Секрет

Уже на следующий день Люси пожалела о данном обещании отложить разговор до вечера воскресенья: смотреть на тёплые отношения близких, радость в их глазах и знать, что совсем скоро этому придёт конец, было невыносимо. Она отказалась репетировать прочувственную речь и рассказывать небылицы о несуществующем заказе («Хватит лжи, Сэм! Достаточно той, что я уже нагородила»), но полностью отвертеться от участия в грандиозном плане Саманты не смогла. Правда, её не заставляли что-либо делать, Люси хватало выслушивать полные восторгов отчёты о прошедшем дне, любоваться рисунками и дегустировать разного рода вкусности, от которых к её возвращению домой ломился стол. А впереди ещё маячили два дня выходных, во время которых предстояло праздновать, то есть изображать счастье и полное довольство жизнью, чего она абсолютно не чувствовала. Злая ирония: мечтать о большой и дружной семье, тёплом уютном доме — и самой всё разрушить, не успев толком создать! Было и стыдно, и больно, и страшно, но отказываться от своего решения Люси не собиралась. Утро субботы вышло суетливым. Вещи они собрали накануне, но неожиданно выяснилось, что Сэм каким-то образом умудрилась уложить в сумку свою косметичку, причём на самый низ, и наотрез отказывалась выходить из дома, не замазав выскочивший на лбу прыщик. Потом Кэтти перевернула на себя молоко и необычно долго выбирала новое платье. Ещё пришлось объяснять соседке, согласившейся присмотреть за Мэтти, почему его нельзя кормить свежими булочками, и выслушивать её жалобы на бессонницу. Последним отличился Нацу, потеряв любимую игрушку Молли, которая обнаружилась всё в той же сумке рядом с вновь оказавшейся там непонятным образом косметичкой Сэм. Изрядно задёрганная Люси, усаживающая в автомобильное кресло Молли, даже внимания не обратила бы на остановившиеся у дома машины, если бы к ним наперегонки не бросились Саманта и Кэтти. — Ну наконец-то! — раздался за спиной голос Нацу. — Чего так долго-то? Опять Зер галстук к костюму подобрать не мог? Пижон! — Вы знакомы? — не зная, как реагировать на его слова, спросила Люси. — Ещё бы! Это Зереф, мой старший брат, его жена Мавис, сыновья Август и Лакрейд. Ну, а его ты знаешь, — дождавшись, когда из второй машины, прихватив кучу свертков, выберется высокий темноволосый мужчина, сказал Нацу. — Директор дизайнерской фирмы «Драгонфлай» и мой отец, Игнил Драгнил. Люси судорожно выдохнула. Как же страшно было поворачиваться… Но такие разговоры нужно вести только глаза в глаза. — Ты вспомнил. — Да. — Давно? — В первый же день. — Нацу смотрел на неё без гнева или обиды, с мягкой укоризной, как смотрит раскрывший обман взрослый на любимое чадо, пытающееся придумать байку о том, что печенье из вазочки утащили голодные инопланетяне. — Совсем забыл про чайник, получил от него удар током, поскользнулся на мячике и заработал ещё одну шишку. Зато ко мне вернулась память. — Господи… Люси закрыла лицо руками. Хорошо, что она стояла рядом с машиной, на которую можно было опереться, потому что ноги её совершенно не держали. Сколько месяцев Нацу жил с ними, помогал, поддерживал, решал проблемы, заботился, любил… А она всё это время обманывала его! — Прости меня, пожалуйста… — прошептала Люси, с трудом совладав с голосом. — Я не должна была, не имела права… Мне так жаль… Больше она не смогла выдавить из себя ни слова. Лишь сильнее зажимала ладонью рот, чтобы не испугать всхлипами притихшую в кресле Молли. — Люси… Нацу, нахмурившись, шагнул было к ней, но она замотала головой, сделала несколько глубоких вдохов, загоняя истерику поглубже, и заговорила снова, пытаясь если не оправдаться, то хотя бы объяснить: — Наша няня ушла без предупреждения. Мне не с кем было оставить Молли. Если бы я не вышла на работу, меня бы уволили. А девочки… их бы тогда забрали. Они всё для меня! — Девочки, да, — кивнул Нацу. — В общем-то, я затеял это ради них тоже. Ты ведь понимаешь, что им нужна настоящая семья? Мама, папа, дедушка, братья… Чтобы побольше народу и повеселее было. Официальные документы об