Железнодорожная байка

Заняв место у окна, Миха спокойно смог притвориться дремлющим и не участвовать в вежливой беседе с водилой. Только притвориться, потому что с его стороны был лучший обзор на извилистые повороты трассы, и хоть пейзажи вокруг открывались потрясающие, но мысль об огромных колёсах тяжеловоза, катящих вдоль самого края горного серпантина, абсолютно не способствовала расслаблению. Он честно попытался раствориться в ненавязчивой музыке радио и насладиться природными красотами, не терзая своё воображение ужасающими картинами автомобильных аварий, но получалось хреново. Дальнобойщик им попался отчаянный, он принципиально избегал пробки около Джубги, но не побоялся переться на казённой машине по говняной дороге, заверяя, что этот путь намного быстрее, да и смельчаков на нём значительно меньше. Так они незаметно проехали пару сотен километров, миновали Майкоп и как раз приближались к злополучному Шаумянскому перевалу, когда Сергей неожиданно резко переключил радиостанцию со словами: — Нахер этого заунывного старого пидора! Миха физически ощутил, как Ян слева от него слегка дёрнулся и тотчас напрягся при этом грубом высказывании. Сам он давно научился никак не реагировать на подобные выражения и предполагал, что и Галахов должен обладать таким же чертовски полезным умением. Но вместо «покер-фейса» на веснушчатой физиономии застыла недовольная мина. Подумаешь, блядь, слово — всего лишь ругательство, которым купчинский гопник тоже не брезговал пользоваться в своих кругах. Правда с учётом того, что водила так взъерепенился именно посреди песни Элтона Джона, козёл вкладывал в это ругательство вполне определённый смысл. — Вообще-то, он — не гей, а би, — Ян вдруг решил углубиться в никому не всравшиеся подробности. Поэтому теперь напрягся Миха, внимательно следя за тем, в какую такую гомофобную жопу двигается разговор. — И в любом случае ориентация не влияет на его талант, — продолжил гнуть свою линию рыжий дурень. Вряд ли дальнобойщик ожидал подобной дискуссии. Михина рука, держащая лямку рюкзака, непроизвольно сжалась в кулак. — Полегче, парниша, — усмехнулся водила, нахально пихнув Яна локтем в ссутулившееся плечо, — меня совершенно не ебёт, кто там кого ебёт… Не желает лечиться — я ж не доктор, мне-то что! — конец своего мудрого высказывания он завершил диким ржачем, не преминув обязательно добавить: — Лишь бы мои глаза всей этой гомоебли не видели. Будто у людей в порядке вещей демонстрировать свои сексуальные подвиги на публике. На эту заезженную пластинку Галахов так сильно закатил глаза, словно у него приступ эпилепсии случился. Миха тут же скинул рюкзак на пол, чтобы ненавязчиво раздвинуть ноги шире и иметь возможность прижать своё колено к колену попутчика, этой молчаливой поддержкой призывая того расслабить конопатые булки и не лезть на рожон. При этом он не глядел на Яна, но ощутил на себе его украдкой брошенный взгляд. — Хотел чё пободрее, чтобы не уснуть за рулем, — пояснил Сергей. Придя к выводу, что пора бы ему уже вклиниться в диалог и увести его в безопасное русло, Миха поспешил зацепиться за последнюю фразу: — А сколько часов ты уже за баранкой, командир? Может остановку сделаем? — Да не ссыте! Я же пошутил. Не усну я. Дерьмовый у меня юмор. С последним высказыванием никто из молодых людей спорить не стал. В этот момент они проехали указатель, который оповестил о приближении к пресловутому перевалу. И водила поспешил закупорить окна и перекрыть систему воздухообмена, чтобы пылищи внутрь не занесло. И как ни в чём ни бывало гнал дальше, фальшиво насвистывая мотив звучащей из колонок попсовой песни и не обращая внимания на то, что атмосфера в салоне несколько накалилась. Играя желваками, Галахов стал тайком кидать многозначительные взгляды, но Миха его старательно игнорировал, сделав вид, что для него нет ничего интереснее, чем вид за окном. Только коленом слегка поёрзал, призывая угомониться. — Всего километров тридцать до города осталось, а тащиться не меньше часа, ну дороги, блядь! — мужик очень кстати решил напомнить, что они почти приехали и нет никакого грёбаного повода выёбываться и где-то сходить, как