Секрет

Жизнь как-то внезапно наладилась, будто упрямая, но очень важная деталька механизма с громким щелчком встала на место. Вероятнее всего, дело было в Люси: сама того не зная, она являлась их якорем, базой, пресловутым солнцем, вокруг которого они вращались, подпитываясь теплом и ещё чем-то, безоговорочно важным и нужным, чему сложно подобрать ёмкое определение. Теперь Люси вечерами бывала дома, и всё: семейные ужины, общие посиделки в гостиной, прогулки с Мэтти, даже ненавистная Самантой уборка и чтение сказки на ночь — приобрело приятный лёгкий флёр уюта, из которого, как из мягкого одеяла, не хотелось выбираться. Стало вдруг понятно, как многого они были лишены раньше, оттого желание сохранить это их маленькое чудо с каждым днём лишь увеличивалось. Хорошие изменения коснулись и саму Люси. Колин с удовольствием замечал, как бледнеют под глазами вечные синяки и уходит болезненная худоба; любовался появившимся нежным румянцем, вслушивался, замирая, в звонкий смех и тихое мелодичное пение, ловил на себе задумчивые смущённые взгляды и сам необъяснимо робел от негромкого проникновенного «спасибо». Было необычайно приятно осознавать, что и он имел к этим переменам самое непосредственное отношение. Это подталкивало на новые подвиги. Например, избавить Люси от некоего весьма настырного субъекта, обозначенного в её телефоне как Гажил. Звонил он не так чтобы и часто, в разговорах мелькал ещё реже, но постоянно что-то просил. Проведя тайную ревизию, Колин ужаснулся: на эти «хотелки» уходила почти треть всех доходов! Нужно было срочно что-то делать, иначе им грозило навсегда застрять в этой огромной финансовой яме. За нужной информацией он, как обычно, отправился к проверенному источнику. — А почему ты спрашиваешь? — поинтересовался тот и, коварно усмехнувшись, уточнил: — Ревнуешь, что ли? — Да! — на автомате, пребывая в своих мыслях, ответил Колин. — Нет! — тут же поправился, поняв, что проговорился. — Ну… немного, — всё же нехотя признался он, стараясь не смотреть на довольное лицо Саманты — теперь конца и края глупым шуткам не будет. — А ещё я беспокоюсь, — забыв временно о собственных проблемах, переключился на их общие Колин. — Этот Гажил присосался к вам, как пиявка. Чем он вас шантажирует? — Ничем. Гажил, он… — Сэм задумчиво почесала кончик носа и, решительно тряхнув своим разноцветным ужасом, лишь по недоразумению считающимся волосами, поднялась. — Поехали, покажу. На словах это не объяснишь. Добрались они минут за сорок; Молли за это время успела выспаться, а Кэтти в силу произошедших с ней перемен хоть и начала говорить, но делала это пока исключительно дома или с кем-то из семьи, так что предстоящему серьёзному разговору ничто не должно было помешать. Такси остановилось у неказистой на вид кафешки. Поблекшая вывеска, облупившаяся краска на стенах, окна в грязных разводах, пыльные искусственные цветы, развешенные по фасаду — всё буквально кричало о том, что заведение доживает свои последние дни и не закрылось только из-за ослиного упрямства его владельца. Пожалуй, Колин бы даже восхитился этой чертой характера хозяина кафе, если бы она не портила жизнь девочкам — в том, что всё это как-то связано, он ни минуты не сомневался, достаточно было вспомнить «новую плиту для Гажила», которую однажды упомянула Люси. — Только не говори, что это часть какой-то благотворительной программы от попечительского совета, в которой вы обязаны участвовать, или не менее бесполезная чушь, — поморщился Колин, с опаской поглядывая на раскачивающийся от ветра одинокий уличный зонтик — как бы тот не рухнул им на головы. — Ну… почти, — «обрадовала» его