Секрет

Разговор с Самантой, несмотря на спонтанность и нервную скомканность (поди определи, кто из них дёргался больше), всё же принёс Колину облегчение, хотя и не совсем то, на которое он рассчитывал. Сэм, пусть и под давлением, заняла его сторону: не жаловалась матери, по первому требованию откладывала свои дела, чтобы понянчиться с сестрами (правда, при этом так удручённо вздыхала, корча несчастные рожицы, что другой на его месте уже давно умер бы от угрызений совести), да и вообще вела себя примерно, видимо, надеясь таким образом выторговать послабление для Люси. Но главным было не это. Колин вдруг с удивлением понял, что устал. От необходимости следить за каждым словом, прикидываться тем, кем не является, изворачиваться и шпионить. Молли и Кэтти были ещё слишком малы, а потому принимали происходящее за чистую монету. Но со старшими членами семьи Хартфилиев приходилось притворяться, и эта постоянная игра выматывала, сводя на нет всё удовольствие. Теперь же хоть с кем-то из взрослых он мог позволить себе расслабиться, не опасаясь ляпнуть лишнего и тем самым выдать себя с головой, обсуждать любые темы и даже вспоминать что-то из прошлого. Колин уже и забыл, как это приятно — быть откровенным с собеседником, не прячась за отговорками или двусмысленными фразами, отпустить себя, просто наслаждаясь общением. Саманта, конечно, мало подходила для этого, учитывая разницу в возрасте и её зависимое положение, но Колина подобные мелочи не смущали — общаются же как-то отцы со своими дочерьми или старшие братья с младшими сёстрами? Тем более что ему доставляло удовольствие не только рассказывать что-то самому, но и слушать. А ещё наблюдать. Саманта была забавной. Острая на язык, она не скупилась на полные издёвок замечания в сторону окружающих, не делая скидок даже родным и знакомым, лишь уменьшая градус язвительности. На замечания взрослых презрительно фыркала, но почти никогда не огрызалась в ответ, занимая глухую оборону в виде угрюмо-обиженного молчания. При этом — в силу ли неуёмного темперамента, не дающего и полчаса посидеть на месте, или природной доброты характера — была на удивление отходчива, особенно если «провинившийся» изо всех сил старался вымолить прощение. Легче всего это удавалось Мэтти. Поникшие уши, виноватый взгляд, тихое поскуливание — и Сэм таяла, для вида супя брови, тем временем скармливая псу припрятанное в кармане лакомство. Так что она могла сколько угодно возмущаться и слать на голову «любимого папочки» проклятия за то, что тот притащил в дом это лохмато-слюнявое исчадие ада, Колин отлично видел: Мэтти прочно обосновался в её сердце. Чувства к сёстрам Сэм проявляла более открыто. Она, конечно, могла побухтеть, что её лишают личного времени и вообще, кто здесь нянька? — а уже через пару минут, забыв о недовольстве, отрывалась на полную катушку так, что могла дать фору сотню очков даже ему. Причём ей было абсолютно всё равно, чем заниматься. Саманта могла часами рисовать рыбок по просьбе Кэтти, для каждой придумывая необычный дизайн. Или строить башенки для Молли, которые та с не меньшим энтузиазмом рушила. Однако самым любимым её развлечением было рассказывать сёстрам сказки, перекраивая их на свой лад и разыгрывая в лицах. Обычно где-то на середине представление плавно перетекало в показ мод, в котором обязаны были принять участие все, находящиеся поблизости (один раз попытались втянуть и его, но Колин сумел отвертеться, взяв на себя нелёгкую роль судьи). Ещё одной страстью Сэм была готовка, правда, не привычные обеды-ужины, а лёгкие перекусы в виде салатов и крошечных канапе. Первые она