Секрет

Пластмассовая розовая ложечка известной сети мороженой сладости нырнула в невысокий, обклеенный яркой этикеткой стаканчик и, покружив, взмыла вверх, к чуть припухлым женским губам. Те обхватили её, заботливо и осторожно, даже, пожалуй, чересчур бережно, будто ложечка была хрустальной и от малейшего прикосновения могла рассыпаться мелкими блестящими осколками. Выглядело это весьма… эротично, по крайней мере, для одного молодого мужчины в расцвете лет и понятных по возрасту желаний. Но, кажется, хозяйка губ этого не замечала. Колин уже минут двадцать наблюдал за Люси. Сегодня был выходной, и они всем семейством отправились на прогулку. Поводов для неё нашлось несколько, и в первую (для Колина) приятную очередь — ежегодная весенняя регата, открывающая сезон и по совместительству давно ставшая Днём города. Народ, празднично одетый, высыпал на набережную, заставленную по случаю праздника палатками импровизированного народного рынка. Здесь можно было побаловать себя всевозможными вкусностями, готовящимися прямо тут, на глазах голодной публики; накупить ненужных сувениров, от которых уже ломились полки в каждом доме; поглазеть на артистов, разыгрывающих представления и вовлекающих в них зрителей под одобрительный гомон толпы; повидаться с друзьями и знакомыми, забытыми в суете деловых будней. И обязательно полюбоваться на взметнувшиеся в чистое голубое (как по заказу!) небо белоснежные крылья красавиц яхт, покататься на юрких моторных лодочках, снующих по заливу, подивиться красоте и мощи круизных лайнеров, заглянувших в порт по оказии. Колин ещё пару недель назад вытребовал у Люси обещание выделить время под столь важное мероприятие. Он никогда раньше не пропускал регату, даже студентом вырываясь на пару дней, и не собирался нарушать это правило и сейчас. Тем более что для этого не пришлось бы нарушать свою легенду: родных он предупредил, чтобы при случайной встрече те сделали вид, будто они незнакомы, а от всех остальных отделаться не составит труда — на самом деле, не так уж сложно болтать ни о чём, если предоставить возможность собеседнику вести первую скрипку. Останется только поугукать в нужный момент, создавая видимость разговора, и дело в шляпе. Девочки идею, конечно же, поддержали. Саманта, которая в принципе была за любой кипишь, кроме уборки, довольным козликом прыгала по дому, будто до этого её держали взаперти и вдруг пообещали выпустить на свободу. Ей вторила Кэтти, смешно коверкая слова и ужимки старшей сестры на свой манер, и в дуэте они смотрелись настолько очаровательно, что удержаться от смеха было просто невозможно. Никто, в общем-то, и не пытался. Люси сдалась уже после первого, пробного, выступления, поэтому сейчас они сидели на высоком парапете вдвоём: Сэм, прихватив сестёр, убежала то ли смотреть представление, то ли поискать что-то супернужное в торговых палатках — Колин ничего не понял из её скороговоркой произнесённого монолога. И уже несколько минут спустя думал о том, что не будь Саманте пятнадцать и не сложись между ними хорошие отношения, он непременно заподозрил бы её в нехорошем замысле. Потому что наблюдать за Люси, когда она ела мороженое, оказалось… странно. Странно волнующе и приятно. Она не была — на его взгляд — такой уж красавицей: чуть вздёрнутый острый носик, неправильный овал лица, слишком тонкие запястья — их просто страшно было брать в руки, того и гляди сломаются, светлые волосы (да, ему не нравились блондинки). И вместе с тем он не мог отвести от неё взгляда: тот безостановочно цеплялся то за одну, то за другую деталь, вроде незначительную, но добавляющую в образ то, что Колин, ни минуты не сомневаясь, назвал бы очарование. Лёгкий румянец на щеках. Упрямо спадающий на лоб одинокий локон. Подёрнутые задумчивой поволокой золотисто-карие (очевидно, от солнца, он не помнил у них такого оттенка) глаза. Бледно-розовые, без малейшего намёка на помаду губы. И… чёртова ложечка. — Не думал, что поедание мороженого может быть таким медитативным, — решил прекратить жестокую пытку Колин. — Тебе надо