Захмелевший среди цветов

Долог день до вечера, коли делать нечего. У меня вот именно такая ситуация. Девчонки убежали довольные и такие энергичные, словно бы это не они сутки бесились. Школа? Работа? Забудьте, у нас тут дела поважней. В какой-то момент я даже начал ощущать себя не вполне человеком, скорее манекеном для отработки приемов. Нет, я понимаю — к девушкам в руки попал настоящий, живой парень. Им очень хочется посмотреть, как это все работает, примерить, попробовать и так далее, но опыты зачем ставить? И главное глазками так хлоп-хлоп, с искренним недоумением «а что, тебе не нравится?» Это после попытки выдавить из меня еще хоть немножечко, всеми способами, как пустой тюбик зубной пасты — разве что утюгом не проглаживали. При этом, когда я показал свое неудовольствие Моника так перепугалась, что чуть не заревела, мне же ее и утешать пришлось. На вопрос, откуда она эту глупость взяла, честно ответила, что из эротической литературы. А я всегда говорил, что подобное читать неопытному пользователю нельзя! Мало ли кто и с какой целью пишет эту вашу порнушку?! Конечно, любые желания пытались угадывать еще на стадии появления мысли. Не всегда получалось, но девочки старались. И да, чувствовать себя султаном в гареме очень приятно, особенно ощущая искренность такого энтузиазма. Но надо же и мозги включать! Кстати о мозгах — я действительно того, дурак в смысле. Точнее — милый дурачок. Нет, реально, у меня соображалка плохо работает. И это страшно, потому что помнить, что я мог больше, и понимать, что я этого уже не могу, очень жуткое ощущение. И никакой двойной минет с одновременным массажем, ароматическими свечами, голодным урчанием и прочими изысками потери мозгов не компенсирует. Может, из-за того и бешусь. — Вернусь попозже. — Угу. — Охранница оторвалась от кроссворда и глянула на меня, но тут же уткнулась обратно. Так, ладно, я дурак, причем мелкий. Был бы большим — пошел бы в охранники. Тут это, наверное, популярно? Статусная вещь, большой мужчина-охранник, мускулистый и весь в кожаных ремнях. С ятаганом и намазанный маслом, ага. Но я мелкий… И глупый. Куда мне деваться, тонко чувствующей натуре? На гуманитарный факультет? И где вы видели богатого гуманитария? Остановившись, я попытался уловить мысль, потом повертел головой, соображая. Ведь мелькала какая-то мысль о… — Молодой человек! Послушайте! — Догоняющая меня тетка даже запыхалась. — Я ищу актеров для спектакля, вы просто идеально подходите! Что-то эта вселенная слишком активно подсовывает плюшки. Видать, страшная меня участь ожидает. Тетка, увидев мое выражение лица тут же начала оправдываться: — Нет-нет, мы действительно ищем актера-мужчину с определенными данными, ты просто идеально вписываешься в требования. Удержаться было сложно. Высокомерно подняв бровь я процедил: — Древний подкат, красотка. Старше только вопрос про то, «как давно я спустился с неба и куда дел свои крылья». Три дня назад, если что. — Послушай, я понимаю, что… — Заманивать красивых мальчиков обещанием роли? Какой ужас! Куда смотрит общественность! — Но я действительно! — Она глубоко вздохнула и нервно оглядевшись предложила: — Вот наш театр. Зайдем и поговорим? Что же, фургона с надписью «free candy» рядом не видно, почему бы и не зайти? — Хорошо, но в моем райдере значится кофе и пирожное, вы ведь знаете? Кофе с молоком, сахара поменьше, пирожное кремовое. — Я пошлю за пирожными, можешь не беспокоиться. И явно считая, что я не слышу, сказала в сторону: — Тут не крылья, тут хвост и рога… Ничего не отрицаю. Вообще, может быть я Сатана-младший или еще какое-то потустороннее существо. Прибыл на планету, потерял память, быстренько выдумал что-то подходящее. Это объясняет мою тупость — я просто думаю, что раньше мог, а на самом деле не знал всего этого никогда. Но в глубине моих прекрасных глаз