готовила на волне вдохновения, поэтому они никогда не получались одинаковыми, даже если предположительно делались по одному и тому же рецепту. Для вторых у неё была доставшаяся от бабушки целая коллекция формочек и ножей с фигурными лезвиями, до которой она никому не разрешала дотрагиваться. Родных своими кулинарными шедеврами Саманта радовала нечасто, прежде всего потому, что умудрялась безбожно заляпать всю кухню, себя и крутящихся под ногами голодающих, а вот наводить потом порядок ой как не любила. При строгих требованиях Люси к чистоте в доме это создавало проблему поистине вселенского масштаба. Колин до сих пор не мог без смеха вспоминать лицо Сэм, пока та разгребала завалы в своей комнате — кот из «Шрека» удавился бы от зависти, доведись ему присутствовать при столь знаменательном событии. Такими же неоднозначными были и её отношения с матерью. Колин бы не обратил на это внимания, если бы не подслушал их разговор. Проскользнувший в нём приют и страх, вернее, панический ужас в голосе Саманты заставили мозг невольно вцепиться в очередную загадку бульдожьей хваткой, скрупулёзно собирая мельчайшие детали интереснейшего пазла. Почему Сэм так боится оказаться в приюте? Место, конечно, не самое приятное, и всё же реакция её показалась Колину немного нетипичной. Это маленький ребёнок вроде Кэтти скорее поверил бы, что мама способна от него отказаться, но подросток? Обида, злость, раздражение, возможно, даже ненависть и презрение — вот что должно было звучать в голосе Саманты, но никак не страх! Откуда он взялся? Сэм там уже бывала? Люси отдала девочек в приют, а потом, выполняя обещание, данное бабушке и дедушке (своим родителям?), забрала обратно? Спросить Саманту об этом прямо у Колина не поворачивался язык — не из боязни показать себя в неприглядном свете, а не желая заставлять девочку вспоминать неприятные вещи. Воспоминание о собственной невосполнимой потере затыкало рот и прикручивало любопытство, по крайней мере, до лучших времён — Колин был отчего-то уверен, что рано или поздно всё разъяснится. Во всём остальном Саманта была обычным подростком, мало чем отличающимся от сверстников: сидела в соцсетях, периодически забивала на учёбу, переживала о своей внешности и репутации в школе. И, конечно, всеми правдам и неправдами пыталась отстаивать право на свободу. Люси, как успел заметить Колин, то ли из педагогических соображений, то ли пойдя на поводу любящего сердца, то ли по какой-то другой причине серьёзных ограничений на Сэм не накладывала, предпочитая договариваться, а не третировать дочь запретами. Наверное, ещё и поэтому та столь болезненно отреагировала на новые порядки: мало кому приятно, когда в доме начинает командовать чужой человек, навязывая свои кабальные условия. Однако продолжать мучить Саманту Колин не собирался: убедившись, что преподанный урок усвоен, он, дождавшись разговора с Люси, чтобы его действия не показались ей странными, постепенно сдал позиции. Первым в небытие ушёл комендантский час — зачем добровольно лишать себя помощника, особенно на те вечера, когда Люси до ночи задерживалась на работе? Следующее послабление коснулось внешнего вида. Колин самолично вернул Саманте косметику, беззлобно прокомментировав услышанные по этому поводу восторженные вопли. На самовольное появление в гардеробе девочки обожаемых ею драных джинсов и футболок с нагло скалящимися скелетами он отреагировал лишь осуждающе вздёрнутой бровью (что, впрочем, не произвело на Сэм никакого впечатления), а начавшие переливаться всеми цветами радуги волосы и вовсе предпочёл сделать вид, что не заметил. Единственным, на