плакать так много, иначе глазки заболят, — мягко поясняет альфа, улыбаясь уголками губ и несмело касаясь головы омеги, пропуская аккуратно, будто боясь сломать, серебристые пряди через пальцы, ощущая всю их шелковистость.       Тэхён в мгновение прекращает рыдать, стихая резко и внезапно, вновь ощущая, как лицо кипеть начинает, как и кончики ушей. Прикосновения альфы были не неприятны, а напротив, бережны, приказывая остановить слёзы и угомониться. Словно так и нашёптывающие: «Всё хорошо, не бойся. Ты в безопасности. Не плачь…»       — Вы меня не съедите? — пропищал Тэхён, заглядывая альфе в глаза, подняв голову. Они добрые (хоть мальчик и пытался это спрятать, когда возмущался перед ним), выдающие хозяина с потрохами. От этого волка не веет опасностью или угрозой. От него веет теплом домашним и уютным, но спросить всё же стоит. Омега не хочет попасть на эту удочку ещё раз.       — Я не ем таких костлявых, — издевается альфа, наблюдая с широкой улыбкой, как лицо лисёнка искажается, словно от боли, а золотисто-карие глазки с мокрыми слипшимися в уголки ресницами опять заблестели. — Да шучу я, шучу, — смеется волк, а Тэхёну его стукнуть очень больно хочется. — Никто тебя и пальцем не тронет, перестань сочинять. Кто вообще тебе внушил, что волки едят лисов?       — Бабушка, — робко говорит Тэхён, кусая нижнюю пухлую губу.       — Тогда вопрос меняется: из какого каменного века твоя бабушка вышла? Из эры динозавров?       — Порой, мне тоже так кажется, — нельзя так говорить, конечно, но Тэхён просто не может сопротивляться этой улыбке и смеху альфы, тоже хихикая от его слов. Да, пожалуй, услышь сейчас это госпожа Чирён — гореть бы пятой точке Кима синим пламенем.       — Расскажи мне, — когда Тэхён наконец-то успокаивается, прекращая бояться и трястись перед ним осиновым листом, просит его волк, убирая руку с головы омеги, — как ты очутился здесь? Ты потерялся? Откуда ты?       — Мы с моей бабушкой и хёном приехали в Уданшань отдыхать. Уже как полмесяца здесь провели. До сегодняшнего дня было всё нормально и общества хена мне вполне хватало, но потом стало так скучно, что хоть плачь. Я уже всё, что только можно, переделал. Вот и пошёл играть с другими детьми, которые, как я понял, здесь живут. Мы играли в прятки в сосновом лесу, и я был водой. Я нашёл почти всех, но Бена — нет. Я думал, что он вышел за территорию, которую мы обозначали и ставили стрелочки мелом, чтобы найтись быстрее было, поэтому и пошёл сюда. А потом услышал вой, — вновь содрогаясь от неприятных воспоминаний, говорит Тэхён. — Начал убегать и потерялся. Ну, и так вот своим убеганием достиг этой прогалины. Тут совсем не страшно, как там, но мне всё равно казалось, что за мной кто-то гонится, поэтому и понесся со всех ног. Ну, а дальше ты знаешь.       — Ну вы даёте! — присвистнул альфа. — А если бы вы в ямину какую-нибудь угодили и сломали ногу, например, что тогда б делали? Глупые детишки.       — Мы же не знали, что так может получиться, — виновато пробурчал Тэхён себе под нос. — И не детишки мы! Ты не старше меня.       — Я бы не был так уверен, — гаденько хихикая, заявляет альфа. — Ладно, — он поднимается на ноги. — Считай, тебе повезло. Я отведу тебя обратно, — ой, а как глазки-то засверкали у лисёнка. От подобного взгляда словно супергероем себя чувствуешь. — Но впредь, будь так добр, не теряйся. Забудь вообще дорогу сюда и никому не говори, — чеканит твёрдо альфа, всем своим видом давая понять, что слушать возражения не собирается. — Ты понял?       — Д-да, — кивает заторможено Тэхён, принимая помощь волка, хватаясь за протянутую широкую ладонь. — Но почему…       — Потому что есть люди, которым не очень нравится, что здесь кто-то живёт, — ответ приходит незамедлительно. — Если ты умный лис, — щёлкает омегу по носу альфа, — то не станешь никому рассказывать, а придумаешь что-то другое, где ходил столько часов, и тогда не только я, но и вся моя деревня будет очень тебе благодарна.       — Деревня? — цепляется за это слово Тэхён, пока не торопясь отнимать свою руку от руки альфы, шагая нога в ногу с ним, довольный до безобразия, что его ведут наконец-то домой. — То есть ты не один здесь живёшь? У тебя есть семья?       — Конечно есть, — пыхтит волк, посмотрев на Тэхёна, как на дурачка. — Она у всех нас есть. Не задавай таких тупых вопросов, лисичка. Это делает тебя глупеньким.       — Я не глупенький! Я…       — Ты…       — Ничего, — бурчит омега, отворачиваясь и задирая нос, готовый уже было топать ногами от обиды. Каким невыносимым всезнайкой оказался его спаситель. Но перечить ему лучше не стоит, а то бросит ещё где-нибудь на полпути и жить тогда Тэхёну в этом лесу вечно. — И вообще, у меня имя есть!       — Весь внимание, — опять этот неприязненный и будто насмехающийся тон. Альфа явно забавлялся подобным раскладом, чувствуя себя сейчас так, будто он страну спасает, а не одного глупого омежку. Можно и поглумиться над маленьким ребёнком, чтобы знал, что не всегда везёт, если теряешься в незнакомом месте. Чтобы знал, что ходить одному, без сопровождения взрослого, нельзя. Иначе «придёт серенький волчок и укусит за бочок».       — Тэ… — Тэхён запинается, решая, что всё же не стоит говорить своё полное имя волку. Ну хоть одно наставление своей бабушки сегодня он должен же выполнить! — Тэ. Меня зовут Тэ.       — Моё почтение, Тэ, — улыбается заразительно альфа, опять заставляя омегу засмущаться. Киму это совсем не нравится. Ему абсолютно не хочется пропахать лицом землю, если он вдруг запнётся, и только из-за того, что засмотрелся на юного волка. Было в его внешности что-то такое притягивающее, чему просто невозможно сопротивляться.       — А ты? — спрашивает Тэхён после недолгого молчания. — У тебя имя есть?       — Опять эти вопросики… — скрипучим голосом, щурясь, качая головой, произносит альфа.       — Ну, а как ещё мне спросить?! — не скрывая своего раздражения в голосе, тормозит резко лис.       — Просто «как тебя зовут»? — спокойно, как учитель первоклашек, поясняет мальчик, сдерживая улыбку.       — И как тебя зовут? — по слогам задаёт вопрос рассерженный омега, походя сейчас на пыхтящий паровозик, и альфа не сдерживается, треплет его по голове, а после нагло хлопая легонько по розовой мягкой щеке. Кажется, это выше его сил. Он просто не может спокойно вести себя с лисёнком.       — Рикки.       — Как?       — Рикки. Меня зовут Рикки, — повторяет услужливо мальчик, продолжая их путь, стискивая в своей руке кукольную ладошку омеги.       — Какое странное… — бухтит себе под нос Тэхён, прокручивая у себя в голове имя волка, забыть будто боясь, но Рикки всё равно слышит:       — Как будто у тебя лучше!       — Эй! — дёргает его за край худи Тэхён, награждая строгим взглядом из-под бровей. — Если ты альфа, то это не значит, что можешь задирать меня!       — Прости, но не могу удержаться, — пожимает плечами мальчик, вообще ни капельки не раскаиваясь. — Ты так забавно пыхтишь и морщишь нос, словно ежик. Ты уверен, что твой предок — это лис?       — Перестань, ну! Иначе я тоже…       — Что «тоже»?       — Ничего. Глупый волк…       — Не глупее тебя, лисичка. Я по ночам в прятки не играю.       — Ты опять?!       Так они и добираются до соснового леса. Тэхёну не очень хочется туда идти, ибо кажется, что всё, что в нём было, обязательно повторится, но Рикки, замечая нерасторопность и суетливость омеги, быстро успокаивает его, говоря, что бояться нечего и он, если что, рядом. Вместе они точно со всем справятся. Тэхён оттаивает сразу же и покорно следует за волком, что умело ориентировался в дороге, шагая туда, откуда Ким и ребята начали играть, и стрелочки, нарисованные мелом на деревьях, тому подтверждение. Видимо, он и правда здесь живёт и всё знает, раз так бесстрашно шагает вперёд, даже не оглядываясь или вздрагивая, если что-то громкое раздавалось за спиной, как это делал Тэхён, стараясь не отставать от альфы. По пути они находят потерянный рюкзак Тэхёна, чему омега невероятно рад, ибо Чирён точно бы всыпала ему по первое число, если бы узнала, что такой дорогой подарок брата был потерян неизвестно где непутёвым внуком.       