Марионетки колдуна. Перо Анкку

      – Кажется, мы чётко дали понять, что в этот час никого не принимаем, – недовольно сказала Анна-Генриетта, слезая с белой кобылки.       Её эскорт – Дамьен де ла Тур и четверо гвардейцев быстро спешились, предоставив выхолощенных лошадей дворцовым конюхам. Очередное посещение фамильной усыпальницы в центре Боклера не способствовал поднятию настроения ни княгини, ни её сопровождению. Вот уже второй месяц над замком развевались приспущенные флаги с траурной каймой, а её светлость который день ходила в непроницаемо-чёрном платье, расшитом серебряными нитями.       Эскорт всегда ждал её снаружи, и в это время было запрещено посещение кладбища. Нечего простому люду видеть свою покровительницу в таком ужасном состоянии. Но звуки плача и тихого голоса всё равно слышались снаружи, хоть и приглушённо. На посещение княгиня тратила всего полчаса каждую неделю. Большего не позволяли обязанности, к тому же знать прекрасно представляла, кто стоял за Бестией, Геральт и Регис постарались в своё время. Она подозревала, что и Дамьен с Мильтоном приложили к этому руку, вот только доказательств у неё не было. А опускаться до пустых обвинений и истерик не позволяла гордость.       Этот же день выдался насыщенным. С самого утра её не было во дворце: сначала она принимала послов Нильфгаарда в саду, затем наведалась в Бельгаард. Винодельня оживала, убитый граф Креспи в своё время совсем забросил дела, и имение пришло в упадок. А, дабы избежать разорения, тот решился на отчаянный шаг – рассорить держателей виноделен Верментино и Короната, и преуспел. Если бы не ведьмак, то Туссент мог лишиться ещё двух виноделен из-за нашествия специально высаженных архиспор. Княгине стоило больших трудов не нагрубить Лиаму и Матильде, которые восхищались и благодарили Геральта за разрешение этой запутанной истории.       Потом она посетила Гильдию Виноделов, что была очень взволнована. Предстояла крупная ярмарка, но из-за объявленного всеобщего траура по Сильвии-Анне, та грозила сорваться. Переговоры были напряжёнными, но Анна-Генриетта осталась непреклонна. Она понимала, что здесь играет гордость, осознавала, что личная трагедия угрожала навредить делам княжества. Но не могла, не могла просто так отпустить своё горе. Неужели за все эти годы она не заслужила хоть чего-то только для себя?       После посещения усыпальницы у неё было всего каких-то полчаса, чтобы фрейлины помогли ей привести себя в порядок, дабы предстать перед подданными во всей красе. Убрать уродливые синяки под глазами, красноту от предательских слёз, причесать спутанные волосы, которые она постоянно трепала, пока разговаривала с умершей сестрой, сменить пропылённое платье. Но нет, её планы нарушил непрошенный посетитель.       Камергер прекрасно понимал, что её сиятельство сейчас может просто вышвырнуть его за дверь, но и не выполнить своих обязанностей он тоже не мог.       – Я знаю, ваше сиятельство, – выхолощенный мужчина средних лет опустил взгляд и старался, чтобы его слова звучали как можно спокойнее. – Но проситель сказал, что готов ждать столько, сколько потребуется.       Княгиня изогнула тонкую изящную бровь, женское любопытство постепенно отвоёвывало место у злости.       – И сколько он уже ждёт? – спросила она.       – Так с раннего утра, ваше сиятельство, часа три уже, если не больше.       – Наверняка, вымотал нервы всем, – она вздёрнула носик.       