удочерении. У всех одна фамилия. А ребёнок, который родится? Он ещё что-то говорил, приводил аргументы, но Люси из-за звона в ушах не могла разобрать ни слова. Настоящая семья? А разве у них — не настоящая? Разве она им не мама? Разве она любит их не так сильно, как может эта светловолосая незнакомая женщина, которой так радостно улыбается Сэм? Или она даст им меньше, чем мистер Драгнил, держащий на руках Кэтти? — Не смей! — с трудом сдерживаясь, чтобы не залепить Нацу пощёчину, прошипела Люси. Неужели она так сильно ошиблась в нём, и всё то светлое и тёплое, что наполняло их отношения последние несколько недель, было элементарным притворством, так умело разыгранным с одной-единственной целью — отомстить ей, лишив самого дорогого? — Слышишь, я не позволю! Ни тебе, ни кому-либо другому. Может, я и не идеальная мать, но я люблю их и всё для них сделаю, всё! И мне плевать, кто ты или твои родственники, я не отдам вам ни девочек, ни… — Она защитным жестом прикрыла живот, будто кто-то мог забрать не родившегося малыша прямо сейчас. — Я никого вам не отдам! — Хей-хей-хей! — торопливо отступил Нацу, отгораживаясь от неё раскрытыми ладонями. — Люси, никто не собирается отнимать у тебя детей. Когда я говорил о семье, я имел в виду… нас с тобой. — Он даже показал рукой на неё и себя, жестом подкрепляя свои слова. — Что?.. — неверяще выдохнула Люси. — Нас? — Помнишь, что я сказал тебе на крыше? Для меня главное — наша семья: ты, я и девочки. И чтобы так оставалось всегда, — почти слово в слово повторил Нацу, даже интонация, казалось, была та же. И взгляд. И прикосновения. — Я не врал тебе, Люси. Всё, что я говорил или делал, всегда было правдой. И я не собираюсь от этого отказываться — ни сейчас, ни через десять или двадцать лет. Я правда хочу, чтобы у нас наконец всё стало по-настоящему. — Ты… делаешь мне предложение? — Нет. Да! Вернее, всё вместе: знакомство с родными, помолвка, свадьба… Только при одном условии! — Каком? — не пытаясь даже угадать, что там ещё придумал Нацу, спросила Люси. Эмоциональные качели, толкающие её от стыда и разочарования к надежде и обратно, утомили похлеще утренней неразберихи. Если чего-то сейчас и хотелось, то исключительно того, чтобы это разговор побыстрее закончился. — Если ты и сама этого хочешь. Не потому, что боишься потерять девочек или в виде благодарности, или… Да можно придумать сотню глупых причин, почему нам нужно пожениться! — Ни одной, — покачала головой Люси. — Я не хочу ничего придумывать. Потому что ты лучшее, что было в моей жизни. Ну кроме девочек, конечно, — смущённо поправилась она. — Что ж, — по-доброму усмехнулся Нацу, легко касаясь её губ своими, — с ними я готов разделить это почётное место. — Скажешь своё настоящее имя? — привычно расслабляясь в его объятиях, спросила Люси. — Колин Драгнил, — представился Нацу и, сделав загадочную паузу, добавил: — Но… самые близкие… зовут меня Нацу. И снова поцеловал — так, что у Люси закружилась голова, и всё остальное стало неважным. — Поехали, а то опоздаем, нацелуетесь ещё! — напомнил о себе внешний мир. — Зер, ты зануда! Без нас всё равно не начнут, — крикнул в ответ Нацу. — Но он прав, — цыкнул уже тише, чтобы кроме Люси его никто больше не услышал. — Не стоит заставлять людей ждать. Пойду поздороваюсь и девочек в машину посажу. Нацу ушёл, а Люси резко выдохнула, собираясь с силами, — ей предстоял ещё один тяжёлый разговор. — Мистер Драгнил… — Пусть шеф и просил называть его по имени, сейчас только такое официальное обращение казалось правильным. — Я не знаю, как подобрать слова, чтобы объяснить… Хотя никакая причина не оправдает мой поступок в ваших глазах. Простите меня. Я ведь и сама мать и знаю, как это страшно — потерять ребёнка… — А знаете, что не менее страшно? — потёр щёку мистер Драгнил. При её приближении он опустил Кэтти на землю и теперь, кажется, не знал, куда деть руки. — Видеть, как твой сын страдает, и не иметь возможности ему помочь. Я жил с этим десять лет. Нацу… — Мистер Драгнил неожиданно тепло усмехнулся, покачав