таится адский плаааамень… Почти от входа мы свернули куда-то в сторону. Коридор, еще один, куча ящиков слегка потрепанного вида, случайные работницы сцены, при виде начальства тут же начинавшие суетиться с деловитым видом — и наверняка возвращавшиеся к блаженной лени как только мы удалялись. Наконец, мы свернули в более приличное место и передо мной открыли дверь. В комнате сидели два молодых парня, так что можно было слегка расслабиться. Один, типичный Уизли — рыжий длинноволосый спортсмен с резкими чертами лица. Второй, брюнетистый, такой же высокий и спортивный, но полегче и с короткой стрижкой. И я, мелкий блонди с кудряшками. Угу, творческий замысел примерно ясен. — Фил. — Брюнет протянул руку. — Майк. — Рыжий вопреки внешности пожал очень осторожно. — Джон. Вам уже давали партитуру, чертеж… или как оно здесь называется? — Пьеса, Джон. Мы в театре. Я Мелинда, главная здесь. Взгляд с головы до ног она перенесла стоически, даже как-то с привычным смирением. Ну да, мало того, что на сцену рвутся люди с определенным складом характера, так еще и соотношение полов. Звездная болезнь в кубе у каждого второго актера, мрак. Хотя нет — Фил и Майк выглядят нормально, так что у каждого третьего. — Оки, Мел, давайте свои бумажки. — Ты даже не хочешь узнать, что за роль я тебе предлагаю? Вздохнув, я поглядел на с интересом нас слушающих парней и предположил: — Мы трое из разных лагерей, но соберемся в одном месте. Кто-то с кем-то дружит, каждый олицетворяет что-то там, в соответствии с внешностью. Мы будем соперничать и меняться в процессе, но так как заведение у тебя вроде бы приличное, то обойдется без гомосятины, максимум нежная братская любовь и поцелуй в щечку. Ах да, с учетом требований зрителей будет героиня, типичная серая мышка, для которой все кончится свадьбой. Один из нас трагично умрет, другой удалится от мира, самый невезучий станет счастливым мужем. Все остальное — меняющиеся детали. В чем я не прав? Мелинда молча подобрала со стола прошитую стопку бумаги и протянула мне. Фил с Майком изобразили аплодисменты. Так-с, что у нас тут? Поместье, девятнадцатый век… ну да, как еще залегендировать сразу трех мужиков на сцене? Умер старый дядюшка, оставив любимую доченьку, из столицы приезжают кузены. Простодушный трудяга Майк, беспечный блондин, видимо я, и мрачный зловещий Фил, желающий обмануть героиню, влюбив в себя и получив все наследство. Посмотрев на Фила я решил, что он своей роли не соответствует. Зло должно быть обаятельным, иначе какой смысл на него в театре пялиться? А брюнет скорее грустный, прямо видно. — Мел, душка, у тебя тут перепутано. — Ты даже до конца не дочитал. — Злодеем буду я. — Мелковат ты для злодея, не находишь? — Зато концентрация будет повышенная. Я снова стал листать сценарий… ну или как там его… Вот, вроде подходящая сцена. Ну да, злодей со стороны смотрит на счастливых родственников и театральным шепотом рассказывает, какой он весь злодеистый. А все вокруг напоказ смеются и радуются жизни. Я задумался… если слегка нагнуть голову и прищурить глаза, то вид у меня получается весьма лукавый, плюс чуть-чуть поиграть голосом, плюс контраст слов и внешности. Да, я кривлялся перед зеркалом. Надо же было понять, что у меня за тело и на что оно способно? — Айда на сцену. И еще мне нужен осветитель, позови на рабочее место. Кстати, где мой кофе? Ты заманивала беззащитного меня обещанием вкусняшек, ну так живенько! — Джон, это мой театр! Хватит распоряжаться! — Мел, красавица, если ты будешь так тормозить, я опоздаю. Ты, между прочим, встряла со своей просьбой… — Предложением! — Не важно. Я говорю, что как раз в тот момент, когда ты начала меня умолять, я шел на важную встречу. Кстати, какой у меня гонорар? — У нас долевое участие в сборах. — Тогда моя доля должна быть больше, чем у Фила и Майка. — Они