запатентовать этот метод, уверен, он наберёт много поклонников. — Что? — повернувшись к нему, спросила Люси, растерянно моргая. — Говорю, ты очень долго ешь мороженое. Я не угадал со вкусом? — Да нет, со вкусом всё в порядке, — ободряюще улыбнулась ему Люси. — Я ем практически любое. — Она снова помешала сладкую массу и облизала ложечку. — Просто наслаждаюсь тем, что можно вот так сидеть и никуда не спешить. Пока. Колин понимающе кивнул. А вот и вторая причина их семейного вояжа — нужно отвлечь Люси. Первой неладное заметила Сэм — наверняка потому, что знала её лучше других. Люси в тот день пришла гораздо раньше обычного, но была задумчива и рассеяна: то отвечала невпопад, то вообще ничего не слышала и не замечала, едва не оттоптав Мэтти хвост и почти лишив их ужина, забыв про стоящую на плите кастрюлю. Сэм, недовольно ворча, прогнала её с кухни, а как только все сели за стол, потребовала: — Колись! — Я не хотела портить вам аппетит. — Люси безропотно отложила вилку и даже руки на коленях сложила, как примерная девочка. — Ну и вообще… сначала хотела всё решить, а потом сказать, чтобы не расстраивать. — А ничего, что мы твоя семья и хотим помочь? — обиделась Сэм. — Поддерживаю, — вставил своё веское слово Колин. Его уже начала понемногу раздражать манера Люси тащить всё на себе, даже не пытаясь попросить помощи у других. Супруги они в конце концов или нет? Каким бы бутафорским не был их брак, решать проблемы всё равно нужно вместе. — Так что мы очень внимательно тебя слушаем, дорогая. — Меня уволили, — не поднимая глаз, призналась Люси. — Мистер Порла купил более современное оборудование и сокращает штат сотрудников. — Это какое? Турбо швабра, которая сама моет, что ли? — не удержалась от ехидного замечания Сэм. — А ты с управлением не справилась? Я серьёзно! — возмущённо воскликнула она на недовольный взгляд Колина. — Почему тебя-то уволили? — Потому что я пришла одна из последних. Так обычно и делают. — А кого ещё уволили? — продолжала допытываться Саманта. — Дай угадаю. Больше никого? Этот перележалый сухарь полез-таки тебе под юбку, ты ему отказала, и он выставил тебя вон! — Кто куда полез? — тут же вскинулся Колин. — Сэм! — почти одновременно с ним горестно вздохнула Люси. — Ну что «Сэм»? — не унималась та. — Ты сама как-то сказала, что он к тебе подкатывает. Дураку понятно, чем это должно было закончиться. — Можно поподробнее про этого… как ты там сказала?.. перележалого сухаря? — процедил сквозь зубы Колин. Ему вдруг стало обидно: какой-то левый тип тянет грабли к его жене, а он с ней даже не целовался ни разу по-человечески! То, что Люси ему совсем не жена, Колин как-то в этот момент подзабыл. — Да не было там ничего, — успокаивающе улыбнулась Люси, положив ему на руку свою ладошку. — Он отвесил мне пару не очень удачных комплиментов, и на этом всё закончилось. Честное слово, — проникновенно, как маленькому ребёнку, поклялась она. У Колина аж зубы заныли от острого чувства дежавю: Люси говорила с ним таким тоном, когда в первый день оставила его одного с Молли. Ничем хорошим это не кончилось — шишка на затылке болела ещё очень долго. А биться головой ему больше не хочется — ни в прямом, ни в переносном смысле. Он не боялся какого-то там мистера Порла, но его необдуманные действия один раз уже едва не привели к катастрофе. Сейчас — Колин чувствовал — он может потерять несравненно больше, чем пару недель назад, до всех этих откровений, долгих посиделок под припозднившийся ужин и неожиданных утренних обнимашек. Что-то произошло за это время, пока неясное, странное, нежное, мягко щекочущее под ложечкой, стоило ему увидеть Люси или подумать о ней. Потерять это было всё равно что перестать верить в Санту — неправильно и жестоко, будто этим он мог предать всё самое дорогое, что было в его жизни — воспоминания о матери и том хорошем, чему она научила его. На это Колин пойти не мог. — Это всего лишь работа, Нацу, — словно прочитала его мысли Люси. — Я просто найду что-нибудь другое. Оставь. Порла мстителен и мелочен, а я не хочу, чтобы с