Аконит

      Тэхён не понимает.       Он ничего не понимает, хотя очень старается, но даже по прошествии пяти минут он не может сообразить: это у него в глазах двоится или всё это правда? И если учитывать, что Рикки отчитывает сейчас ещё одного Рикки, то, скорее всего, первое. Сейчас Тэхён медленно закроет глаза, досчитает до десяти, а после откроет, и всё станет, как прежде. Он даже готов признать, что ему вовсе почудилось, что его так грубо повалили на землю, чуть было не задушили… неважно. Пусть только этот кошмар прекратится!       Но кошмар не прекращается ни после счёта до десяти, ни после двадцати и даже тридцати. Этот кошмар, наоборот, вполуха слушая, что там ему нудит Рикки о «что так делать нельзя, и это мой друг, вообще-то», словно из фильма ужасов, которые Тэхён терпеть не может, поворачивает медленно голову к омеге, тихонько сидящему в траве на коленках, сжавшегося в комочек, вцепляясь в лиса прожигающим насквозь взглядом, говоря будто, что даже дружба с Рикки Тэхёну не поможет. Омега отчетливо ощущает на себе всю негативную ауру от волка, действительно подумывая дать деру обратно в Уданшань, ибо… ну как так можно смотреть на человека, которого совсем не знаешь? Словно Тэхён виновен абсолютно во всех грехах, которые только есть на планете. Более того, выглядел альфа куда крупнее своего близнеца и, кажется, мог одной рукой прихлопнуть Кима, хотя возраста он такого же, что и Рикки.       Тэхёну прокричать громко «помогите» хочется и сбежать отсюда поскорее. Ему невероятно не по себе, и, если сейчас же он не поймёт, в чём дело, точно с ума сойдёт не только от этих чернющих глаз, которые теперь точно в кошмарах являться ему будут, но и от всей враждебной обстановки в целом.       — Ты понял меня? — заканчивает, наконец, свою воспитательную речь Рикки, выдыхая. — Я к тебе обращаюсь, хамло, — легонько даёт подзатыльник брату мальчик, слыша сразу ядовитое шипение, награждаясь тёмным взглядом из-под густых бровей. Однако подобные игры в гляделки на Рикки не подействуют: он слишком хорошо знает своего братца, чтобы остерегаться таких вот «представляющих опасность» взглядов.       — Ты страх потерял, что ли? Я, значит, спасаю его от этого…       — Тэ. Его зовут Тэ, будь добр называть моего друга по имени, — сдержанно произносит Рикки, понимая, что беседа с братом прошла напрасно. Он еле оттащил его от Тэхёна, который, как потерянный щеночек, смотрел на него, желая поскорее услышать правду. Но, решив, что сначала нужно разобраться с диким родственничком, отвёл его подальше от омеги, которого, похоже, брат внимательно изучал в течение всей его речи.       — Да мне чихать, как его зовут! Какого чёрта ты дружишь с ним, когда он из этих и может выдать нас? Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы твой друг, — цедит волк последнее, — уничтожил всю нашу деревню, оставив без ничего?!       — Не преувеличивай, — отмахивается Рикки. — Он ведь уже приходил сюда и, как видишь, нас никто ещё не потревожил. Значит, всё в порядке, перестань драматизировать и извинись перед Тэ. Лисичка! — кричит мальчик, поворачиваясь к омеге, до этого молча наблюдающей за перепалкой и резко дёрнувшейся от обращения. — Иди сюда, скорее! — рукой подзывает его к ним волк.       Тэхён, собирая всю свою смелость, прочищает горло и опасливо идёт к ним, стараясь не запутаться в собственных ватных ногах, готовый к новому нападению в любую минуту. Но, когда подходит ближе и опять встречается с обжигающим взглядом, непроизвольно прячется за спину Рикки, схватывая его за рукав олимпийки. Пряный природный аромат альфы сразу же окутывает омегу, словно защищая, и Тэхён заметно расслабляется, даже под гнётом этих аспидных глаз.       — Ты чего это спрятался? — по-доброму смеётся Рикки, мягко отрывая и ставя Тэхёна перед собой, оставляя ладони покоиться на его плечах. — Итак, познакомься: это мой брат-близняшка-ковыряшка, — специально добавляет детское прозвище Рикки, забавляясь с изумлённой реакции братца, готового рвать и метать от слов мальчика, — Гукк-и. Ну, или просто — Чон Чонгук. Соответственно, я тоже Чон, Чон Рикки. Теперь говори свою фамилию, чтобы никому обидно не было, и в знак примирения пожмите друг другу руки. Только не бойся, это с виду Чонгукк-и такой недружелюбный, а так он миленький, ну, не как я, конечно, — хмыкает Рикки, — но неважно! Миритесь давайте!       