что Колин категорически отказался отменять вето, была еда. «Можешь дуться на меня, сколько твоей душе угодно, — безапелляционно заявил он, ставя перед Сэм очередную порцию ненавистной тушёной моркови. — Пока я с вами живу, питаться ты будешь правильно — так, как тебе прописал врач. Пусть и не по своей воле, но я за вас отвечаю». — «Перед кем?» — раздражённо фыркнула Саманта. — «Перед своей совестью», — холодно отрезал Колин. Этого аргумента, видимо, оказалось достаточно, потому что к теме диеты они больше не возвращались. Как ни странно, внезапно открывшаяся правда не сделала их с Самантой врагами. Даже намеренные угрозы в сторону Люси не подпортили воцарившейся идиллии: девочка, почувствовав, что матери ничего страшнее незапланированной уборки не угрожает, перестала всё воспринимать в штыки, без конца огрызаться, напоминая забившегося в угол ежа, или, наоборот, зажиматься, уходя в глухую оборону. Поэтому Колин почти не удивился, когда Сэм обратилась к нему с просьбой. Они, как часто это теперь случалось, сидели все вместе в гостиной, ожидая возвращения Люси с работы. Сэм возилась с девочками, но была так тиха и рассеяна, что он в конце концов, не выдержав, поинтересовался, что случилось. — Можно тебя кое о чём попросить? — негромко — то ли смущаясь, то ли боясь отказа — спросила Саманта. — Ну попроси, — растерялся от такого начала Колин. — Ты не мог бы сходить в школу? — Что ты натворила? — вполне искренне полюбопытствовал Колин. Собственный богатый опыт подсказывал: если ребёнок говорит о визите в школу не родителям, а кому-то другому, значит, он совершил нечто такое, за что ему определённо влетит. А кто в здравом уме не попытается избежать наказания, пусть и заслуженного? — Ничего, — буркнула Саманта, но заметив его скептический взгляд, начала с жаром убеждать: — Правда, ничего! Директриса просто ко мне придирается. Купер одевается как гот, весь в чёрном с ног до головы и цепями обмотан, Уилсон будто своё шмотьё на помойке находит, Росс на прошлой неделе в килте припёрся, даже трусы не надел, весь день сверкал своим тощим голым задом, а замечания делают только мне! Это нечестно! — Нечестно, — согласился Колин. — Но почему ты просишь сходить меня, а не маму? — Люси боится директрису до икоты, — осуждающе надула губы Саманта. — Будет опять мямлить, стоя навытяжку: «Да, мэм, конечно, мэм». Мне за неё стыдно! Хорошо бы кто-нибудь поговорил с миссис Рук нормально, чтобы она оставила меня в покое. Ну пожа-а-алуйста-а-а! — И кем я представлюсь? — почти сдался Колин. — Как кем? — не поняла Сэм. — Моим отцом, конечно! Настоящего директриса не видела, так что поймать тебя на лжи не сможет. — Ладно. И когда надо идти? — Чем раньше, тем лучше. Только никаких классических строгих костюмов! Она на них помешана, затаскает потом в школу под вымышленными предлогами. Лучше что-нибудь креативное — я как твоя дочь должна брать с тебя пример стиля. — И насколько креативно мне надо выглядеть? — на всякий случай уточнил Колин. — Максимально! — состроила восторженно-хитрую мордашку Саманта. — О’кей, — усмехнулся Колин, потянувшись за телефоном — в таком нелёгком деле ему понадобится помощник. Когда абонент ответил, он поздоровался, игнорируя любопытный взгляд Сэм: — Здравствуй, милая. Не отвлекаю? Скажи, ты завтра свободна? Мне хотелось бы украсть пару часов твоего драгоценного времени. Отлично! Тогда увидимся. Всё объясню при встрече. Рассказывай, где твоя школа и во сколько можно застать директрису, да и про неё саму поподробнее, — обратился Колин уже к Саманте: начался этап сбора информации, стратегию он продумает позже.