Саманта. — Помнишь, я говорила про наследство? В него входит половина дома — вторая записана на Люси — и кафе. Бабушка с дедушкой опасались, что Мишель всё продаст, когда их не станет, деньги заберёт себе, а нас просто выкинет на улицу. — Судя по тому, как оно выглядит, от него больше проблем, чем пользы. Зачем было цепляться за эту рухлядь? — Во-первых, оно дорого нам как память, — насупилась Сэм. — С ним даже связана семейная легенда: одна из букв вывески постоянно перегорала, и вместо «Любовь и удача» читалось «Любовь и Люси», поэтому бабушка с дедушкой решили, что если у них когда-нибудь появится дочка, они так её и назовут — Люси. Но Мишель по документам уже была Мишель, и это имя досталось сам знаешь кому. — Я понял, — остановил разошедшуюся Саманту Колин. — А во-вторых? — Оно не всегда так убого выглядело. Люси надеялась со временем отремонтировать его. Когда работу получше найдёт, — не преминула по привычке отпустить в его сторону шпильку та. — И как со всем этим связан Гажил? — вернул их разговор в нужное русло Колин. — Он у вас заместо шеф-повара, что ли? — Хуже! — сделала страшные глаза Саманта и подтолкнула его к двери. — Заходи. Сейчас сам всё увидишь. — Надеюсь, там хотя бы тараканов нет. — Колина аж передёрнуло от перспективы встретиться со столь мерзкими насекомыми. — О, не волнуйся, — злобно усмехнулась Саманта. Пожалуй, ненавидь Колин этих членистоногих чуть меньше, он бы им даже посочувствовал. — У Гажила с этими тварями разговор короткий. Внутри кафешка выглядела так же бедно, как и снаружи, но при этом во всём чувствовалась твёрдая хозяйская рука. Весьма знакомая, кстати. Видимо, здесь Люси слушались и уважали ничуть не меньше, чем дома. За барной стойкой никого не было, как и во всём зале, только откуда-то из глубины помещения, где, скорее всего, располагалась кухня, доносились шум воды, звон посуды и негромкие ругательства. — Гаж! — крикнула в пустоту Саманта, подёргав за язык стоящий на стойке большой медный колокол. — У тебя посетители. — Иду! — рыкнули в ответ басом. Ещё с минуту там что-то погромыхало, подозрительно затихло, и в зал через узкий проход за стойкой, едва не снеся плечом косяк, ввалился огромный мужик. Метра под два ростом, патлатый, в кожаной безрукавке на голое тело, щедро «украшенное», как рождественская ёлка игрушками, железными заклёпками. Завершал образ кокетливо украшенный кружевом фартук с кошачьими мордочками, казавшийся на таком гиганте почти игрушечным. Колин даже мысленно присвистнул: если Люси смогла найти управу на такую громадину, то она поистине страшная женщина, и лично ему, Колину, повезло ни разу не испытать на себе её гнев. — Ты, что ли, посетитель? — хохотнул между тем полукиборг-репер в фартучке, вытирая лапищи (потому что это точно не руки!) полотенцем. Саманта, подтянувшись, улеглась животом на стойку и безбоязненно чмокнула его в небритую щёку: — Причём самый любимый. А ты, я смотрю, в посудомойки переквалифицировался? — Миллианна своих блохастых в ветклинику повезла на прививки, пришлось за неё с тарелками бултыхаться, — поделился насущными проблемами тип и невоспитанно ткнул пальцем в сторону Колина: — А это что за пижон? — Нацу Драгнил, — представился смешанным именем Колин, чтобы не объяснять, почему девочки зовут его иначе. Но руку для пожатия не протянул, обидевшись на «пижона». — Муж Люси. Эта легенда была идеальной: она легко объясняла для посторонних его присутствие в жизни девочек, заранее предотвращая многие лишние вопросы. С Гажилом (в том, что это был именно он, Колин не сомневался) этот номер не прошёл. — Когда это болельщица замуж успела