Но ответа не следует. Тэхён напрочь забывает весь алфавит, проглатывая язык, кажется, когда названный близнецом Рикки альфа по имени Чонгук садится на корточки, становясь примерно одного роста с омегой, и зачёсывает длинную вьющуюся чёлку назад, наконец открывая вид на своё лицо. На самом деле, ничего страшного в нём нет. Он действительно очень (очень!) похож на своего брата, не считая родинок на лице и шрама на правой щеке. Он тоже красив, но красота эта не была мягкой, как у Рикки, она была, наоборот, какой-то острой и жгучей. А так бывает вообще?.. И запах. Если у Рикки это что-то приятное, немного кислое, с какой-то озорной искринкой, то у Чонгука же — море. Холодное, тёмно-синее море, которое даже после шторма не хочет успокаиваться. Тэхён знает, как пахнет море. Они как-то ходили с Хосоком-хёном на место, где предположительно последний раз стоял Атсуши. И сейчас, когда от альфы тянет тем же непомерным холодом, ещё больше хочется сбежать от него.       — Чонгук, — тянет руку волк с намерением поздороваться, но Тэхён не спешит её жать. Альфа не выглядит дружелюбно, и даже если сейчас он притворится, что рад знакомству с лисом, омега уверен на сто процентов, что при следующей встрече, если Рикки не будет рядом, ему крышка. Он всё сделает, чтобы отвадить Тэхёна отсюда. Но Тэхён же не к нему пришёл, правильно? И знакомиться с кем-то вроде брата Рикки он тоже не особо хочет. А раз у них это взаимно, то, может, и бояться нечего.       — Ким Тэ, — неестественно тихо выходит у омеги, нехотя пожимая ледяную ладонь альфы. Кошмар! Ему ещё никогда так страшно не было с кем-то знакомиться и руку пожимать.       — Вот и отлично, — спасает накаляющую атмосферу Рикки, возвращая Тэхёна к реальности. Он вырывает руку из захвата Чонгука, забывая сразу же о нём, поворачиваясь корпусом к Рикки, вызывая возмущённый цок у альфы.       — Ты меня не прогонишь? — с искрящейся надеждой в глазах спрашивает Тэхён, складывая руки в замочек.       — Что? — не сразу понимает, что от него хотят, Рикки, хмуря брови.       — Ты снова будешь меня прогонять, да? Тебе не понравился гербарий, который я собрал, или… — омега сглатывает, розовея щеками, — я тебе не нравлюсь, поэтому просишь забыть дорогу и не возвращаться?       — Ничего себе, какая история нам открывается! Что ты там говорил про то, что «я сам всё собрал и даже чабер», который у нас в помине не растёт? — встревает в разговор Чонгук, напоминая тем самым, что он всё ещё здесь и уходить никуда не собирается, скрещивая руки на груди, поднявшись на ноги и насмешливо посматривая на раскрасневшегося близнеца.       — Отвянь, тебя никто не спрашивал сейчас! — пыхтит обиженно Рикки. — Иди домой лучше…       — И пропустить всё самое интересное? Ни за что! Ну-ка, лис, — Чонгук бесцеремонно хватает Тэхёна за плечо и разворачивает к себе лицом, вынуждая омегу опять превратиться в статую и проглотить комок страха, подступивший к горлу, — расскажи-ка мне, какую ещё он тебе лапшу на уши навешал…       — Я не… — хотел было вмешаться Рикки, но его прерывает Тэхён, лихорадочно пытаясь отцепить от своего плеча руку Чона, словно та сломать его захотела:       — Отпусти меня! Я не хочу с тобой разговаривать, — гневно восклицает омега, мечтая выбраться из «лап» альфы и продолжить разговор с Рикки.       — Это почему ещё? — словно не замечая слабых попыток освободиться, усмехается Чонгук, забавляясь над смешно пыхтящим от усердия омеги.       — Ты чуть не убил меня двадцать пять минут назад, а сейчас пообщаться хочешь?       — Во-первых, это ты меня чуть не убил, — медленно поясняет волк, ни капельки не раскаиваясь в содеянном. — Во-вторых, запомни: никогда не подкрадывайся со спины, поскольку есть вероятность, что проиграешь именно ты. В-третьих, сам виноват, — передёргивает плечами Чонгук.       — Я пришёл к другу, а не к тебе. И выигрывать у кого-то что-то я тоже не собирался. Отпусти! — срывается уже больше на отчаянный визг, чем на крик, Тэхён. Невероятно, сколько же в этом альфе сил?! Ему словно всё равно на возмущения Кима, как и на просьбы отпустить. Как будто и не слышит вовсе. Точно злая копия…       — Мелкая зараза… — шипит от боли Чонгук, когда Тэхён ловко дотягивается свободной рукой до его волос, зарываясь, на удивление омеги, в мягкие вьющиеся чёрные пряди и дёргая на себя резко. Выбраться получается на раз-два: Тэхён сразу же отскакивает в сторону Рикки, опять прячась за него, уверенный, что если бы вновь не он, то Тэхёну не жить.       — Чонгук, хватит, перестань, — заступается за омегу Рикки, получая сразу в награду широкую благодарную улыбку. — И перестань обзываться! Не услышал, что ли? Он мой друг, и, оскорбляя его, ты оскорбляешь меня.       — Серьёзно? — рычит не своим голосом мальчишка, мысленно прикидывая свою месть обнаглевшему омеге.       — Более чем, — уверенно кивает Рикки, берясь за руки с Тэхёном.       — И ты не боишься, что я всё расскажу родителям?       — Нет.       — Ну и иди ты со своим другом знаешь в какую сторону... — отмахивается от лиса и волка Чон, что-то там бурча себе под нос напоследок, а после, перекидываясь в свою истинную сущность, скрывается быстро в высоком жёлтом рапсе. Дышать сразу становится легче, и Тэхён наконец выдыхает, успокаивая своё разбушевавшееся сердечко.       — От ворчуна избавились, — смеётся Рикки, наблюдая, как чёрный хвостик постепенно исчезает в высокой траве, вероятнее всего, и впрямь отправившись домой. Там ему и место. Не будет всех знакомых распугивать своим угрюмым видом, особенно таких ранимых и мнимых, как Тэхён.       — Он всегда такой? — спрашивает Ким, поднимая голову и встречаясь глазами с волком.       — Не всегда, — выпячивает нижнюю губу альфа. — Но когда ему что-то не нравится или делается не по его задумке, то да. Но об этом чуть позже. Вернёмся к тебе. Что ты тут делаешь?       — Я же ответил на этот вопрос, — опускает голову, словно провинившийся, Тэхён. Неужто опять его заставят топать обратно?..       — И что, ты и правда пришёл спросить, понравился ли мне твой гербарий? — с трудом верится в этот аргумент.       — Не только… — качает головой лис. — Я тут кое-что узнал про вас и твой род, и мне бы хотелось уточнить: правда это или выдумка.       — Ах, вот оно что, — плюхается на землю Рикки, утягивая за собой несопротивляющегося Тэхёна.       — Ты мне всё-всё расскажешь, да? И не прогонишь? — загораются глазки от предвкушения у омежки. — И особенно про своего брата-близнеца, который чуть было не расправился со мной.       — Он просто защищал меня, вот и всё. Возомнил себе, что если родился на девять минут раньше меня, то всё — главный и старший, — недовольно бурчит Рикки, сразу же вспоминая все ежедневные подколки от брата, что если он старше — значит, обязан слушаться его во всём, а также делиться вкусняшками, которые Чонгук может уплетать за троих.       — А сколько вам лет?       — Двенадцать.       — Ого! Но твой брат выглядит старше.       — Я же сказал, что не суди книгу по обложке. Это снаружи он такой весь из себя грозный и взрослый волчара, а на самом деле ребёнок, как и ты. Я поумнее его буду! — уверенно восклицает Рикки, вздергивая подбородок, чем вызывает смешок у Кима. — Так даже папа говорит.       — Значит, это неправда, что вас скидывают старейшины с крыш домов, чтобы проверить: достойны вы быть в стае или нет? — Тэхён не сомневается: если сейчас Рикки ответит «да», то уже одного пережившего этот обряд он точно может назвать. Это Чонгук, с которым Тэхён больше не желает видеться ближайшие миллионы лет.       Он ему не понравился. Безоговорочное и громадное «нет»! Даже если бы хоть какие-то проблески милоты и проскакивали на каменном лице Чонгука, Тэхён бы всё равно не стал с ним общаться, потому что в будущем точно пожалел бы об этом. Он не внушает никакого доверия, даже несмотря на то, что является близнецом Рикки, который, как солнышко, согревает своим мерным и убаюкивающим голосом омегу.       — Что за несусветную чушь ты сейчас сказал? — поморщился альфа, совершенно сбитый с толку подобным высказыванием.       — Просто один мой друг сказал, что у вас такое есть и… Я не поверил ему! — уверяет быстро Тэхён, чтобы альфа не подумал, что он тоже такого же мнения о нём и его семье. — Именно поэтому я и здесь, чтобы побольше узнать о тебе, чтобы развеять сомнения не только мои, но и друга.       — Друга? — щурится волк. — Значит, теперь в Уданшань ещё кому-то известно, что за соснами есть волки?       — Он ничего никому не расскажет! — понимает, к чему клонит Рикки, Тэхён. — Он поклялся, что это останется между нами.       — И ты уверен в нём ровно так же, как и в себе?       — Конечно.       — Тогда можешь остаться, — улыбается Рикки, получая в ответ искреннюю радость на лице омежки и квадратную улыбку. — Задавай вопросы, сегодня я готов доверить тебе все секреты моей стаи…