профессионалы, между прочим! — А я талант-самородок и это не менее важно. — Таланта мало! Ты умеешь танцевать, декламировать, хотя бы немного петь? Это музыкальная история. — Расслабься, просто расстегну рубашку до пояса и все забудут, что там по тексту. — Бурлеск в другой стороне! — Мне уйти в эту сторону? Вместе с толпами моих поклонниц? Пикировка доставляла удовольствие нам обоим. Во всяком случае никто не грозился вызвать полицию. Ни я, за ущемление прав талантливых самородков, ни она, за мою наглость. А в процессе мы как раз добрались до сцены, где нас наконец догнала какая-то стажерка с моим заказом. Отхлебнув для порядка из стаканчика я поднялся, встал в угол. — Свет на меня, постепенно усиливается в течении монолога. Текст знаете? Мэл, дайте ей свой экземпляр. Отлично, начали. Я читал с листа. В этой сцене Фил должен был стоять в стороне от всех и петь свою злодейскую песню про то, как коварно он всех им отомстит за то, что его недооценивали всю его жизнь. С одной стороны весь такой коварный, а с другой — бедный, непонятый и недолюбленный. Не допущенный к свету и теплу. Зрительницы будут рыдать и мечтать о том, как бы согреть и утешить бедолагу, так что было бы глупостью отдать такую роль! — Веселитесь, веселитесь, у вас еще есть время. Музыку тоже кто-то включил, но не зная мелодии я просто проговаривал это речитативом. — Вы, сидящие там, веселитесь… В предчувствии слез. Последние слова монолога я против авторской ремарки сказал не в сторону предполагаемых родичей, а в зал, протянув руку… Веселитесь, дорогие зрительницы, ведь скоро я восторжествую! Прозвучали последние аккорды, я сделал улыбку еще безумнее, ничего не видя в том потоке света, который сейчас накрыл меня, а спустя несколько секунд из зала донеслось полушепотом: — Черт, аж пробирает. Свет погас. Я потер глаза. — Это называется «искусство», Фил! Ты позволяешь частичке внутреннего зла просочиться через маску милого парня… а дальше работа осветителя и звукорежиссера. Мел, давай уже хвали мой талант и перейдем к обсуждению гонорара. Мелинда, вопреки ожиданию, не отозвалась. Женщина сидела явно что-то подсчитывая и прикидывая. Наконец, решившись она ответила: — Идея интересная, но… — О, мне тут не верят? — Причем здесь вера, — отмахнулась женщина. — Мы можем поставить обычную популярную пьесу, это гарантия определенного уровня внимания. А можем поменять смысл, сделав all-in на обаяние одного актера. Никому не известного, не обученного и вообще… — Мел, но ты тем не менее задумалась. Я сел на край сцены. — Мелинда, мне твой театр, как понимаешь, даром не сдался. У меня только на сегодня два предложения, каждое ничуть не хуже. — Ага, стать игрушкой дочери Зеленой Психопатки или жить на деньги двух школьниц. — В той тягомотине, которую вы называете пьесой, для меня места нет. Быть милым дурачком… прости, не мое. — Точно. Зараза та еще. — Спасибо, Майк. Так вот — если ты меняешь меня с Филом… — Лорд Крайнби должен быть брюнетом! Это даже обыгрывается в тексте, минимум в трех местах. — Мелочи, дорогуша, мелочи. Меняешь — я остаюсь, нет — уверен, у тебя уже есть пара кандидатур. Не таких ярких и харизматичных, но… Вздохнув, женщина снова покачала головой: — Надо подумать, Джон. Идея хороша и многие придут просто посмотреть… — Но ты боишься, что я буду слишком революционен. Давай визитку. Я вбил ее номер в память телефона, проверил, потом сгреб пьесу и сунул под мышку: — Оставлю себе, почитаю. Петь я не умею, но улыбаюсь мило. Кого готов играть — ты знаешь… Фил, ты не прочь поменяться? Парень замялся, но потом кивнул: — Это что-то новое. Я уже играл Крайнби в школе, мне интересно попробовать сыграть Милашку Джеймса. — Вот, он тоже готов рискнуть репутацией. — Да, но деньгами рисковать буду я! — Мэл снова вздохнула. Кажется, она уже была не рада тому, что пригласила меня. — Надо