выскочить? — недобро прищурился, явно не поверив, тот. — Гражданский, — нехотя добавил Колин. Гажил смерил его подозрительным взглядом с головы до ног и поинтересовался у Сэм — так, будто они были тут одни: — Он нормальный? Ему можно доверять? — У него волосы розовые, думаешь, это нормально? — Кто бы говорил, — дёрнул её за разноцветную чёлку Гажил. — Мне можно, — показала ему язык Саманта. — А Нацу, хоть и странный, но хороший, не обижай его. — Насу хаоший! — встряла в разговор Кэтти. — О как! — поражённо присвистнув, потёр подбородок Гажил. — Ладно. Давай-ка, мелочь, сгоняй на кухню, кружки помой. Угощу вас кофе… за знакомство. — Двадцать баксов, — протянула ему открытую ладонь Саманта. — По десять за каждую. Мы с Кэтти пить не будем. Гажил молча отсчитал ей наличку. Дождавшись, когда она скроется в кухне, поманил Колина пальцем и, облокотившись на стойку, доверительно, как старому знакомому, сказал: — Послушай-ка меня, странный, но «хаоший» парень. И учти, я два раза не повторяю. Не знаю, что в тебе нашла Люси и чем ты так поразил мелких, что Кэтти даже разговаривать начала, а Сэм за тебя заступается. Мне на твои достоинства плевать. Эти девчонки — моя семья. Обидишь их — откручу тебе башку. Вот этими руками. — Он продемонстрировал свои огромные кулачищи и недоумённо нахмурился: — Ты чё ржёшь? — Я к тебе с тем же самым ехал, — признался Колин, безрезультатно пытаясь сдержать рвущийся наружу смех. Что ж, этот брутальный рокер в весёлом передничке определённо начинал ему нравиться. У них уже было кое-что общее — самое главное, не подлежащее обсуждению. Возможно, и в чём-то другом их мнения тоже совпадут — всегда приятнее иметь союзников, чем врагов. — Не боишься, значит? — уточнил Гажил. Получив в ответ пренебрежительное фырканье, громко расхохотался, откинув назад голову: — Люблю таких! Ладно, брейк. Я Гажил Редфокс, смотритель этого вертепа. И лучший бариста на всём побережье — такого американо ты больше нигде не попробуешь. К сожалению, дегустацию пришлось отложить — в кафе заглянули посетители. Гажил, выполняющий сегодня обязанности едва ли не всего персонала, попросив Сэм встать на его место, лишь досадливо отмахнулся на её счастливое «Все чаевые мои!» и убежал. Саманта, предвкушающе потерев руки, нырнула за стойку. Получалось у неё весьма неплохо, а по некоторым репликам гостей Колин понял, что делала она это уже не раз. — Только Люси не говори, — попросила Сэм, заметив его внимательный взгляд, — а то Гажилу влетит, и он меня даже на порог больше не пустит. Где я ещё столько заработаю? Люси и так против операции. Еле уговорила, сказала, сама на неё накоплю. Только тогда согласилась, видимо, надеется, передумаю за это время. — Какой операции? — напрягся Колин. — Хочу удалить это. — Сэм ткнула пальцев в три маленькие родинки на шее, образующие правильный треугольник. — Зачем? Мне кажется, они очень симпатичные, — осторожно высказал своё мнение Колин. — Многим такое нравится. Выглядит довольно… сексуально. — Вот именно! Мишель едва не облизывала их. «Это лучшее, что тебе досталось от отца! Будет, чем мужиков очаровывать, коли всем остальным Бог обидел», — пискляво спародировала она мать. — Лучшее?! Я их ненавижу! Будто приятно смотреть каждый день в зеркало и вспоминать, какой твой отец мудак. — Ты его знаешь? Они снова сидели у бара одни, так что никто не мешал им ковыряться в старых ранах. — Ну ещё бы, — скривилась Саманта. — Он иногда к нам заглядывал «вспомнить прошлое». — Она сделала пальцами кавычки и принялась ожесточённо натирать стойку, таким нехитрым способом пытаясь избавиться от охватившего её видного невооружённым