это приспичило некоторым залупившимся пассажирам. Но тут рыжий засранец не придумал ничего лучше, чем просунуть руку между их тесно прижатыми бёдрами и бесстыже ущипнуть Миху за задницу. Теперь настала очередь его многозначительных взглядов — и он надеялся, они получились более чем выразительными. Но Галахов в ответ лишь зыркалки свои выпучил и на дверь ими указал. Вздохнув, Миха едва заметно кивнул и закинул удочку, обращаясь к дальнобойщику: — Серёга, а мы тут каньон какой-то проезжаем вроде бы, да? Ян встрепенулся, распрямляясь. — Таштай-то? Да, бывал там давно — красивые места, если туристы не засрали, — ответил мужик, выворачивая руль влево на крутом повороте. — Может глянуть, пока рядом… Чё думаешь, Ян? — Я только за, — улыбнулся тот и бодро тряхнул своей рыжеволосой башкой. — Эх, хорошо, когда никуда не спешишь… — мечтательно протянул водила. *** Вскоре парни спрыгнули на обочину в посёлке под забавным названием «Индюк». Фура тяжело отъехала, набирая скорость. И Ян тотчас отвернулся от потока машин, чтобы прикурить. Как оказалось — сразу две сигареты. «Джентльменские замашки, мать их», — вспомнил Миха, пока они одновременно затягивались. — Ну и где здесь каньон? — обернувшись, с готовностью спросил Галахов, перекрикивая гул трассы. Проехавший мимо грузовик поднял ветер, который примял волны его коротких кудрей. — А ты в поход собрался? — опешил Миха. — Мы собрались, — сделав акцент на местоимении, заявил тот, — разве нет? Дурачком решил прикинуться, не иначе. — Это был первый пришедший на ум липовый повод не доезжать сраный отрезок пути до моря, — словно полоумному объяснил он очевидное, — Потому что так, блядь, пожелало ваше величество. Снисходительно скривившись, паршивец выдал: — Да-да, помню. Я — Солнышко.* *Отсылка к главе 2 Это напоминание заставило их обоих рассмеяться — да так легко, что несмотря на Михино желание усмирить чьё-то чрезмерное самомнение, он плюнул и делать этого не стал. Лишь фак балбесу продемонстрировал, но этот жест заставил того улыбнуться ещё шире. Пожав плечами, Галахов пришёл к выводу: — Ну так и чё теперь себе в удовольствии отказывать, раз мы всё равно уже тут? — Уверен, что лазание по скользким скалам и отмораживание яиц в речной воде — это удовольствие? Его собеседник с напускной задумчивостью выпятил свой волевой подбородок, словно прикидывая в уме варианты, прежде чем согласно кивнуть. — Звучит именно так, — вынес он вердикт и двинулся от трассы вверх по ответвляющейся от неё второстепенной дороге. А какого хрена Михе было отказываться? В отличие от курсанта, ему в самом деле некуда было спешить — не он же заставлял серьёзных дядечек в погонах ждать свою обожающую приключения задницу. *** К ущелью вело около трёх километров узкой бетонки. Никаких тротуаров или обочин не наблюдалось в помине, так что парни шли прямо по проезжей части и редкие машины сами их объезжали по пустой встречке, грохоча неровно лежащими плитами. Несмотря на лихое начало, весь путь через дачный посёлок Ян был не особенно разговорчив. Повисшая над его головой хмурая туча больше не искрила молниями, как это было в салоне фуры, но и не спешила рассеиваться. Миха не понимал, что, блядь, этого дурака вообще так расстроило?  Но и прояснять этот вопрос не торопился, отнюдь не будучи уверенным в том, что готов докапываться до сути. Он вырос в нездоровой атмосфере семьи Милковичей, а если Галахову и повезло с семьёй чуточку больше, то тот всё равно оставался грёбаным геем из паршивого района российского города. Вдали от дома они оба расслабились, насколько это вообще было возможно. Но их пидорская сказочка когда-нибудь закончится. И не хуй тратить отведённое им время на тяжкие думы о несправедливости бытия (или чем там рыжий загонялся?). К такому заключению Миха пришёл в тот момент, когда, миновав жилые дома и свернув по наставлению местных с дороги, они подошли к первому железнодорожному мосту через реку Чилипси. Колоритное арочное строение виднелось ещё издали. Но оно показалось настолько обветшалым, что оба непроизвольно затормозили, прикуривая, после чего уже осмелились ступить на эту конструкцию.  