Никаких признаков ребят на полянке, откуда они начали играть в прятки, не оказывается, даже ни грамма шлейфа их природных запахов, но Тэхён и не злится на них, что те не пошли искать его. Наоборот, хорошо, что он единственный узнал, что там, дальше за соснами, нет ничего страшного и злого. Что он единственный, которому удалось познакомиться с настоящим волком и развеять, наконец, все страшилки бабушки о них и их хладнокровности к тем, кто слабее их. Рикки хороший. Очень хороший! Он не только помог ему добраться до дома, но и успокоил его, когда нужно было, а хотя мог просто бросить и отправиться к себе домой. Жалко, конечно, что этот его гербарий не вернуть, но Тэхён всё равно расплачивается с ним целым мешочком с онигири и тайяки, которые не стал есть в обед, когда они почти достигают конца тропинки, откуда начался сосновый лес. Хоть что-то же должно остаться у его спасителя на память от него… правда, на недолгую.       — Доберёшься дальше сам? — спрашивает Рикки, отпуская омежью руку наконец и останавливаясь, когда свет фонарей становится совсем близко, оповещая тем самым, что они близки к каменной лестнице, ведущей в обитель.       — Да, — кивает головой, словно китайский болванчик, Тэхён, улыбаясь своей фирменной квадратной улыбкой. — Спасибо большое! Ты очень помог мне.       — Всегда пожалуйста. Больше не теряйся и осторожней по дороге обратно, — подмигивает ему Рикки, разворачиваясь обратно, махнув омежке рукой напоследок и меняя в одно крохотное мгновение свою сущность на чёрного волка, теряясь сразу же в темноте, как будто и не было его тут.       «И ты тоже…» — остаётся так и не сказанным. Тэхён вдыхает глубоко исчезающий запах альфы, жалея, что так смазано простился с ним. Хочется догнать и сделать хоть что-то стоящее для него, а не только отдать несъеденные за обедом лакомства.       А может, так оно и к лучшему?..

🍂 🍂 🍂

      Что-то не так.       Совершенно не так.       По-другому здесь и не скажешь, ибо как ещё объяснить тот факт, что Тэхён стоит сейчас на том же самом месте, где они вчера с Рикки попрощались, сжимая крепко в руках альбом с гербарием, который ему нехотя, но всё же помог собрать Унки.       На огромное удивление омеги, вчера, после того как он пришёл к их домику, его никто не ждал с кнутом в руках; тишина стояла полнейшая, если не считать песни ночных насекомых. Тэхён проскользнул в дом даже незамеченным, как мышка, поднявшись к себе и сразу же завалившись спать, едва успев раздеться. А отмываться он будет завтра. Бабушка уже спала к тем порам, как, по всей видимости, и Хосок-хён, которые, как и предполагал Ким, просто не стали к нему заходить, когда пришли, решив, что лис уже десятый сон доглядывает. Удача это или что-то ещё, но Тэхён был благодарен судьбе, что ни одна живая душа не увидела, откуда он пришёл.       Утром же, просидев в чане с водой дольше положенного, Тэхён, весь раскрасневшийся от долгого купания, спускается завтракать. За столом все перебрасываются шаблонными фразами и Тэхён вскользь упоминает, что вчера познакомился с местными ребятами, а то мало ли они вздумают наведаться к нему. Чирён на это ничего не говорит, а вот хён хвалит, что всё-таки сумел побороть себя и вылезти на свет из своей раковины. О своём ночном приключении омега, естественно, умалчивает, решив, что пока даже Хосок не достоин узнать того, что он вчера пережил в лесу. Бабушке об этом точно знать необязательно, иначе раскричится ещё и пойдёт нажалуется кому-нибудь из своих, с кем она ходит на медитации, а Тэхён отчётливо помнил, что сказал ему Рикки.       «Потому что есть люди, которым не очень нравится, что здесь кто-то живёт…»       Почему? Неужели в Уданшань есть те, кто не хочет, чтобы кто-то жил за сосновым лесом? А почему? Это запрещено? А разве обитель не построена была в честь мира среди всех живущих на планете и неважно, к какому роду ты принадлежишь? Дядя Исыль как-то говорил об этом перед поездкой Тэхёну. Тэхён и это запомнил. Тогда почему Рикки утверждает обратное своими словами? Значит ли это, что волков здесь не любят? А почему? Они сделали что-то плохое? Обидели как-то даосов или их порядки? Ох! Как же много вопросов и так мало ответов. Тэхён половину дня убил, чтобы найти хоть на один благоразумный ответ, но тщетно. Похоже, только сам Рикки может знать правду.       