посоветоваться. Меняется слишком многое, а работа сделана на три четверти. Если бы не эта сучка… Джеймса должна была играть актриса, но ей предложили роль в фильме. — Она снова вздохнула и решительно кивнула: — Завтра я тебе перезвоню. — Надеюсь и буду ждать. Парни, девочки, ба-ай! Выходил я через главный ход и лишь на улице, оглянувшись, с каким-то недоумением вспомнил все, что только что было. И чего меня вдруг так понесло? Хотя там, на сцене, здорово. Если так интересно говорить даже в пустой зал, где сидело человек десять, то каково будет при полном аншлаге? Хочу! Но все равно — зачем было вылезать с условиями? Что я вообще понимаю в театре? Хотя когда бежал на сцену все казалось логичным. Мрачный брюнет в плане зловещести здорово проигрывает моей милой улыбочке. Добавлю интонаций, чтобы стало ясно — ничего еще не кончено и это зло вновь и вновь… Так. Стоп. Все, я просто развлекся от скуки, чтобы отвлечься. Да, я хотел проверить себя на актерские данные, и если владелица театра говорит, что я могу подойти, то это было не зря. Но с другой стороны — где я и где театр? Забудь. К тому же мрачное страдающее зло это скучно. Зло должно быть солнечным и улыбчивым… вот как я, например. Повернувшись к ближайшей витрине изобразил беззаботную улыбку, присмотрелся. Ну ведь здорово же? Сидевшие за стеклом две женщины озадаченно переглянулись, мол, кому это я? Пришлось вытащить текст из-под мышки и с умным видом в него заглянуть, потом покивать и лишь после этого «заметить» зрительниц. Извиняющаяся улыбку и ходу отсюда! Блин, смотреть надо, куда улыбаешься! И насчет смотреть — впереди прямо на тротуаре стояла табличка «Прослушивание» с указующей стрелкой. Остановившись, я долго, почти пять секунд, уговаривал себя быть терпеливей и умнее, а потом живо двинулся туда. Ну интересно же, как это у обычных людей происходит? Меня-то, как мегаталантливую звезду лично директор приглашает, а обычные смертные? Женщина с бейджиком «администратор» приветливо кивнула и показала на проход, я сделал несколько шагов и огляделся. Вообще-то в этой толпе я был почти невидимкой. Практически все были слегка не в себе: бормочут под нос, закатывают глаза, шевелят руками. У всех какой-то текст в руках или на коленях, тут даже парни сидели. Аж четверо. Из полутора сотен. И вокруг каждого совершенно случайно плотное кольцо девиц всех возрастов и мастей. Хотя все четверо и Филу и Майку по внешним данным серьезно проигрывают. Хей, может мне тут отметиться, чтобы в споре с Мелиндой побольше доводов иметь? «Зайти с улицы» и «быть переманенным у конкурентов» — есть разница, особенно для гонорара. Впрочем, быть одним из многих я не собирался, так что для начала с деловым видом прорвался из совершенно случайно смыкающегося оцепления и укрылся в самом надежном месте. Обозначенном буквой «Мэ». Самое то для подумать. В туалете обнаружился пятый пацан. Моего роста, миловидный по-актерски, даже с косметикой вроде бы, он парень возился у зеркала, что-то там поправляя. Плюхнув свою партитуру на столик я забежал в кабинку, вжикнул ширинкой… и замер. Послышалось? Чтобы не спугнуть, я стал напевать, вжикая молнией туда-сюда, потом замолчал. Потянулся рукой назад и резко распахнул дверь. — А кто это у нас тут такой любопытный? Пацан тихо пища пытался вырваться, но в кои-то веки я был сильней. — И что ты собирался сделать с фотографиями, извращенец?! Он попытался снова и я ухватил его попрочнее, чтобы не дергался — мало ли, вдруг за ножик схватится, или ногами станет размахивать? — Упс… Понял я не сразу. Вроде бы совершенно мальчишеская фигура, но вот грудь у парня такого сложения не растет. Поудобнее перехватив добычу другой рукой проверил — не, сиськи. Мелкие, но явно не мужские. — Извини, не сразу понял. Но вопрос прежний: что ты собиралась делать с фотографиями, извращенка? — Девчонка