Пока Ян пялился по сторонам и провожал взглядом бурлящий поток внизу, Миха обернулся, следуя своему чутью, и заприметил огни фар вдалеке. — Там поезд едет, мужик, пошевеливайся! С этими словами он аккуратно подпихнул рыжего раззяву в спину, почувствовав его напряжённые мышцы под своими пальцами. — Иду я, иду… — нехотя промямлил тот, но всё-таки припустил быстрее. Дальнейший путь пролегал вдоль берега — к месту слияния нескольких рек в одну, где как раз и образовалось живописное ущелье. — Чего ты нюни развесил? — не выдержал Миха после того, как они перешли через ещё один мост и двинулись вниз по склону. *** Ян честно пытался взять себя в руки и не поддаваться дерьмовому настроению, но оно оказалось сильнее. Было чертовски противно от того, что какой-то левый чувак сумел в два счёта выбить его из колеи. Но дело было не в чужом мнении, на которое плевать он хотел, а в том, какую реакцию оно запустило в его собственном мозгу. Ментально он будто бы рухнул с небес на землю. Никто из его приятелей по траху и случайных связей не заставлял задумываться об отношениях. А вечно загруженное расписание и бешеный ритм жизни в принципе не позволяли иметь ничего серьёзного. Конечно, ему несколько раз случалось кем-то увлекаться… Только вот к Михе Ян испытывал нечто совершенно другое. Какое-то новое, незнакомое чувство, пронизывающее его насквозь. Зародившись в самой глубине души, оно катастрофически быстро распространилось по всему его естеству и грозилось прорваться наружу, заполонив собой заодно и весь окружающий мир. А возможно это уже произошло. Резко ворвавшись в его жизнь без смазки, дальше Миха вошёл в неё как по маслу. Будто был рядом всегда. Только что будет с ними дальше? После завтрашнего дня? После месяца его учений? Что им предстоит? Разойтись как в море корабли? Жить долго и счастливо? Умереть в один день? Ну да, в ближайшей подворотне от нетерпимого нрава какого-нибудь узколобого быдла в пьяной драке. Ян не был готов к таким дилеммам, когда садился в поезд. Он намеревался весь ближайший месяц ни о чём не думать, кроме сдачи пресловутых нормативов, тупо выполняя указания вышестоящих. В тренировках ему всегда удавалось абстрагироваться от всего жизненного дерьма. После второго моста Миха начал негодовать по поводу его настроения — и правильно делал, ёпт. Обозрев взглядом зелёную долину и огромное ясное небо над головой, Ян вдохнул полной грудью невероятно чистый здешний воздух с примесью полевых цветов. Все звуки доносились откуда-то издалека, рядом, кроме Михиного бормотания, раздавался лишь стрёкот насекомых. Но и он резко обрывался, стоило сделать шаг, каждый раз перемещаясь на более безопасное от них расстояние. Было тепло, тихо и свежо. И Ян вдруг ощутил себя в том самом моменте, обычно именуемом счастьем. Он притормозил, осознавая простую истину. Эта его острая необходимость в экстренной остановке была обусловлена не говённой компанией. Он бы спокойно выдержал какой-то час пути и даже больше, пропуская мимо ушей гомофобные шуточки. Ему встречались люди куда хуже. Водила — просто очередной недалёкий тип, коих в этой стране можно толпами встретить на каждом углу. Но сам факт того, что они почти добрались до моря, подстегнул Яна срочно замедлить темп. Море — это конечная точка их совместного с Михой маршрута. Оттуда они разбегутся каждый в своём направлении. И чёрт его знает, сойдутся ли вновь. А ему хотелось растянуть отведённое им время до бесконечности. Он обернулся на своего попутчика, недоумевающего, почему они резко застопорились на полпути. Миха хмуро осматривался по сторонам в поисках потенциальной для этого причины, пока не поймал на себе взгляд Яна. Что бы он в нём ни увидел, но это заставило Михино лицо разгладиться в слегка ошеломлённом выражении. В ярко-голубых глазах застыл немой вопрос: «Какого хера ты так пыришься?», который Ян отчётливо слышал в своей голове. Но он не позволил произнести его вслух, потому что в следующее мгновение подался вперёд и прильнул к маняще приоткрытым губам, не в силах сдерживать прилив нежных чувств к этому парню. Да и не считая нужным его сдерживать, чёрт подери! Миха чуть пошатнулся под воздействием этого