вами, всеми вами, — выделила она голосом, — что-то случилось. И Колин сдался, мысленно пообещав себе найти для Люси такую работу, чтобы её там не обижали. Один вариант у него точно был. На этом обсуждение неприятной темы закончилось, а утром следующего дня Люси приступила к активным поискам. Увы, всё оказалось довольно безрадостно: свободных вакансий нашлось мало, и большинство из них по тем или иным причинам не подходило. Люси старалась держаться и не падать духом, но и невооружённым взглядом было видно, каких трудов ей это стоило. Так что давно запланированная прогулка пришлась как никогда кстати. — Я уверен, что-нибудь обязательно найдётся, — подбодрил её Колин. — А сегодня постарайся об этом не думать. Люси, собравшаяся было ему ответить, вдруг тихо ойкнула: разыгравшийся ветер разметал её волосы, закрыв лицо. Колин бросился на выручку. Осторожно убрал со лба несколько прядей (остальные она откинула за спину сама) и не смог сдержать смешок. — У тебя мороженое на щеке, — пояснил он на недоумённый взгляд Люси. И потянулся, чтобы стереть. Люси, намереваясь сделать то же самое, вскинула руку. Их пальцы столкнулись и запутались, вызвав смех уже у них обоих. — Давай лучше я, — предложил Колин. — У нас же влажные салфетки есть, — напомнила Люси, когда он закончил. — А, точно, — сделал вид, будто только что об этом вспомнил, Колин. Собрался сунуть пальцы в рот, чтобы облизать — от мороженого они стали липкие — но его руку перехватила Люси. — Ты как ребёнок, честное слово, — мягко попеняла она ему. — Тащишь в рот всякую гадость. — Это не гадость, — возразил Колин, наблюдая, как Люси старательно обтирает каждый его палец салфеткой. — Это мои руки. — Но на них грязь и микробы. А если заболеешь? — Ты меня вылечишь, — нисколько не сомневаясь в своих словах, ответил Колин, забирая пачку салфеток, и добавил ворчливо, вытаскивая одну: — Теперь моя очередь. На самом деле, в его помощи уже не было особой необходимости: ту капельку мороженого, что была у Люси на щеке, удалось убрать ещё в первый раз. Но Колин не мог отказать себе в удовольствии снова её коснуться. Она тоже, кажется, была не особо против — судя по тому, что не пыталась отстраниться или любым другим способом показать, что ей неприятны его действия. Идиллия была недолгой: вернувшаяся Сэм, узнав, чем они занимались, обозвала их «скучными взрослыми» и потащила развлекаться, потому что «там столько всего интересного, а вы тут сидите, скоро корни пустите». Правда, «развлекались» исключительно они с Люси, принимая участие в организованных для праздношатающейся толпы конкурсах. Первый оказался на удивление простым — надо было всего лишь нарисовать осьминога. С завязанными глазами. Причём, максимально быстро. Колин с сомнением покосился на зажатый в руке маркер. — Я и с открытыми его не нарисую, — пожаловался он Люси. — Ничего, — успокоила его та, аккуратно расправляя выданный ведущим платок. — Я буду тебя направлять. Просто слушай меня внимательно и не волнуйся. Не волноваться было сложно, особенно когда Люси, прижавшись к его плечу своим, начала негромко подсказывать, обдавая его щёку тёплым дыханием: — Представь, что рисуешь круг. Хорошо, теперь вниз. Остановись. Вверх. Хватит. И снова вниз… Вверх… Вниз… Ты молодец! Потом, когда Колин увидел результаты своих трудов, он понял: Люси сильно ему польстила, потому что та клякса, что у него получилась, даже отдаленно не напоминала головоногого моллюска, изображённого на гербе города. Но она была определённо лучше, чем у других участников, так что приз — плюшевого осьминога, который потом полюбился Кэтти не меньше Мистера Полосатика, — они получили вполне заслуженно. В следующем соревновании они поменялись ролями: теперь Колин руководил, а Люси должна была вслепую выловить из воды маленьким аквариумным сачком как можно больше пластмассовых рыбок. Получалось у неё не очень, и они проиграли. — Прости, — всерьёз расстроилась Люси. — Тебе стоило взять в напарники Кэтти — у неё уже есть опыт. Пусть в следующий раз с тобой пойдёт кто-нибудь из девочек. Колин