Анна-Генриетта пыталась найти хоть какой-то способ избавиться от этого человека. Она могла просто отказать в аудиенции, поскольку всем известно, что сегодня приёма нет. Но с другой стороны, терпение и уважение – благодетели, на которые нельзя закрывать глаза. Ведь княгиня Туссента - их воплощение и гарант. А если выяснится, что посетитель постоянно всех доставал, проявлял нетерпение и раздражение, то появится формальный повод выпроводить его. Без этого она просто проявит неуважение и оскорбит. А после устроенного Бестией, по городу всё ещё ходят шепотки, что смерти четверых верноподданных рыцарей – ничто иное, как свидетельство упадка традиций. А, значит, нельзя давать даже малейшего повода для раздувания этих гнусных слухов.       – Никак нет. Сидит в гостевой комнате, к вину не притронулся. Ничего не ел, никого не трогал, терпеливо ожидает вас.       – Что ж, раз так, – устало вздохнула она. – Пусть ждёт нас там же, мы будем через десять минут. Дамьен...       – Да, ваше сиятельство, – мужчина чуть склонил лысую голову и неторопливо пошёл вперёд.       Княгиня едва не срывалась на бег, как бы она ни была недовольна этим визитом, но обязана выглядеть прекрасно. Фрейлины её уже ждали, у них всего десять минут, чтобы привести княгиню в порядок, и они не подвели. Одна аккуратно, но быстро сняла корону, распустила волосы и стала сноровисто причёсывать гребнем, вторая в этот момент закапала глаза Анны-Генриетты. Протерев излишнюю влагу с лица, взялась за пудреницу, следовало убрать неровный румянец. Потом взяла щётку, и начала чистить платье от следов пыли.       Волосы заплетали вдвоём, поочерёдно и быстро делая высокую причёску, скрепляя её заколками и шпильками. И в конце надели корону. Княгиня внимательно присмотрелась к своему отражению. Конечно, десяти минут недостаточно, чтобы придать должный царствующий облик, к тому же следовало сменить платье с прогулочного на выходное. Но, даже при всей сноровке фрейлин, этого не сделаешь за столь короткое время.       – Прекрасная работа, – сдержанно сказала Анна-Генриетта. – Подготовьте платье для выхода и ждите.       Девушки поклонились и проводили её сиятельство долгим взглядом.       – Её светлость, досточтимая княгиня Анна-Генриетта, – громко продекламировал камергер.       Она буквально вплыла в гостевую комнату, разглядывая находившихся там мужчин. На дежурящих у дверей гвардейцев она не обратила никакого внимания, больше всего её занимал посетитель.       Мужчина средних лет глубоко поклонился ей, чуть отведя полу длинной синей мантии. Дамьен при её появлении тоже отвесил поклон, но не выпускал из виду гостя.       Княгиня жестом тонкой ручки приказала камергеру выйти вон. От неё не укрылось напряжение, которое сквозило в комнате. Про себя она отметила, что угощения на отполированном круглом столике были не тронуты, как и бутыль закупоренного вина.       Вот только плотные портьеры были запахнуты, и царящий полумрак в комнате раздражал неимоверно. Как и все жители винного края, она не любила занавешивать окна. Слуги у неё получат, по десяток плетей им вполне хватит.       – Не нужно винить во всём слуг, – сказал гость мягким и спокойным голосом с едва слышной хрипотцой, будто прочёл её мысли. – Я долгое время провёл в тёмных помещениях и несколько отвык от столь яркого света. Потому позволил себе прикрыть шторы, если я нанёс вам оскорбление этим действием, то прошу простить, ваше сиятельство.       – Благодарим за разъяснение, но, кажется, мы не позволяли вам говорить, – высокомерно произнесла она, вонзившись в него взглядом.       Тёмные глаза мужчины излучали спокойствие и уверенность, а ещё глубоко скрытое раздражение. Она ощутила, как по коже пробежал холод, сковывающий, хищный, могильный. Посетитель великолепно держался, на тонких губах виднелась лёгкая полуулыбка, но Анне-Генриетте виделся в ней скрытый оскал. Ему явно не нравилось проявлять эту унизительную любезность, впрочем, без особой причины он не ждал бы её столь долго.       – Вы же знаете, что сегодня мы не принимаем посетителей. Но в знак уважения за проявленные сдержанность, терпение и настойчивость, мы готовы вас выслушать, – кивнула Анна-Генриетта, справляясь с неприятными ощущениями.       