🍂🍂🍂

      — И вот всё прям так и было? — неверяще переспрашивает Миндже, закидывая в рот новую горстку солёных орешков.       — Да. Детей с крыш они не бросают и людьми не питаются. Они выращивают разные зерновые культуры, заботятся о природе, что их окружает и дарит кров, а также варят конфеты — ириски — и свой чай с бергамотом, которым, кстати, и пахнет Рикки. Они не ужасны и не невежественны — они, наоборот, готовы помочь и не бросят тебя одного умирать, если ты потерялся. Они очень ценят хорошие манеры и то, что человек к чему-то стремится, а не бездумно существует. Процесс смены сущности проходит у них гораздо быстрее, чем у нас, поскольку они всегда близки к природе, где раньше и обитали. У них прочная связь со своим домом, который они никому не хотят показывать, поскольку считают, что не всем будет по душе увидеть их «реальность». Но даже так они очень хорошие и никого не обижают, — завершает свой двухчасовой рассказ Тэхён, доедая наконец свой рисовый пирожок.       — Ты это уже раз двадцать точно сказал.       — Ну, зато ты теперь услышал меня и больше не будешь собирать ерунду.       — Это не я собираю, а все в Уданшань так говорят, — оправдывается мальчик.       — Значит, все живущие в Уданшань глупые.       — Ага, а волки, значит, мудрые.       — Мудрые, если учитывать, что они не сочиняют невесть что о других, даже не имея представления о них.       — Ну да, ну да, конечно, — закатывает глаза Миндже.       Сразу после возвращения из леса Тэхён полетел на поиски Миндже, чтобы всё ему выложить как на духу. Воодушевлённый весь от разговора с Рикки, он забывает даже про ужин, помня только, что ему позволили прийти вновь. Забывается всё: и бабушка, и Хосок-хён, неумолимо трещавший о том, что так поздно возвращаться нельзя, и даже злая копия Рикки… как там его… Чонгук, вроде. Тэхёну слишком всё равно, потому что главного он уже достиг: Рикки теперь официально считался его другом. Самым настоящим другом-волком, который точно не прогонит его теперь. Как же здорово!       Так и проходят последующие дни. Тэхён пропадает вечерами, с открытым ртом слушая Рикки и впитывая всё, будто губка, делясь своими секретами. Вот и сейчас, быстренько доделывая поручения бабушки отнести какому-то там дяде, который дружит с их гидом, целую корзину фруктов, Тэхён, весь в предвкушении, нацелен сбежать сегодня раньше положенного, чтобы увидеться как можно быстрее с Рикки и поболтать. Договорились встречаться они на том месте, где когда-то столкнулись, чтобы не путаться и не ходить куда-то далеко.       Оказывается, как уже Рикки говорил, их действительно очень много — целая деревня, спрятанная от любопытных глаз множеством деревьев. Каждая веточка, каждая иголочка здесь была за них, потому как волки умели быть благодарными природе. Для них она — родной дом, их храм. Тэхёну до жути это нравилось, поскольку сейчас, когда технологии захватывали мир, волки как-то умудрялись обходиться без них, при этом совершенно не чувствуя себя в чём-то ущемлёнными. Они все были благодарны и не требовали больше — лишь бы не трогали их и не мешали спокойной жизни. Но и назвать их отсталыми от жизни тоже нельзя. Они абсолютно осведомлены, что происходит в мире, и тоже стремились к нему, но по-своему. Например, отец Рикки хорошо разбирался в медицине и лечил зубы людям в столице, но почему-то не оставаясь там на постоянной основе жить и работать. Видимо, матушка-природа не готова была выпускать в жестокий и грязный мир своих «деток».       — Опять к своему волку бежишь? — спрашивает откуда ни возьмись Миндже, когда Тэхён уже заканчивал упаковывать сасамоти, чтобы угостить ими Рикки.       — Да, собираюсь. И ты меня не видел, если что.       — Ты уже подкармливаешь его, я смотрю. Неужели и впрямь так нравится, что даже причесался сегодня и надел это бирюзовое ханьфу? Произвести впечатление хочешь.       — Отстань, Миндже-ши, не твоего это ума дело. Иди занимайся своими делами, а не мне мешай, — заканчивает на этом разговор Тэхён, краснея опять жутко, но с высоко поднятой головой обходя Миндже, раздражающе хихикающего ему в спину, выпархивая на улицу и вприпрыжку направляясь к привычному пустырю. Как же хорошо, что бабушка стала часто задерживаться на своих медитациях, не докучая своими расспросами, и хён… Кстати, о хёне. Где он? Тэхён его уже как три с половиной часа не видел, что удивительно, ведь тот обычно крутится рядом. Опять на свидание ушёл, похоже, с тем альфой, который ему сливы прошлой ночью принёс. И лучше никому не знать, как Тэхён их застукал.       Но именно такой жест со стороны альфы сподвигнул Тэхёна на идею тоже что-то принести Рикки. Слив он не нашёл, а вот моти — да. Он уверен, что они обязательно понравятся Рикки, как, впрочем, и он сам, весь опрятный и благоухающий лавандовым мылом за версту, кажется, перебивая свой природный аромат, в очаровательном бирюзовом ханьфу с серебристыми узорами и бледно-розовыми, неизвестными лису, цветами.       Сегодня Рикки обещал рассказать ему, как они так быстро меняют свою сущность на истинную, потому что Тэхёну жутко интересно, почему он так не может. Тэхёну вообще всё интересно, что связано с Рикки и его жизнью. Этот альфа всего на пять лет старше его, но насколько же сильно он запал в душу Киму, что Тэхён уже не представлял, как будет прощаться с ним, ведь июнь подходит к концу, а там опять в Фуцитами ехать и проживать скучные, неинтересные дни в компании старых друзей, которые надоели своими придурковатыми характерами и словами, совершенно, кажется, иногда не понимая Тэхёна, словно он на другом языке с ними разговаривает. Другое дело Рикки. Он не перебивает, слушает до конца и даже не смеётся по каждому пустяку. Он просто либо поддерживает разговор, либо меняет тему так, чтобы Тэхёну совершенно не было обидно, что его проигнорировали. Воспитанный, очень добрый и милый альфа. И как же омега счастлив, что его «лисье счастье» принадлежит сейчас только ему. Делить нового друга с кем-то ещё совсем не хотелось, поэтому попытки увязаться за ним Миндже были провалены. Тэхён никого не подпустит к тайне, которую сам обнаружил. Потому что, как уже сказано, это его. До остальных нет дела.       Усаживаясь по-турецки на мягкой, пропитанной дневным солнцем, ещё не успевшей остыть траве, Тэхён кладёт перед собой кулёк с моти и выпрямляется, терпеливо дожидаясь прихода Рикки. Пришёл он чуть раньше, поэтому не удивительно, что альфа опаздывает, но… даже по прошествии пятнадцати минут Тэхён никого не видит перед собой, мгновенно отчаиваясь, мрачнея, что сегодня, видимо, у Рикки не получилось выбраться к нему. Ну а что здесь такого? У него же тоже свои дела есть, а не только Тэхёна болтовнёй развлекать. А может… может, он заболел, поэтому не смог прийти? Или ещё что похуже! Накручивать себя не хотелось, но картинки вариантов, почему волк не пришёл к нему сегодня, уже вовсю лезли в голову, как бы омега ни старался их вытолкнуть оттуда. Зря он наряжался сегодня и так аккуратно упаковывал сасамоти. Придётся отдать всё Рею, местной милой пушистенькой собачке, с которой Тэхён частенько играл в салки во дворе их домика.       Поднявшись на ноги и размяв спину, что ужасно затекла от сидения в одном положении, Тэхён отряхивает подол одежды и хочет уже наклониться и взять кулёк в руки, как за его спиной слышится громкий свист. Омега оживляется сразу, безумно радуясь, что Рикки всё-таки пришёл наконец, за что он, конечно, пожурит его сначала, а потом… Тэхён разворачивается. Разворачивается и пристывает к земле, икая от шелохнувшегося в душе страха, роняя заветный кулёчек на траву и сжимая руки в кулаки, уверенный, что после на ладонях увидит полумесяцы от ногтей.       В нескольких шагах от него он видит его. Его — близнеца Рикки. И если бы Тэхён не был в курсе, то с лёгкостью мог бы спутать их, но наученный в прошлом ни за что больше не сравнит этих двоих. Чон Чонгук, наклонив голову немного вправо, плавно изучал с каким-то недобрым блеском в глазах омегу, будто прикидывая, с какой части ему можно начать поедать бедного Кима, побелевшего и забывшего всю связную речь. Сегодня альфа не напоминал один сплошной беспорядок, а наоборот — чистенький и опрятный, даже на голове не гнездо воронье. Может, пронесёт тогда?..       — Вот мы и встретились, лисичка, — по слогам говорит последнее Чонгук, на что Тэхён кривится, будто его только что заставили убирать помёт за животными, желая немедленно ударить его, потому что не так. Не так нужно говорить! Только Рикки можно называть его лисичкой, а не его злой копии. У него всё равно не выйдет так же! — Здороваться будем?       — Зачем, если и так уже? — бормочет Тэхён себе под нос, но альфа всё равно слышит, подходя ближе, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки, засовывая руки в карманы джинсов. Омега смело встречается с хищным взглядом, чувствуя, как по венам побежал горький холод, вынуждая вздрогнуть. Нет, он не будет бояться его. Он почти такой же, как Рикки. И если верить его словам, то Чонгук вовсе не опасен, хоть и строит из себя крутого. Тэхён таких крутых знает, в школе насмотрелся. Они только на словах хороши, а на деле — трусы. Так что есть большая вероятность, что взыскательное поведение волка — притворство, маска.       И опять это «мёртвое» море. Тэхёну нестерпимо хочется зажать нос, чтобы не чувствовать этот аромат больше никогда. Ну вот почему Чону не достался тот же бергамот, которым так вкусно пахнет Рикки? Несправедливо. Они же близнецы — значит, всё должно быть одинаковое. Или это Тэхён что-то путает… Потому что сравнивать Рикки и Чонгука совершенно нельзя. Это законом запрещено, да! Они очень разные, у них отличий уйма, и Тэхён готов их все перечислить.       Чонгук — это холод и шторм, а Рикки — это зной и тепло. Чонгук — одна сплошная ледяная глыба, о которую разбиться можно, а Рикки — мягкое и пушистое одеяло. Чонгук — это все ожившие страшные небылицы бабушки, а Рикки — мечта. Чонгук — это что-то далёкое и непонятное, пугающее своей глубиной и неизвестностью, а Рикки — своё. Родное и уютное. Даже не имея особого представления о брате Рикки, Тэхён готов поспорить, что решил для себя верно.       Чонгук ему другом не будет. И простреливающий его насквозь взгляд волка — тому подтверждение.       — Что ты тут делаешь? И где Рикки-хён? — смелеет Тэхён, пряча трясущиеся руки в шёлковых длинных рукавах, стараясь не выдавать своего страха. Но, судя по наглой противной улыбочке Чона, его громко долбившееся о грудную клетку сердце он заметил ещё с первой минуты, как только подошёл к лису.       — Рикки-хён, — передразнивает голос омеги альфа, — сегодня очень занят учёбой и долгами по ней, которые родились, кстати, благодаря тебе. Вместо того, чтобы учиться, он носился к тебе, за что сейчас и получает. Но я очень добрый сегодня, поэтому согласился сходить к тебе и предупредить об этом. Так что где моё «спасибо»?       «Гадкий альфа!..» — скрепит мысленно зубами лис, а вслух говорит:       — Зачем ты так? Я ведь ничего тебе не сделал, чтобы сейчас смотреть на меня как на навозного жука и говорить в таком тоне.       — Ты нарушил мой покой, — отвечает просто Чонгук, не долго раздумывая над ответом, заставляя Тэхёна нахмуриться и попятиться назад. Покой?.. — Если бы ты не припёрся сюда, то я бы не опасался больше ходить здесь и оглядываться назад, боясь быть застуканным кем-то из Уданшань, которым так и не терпится подмять нас под себя.       — Что значит «подмять под себя»? — недоумевает лис. Значит ли это, что ещё не все секреты ему Рикки рассказал? Есть ещё что-то, что мешает волкам здесь жить спокойно?       — Видишь ли, Тэ, — называет его по имени Чонгук, что вызывает настоящий шок у Тэхёна, явно не ожидавшего, что альфа его запомнит. Тогда ему хотелось только разорвать его на кусочки, разве нет? — В Уданшань живут не только чистые и светлые люди, которые приютили вас, как туристов…       — Откуда ты знаешь…       — Рик. Он мне всё рассказал, — всплёскивает руками Чон, посмотрев на омегу, как дурачка. — Так вот — помимо хороших, есть ещё и такие, что совершенно не привыкли к тому, что кто-то не входит в их подчинение. И вот тогда, — делает драматическую паузу Чонгук. — Тогда они начинают либо массово и жестоко уничтожать за это непослушание, либо же переманивать на свою сторону. Когда им это удаётся, происходит обряд, когда волка, примкнувшего к ним, лишают возможности менять свою сущность на истинную, в буквальном смысле лишая его связи с природой, которая его вырастила. И что б ты знал: не всегда такие обряды проходят успешно. В конечном итоге может просто произойти расщепление.       — Расщепление? Это как?       — А это, — наклоняясь ближе к лицу омеги, понижает голос Чонгук, невесомо дотрагиваясь до пухлой бледной щеки и поглаживая её большим пальцем, — когда твоё человеческое тело разъединяется с истинным, разъединяется до такой степени, что ты на себя перестаёшь быть похож. Это когда всё твоё тело горит и жаждет лишь одного — чтобы поскорее всё прекратилось, и неважно, как. В таком состоянии ты уязвим и совсем не понимаешь, что творишь, — ещё больше навевает страх на Тэхёна альфа, уверенный, что ещё немного — и он «добьёт» его. После такого он бы точно и носа не совал в этот лес. — Есть, конечно, обратный этому обряд, но проходит он с участием аконита, что тоже не вариант, поскольку он ядовит для нас.       Аконит. Что-то знакомое?.. Тэхён слышал о нём от госпожи Чирён и дяди Исыля, когда они разговаривали о папе омеги. Причём оно всегда проскакивает, если кто-то из деревни вскользь упоминает имя Атсуши. Тэхён заметил это, но спросить всё равно боялся у бабушки. Кто знает, что тогда случится. Не буди лихо, пока оно тихо — так и про госпожу. Аконит… он же вроде рос когда-то у них за главным храмом, в который бабушка по утрам водит его молиться. Или нет… Надо будет у хёна уточнить.       — Значит, вы всё же боитесь этого растения? — заторможено спрашивает Тэхён, отстраняясь от Чона и его руки, покоившейся на его щеке, тщетно пытаясь вспомнить про этот аконит.       — Я бы не был так уверен, — односложно отвечает волк, выпрямляясь и проводя пятернёй по волосам. — Но в определённых дозах он может быть смертелен для каждого живого существа, даже для тебя, лисичка. Однако запомни: люди бывают страшнее любого растения, поэтому их остерегаться будет правильнее.       — Это намёк? — вмиг просыпается Тэхён, забывая об аконите, кажется, понимая, почему альфа завёл все эти разговоры. Хотел припугнуть его. — Намёк на то, чтобы я больше сюда не приходил.       — А не всё так безнадёжно, как я думал, — даже не отпирается, какая бесстыдность! — Ты умнее, чем кажешься.       — А ты вообще никак не кажешься! — взбешивается омега, взрываясь, как шарик, и напускаясь на Чона. — Я не собираюсь больше слушать твой бред, так что и не надейся, что видишь меня в последний раз. Рикки-хён — мой друг, а нравится тебе это или нет — твои проблемы, но дружить мы не перестанем.       — И ты совсем не боишься, что можешь подвести своего друга? — продолжает гнуть своё упрямый альфа. Но на лиса это теперь не подействует. Вторая правда за последние две минуты вновь обнажила себя, и Тэхён её обязательно озвучит, вот погодите.       — Не твоё дело, — горделиво заявляет Тэхён, скрещивая руки на груди и отворачивая голову.       — Не моё? Не моё, говоришь?! — настала теперь очередь Чона разозлиться и показать своё истинное «я». — А чьё тогда? Кому он ещё будет нужен, если попадётся кому-то из обители? Кто его задницу спасать пойдёт, ты, что ли? На тебя и смотреть никто не будет, а вот брат мой пострадает из-за твоей ошибки.       — Не переживай, никто никого не подведёт. Об этом месте никто не знает, так что выдохни, — огрызается в ответ на свой страх и риск Тэхён, наблюдая, с какой скоростью терпение Чона лопается по швам. — И хватит вести себя так, будто я забираю у тебя твоего брата навсегда к себе в деревню жить! Не ревнуй из-за того, что тебя резко лишили внимания, — в яблочко, Тэхён. Сто очков сразу тебе за твой язык, которого тебя сегодня лишат. Ибо Чонгук зол. Зол не на шутку серьёзно и готов напасть в любое мгновение, чтобы хорошенько встряхнуть Кима и прикончить после. И, кажется, здесь правило «альфы не дерутся с омегами» не сработает определённо точно.       — Что ты сказал? — не верит своим ушам Чонгук, теряя над собой контроль и схватывая омегу грубо за руку, ставя перед собой, чтобы бежать не вздумал. — Повтори.       