задумчиво прищурился. Им вдруг овладел злой азарт: Люси так искренне радовалась их победе в прошлый раз, что он просто обязан помочь ей пережить эти чувства ещё раз. — Мы больше не проиграем, — твёрдо пообещал он, сжав её пальчики в своей ладони. И повёл к следующей площадке для конкурсов. Здесь их заставили переходить через «пропасть»: осторожно идти по дощечке навстречу друг другу, каким-то невероятным образом разойтись и достичь каждый своей стороны, при этом пройти просто по очереди правилами запрещалось. — Что будем делать? — шёпотом спросила Люси, когда они встретились на середине. Разминуться не стоило и пытаться: «мостик» был слишком узким, и две пары, попытавшиеся, стоя в полный рост, поменяться местами, уже «упали». Остальные придумывали другие способы: приседали, наклонялись — но каждый раз опасно раскачивались и застывали, пытаясь восстановить равновесие. — У меня есть идея, — заговорщически подмигнул Колин. — Держись крепче. Расставив ноги пошире — для устойчивости, он легко подхватил её на руки и быстрым мелким шагом (его всё же слегка повело в сторону, поэтому тело инстинктивно дёрнулось вперёд, устроив ему небольшой забег) достиг площадки. Поставив на землю, чмокнул в первое попавшееся место, после чего так же споро занял свое место на другой стороне «пропасти». Публика встретила их выступление восторженными криками, особенно в части поцелуя, и потребовала повторить романтичный момент. Колин был даже уверен, что слышал среди прочих и голос Саманты, но Люси об этом говорить не стал: она и так засмущалась до слёз, и ему теперь хотелось не столько поцеловать, раз подвернулся такой повод, сколько успокоить. Колин вернулся к ней, бережно взял её лицо в ладони и сначала легко коснулся губами прикрытых век, лба, кончика носа, и лишь потом — тёплых мягких губ, чуть дрогнувших в ответ. — Всё хорошо? — шёпотом спросил он, прежде чем отстраниться. — Да, спасибо, — так же едва слышно ответила Люси. В толпе раздались аплодисменты. Колин (и какая только муха его сегодня укусила?), раззадоренный такой поддержкой, снова подхватив Люси на руки, спустился с импровизированной сцены. Зрители захлопали активнее, особенно восторженные засвистели, кто-то хлопнул его по плечу, крикнул, перекрывая общий гомон: «Так держать, парень!» Люси уткнулась ему в шею, наверняка опять красная от смущения, но он чувствовал, как вздрагивают её плечи от еле сдерживаемого смеха. Его и самого слегка потряхивало; веселье, бесшабашное, смелое, давно позабытое, поднималось откуда-то изнутри, как пузырьки воздуха в игристом вине, щекотно покалывало в груди, отдавая в голову не хуже хорошего алкоголя. Наверное, стоило всё же остановиться, чтобы не наделать глупостей. Для начала хотя бы убраться подальше от конкурсных площадок. — Может, отпустишь меня? — напомнила Люси ещё об одной вещи, которую тоже надо сделать. — Потерпи немного, мы уже почти дошли, — раздался рядом бодрый голос Саманты. — Куда дошли? — поинтересовался Колин, про себя радуясь небольшой отсрочке. — Вот до тех красных зонтиков. — Сэм, ткнув пальцем в нужном направлении, потрясла перед их носами листовкой. — Вы выиграли обед на две персоны. Как насчёт перекусить? Мы проголодались. А с купонами можно прилично сэкономить. Идею поддержали все — аппетит на воздухе разгулялся нешуточный. Хозяин ресторанчика, Яджима-сан, маленький старый японец с лысой головой и неожиданно кустистыми бровями, встретил их очень радушно: хитро помолчал на историю дедушки и древнего героя; лично выбрал блюда для каждого, невероятным образом угадав предпочтения; обстоятельно и с удовольствием рассказывал о своей молодости, усыпив размеренным тихим голосом начавшую капризничать Молли; не взял с них ни цента сверх предъявленного купона и пообещал скидку, когда они заглянут к нему в следующий раз. Возможно, поэтому настроение у всех было преотличным, а бодрости хватило на долгую прогулку по пляжу. Рядом с одним из пирсов их окликнули, предложив небольшую прогулку на яхте. — Давай? — с подозрительно знакомым восторгом в голосе попросила