Дамьен молчаливой статуей стоял неподалёку и впитывал каждое произнесённое слово. Княгиня отметила, что он разделяет её чувства по поводу гостя, ему явно хотелось спровадить его как можно скорее.       – Я не отниму у вас много времени, потому хочу перейти сразу к сути. Моё имя Сандро, к сожалению полностью его назвать не могу. Я тут инкогнито и очень не хочу, чтобы оно звучало хоть где-то.       – Сплетницей нас ещё никто не называл, – прокомментировала она. – Но продолжайте.       – Не стану лукавить. Я – чародей и не так давно в Туссент прибыла моя ученица и напарница. К сожалению, за её талантами я не разглядел проблемы, которую должен был заметить уже давно.       – И что же за проблема?       – Над ней довлеет проклятие Чёрного Солнца.       Анна-Генриетта позволила себе проблеск эмоции, быстрый и не сдержанный. Ей показалось, что чародей в ответ недобро улыбнулся, Дамьен явственно напрягся и сощурил серые глаза. Маг меж тем продолжил:       – В своё время я не заметил его потому, что она не имела никакого отношения к магии. Но постепенно, обучаясь Искусству, я стал обращать внимание на её агрессию и чрезмерную жестокость.       – И почему же вас это не насторожило?       – Я не буду вдаваться в подробности изучения управления Силой, но в процессе характер чародея может поменяться, причём кардинально. Ведь он теперь ощущает себя совершенно в ином статусе и это может обнажить некоторые… негативные стороны его характера.       – И почему вы решили, что это может заинтересовать нас? – голос княгини звучал ровно и холодно. Однако за этим она скрывала живейшее любопытство и нетерпение.       – Моя ученица, Амина, украла очень ценный артефакт. С его помощью она может призывать разных опасных существ и творить страшные вещи. Несмотря на кажущуюся уверенность, она ненавидит весь мир, считает всех кругом врагами. И, к сожалению, теперь даже меня. Когда-то её предали самые близкое люди, оставили умирать голодной смертью. Мы познакомились в Вырице, небольшом городке на Севере, она попыталась стащить у меня кошелёк.       – И вы рассчитываете, что мои гвардейцы будут работать на вас? – в лоб спросила она.       – Нет, этого я не прошу, ваше сиятельство, лишь предоставить информацию, если кто-нибудь её найдёт. Со своей стороны я готов оказать посильную поддержку Боклеру, если Амина не справится со своей силой или же будет использовать артефакт. Это очень древняя реликвия, и применять её следует с большой осторожностью. Но из-за проклятия… я опасаюсь, что первый же попытавшийся на неё напасть бандит вынудит применить его. И тогда… я не знаю чего ждать.       Анна-Генриетта отошла к окну, раздумывая и стараясь скрыть нахлынувшие эмоции. Эта история болью отозвалась в душе, живо вспомнился каменный гроб, холод и мрак усыпальницы, выведенная причудливым шрифтом надпись: «Сильвия-Анна». Столько лет она тосковала по сестре, вычеркнула её из памяти, чтобы было легче жить, иначе совесть довела бы её до безумия. А она не могла себе позволить утонуть в печали, закрыться в своём горе, на её хрупких плечах был весь Туссент.       А эта девочка… ей надо было помочь справиться со своей напастью. Чародей говорил ровно, искренне, хоть княгиня и ощущала себя неуютно в его присутствии. Лучше уж пусть теперь этим займутся её гвардейцы и чародей, которому она дорога. Чем один ведьмак, допустивший смерть её сестры.       – Дамьен, – при этих словах капитан гвардии приосанился. – Окажите этому человеку посильную помощь в розыске его ученицы. Думаю, нам нет нужды объяснять, что неуравновешенная чародейка может оказаться страшнее Бестии.       – Непременно, ваше сиятельство, – кивнул мужчина, всё так же глядя только на Сандро.       – В таком случае, мы вас оставим, – чуть улыбнулась она Сандро. – Подробности сообщите капитану гвардии, можете рассчитывать на полную нашу поддержку. В пределах разумного, разумеется.       – Благодарю вас, ваша светлость, – чародей поклонился ей, улыбнулся. – Это всё о чём я прошу.       На его бледном, будто заставшем маской лице эта улыбка смотрелась странно и очень чуждо. Княгиня снова вздрогнула от невесть откуда взявшегося холода и медленно пошла на выход из гостевой комнаты, напоследок остановившись и тихо сказав Дамьену:       – Надеюсь, с поисками девушки вы справитесь быстрее, чем с грабителями торговцев.       «Лис-Хитролис» жил своей жизнью. В вечерних сумерках, сидя на балконе трактира за небольшим круглым столиком, Регис всматривался в находящееся неподалёку кладбище. Высокая кованая ограда страшными пиками смотрела в небо. А ещё в последнее время погост облагородили: посадили плющ и луноцветы, отреставрировали старые и потрескавшиеся статуи, поправили покосившиеся могильные камни, вымостили новую дорожку. И всё потому, что её величество, сиятельнейшая княгиня Анна-Генриетта, теперь каждую неделю посещает фамильную усыпальницу, где покоится её сестра – Сильвия-Анна.       Простому люду было в общем-то всё равно, главное, что вампиры из Боклера ушли, Бестия сбежала, а проповедники, орущие о не столь высокой чести странствующих рыцарей Туссента, исчезли с улиц. А вот хозяин заведения подсчитывал солидную прибыль. Ведь отсюда можно было увидеть её сиятельство. Каждую неделю здесь собиралось большое количество народу из тех, кто княгиню может видеть столь близко лишь по большим праздникам. И естественно все эти люди что-то тут да купят – вино, продукты, останутся на обед, а может, кто закажет комнату.       Сейчас же в вечерних сумерках внутри вовсю кипели эмоции. Компания из молодых парней праздновала день рождения кого-то из них, они выпивали, травили шуточки, свистели вслед проходящим мимо подавальщицам. Сидящая за большим столом семья краснолюдов ругалась и играла в гвинт, то кляня на чём свет стоит, то восхваляя новую колоду «Скеллиге». Другие просто ужинали и уходили, разговаривали за торговые дела, вино и женщин.       Обычный шум трактира, обычная городская суета, к которой Регис давно привык.       – Скажи мне, ты специально назначил встречу в этой помойке, чтобы позлить? – спросила подошедшая к его столику женщина в дорогом шелковом плаще.       – И я рад тебя видеть, Ориана, – сдержанно улыбнулся вампир, не разжимая губ. – К тому же ты сама попросила позвать тебя, когда станет хоть что-то известно по нашему делу. А раз так, то я решил, что имею право выбрать как время, так и место.       – Это было бы справедливо назначь ты мне свидание. Но, к глубокому сожалению, ты встречаешься со мной не по этому поводу, – она села за столик, поправив длинную юбку и закинув ногу на ногу, демонстрируя изящные туфли-лодочки на невысоком каблуке.       Чуть отодвинув капюшон плаща, женщина внимательно вгляделась в Региса, сверля его недобрым взглядом.       – А я и не знал, что ты будешь испытывать из-за этого сожаление, – пожал плечами он.       – Я пришла исключительно из-за доброго отношения к тебе и не намерена спорить, Регис, – она сморщила аккуратный носик, будто ей только что принесли тухлятину. – Потому, говори, что тебе стало известно, и мы разойдёмся. Я не намерена находиться здесь дольше положенного.       Словно в ответ на её недовольство раздался вскрик от соседнего столика, где изрядно захмелевший мужчина шлёпнул молодую подавальщицу пониже спины. Та уже замахнулась, чтобы врезать в ответ, но остановилась. Видимо, раньше работала в заведении ниже классом и очень не хотела туда возвращаться. Потому, стиснула зубы, потёрла ноющий зад и вернулась внутрь.       – Ограниченные и тупые создания, сосредоточенные лишь на удовлетворении сиюминутной прихоти, – прошипела вампирша. – Скажи, что ты в них находишь? Что тебя заставляет видеть в них равных себе?       – А разве мы не похожи? Разве мы не живём, как ты выразилась, удовлетворяя сиюминутные прихоти? Разве наша молодежь стремится к чему-то, кроме того, чтобы напиться и получить удовольствие?       – Прекращай свои философствования. Думаешь, я не понимаю, к чему ты ведешь? Я сама с ними общаюсь, но, в отличие от тебя, не падаю столь низко, чтобы быть похожей на оборванку, – она смерила высокомерным взглядом его потрепанный жизнью стёганый жилет и выцветший пропылённый кафтан.       – Каждый выбирает свой путь и соответствующую ему форму общения. Тебе удобнее своя, мне своя, – улыбнулся ей Регис, но не стал больше испытывать терпение вампирши и перешёл к делу. – Пока что информации не так много. То, что эти две альпы были не местными, ты и сама в курсе, в крови же последней я обнаружил остатки сильного зелья.       – Судя по твоему взгляду, ты не смог его определить.       – Нет, – не стал отрицать он. – И я не знаю, стало ли оно причиной агрессии или же это был нежелательный побочный эффект. Оно растворилось в крови и, к сожалению, я смог определить только то, что зелье присутствовало в организме и влияло на него.       – Ты меня вытащил сюда только ради этого? – улыбнулась Орианна. – Только чтобы сказать, что ты ничего не знаешь? Признаться, я начинаю подозревать, что ты всё-таки решил назначить мне свидание.       – Ты, несомненно, красивая и великолепная женщина. Но нет, Ориана. Уловки не по моей части, – улыбнулся он.       – Ну да, либо молчание, либо откровенность, полумеры – это не про тебя. Значит, есть что-то ещё.       – Тело альпы забрал чародей, подозреваю, что в комплекте с зельем шло и магическое воздействие, – сказал он. – Но мне повезло, что один знакомый нам ведьмак забрал голову убитой и я смог её позаимствовать.       – Если чародей забрал тело, значит, не хочет, чтобы на него вышли, – кивнула она. – Что ж, это уже хоть что-то. Но, после устроенного гонения на Севере, в Нильфгаард и Туссент прибыли маги разных мастей. Найти нужного будет нелегко.       – К тому же неизвестно действовал ли он один или их несколько. И, самое главное, мы не знаем, что произошло с альпами, откуда их забрали, что с ними делали и какова цель всего этого.       – Регис, оставь эти вопросы для себя и своего дружка-ведьмака. Нам нужно имя и…       – Тебе напомнить в каком состоянии меня нашёл Детлафф после схватки с Вильгефорцем? – строго посмотрел на неё Регис, отчего взгляд Орианы посерьёзнел. – Чародеев нельзя недооценивать, я испытал это на себе. К тому же, не следует пока переходить к решительным действиям. Это может спугнуть его.       – Хорошо, – после недолгого раздумья сказала вампирша. – Но имей ввиду. Если начнут исчезать местные вампиры, то сдерживать себя мы не будем.       – Ты, правда, хочешь усугубить ситуацию ещё больше? – не понимал он. – Особенно после учинённой Детлаффом бойни.       – Я волнуюсь за тех, кто остался. И не намерена сидеть и ждать, пока чародей или компания чародеев решит похищать нас и ставить свои эксперименты, Регис. Это тебе так важны люди, – она встала из-за стола и надвинула капюшон на лицо. – Мне и остальным на них плевать. Полагаю, на этом мы можем закончить.       – Со своей стороны могу попросить лишь об одном – не действовать сгоряча.       – Я посмотрю, что можно сделать. Но сдержать гнев общины не в моей власти. И обращайся, готова оказать небольшую поддержку. Доброй ночи, – она улыбнулась и пошла прочь из трактира.       Захмелевший мужик попытался шлёпнуть и её. Однако ему хватило одного короткого и холодного взгляда вампирши. Видимо, он решил поберечь руки и поспешил отвернуться.       