головой. — Видите, даже я так стал его называть! Просто магия какая-то… Так вот, Нацу очень сильно переживал смерть матери. Он словно выгорел изнутри, отдалился от нас, замкнулся в себе. Стал совершенно другим. А сейчас он почти прежний. Вы вернули мне сына, Люси, за это можно простить что угодно. А кроме того, у меня появились три очаровательные внучки — вы же позволите мне их так называть? — Конечно, — растерялась от такого поворота Люси. Она не ожидала, что её так быстро простят — ни раздражённых взглядов, ни гневной отповеди, ни проскальзывающего в каждом жесте разочарования. Люси понимала, почему так сделал Нацу, но его отец? — И, надеюсь, будет ещё одна, — заговорщически подмигнул мистер Драгнил, вгоняя её в краску. Не то чтобы Люси было неловко обсуждать свою беременность с кем-то посторонним — с Игнилом (учитывая, как прошло объяснение, он наверняка не преминёт напомнить о просьбе называть его просто по имени) у них успели установиться довольно дружеские отношения, и ответить на вопрос, например, о поле ребёнка или своём самочувствии не составило бы труда. Но теперь, когда выяснилось, что он отец Нацу, что-то ей подсказывало: такие разговоры станут более частыми. И хорошо, если только этим и ограничится — не хотелось бы, чтобы с ней носились, как с хрустальной. К счастью, именно сейчас им пришлось прерваться: вернулся Нацу. — Сэм и Кэтти упросили меня отпустить их ехать с тобой. Автокресло я переставил, — сказал он отцу. — Ну, готова ехать? — это уже предназначалось ей. — Куда? — позволяя увлечь себя к машине, спросила Люси. И ни капли не удивилась, услышав в ответ произнесённое самым загадочным тоном: «Секрет!» И тому, что они приехали на пристань. И почти — белоснежному красавцу кораблю под алыми парусами: ну где ещё Нацу мог организовать для них свадьбу? Поэтому так обидно было бы от него отказаться: крайне жестоко заставлять страдать любимого человека ради церемонии, которую можно спокойно провести и на земле. — Я принял меры предосторожности, не волнуйся, — будто прочитав её мысли, шепнул Нацу, вытаскивая из кармана пузырёк с лекарством. — Здесь много и хватит не мне одному, если что. Едва он успели ступить на палубу и поздороваться с капитаном, как Люси утащили в каюту: «Причёска, макияж, платье! Ты же не хочешь выглядеть, как пугало?» Саманта и Мавис трудились над ней почти час, не давая смотреться в зеркало. Заглянувший в каюту Гажил, исполняющий роль посажёного отца («Я обещал твоим родителям присматривать за вами, а раз других родственников у тебя нет, сам отведу тебя к алтарю, чтобы не стыдно было смотреть им на том свете в глаза»), долго молчал и лишь после полученного от Сэм тычка в бок выдал, задумчиво почесав подбородок: — Может, мне самому на тебе жениться? Даже жалко такую красавицу кому-то отдавать. А Нацу, кажется, и вовсе дар речи потерял, зато смотрел так, что никакие слова были в общем-то и не нужны, кроме уверенно произнесённых «Да!». Когда солнце, вспыхнув вечерним августовским жаром, потянулось к горизонту, корабль, высадив гостей, повернул к выходу из залива, чтобы обогнув косу, высадить молодожёнов в соседней бухте, где в отеле «Голубая лагуна» их ждали номер люкс, вещи и двухнедельные путёвки на горнолыжный курорт («Вы море каждый день видите, — убеждала Саманта, — а снег и на Рождество не всегда выпадает. Ну и что, что не умеете кататься на лыжах. Научитесь! В конце концов, просто в снежки поиграете»). Можно было уже уйти в приготовленную для них каюту (ночь предстояло провести в море), но Люси хотела полюбоваться закатом — необычайно ярким сегодня. Нацу стоял рядом, обнимая и делясь теплом. Они оба молчали, полные до краёв и этим днём, и своим, разделённым на всех и оттого в сто крат приумноженным счастьем, и главным секретом, объединившим их души: чудо — настоящее, живое и чистое — сокрыто в нас самих, нужно только не бояться выпустить его на волю, позволить распустить жаждущие ветра свободы паруса-крылья и верить, что обязательно найдётся тот, кто разделит с тобой этот головокружительный полёт.