взглядом гнева. — Миловался с Мишель, так, что дом ходуном ходил, Люси глазки строил. У него на уме только секс и яхта его, трындел о ней без конца, а на меня и не посмотрел ни разу. Рыжий кобель. Даже на похороны не пришёл… Колин одним ухом слушал негромкие причитания Саманты и всё пытался вспомнить, где он видел точно такие же родинки. Ведь видел! Разве что шея их обладателя была покрепче и шла в комплекте с белой рубашкой… нет, халатом! Логическая цепочка выстроилась в мозгу мгновенно: ловелас, рыжий, белый халат, больница… — Твой отец — доктор Редквин?! — Молодец, — вяло похлопала ему Саманта. — Только не надо орать об этом на весь город. — Прости, — извинился Колин, понижая голос. — Просто это было немного неожиданно. Зато теперь многое становится понятно. Ты ведь поэтому красишься, чтобы цвет волос скрыть? — Сэм неопределённо мотнула головой, не подтверждая, но и не опровергая его догадку. Впрочем, ему и этого оказалось достаточно. — А мне кажется, тебе рыжий пойдёт. Может, только подобрать другой оттенок. Надо тебя познакомить с Мавис, она в этом деле разбирается, глядишь, посоветует что толковое. Со мной же получилось. Колин подёргал себя за отросшую чёлку. Ему захотелось отвлечь Сэм от неприятных воспоминаний, и перевести разговор на невестку казалось не самой худшей идеей. — А мейк-ап тоже она делала? — попалась на удочку Саманта. — У Мавис куча талантов. Одно то, что она уже столько лет терпит моего зануду-брата, дорого стоит. И готовит потрясающе. Лазанья в её исполнении — это настоящий нектар богов. А индейка на День благодарения? Я за праздники так объедался, что потом неделю на еду смотреть не мог. Расплакавшаяся Молли заставила его прервать вдохновлённый монолог и обратить всё своё внимание на неё. — Что случилось? — забеспокоилась Сэм. — Ничего страшного, — успокоил её Колин. — Просто пришло время менять подгузник. Мы можем где-нибудь уединиться? Саманта посигналила Гажилу: «Я ненадолго отойду» и кивнула, приглашая следовать за собой. Они оказались в небольшой комнатке, судя по обстановке — кабинете хозяев кафе. Колин быстро переодел Молли и, пока Сэм кормила сестру, решил осмотреться. Здесь царил такой же идеальный порядок, как и раньше в доме: аккуратной стопкой сложенные папки на краю стола, пустая корзина для бумаг, политые цветы и отсутствие пыли на всех горизонтальных поверхностях. Словно Люси одной возможностью наведаться сюда с тряпкой пугала возможный кавардак до дрожи, и тот самоустранялся, чтобы не вызвать её гнев. Единственным, что разбивало нарочитую строгость кабинета, была картина, висящая над диванчиком для посетителей: на переднем плане, спиной к зрителям, в полосе прибоя стояла девушка в белом платье, смотрящая на плывущий к ней гордо раскинувший алые паруса старинный корабль. — Это Люси рисовала, — заметив его интерес, объяснила Сэм. — Вернее, не рисовала, а раскрашивала — есть такие наборы, как обычные детские раскраски, только эти для взрослых и на холсте. Получаются как настоящие картины. — А почему у парусов такой цвет странный? — не в силах оторваться от картины, спросил Колин. — И мне кружку с такими же подарила. — Это из какой-то книжки. С Люси в школе училась девочка Наташа, дочь русских эмигрантов. Она и рассказала эту историю. Подробностей я не помню, но если кратко… Героине в детстве предсказали, что когда-нибудь за ней на большом корабле под алыми парусами приплывёт принц и заберёт в свою страну. Девочка жила очень бедно, но была доброй и верила в чудеса. Однажды, когда она выросла, её увидел молодой капитан, не принц, конечно, но тоже симпатичный. Узнал о её мечте и — вуаля! — поставил