Регис просидел на балконе ещё некоторое время, а потом покинул заведение. К тому моменту народу уже поубавилось, все шли домой. Кто довольный и захмелевший, кто проклинал на чём свет стоит графа Монье за злосчастную колоду «Скеллиге».       Мужчина перехватил ремень своей торбы и пошёл в сторону Меттинских Ворот. Ночь выдалась на удивление тихой: никто не пытался напасть на поздних путников, никакой пьяница не приставал к Регису с расспросами, патрульные гвардейцы тоже не стали обращать на него внимания, а молча пошли дальше. Хоть Боклер и считается образцом спокойствия и мира, но и он не избавлен от проблем любого крупного города: воровства, убийств и насилия.       Застенное кладбище он пересёк быстро. В кучах мусора, что прибило к берегу, копались утопцы, выискивая застрявшую в обмотках старых сетей рыбу. Вампир не стал обращать на них внимания и отправился к своему жилищу.       Только он оказался под сенью деревьев и ступил на едва приметную тропку к заброшенному кладбищу, как пальцы закололо. Где-то рядом творилась магия, вампир подобрался и тут же исчез, спрятался средь густого кустарника. Может, неизвестный чародей снова выбросил где-то пострадавшего вампира или же вышел на охоту, прознав, что на Мер-Лашез живёт один отшельником.       Несколько долгих мгновений ничего не происходило, а потом он увидел, как тени пришли в движение. Не подул ветер, не скрылась за облаками луна, нет. Они просто поползли по земле, соткались в большой непроницаемо-чёрный кокон. Он быстро истаял чёрной дымкой, а на том месте теперь стояла девушка. Резкий запах крови ударил в ноздри, заставив заныть челюсти, но вампир быстро подавил этот приступ.       Звук надрывно колотящегося сердца отдавался в висках, слышалось хриплое дыхание, будто она долго бежала. Ей следовало помочь, кровопотеря могла быть обильной, но Регис не торопился выйти из укрытия. Это могла быть ловушка, приманка и не более того. Ведь неизвестно как именно чародей ловил своих жертв. Логично предположить, что делали это на живца – самый действенный и быстрый способ заставить вампира показаться.       Девушка тем временем упала на колени, пытаясь восстановить дыхание, и бросила взгляд на слабо кровоточащую рану. Поднявшись на ноги, она осмотрелась и пошла в сторону дороги, удаляясь от кладбища. Регис бы вздохнул с облегчением, но чародейка явно потеряла много крови и использовала слишком много Силы. Пока желание просто наблюдать боролось с желанием помочь, пальцы снова закололо.       Неизвестная вскинулась и достала из ножен один из изогнутых кинжалов. Странно, из всех чародеек, что пользовались оружием, он знал только Цири. Сталь слабо отливала зеленым в темноте, а затем лезвие загорелось синим огнём. По телу вампира пробежала дрожь, он однажды познакомился с магическим пламенем, и этот эпизод нельзя назвать приятным.       Девушка стояла и оглядывалась вокруг, ища источник тревоги. Регис застыл и перестал дышать, обратившись в статую. Пальцы кололо, но не резко. Это была ноющая долгая боль, скорее всего кто-то произносит мощное заклинание.       На девушку вдруг рвануло облако тьмы, по счастью, чародейка сумела откатиться в сторону, и темнота уродливой кляксой расползлось по двум тощим деревьям. Облако приняло телесную форму, но таких существ вампир никогда не видел: без губ и носа, оно имело только большие, светящиеся синим огнём, глаза. Худое тело с длинными руками клубилось чернотой, ни звука дыхания, ни шума бегущей крови, ни стука сердца уловить не удавалось.       Существо снова кинулось вперёд, на это раз девушка уклониться не успевала, рубанула клинком. Тварь взревела, хотя и не могла из-за отсутствия рта, но тем не менее... На голове теперь красовался длинный тонкий порез, отливающий синим светом.       