Так Тэхён и решается наведаться к новому знакомому, не переживая особо, что альфы может и не оказаться на том же месте, где они вчера столкнулись. Будем решать проблему уже на месте, если что. К тому же, любопытному Тэхёну не только интересно было послушать о жизни волков, но и хотелось нормально отблагодарить его за своё спасение.       До ужина ещё далеко, Тэхён успеет три раза вернуться, поэтому после получения консультации от Хосока-хёна, что такое гербарий, он, вооружившись чистым альбомом, чтобы было куда листочки и веточки складывать, идёт искать деревья, до которых он без проблем достанет и не придётся на них залазить. По дороге он встречает Миндже, который просто атакует его вопросами о том, где он был вчера и как выбрался. Тэхён отвечает осторожно, пытаясь не выдать главную тайну, а когда слышит: «И как ты нашёл дорогу обратно? Мы обыскались тебя, думали: уже слопал кто, а ты сам вернулся», ловко переводит тему на гербарий. То есть на: «Ты не знаешь, где можно побольше листиков разных насобирать?»       Так Миндже и ведёт Тэхёна к Унки, который, оказывается, сам коллекционирует засушенные растения и прочее, что только входит в состав гербария. Унки, явно не разделяющий большого энтузиазма, делится, всё же отдаёт несколько ценных трав и листьев, за что получает счастливую улыбку и крепкие объятия.       Тэхён прощается сухо с новыми друзьями и несётся на всех парах к воротам, стараясь не растерять свою ношу. Но у подножия тормозит круто, оглядываясь проверить, не следит и не идёт ли за ним кто, а уже после выходит за ворота, спускаясь быстро по ступенькам, едва не перепрыгивая их через две сразу. Однако стоит преодолеть пустырь и подойти к соснам, Тэхён останавливается, переводя дыхание. На мгновение почему-то хочется свернуть обратно, потому что «забудь сюда дорогу» всё ещё жужжит в голове беспрестанно. Но омега не хочет забывать. Омега хочет снова встретиться с этими чёрными глазами и спросить, чем так вкусно пахнет этот альфа? Хочется разузнать о нём всё-всё, чтобы стать друзьями и видеться чаще, хотя бы до конца пребывания Тэхёна здесь.       Тэхён не хочет теряться. Тэхён не хочет забывать. Тэхён не хочет уходить.       Наваждение ли это, или то самое, которое «с первого взгляда», или вовсе злой приворот, заговор, но Тэхён не может сопротивляться; это что-то большое, зовущее к себе неудержимой силой, раскалённое, словно железо, и греющее тебя, как кружка горячего какао холодной зимой. Он шагает смело дальше, твёрдо уверенный, что не пожалеет. Даже если Рикки и оттолкнёт его, даже если не примет его дружбу — не пожалеет.       Лес уже не кажется таким страшным, как вчера, но Тэхёну и некогда пугаться. Он с точностью в сто процентов идёт по той тропинке, откуда вчера его вывел альфа, преодолевая её, кажется, в считанные мгновения, достигая оврага. Лис аккуратно спускается с него и выходит на знакомую зелёную местность. Сейчас, при свете дня, она выглядит ещё краше, чем вчера при луне.       Тэхён идёт вперед, словно ведомый кем-то, забывая напрочь о всех призрачных чудовищах, которые его только догоняли вчера. В голове одно, точнее, один — Рикки. Хочется поскорее уже увидеть его и вручить гербарий, а также завалить вопросами, чтобы сбежать так скоро не надумал. Жёлтые тёплые воды эйфории накрывают омегу с головой, когда в нескольких метрах от него он видит знакомую тёмную макушку. Тэхён готов поклясться, что у него в этот момент сердце остановилось, а улыбка сама полезла на лицо. Никогда он ещё не был так счастлив!       Тэхён клянётся себе, когда бежит к волку, желая напугать его со спины, чтобы увидеть хоть толику страха в его красивых глазах, что никому не позволит узнать об этом месте и его «находке».       Никому!       Это только его лисье счастье. Это только его!       Только его волк.       И ничей больше…