***

«Ой, какая лапа!))) Ему бы ещё ушки, заячьи, с розовым мехом)))» «с розовым сольются(( Лучше с чёрным. Для контраста ;)» «тогда уж рожки :D» «ДАААААА!!!11!!!1 :DDD» «и хвост!» «Крылья! Крылья! Как у летучих мышей, только большие)))» «вот такие?))) не благодарите :Р» «Фани, ты просто волшебница!!! Забираю этого демона себе на заставку муууррррр))))» «Хочешь побесить Шона? Он же рехнётся от ревности» «Переживет. Нефиг было обжиматься с какой-то крашеной сучкой в раздевалке» «ОДРИ ЗЛАЯ :DDD» «Девочки вопрос на миллион баксов! Мне кажется или у него реально подведены глаза?» «ГДЕ???!!!» «ты не знаешь, где у людей глаза?)))))» «оч смешно хахаха! ща умру от смеха» «посмотри на 32 сек когда он очки снимает там четко видно» «Можете не смотреть) реально :))) я там была и видела собственными глазами. Причем нарисованы и-де-аль-но» «думаете сам рисовал?)» «кто знает? ;)))» «почему мне не 18? ((((((я бы с ним замутила» «фуууууу он же старый ((беееее» «Сама ты бееее, а он секси, особенно в пижаме)))» «какой пижаме? О_о» «Обычной) шелковой желтой пижаме с огромными красными розами. Мы тогда на вечеринке у Сэм были. Началось все как обычно скукота смертная, а потом мистер Хартфилий пришел. Я тоже сначала подумала что фуууу, но он реально клевый!))» «Фани умоляю скажи что у тебя есть фотки!!!» «Только сегодня и только для вас! :DDD» «Фани ты лучшая!!!11!))» «Я знаю :РРР» В сеть одна за другой полетели фотографии, а спустя пару мгновений ленту заполонили умиляющиеся котята с глазами-сердечками и нескончаемый поток мимимишного бреда. Сэм, хмыкнув, вышла из общего чата (куда её, в общем-то, никто не приглашал, но это такие мелочи! И вообще, сами виноваты, надо было пароль нормальный ставить). «Папочка» произвёл настоящий фурор. И теперь на неё со всех сторон сыпались приглашения на вечеринки и просто в гости — народу не терпелось из первых рук узнать поподробнее о странном субъекте, заявившемся сегодня в школу. Учитывая его эффектное появление и то, что он вдруг оказался её отцом, о котором до этого дня никто и слыхом не слыхивал, такой повышенный интерес был вполне объясним. Даже ярко выраженный сексуальный подтекст некоторых сообщений не вызывал удивления: девушки, с которыми Саманта посещала одни и те же предметы, бывшие на год, а то и два, старше, уже вовсю обжимались с парнями, а кто-то, как Тифани, позволяли себе и большее. Сэм подобные вещи ещё не интересовали настолько, чтобы переходить от теории к практике. Да к тому же оказалось, что она ужасно стыдлива! Когда после пары свиданий Тим попытался её поцеловать, она едва не хлопнулась в обморок от ужаса: лизаться у всех на виду, да не просто ткнуться губами в щёку, а по-настоящему, с языком! И не важно, что они сидела в тёмном кинотеатре, где все были заняты или тем же самым, или скачущей по экрану ожившей мумией. Она пока не готова! Хорошо, что где-то сзади завизжала девчонка, и Тим отвлёкся. А у дома их спугнул сосед. Ещё от пары свиданий удалось отмазаться под благовидным предлогом, но долго так продолжаться не может. Не то чтобы ей так уж сильно нравился Тим, скорее, просто льстило внимание одного из самых популярных парней в школе, и лишаться его не хотелось. В конце концов, она ничем не хуже этих раскудавшихся куриц, только и умеющих распускать сплетни да кичиться количеством лайков в Инсте. Сэм, усмехнувшись, покосилась на лежащий рядом телефон. Всё же идея уговорить Нацу сходить к директору вместо Люси была отличной. Хотя в первый момент, увидев «мистера Хартфилия» на школьной парковке, она очень хотела его убить. Ну ладно, не в первый и не во второй, а когда смогла отойти от шока, потому что такое оказалось слишком даже для неё. Впрочем, хорошо, что увидеть появление «папочки» она смогла собственными глазами, а не узнала в чужом пересказе или вот так, в чате — успела придумать, как