Запах крови усилился, девушка зашаталась, зажимая рану, чем и воспользовалось существо. Оно сбило с ног, подмяло под себя несчастную и замахнулось когтистой рукой. Больше Регис ждать не стал. Растворившись фиолетовой дымкой, он возник перед самым носом существа и ударил удлинившимися когтями.       Ни треска плоти, ни запаха крови, ни разрубленной головы, будто бился с призраком. Тварь отвлеклась от жертвы, вскинула в голову и в следующий миг поплатилась за это. Клинок пробил худую грудь, выскочив из спины, синий огонь вспыхнул, пожирая чёрное тело. Вампир не почувствовал ни запаха палёной плоти, ни жара огня. Наоборот последний опалял холодом, неестественным, могильным.       Тварь заорала, покрылась паутиной синих жил и рассыпалась дымным облаком. Времени удивляться не было, поскольку раненая чародейка лежала раскинув руки и хрипло надсадно дышала. Этот бой дался ей тяжело, а когда Регис приподнял её за плечи, громко застонала. Вампир взглянул на неё, глазной зрачок почти поглотил синюю радужную оболочку, взгляд метался, не в силах уцепиться хоть за какую-то деталь. Разговаривать и спрашивать её сейчас о чём-либо бесполезно, она его не слышала и не видела.       Не став больше размышлять о том, откуда она взялась и что это было за существо, вампир поднял её на руки и понёс к себе. Она тут же сжалась в комок и ухватилась за его плечи, но ткань кафтана постоянно выскальзывала из слабеющих пальцев.       К тому моменту, когда над их головами сомкнулся потолок склепа, девушка уже потеряла сознание. Уложив её на матрац, вампир сразу стащил с неё плащ, худую заплечную сумку и отбросил в сторону, отстегнул пояс с ножнами, а потом, особо не церемонясь, продранные куртку и рубашку. Из растрёпанной причёски вытащил длинную заколку с острым концом. Она была тяжелой, а острие - длинным, такой и убить можно.       На шее девушки он заметил медальон в виде серпа луны обвитого лозой, а, прикоснувшись, отдёрнул пальцы. Серебро неприятно обожгло, оставив едва заметный след, который тут же зажил. Порезы от когтей ярко выделялись на бледной от коровопотери коже. Несмотря на тревожащий и дразнящий запах, вампир осторожно провёл пальцами неподалёку от раны, прислушиваясь к току крови и работе внутренних органов. Облегчённо вздохнул, убедившись, что обильная кровопотеря связана с лопнувшими сосудами, а не с внутренними повреждениями.       Он не намеревался заняться врачеванием так скоро, но, имея в друзьях ведьмака, надо быть готовым к неожиданностям. Он достал из ящика стола набор: бинты, иглы, спирт и нитки. Промыв и очистив раны, Регис принялся зашивать их. Девушка шипела от боли и неприятных ощущений, несколько раз выгибалась и пыталась остановить вампира, когда боль становилась особенно невыносимой. Но это были неосознанные реакции, в себя за все процедуры она так и не пришла.       Швы получились ровными, разве что шрамы останутся, но это – самое меньшее из зол. Убедившись, что нити держатся крепко, он стащил с девушки брюки и сапоги, укрыл залатанным, но теплым пледом. Нужно было подготовиться к её пробуждению, сварить снадобье, приготовить заживляющую мазь, но пока уходить нельзя. Потому вампир вымыл руки и сел подле, прислушиваясь.       Через пару часов он убедился, что девушка дышит ровно, горячка спала, а биение сердца пришло в норму. Только тогда Регис позволил себе покинуть склеп в поисках нужных трав. Рыскать по округе он не решился, слишком много времени может уйти на поиски. Мер-Лашез было тихим кладбищем, монстры старались обходить его стороной, предпочитая не связываться с живущим тут вампиром. Но могли не побояться проползти в его отсутствие, особенно, когда так соблазнительно пахло свежей молодой кровью. И он знал, к кому следовало заглянуть, чтобы собрать нужные травы и не терять времени впустую.