Люси. — Мы же смогли сегодня немного сэкономить. Хотя бы половину маршрута. Колин напрягся. Он бы и минуты не раздумывал, если бы не… Интересно, а два удара головой не могли повлиять? Вдруг всё прошло? Пожалуй, надо проверить. Надеялся он зря. Стоило только ступить на борт, и к горлу подкатила тошнота, тело сделалось чужим, непослушным, а звуки потеряли тональность, слившись в однородный гул. — Нацу, что с тобой? Тебе плохо? Ты такой бледный! — каким-то чудом пробился сквозь вату в ушах обеспокоенный голос Люси. — Идём. Обопрись на меня. Вот так, ещё немного. Сэм, будьте здесь, а я предупрежу хозяина лодки, что мы не поедем. Так необходимая сейчас опора резко пропала, но это стало уже не важно: под ногами была твёрдая земля! Пусть всего лишь в виде пирса, но это лучше, чем мотающаяся туда-сюда скользкая палуба. Колин, сделав глубокий вдох, сосредоточился на дыхании, чтобы побыстрее прийти в норму, поэтому на привычное лёгкое похлопывание по ноге отреагировал не сразу. Но Кэтти умела быть настойчивой. — Сейчас, детка, дай мне минутку, — попросил Колин. — Юси купается, — сообщила Кэтти. — Что? — недоумённо переспросил Колин. Слуховых галлюцинаций во время морской болезни у него пока не случалось. — Юси купается, — терпеливо повторила Кэтти. Колин проследил взглядом, куда показывал её пальчик. И тут же барабанные перепонки едва не разорвало от визга Саманты: — Она не умеет плавать! — Присмотри за девочками! — крикнул ей Колин, срываясь с места. Он притормозил у края пирса, чтобы разуться, и прыгнул в воду. Тело ещё слушалось плохо, в голове шумело, но Колин упорно грёб вперёд, к мелькающей между волнами светлой макушке. Ему не хватило совсем немного: течение сносило Люси всё дальше, в какой-то момент у неё, видимо, закончились силы, и она ушла под воду. Пришлось нырять. Вода была мутной, от соли щипало глаза, поэтому поиски заняли много времени. Когда они наконец выбрались на берег, Люси не дышала. Ему потянулись помочь, но Колин зло отмахнулся: «Я сам!» Уложил безвольное тело на песок, склонился над ним, набирая в лёгкие побольше воздуха. Принялся мысленно считать, не давая себе удариться в панику: «Раз, два, три, четыре… вдох… раз, два… вдох… дыши! раз…» Тело под руками содрогнулось: Люси закашлялась, выплёвывая воду. Колин помог ей сесть, прижал к себе, гладил по спине, плечам, тыкался губами куда придётся, что-то говорил, не слыша себя, пока тишину пляжа не разорвал детский крик: — Юся! Потом на них налетела Кэтти, и мгновение спустя рядом оказалась Саманта с плачущей Молли на руках, а он никак не мог отпустить Люси, и поэтому обнял и девочек тоже, и так же целовал в мокрые от слёз щёки, и успокаивал, и радовался, что всё обошлось, и сердился на жалобное «простите… подскользнулась», и снова сжимал в объятиях. Кто-то особо сердобольный вернул ему кроссовки и вызвал Службу спасения, а потом, когда врачи осмотрели Люси и та отказалась ехать в больницу, подбросил их до дома. Они почти не разговаривали оставшийся день и вечер, жались друг к другу, вспоминая пережитый ужас, и рано отправились спать. Люси долго сидела с каждой из девочек, дожидаясь, пока они уснут. Колин нашёл её в комнате Молли. Сейчас, наедине, ему вдруг стало неловко за то, как он вёл себя на берегу, словно позволил себе лишнего в неподходящий момент. — Я уже ухожу, — предупредила Люси. — Пусть сегодня Молли поспит со мной. Тебе тоже нужно отдохнуть. — Ага, — бестолково мотнул головой Колин. — Денёк выдался… — Насыщенный, — подсказала Люси. — Более чем, — нервно усмехнулся Колин. — Ты правда в порядке? Потому что Молли мне совершенно не мешает. — Да, не волнуйся. Спокойной ночи. Она уже стояла в дверях, когда Колин наконец-то решился её окликнуть. Ему хотелось сказать напоследок что-то важное, нужное именно в этот самый момент, но удалось выдавить из себя только банальное «да, и тебе тоже». Дверь практически бесшумно закрылась. Колин не раздеваясь рухнул на диван и невидящим взглядом уставился в потолок. Спать не хотелось совершенно. Кажется, эта ночь будет очень длинной.