реагировать и что отвечать на обрушившиеся цунами вопросы. А так бы стояла дура-дурой, глазами хлопала, как тогда на парковке, не зная, что сказать. На большой перемене, Сэм, быстро проглотив ланч, выскочила на улицу. Обычно она использовала эти полчаса, чтобы потусоваться с девчонками: как бы они её не раздражали, совсем уж становиться изгоем не хотелось. Но сегодня у неё был ещё один повод — попробовать перехватить Нацу. Тот не сказал точно, во сколько приедет, но Сэм надеялась, что это произойдёт сейчас. Лучшего времени сложно было найти: до дневного сна оставалось ещё пара часов, а пока «папочка» будет общаться с директрисой, она присмотрит за Молли — нечего малышке слушать, о чём там взрослые говорят. Что ж, со временем она угадала: стоило ей примоститься на перилах крыльца, как на стоянку, сыто урча, лихо вкатился новенький Харлей. Водитель, заглушив мотор, слез с мотоцикла, но идти куда-то не спешил: взъерошил пятернёй волосы, медленно осматривая парковку и двор, покачался с носка на пятку, широко расставив ноги — то ли ждал кого-то, то ли просто решил покрасоваться перед немногочисленной публикой. — Походу, чел ошибся адресом — гей-бар в двух кварталах, — насмешливо хохотнул единственный парень в их компании, последнее время усиленно подкатывающий к Тифани: прошлый, как отслужившая своё батарейка, уже выброшен не только из соцсетей, но и реального окружения, поэтому вакантное место у королевского тела временно было свободно. — А ты откуда знаешь? Бывал там, что ли? — поддела его Фани, а пока тот пыжился, придумывая ответ, добавила: — Мужик, скорее всего, просто фрик. Одет, кстати, прикольно. В этом Саманта с ней согласилась: короткая кожаная жилетка, из-под которой торчала сетчатая, украшенная на груди блёстками футболка, зияющие модными прорехами бледно-голубые джинсы, заправленные в высокие, военного образца берцы, ремень с тяжёлой бляхой — всё это ни капли друг с другом не сочеталось, не говоря уже про встрёпанные, торчащие во все стороны розовые волосы. Но, вместе с тем, смотрелось оригинально. Пожалуй, именно за креативность Сэм поставила бы ему шестёрку — на большее фрик не тянул. Она уже собиралась уткнуться в телефон — мало ли понтующихся придурков, ищущих на свою задницу приключений, по району болтается, а здесь им будто мёдом намазано — как мотоциклист тяжёлой походкой от бедра направился в их сторону. Легко взбежал по ступенькам и, сняв очки, громко поздоровался, сверкнув белозубой улыбкой: — Приветствую, леди! Снимавшая его приближение на камеру Тифани (чтобы потом обязательно выложить в инсту и перемыть бедняге косточки) тихо ахнула: — Мистер Хартфилий! Сэм едва не упала с перил. Она, конечно, хотела, чтобы «папочка» выглядел... интересно, но не до такой же степени! Ладно ещё рваные джинсы и майка с провокационной надписью, но волосы?! Зачем было красить их в розовый цвет? А клеить на руки татушки (в том, что они ненастоящие, она не сомневалась, не настолько же он ненормальный, чтобы ради розыгрыша уродовать себя, да и покраснения вокруг рисунков не было)? Не говоря уже про аккуратно нарисованные стрелки. — Решили сменить имидж? Вам очень идёт! Вы прямо помолодели, — защебетала пришедшая в себя Фани. Нацу вернул ей комплимент, и они принялись болтать как старые знакомые. Сэм, уставшая от них через минуту, демонстративно закатила глаза и громко покхекала, привлекая к себе внимание. — Прошу прощения, леди, — оборвал себя на полуслове Нацу, — но у меня дела. Саманта, детка, проводишь? Сэм, молча вцепившись в любезно предложенный локоть, потащила «папочку» за собой, даже не дав ему толком попрощаться с оставшимися на крыльце «леди». И так же, не говоря ни слова, впихнула его в первую попавшуюся дверь. Тот такому обращению не очень обрадовался. — Эй, хватит меня толкать! — возмутился Нацу, высвобождая руку и