на свой корабль нужные паруса. — А дальше? — Ну что там обычно в сказках бывает? «Жили они долго и счастливо и умерли в один день». Наверное. Кажется, всё закончилось на том, что они куда-то там уплыли. — Нет, я про Люси. — А-а! — протянула Сэм. — Ну она очень увлеклась этой историей. Нашла её в сети на английском, распечатала, чуть ли не наизусть выучила. Мне на ночь вместо сказки читала. Картину вон раскрасила. Ой, вспомнила, фильм ещё был, чёрно-белый, короткий. Стрёмненький такой. Слушай, пошли уже назад, а то Гаж там совсем один, а он ещё и за Кэтти присматривает. Вернулись они вовремя — Гажил как раз закрывал за последним посетителем дверь, чтобы устроить им небольшой перерыв и спокойно пообщаться. — Так чего вы сегодня заявились-то? — поинтересовался он, выполняя своё обещание на счёт лучшего кофе на побережье. — Люси прислала? Я вроде не просил ничего. — Вот потому и заявились, — ответил Колин. — Чтобы узнать, почему просишь. Девочкам самим еле на жизнь хватает. Гажил понятливо кивнул: — Я уже предлагал Люси закрыться, но она даже слышать об этом не хочет. Мишель выдоила нас досуха, даже мебель с посудой кому-то умудрилась загнать по дешёвке. — У вас здесь хорошее место, прямо на набережной, — возразил Колин, — и терять его обидно. Говоришь, раньше кафе пользовалось спросом? — Ещё каким! — подтвердил Гажил. — И сейчас народ по старой памяти заглядывает, но условия у нас… Сам видишь. На ремонт денег нет — ребята здесь, считай, почти за бесплатно работают, да и Люси некогда этим заниматься, детвору бы на ноги поднять. — Ему можно верить? — ткнув в Гажила пальцем, обратился Колин к Саманте. — Он не сдал меня, когда я в пятом классе провалила тест по английскому. Это считается? — решила пошутить та. Шутку не оценили: две пару глаз уставились на неё в немом осуждении. — Какие вы скучные! — надулась Сэм. — Да, он хороший парень и он за нас. По шкале ненормальности занимает примерно четвёртое место. Потому что кондитер-рокер даже звучит странно. Ты это хотел услышать? — Примерно, — хмыкнул Колин, стойко игнорируя обиженное Гажилово «я ещё и на виолончели играю, и котиков люблю». — А я, интересно, какое? — Ты… — Сэм, прищурившись, склонила на бок голову, с деланно-серьёзным видом погрызла чайную ложечку и выдала вердикт: — Твёрдая пятёрка. Нормальный от нас давно бы сбежал, а тебе походу нравится. Предвосхищая твой вопрос — я на шестом, но я над собой работаю — нет предела совершенству! — Тогда предлагаю всем присутствующим заработать к своей репутации ещё плюс один. — Дай угадаю! — загорелась Сэм. — Мы сами здесь всё отремонтируем? — Почему нет? С проектом поможет отец — его чудикам только дай придумать что-нибудь креативное, они тебе за полчаса и проект нарисуют, и макет склеят, и смету набросают. Рабочих можно нанять, с чем по мелочи справимся своими силами. — А деньги? — встрял в разговор Гажил. — У меня отложено немного, но там на всё не хватит. — Родители при рождении открыли для нас с братом трастовый фонд, чтобы оплатить учёбу. Но я получил стипендию, так что он мне не понадобился. Думаю, сейчас самое время им воспользоваться. — Подожди… — остановила его Саманта. — Ты что… ты правда это сделаешь?! Но мы же тебе… Не произнесённое «никто» повисло в воздухе, заставив всех напрячься. Молли в переноске и та примолкла. Колин молчал, будто давая присутствующим возможность до конца прочувствовать ситуацию. — Беру свои слова назад, — хрипло выдохнула Сэм, не дождавшись ответа. — У тебя все двенадцать из десяти, и, кажется, это не предел. — Сами виноваты, — подмигнув ей, рассмеялся Колин. — Надо было смотреть, кого похищаете.