Тэхёну дышать нечем становится, когда в нос ударяет аромат моря перед дождём, но он храбро, не смея отвести глаз, выдерживает на себе тяжёлый взгляд альфы, мысленно уже прикидывая, как ударит ногой в пах и рванёт отсюда, что есть мочи, чтобы Чонгук не смог догнать его. Но от грандиозного плана его побега и одновременно уничтожения со стороны Чона их прерывает хруст веток и шуршание сухой листвы, заставляя их враз повернуть голову к источнику звука и замереть в движении. Настолько чётких шагов нельзя ни с чем спутать.       Из деревни это кто-то априори быть не может, поскольку только Чонгук и Рикки знали об этом месте, а значит, это чужак. Неужели этот глупый омега привёл за собой хвост? Альфа оправляется быстрее, собираясь сразу же, и, приказывая Тэхёну молчать, как рыба, волочит его за собой за раскидистое дерево, чтобы из укрытия понаблюдать за их гостем.       — Больно, вообще-то, — потирает ноющее запястье Тэхён, дуя щёки, сострив умирающую мордашку, надеясь, что хоть это разжалобит альфу, но тот и не смотрит вовсе, наблюдая за появившемся из-за деревьев чётким очертанием человека, который, похоже, только что чуть не упал. Бубнёж Кима вынуждает отвлечься и прикрикнуть на него, чтобы затих хоть на секунду:       — Замолчи, — рыкает в его сторону Чонгук. — Лучше посмотри и расскажи, кто это к нам пожаловал? Твой дружок?       — Это не м… — хотел было опять начать перепалку Тэхён, но застывает с открытым ртом, когда видит. — Хосок-хён?!       — Да тише ты! — ставит лису щелбан альфа. Ну что за глупый омега? Совершенно не понимает ни простых команд, ни что уж говорить про намёки. Где только Рик отрыл себе такого «друга». — Разорался. Я не собираюсь знакомиться с какими-то хёнами, поэтому быстро пошёл и увёл его отсюда. И чтобы больше рот не разевал, когда идёшь сюда. Следи, чтобы за тобой хвоста не было, омега.       — Я никого не видел, и я аккуратен, когда иду сюда, — защищается лис. — Повторюсь: никто не знает об этом месте.       — Сложно сказать, когда видишь это, — тыкает пальцем в Хосока волк, когда тот огибает кусты и выходит на полянку, сгибаясь пополам и выдыхая со свистом. Бежал, что ли?..       — Хён не «это». Он тоже мой друг, и, если не хочешь, чтобы я тебя поколотил, лучше уходи, — грозится Тэхён, хоть и понимает, что ничуть не испугает своими словами альфу, который только, к великому негодованию омеги, рассмеялся от его слов. Как же всё-таки ударить хочется этого мальчишку, но Ким ни за что не опустится до такого. Что бы обидного ни говорил Чон, Тэхён не поведётся на его провокацию. Лучше просто проигнорировать — меньше проблем будет.       — Как страшно, — опять передразнивает омегу Чонгук. — Это моя земля и мой дом — здесь лишний только ты. Да-да, и не надо так смотреть на меня своими золотистыми глазками.       — Послушай, ты… — Тэхён давится воздухом и собственным словами, забывая, о чём вообще хотел сказать, когда Чонгук оказывается непозволительно близко к его лицу, самым бессовестным и наглым образом кусая его за щёку, отстраняясь так же быстро, как и приблизился, бросая напоследок что-то вроде (Тэхён не расслышал, если честно, став похожим на варёного рака, еле на ногах пытаясь устоять от подобной выходки альфы) «вкусненький», подмигивая и обращаясь в волка, после уносясь прочь, оставляя омегу один на один со всей палитрой непонятных, кружащих голову эмоций.       — Тэхён! — омега на месте подпрыгивает от окрика Хосока, когда поворачивается к нему лицом, смотря на него так, будто у него голова ещё одна выросла. — Ну наконец-то я нашёл тебя. Что ты тут делаешь, это же запрещённая земля, и не смей делать вид, что не в курсе этого! Если бабушка узнает, то тебе точно конец, как и тому волку, укусившему тебя только что.       — Что?! — вскрикивает от ужаса, осознавая наконец, что произошло, Тэхён, готовый со стыда провалиться под землю. И вовсе не от того, что хён проследил за ним и всё видел. А из-за Чонгука. Этого мерзкого гадкого Чонгука, который зачем-то укусил его за щёку, словно…       А что, если это… Оно — то самое, о котором он читал в книге; которую дядя запрещает ему брать в своей мини-библиотеке, но Тэхён не Тэхён, если не ослушается. То самое, о котором говорить запрещено?       А если учитывать, что хён смотрит на него так, словно вожжами хочет пару раз пройтись по пятой точке Тэхёна, то омега, похоже, угадал.       Неужто на него, на глазах у Хосока-хёна, не спрашивая разрешения, заявили права…