осматриваясь. — Зачем мы здесь? Это, между прочим, мужской туалет. — И очень хорошо, значит, эти курицы сюда не сунутся, а мы спокойно поговорим, — голосом, не предвещающим ничего хорошего, начала Сэм. — Во что ты вырядился? Тату, волосы, стрелки… Я просила без костюма, а не становиться клоуном! И где Молли? — Кто здесь клоун? — обиделся Нацу. — Каждая деталь продумана. Ты же хотела себе креативного папочку? Вот, пожалуйста! Теперь никто не усомнится, чья ты дочь. Если уж защищать твою свободу на самовыражение, то только так. Сэм задумалась. Что-то в этом определённо есть. Может, увидев Нацу таким, директриса наконец оставит её в покое? — Ты так и не сказал, где Молли, — не желая напрямую высказывать согласие, пробурчала Сэм. — С Мавис, женой брата. Она врач и мама двоих мальчишек, так что за сестрёнку можешь быть спокойной. Всколыхнувшееся было внутри беспокойство пополам с любопытством — надо же, у Нацу есть родные и он с ними общается — пришлось на время засунуть поглубже и топать к директору. Дождаться «папочку» в приёмной не дала секретарша, выгнав на уроки, а вечером, пока не уложили девочек спать, на разговоры времени не осталось. Значит, нужно найти его сейчас — интересно же, чем закончилась беседа в кабинете директора. Сэм, переложив телефон на стол (а то ищи его потом в одеяле), вышла в коридор. С кухни доносились голоса. Саманта прислушалась. Слов разобрать не удалось, но ясно было одно: Люси за что-то гневно отчитывала Нацу. И это при том, что она никогда даже голоса на него не повышала! Такое точно пропускать не следовало. Поэтому Сэм максимально быстро и бесшумно сбежала с лестницы, но на последней ступеньке запнулась и буквально ввалилась в кухню. Пришлось как-то оправдывать своё появление. — Что за шум? Вас на втором этаже слышно. Люси осуждающе поджала губы, а вот Нацу, наоборот, молчать не стал. — Твоя мама сказала, что я не ваш отец. И обвиняюще ткнул в неё пальцем. Это было совсем не смешно. Сэм отлично помнила их с Нацу уговор и старалась делать всё, чтобы соблюдать свою часть сделки. Выяснять, что там вдруг Люси стукнуло в голову, времени не было, а «папочка» смотрел достаточно красноречиво… — Вы опять поссорились, да? — ляпнула Сэм первое, что пришло на ум. — Поссорились? — осторожно уточнил Нацу. — Ну… когда мама на тебя за что-то обижается, — продолжила фантазировать Сэм, стойко игнорируя вытягивающееся от изумления лицо Люси, — она начинает придумывать… всякое. В прошлый раз сказала, что тебя подменили инопланетяне. В другой что ты — твой брат-близнец. Ещё один раз, что ты из будущего пришёл, ну а в этот… — Сэм, что ты такое говоришь?! — ахнула Люси. — Ничего такого никогда не было! Нацу и правда чужой нам человек. Да, я попросила тебя помочь, но… — Ещё скажи, что заплатила мне, — перебила её Сэм. — Пятьдесят баксов. — Пятьдесят семь, — поправила Люси. — Милая, прости. — Нацу вдруг шагнул к ним, одним своим решительным видом остановив готовый пойти по новому кругу спор. — Наверно, мне не нужно было ездить в школу, но я хотел как лучше! Всё наладится, не волнуйся! Он, крепко обняв Люси, легонько покачивал её, как маленького ребёнка, когда хотят успокоить, и продолжал что-то негромко нашёптывать. Сэм облегчённо выдохнула: кажется, гроза миновала. И едва не подпрыгнула, когда Нацу окликнул её. — Посмотри, что с Люси. Она какая-то тихая. Сэм, выглянув из-за его плеча, спокойно констатировала: — Спит. — Вот так, стоя? Отключившись за пару минут? — не поверил Нацу. — Я бы на тебя посмотрела, повозись ты полгода с тремя детьми без выходных и праздников, — буркнула Сэм. — Где-то я уже это слушал, про полгода и праздники, — озадаченно нахмурился Нацу. — Знаешь что? — решил он. — Давай я сначала отнесу нашу Спящую красавицу наверх, а потом ты мне всё спокойно расскажешь, идёт? Саманта только пожала плечами: у неё есть выбор?