внезапного порыва, но Ян крепко держал его в своих объятиях, не позволяя упасть. Незамедлительная реакция на поцелуй была невероятно пылкой. Тёплые руки обвили его тело, притягивая ближе, хотя ближе уже было попросту некуда. Парни всецело отдались моменту. И неизвестно, как скоро отлипли бы друг от друга, если бы не необходимость иногда дышать кислородом. — Что на тебя нашло, чувак? — задыхаясь, спросил Миха и обратил на него затуманенный взгляд. — Просто рад, что тебя встретил, — честно ответил Ян, поглаживая большими пальцами небритые щёки, которые мгновенно вспыхнули от его признания. Тёмные брови подлетели вверх, и Ян усмехнулся из-за возникшего нелепого желания попытаться вернуть их на место, которое ему чудом удалось сдержать. Смущённый Миха выглядел чертовски умилительно. — Ёбаный ты боже, Галахов! Ну ты и… Ты — невыносим, — воскликнул он в попытке скрыть охватившую его неловкость за спасительной дерзостью. Вывернувшись, Миха хлопнул его по плечу, рассеивая возникшее между ними волшебство. — Подбирай нюни и пойдём, — с привычной бравадой сказал он и направился дальше по тропе, на ходу срывая травинку. *** По мере продвижения звук журчащей воды становился всё громче. И вскоре они вышли к неглубокому ручейку, что протекал прямо поперёк их пути. Ян, не мешкая, стал разуваться, и Миха, выплюнув изжеванную соломинку, последовал его примеру, бормоча под нос: — Мы ещё до самого ущелья не допердовали, а уже ноги мочим… Ступая босыми ступнями по каменистому дну, они перебрались на другой берег, несколько раз чуть не поскользнувшись. Михе было даже жаль, что речка оказалась им ниже колен — за прошедшие полдня с него успело семь потов сойти, и потому опять возникла потребность освежиться. В грёбаный каньон он с разбегу занырнёт, ни на температуру воды не посмотрев, ни даже на её глубину, ёпт. В какой-то момент парни поняли, что идут по яблоневому саду. Тот не был ничем огорожен, потому они не сразу заметили, что оказались на частной территории. Да и обходного пути всё равно не наблюдалось. Круглые плоды раннеспелых сортов уже вовсю зрели на южном солнце, и Миха, не удержавшись, сорвал один и впился зубами в его сочный бок. Но тут же с отвращением сплюнул вяжущую мякоть на землю. Урожай собирать он явно поторопился, но попавший в пустой желудок кислый сок напомнил о том, что им давно пора было подкрепиться. Он уже, блядь, исчерпал все ресурсы с завтрака. Если сад им удалось пройти насквозь, то огромную ферму пришлось долго обходить по периметру сетчатого забора, проклиная всех тех, кто построил её на этом месте, пока они не нашли узкую дорожку, заканчивающуюся крутым подъёмом. Миха опомниться не успел, как Галахов уже вовсю карабкался по нему между деревьями. — Погоди ты так гнать, скалолаз хренов! — крикнул парень в его удаляющуюся широкую спину, — Откуда ты только энергию черпаешь, а? — и вовремя оборвал себя, дабы ненароком не шуткануть какую-нибудь херню про допинги. После ночной истории это было бы чертовски неуместно. Как же, блядь, не привычно заботиться о чьих-либо ещё чувствах, кроме чувств своей маленькой племянницы. — Последний рывок, Мих! — послышался бодрый голос откуда-то сверху. «Ох уж эта его завидная физическая подготовка! МВД многое потеряет, если всё-таки отчислит оболтуса за все его проёбы» — с этими мыслями Миха двинулся следом, цепляясь за торчащие из земли корни и кусты.  В конце своего восхождения он без сил привалился к мшистому стволу ближайшего дерева — требовалось немного перевести дух. А вот у его неугомонного попутчика, казалось, наоборот, второе дыхание открылось, потому что тот как ни в чём ни бывало рыскал по лесу, даже свой гигантский рюкзак с плеч не скинув. Контрастное рыжее пятно мелькало среди окружающей их густой зелени. Шило у него в заднице, не иначе. Они словно попали в совершенно другой климат. Здесь было очень сыро, но после пыльной долины эта сырость казалась даже приятной. Ровно до тех пор, пока рядом с ухом не раздалось знакомое мерзкое жужжание. — Блядь, Галахов, куда ты меня завёл?! — возмущённо воскликнул Миха, шлёпая себя по щеке, чтобы убить имевшего наглость туда сесть кровососущего гада. Тут Ян подскочил к нему с сияющими глазами и, схватив за локоть, потащил вглубь чащи, игнорируя его вялые препирательства. Подойдя к просвету между зарослями, он резко затормозил, веля быть осторожным и смотреть под ноги, локоть так и не отпустив. Миха прикусил язык от открывшегося перед ними вида. Они стояли на краю обрыва и смотрели на расходившуюся в обе стороны трещину в земле, обнажившую слоистые каменные породы. Уходящая вниз отвесная скала имела множество причудливых выступов, поросших мхом. Дно ущелья было наполнено удивительно прозрачной водой. Но попытка спускаться прямо в этом месте была бы равносильна самоубийству. Даже если Галахов имеет грёбаный разряд по скалолазанию, Миха ни за что не позволит ему так рисковать. Он плюхнулся задницей на землю прямо там, где стоял, и прикурил. — Красиво, блядь, бесспорно, — согласно кивнул он, выдыхая облачко дыма, — Но мы не пойдём сегодня ни в какой грёбаный поход. Даже не думай! Скоро уже стемнеет — юг, мать его! — и добавил пониженным тоном, устало качая головой, — Это изначально было какой-то ебанутой идеей. После задумчивого молчания Ян издал тяжёлый вздох, прежде чем присесть рядом в позе лотоса. Он дождался, когда Миха решит стряхнуть пепел с сигареты, чтобы в этот момент забрать её в своё распоряжение. — Ты не рад быть здесь…? — неожиданно спросил он после крепкой затяжки, заставляя Миху недоумённо на себя уставиться. Этот долговязый чудак весь день вёл себя неимоверно странно. Сначала с головой ушёл в себя, напоминая унылого жирафа. А потом  чуть не сбил его с ног, внезапно накинувшись с телячьими нежностями. Теперь вот потерянного щеночка строит с печальными глазищами. — С чего ты это взял вообще?! — опешил Миха, — Мне-то всё по кайфу. Я просто не врубаюсь, чё ты не рвёшь свою конопатую жопу, чтобы добраться уже к месту назначения, — сказав это, он вернулся к созерцанию природы, потирая чесавшийся из-за щетины подбородок, когда вдруг поступил новый вопрос, ещё круче предыдущего. — Тебе так не терпится от меня избавиться? Он был уверен, что Галахов прикалывается, пока не перевёл взгляд обратно. Выражение веснушчатой физиономии было чересчур серьёзным. Каждая блядски идеальная чёрточка напряглась до предела. Миха надеялся, что возмущение данным предположением было написано поперёк его собственного лица и светилось люминесцентной вывеской на всю округу. Но для пущей верности он пихнул обалдуя в плечо, достаточно сильно, чтобы тот тоже ясно ощутил всю степень его негодования. — Чё ты несёшь такое?! — и нервно потребовал, видя, как неумолимо уменьшается окурок, — Дай добью. Ян попробовал объяснить причину своих сомнений, но голос его звучал не шибко убедительно. — Ну, знаешь… Ты свалил из города, чтобы отдохнуть от всех… А на твоём пути я такой нарисовался… Ещё и до моря не даю доехать… Порой мне кажется, что меня слишком много, — в конце он грустно усмехнулся, опуская взгляд на свои сцепленные руки. Ёпт, вот это заморочки! — О, с последним я спорить не стану, — оскалившись в ехидной ухмылке, сообщил Миха, но тут же сам посерьёзнел и, глядя прямо в несчастные зелёные глаза, добавил предельно чётко: — Но я тоже, — и уже более тихо, — Рад. Судя по тому, как растерянное лицо Галахова начало освещаться робкой улыбкой, тот понял, о чём идёт речь. И Миха был безмерно благодарен, что ему не пришлось произносить всё предложение целиком. Для человека, которому тяжело говорить о своих блядских чувствах, он и так уже сказал катастрофически много. Но оно того стоило, ведь улыбка напротив постепенно становилась всё более лучезарной и к окончательной капитуляции суровой стороны его натуры — заразительной. Но он не был бы Милковичем, если бы позволил растягивать этот до безобразия трогательный момент. Его тоже терзали всякие сомнения, и раз они тут решили делиться наболевшим, он поспешил их выразить, пока смелости ещё хватало. — Я только опасаюсь, что ты потом пожалеешь, — с увлечением туша хабарик о подошву ботинка, сказал Миха, сам охуевая от собственной откровенности. — О чём? — настала очередь рыжего удивляться. — Ты и без меня на свои сборы опаздывал… а со мной так вообще болт забил на всё. Чем дольше ты со мной шатаешься — тем больше рискуешь своей учёбой.  — Риск, определённо, того стоит, — заявил курсант с придурочной уверенностью. — Да брось ты эту чушь! — не дав Яну больше вставить ни слова, хотя тот порывался снова его перебить, он закончил мысль с горькой усмешкой: — К тому же, вряд ли тебя там встретят с распростёртыми объятиями, чувак. Придётся отрабатывать все свои проёбы… И вспоминать меня недобрым словом за очередным нарядом. Рыжий выглядел озадаченным, явно не смотря на ситуацию с такой стороны. Это был неплохой знак, верно? Озвученные вслух опасения тотчас показались Михе неебически глупыми. Ян развернулся к нему всем корпусом, прежде чем заговорить. — Мих, — проникновенно обратился он, сделав паузу, чтобы подобрать нужные слова, — если бы всё это, — неопределённо поведя рукой между ними, — не имело значения, я бы давно уже находился в грёбаном лагере.  После этих слов в Михиной голове зашумело от притока крови в мозг, который в панике пытался осознать весь смысл только что услышанного. — Для этого мне всего лишь нужно было держаться подальше от стоп-крана, — с самоиронией добавил паршивец, чем немного сбавил накал страстей от своего очередного признания. Галахов выглядел до завидного расслабленно — словно диалоги о чувствах ему облегчали душу, а не наоборот. Миху-то определённо точно ожидала бессонная ночь в раздумьях над всеми этими «значениями». И пока они не зашли в своих откровениях безвозвратно далеко, пора было с ними срочно заканчивать. Сворачивать нахрен эту лавочку чересчур сердечных разговоров. — Пойдём отыщем место для стоянки, пока ещё светло, — с этими словами Миха рывком поднялся на ноги, — И пока нас не сожрали ёбаные кровопийцы, — добавил он, отмахиваясь от комариного полчища. Прогулка вдоль ущелья позволила с высоты насладиться видами до наступления сумерек. Им удалось найти не только поляну, на которой было удобно поставить палатку, но и пологий спуск к воде, да не где-нибудь, а недалеко от водопада. Просто бинго, мать его. Свалив вещи под раскидистой сосной, они покидали поверх снятую одежду и бегом скатились вниз. Вода в природном бассейне оказалась бодрящей — видимо, где-то из-под земли били ключи. А её уровень не доходил Михе выше плеч в своём самом глубоком месте. Напор падающего сверху потока был настолько мощным, что не позволял подобраться к нему вплотную, несмотря на усердие, с которыми парни пытались это сделать, соревнуясь между собой, кто подплывёт ближе. Этот импровизированный турнир изрядно вымотал обоих, зато охуенно поднял настроение. Звук их гомерического хохота отскакивал от скалистых стен, эхом разносясь по всему каньону. Им надоело меряться силами в бессмысленном занятии, но волна ребячества уже была осёдлана, так что в ход пошли старые добрые брызги. И Михе удавалось брать верх до тех пор, пока соперник не спрятался от его атаки, занырнув под воду. Прозрачность поверхности позволяла наблюдать за плавными движениями его атлетического тела в искажённых толщей воды пропорциях. Негодяй с всплеском вынырнул обратно прямо перед его носом, демонстрируя цветной камушек, который достал со дна. — Удильщик, ёпт, — усмехнулся он. Галахов выглядел беззаботным мальчишкой, и Миха не мог оторвать от него взгляда. Весь остальной мир отодвинулся на задний план. Всё, что он видел — это бледное оживлённое лицо, на котором капельки воды перемешались с веснушками. Широкий рот расплывался в до одури счастливой лыбе, выделяя очаровательную кривизну выдающегося подбородка. А глаза прямо-таки излучали безудержное веселье. Ему вдруг нестерпимо захотелось поцеловать этого мокрого конопатого идиота, что он и сделал. И Ян тотчас подхватил его под ягодицы, с лёгкостью закидывая его ноги к себе на бёдра. Миха ощутил приятную мягкость чужих причиндалов своими собственными. От соприкосновения тел жар вмиг устремился по артериям, наполняя теплом их поджавшиеся от холода яйца и делая твёрдыми вялые члены. Но вдруг реальный мир, о котором оба успели благополучно позабыть, напомнил о своём дерьмовом существовании, бесцеремонно ворвавшись извне в этот принадлежащий только им двоим момент.