замерла и я наконец ее рассмотрел. Да, почти мальчишеское личико, ростом даже ниже меня, волосы короткие, а макияж чуть огрубляет черты. Одежда унисекс, в руке какая-то мелкая камера с объективом, потому она так и осторожно отбивается, чтобы не выронить. Прошаренная извращенка, подготовленная. — Сколько там за вторжение в личную жизнь с отягчающими? Год? Или ты рецидивистка? — Мы могли бы договориться… Она в очередной раз попыталась вырваться и как-то так получилось, что я прижал ее животом к умывальнику. А попой, соответственно, к себе. Руки сами переползли с груди на поясницу. Потом чуть ниже. Девушка пискнула, но дергаться перестала. Договориться? Действительно, не вызывать же полицию? То есть можно, но лет ей почти как мне, никаких особых неудобств не доставила, а в зеркале видно, насколько испугалась, вон как дышит. Зашла в мужской, потому что в женский очередь, тут я, не удержалась… Кстати, как попа удобно в такой позе прижимается. Нет, секс в туалете это моветон, особенно в этом мире с всеобщей доступностью, но в кои-то веки попался кто-то моего размера, так почему бы? Я даже позволю сделать еще фоток. В процессе. Постучали, и не успел я отреагировать, как в дверь просунулась голова: — Ларри, ты что так дол… го. Говорившая замолчала, потом хлопнула глазами раз, второй, открыла рот и забыла его закрыть. Только сейчас я понял, как мы выглядим со стороны: полусогнутая девчонка прижата к умывальнику, а я сзади одной рукой ей штаны расстегиваю, а второй по телу шарю. Гхм. А вот того, что Ларри на самом деле «она», от двери не видать. И это ее от вида обжимающихся парней так торкнуло. Ну вот, теперь пойдет слух о традиционных творческих извращениях, случающихся прямо в туалете. Хм, может билеты продавать? За дверью послышалось что-то возмущенное, так и не закрывшую рот девицу вытащили за шкирку, а в дверь постучали снова, но на этот раз цивилизованно, не заглядывая: — У вас все в порядке? В зеркале глаза извращенки стали выглядеть еще более испуганно. Не отказав себе в удовольствии, я деловито облапал девушку везде, куда смог дотянуться, легонько шлепнул, а потом ответил: — Спасибо, у нас все в порядке. Сейчас выйдем. За дверью снова зашептались, но вторгаться не посмели, а мужского персонала под рукой не нашлось. Еще раз с сожалением погладив попку извращенки я предложил: — Беги отсюда, пока добрый. Вообще-то хотелось быть злым. А ведь с последнего секса прошло не так много времени. Может, Мэл мне в кофе что-то подлила? Чтобы я в роль злодея вошел? Точно-точно, я слишком вошел в роль и не успел из нее выйти. Образ этого самого злодея повлиял. Чем он, кстати, закончил? У-у, нет, раскаяться и уплыть проповедовать дикарям это не мое. Это надо переписать. А попка у этой девчонки очень даже ничего, между прочим… Понял, моя настоящая задача в этом мире — оплодотворить как можно больше самочек! Потому и с мозгами напряг, чтобы не был переборчивым. Зато с потенцией все класс. Эх, вселенная, не то, чтобы я был против, но зачем так-то? -------------------------------------------------- Лара привычно сделала вид, что взгляды этих дур, с идиотским видом таращившихся на нее, совершенно безразличны. Она давно поняла, что внешнее людям гораздо важней внутреннего, так что в любой ситуации изобрази нужное и они поверят. Непорядок в одежде? Взгляды? Смутиться? А разве что-то произошло? Хотя да, произошло. Если бы не эта кретинка… Почти получилось, он уже готов был стянуть с нее штаны и если бы… Аааа, проклятье! Быстро проверив память камеры девушка снова вполголоса выругалась — ничего. Даже не получилось лицо как следует снять. А ведь парнишка миленький, за такие снимки можно было выручить больше обычного. Но нет — в мужской туалет зачем-то вперлась недавно снятая корова. Замечательно, Лара, просто великолепно! Королева удачи — ни снимков, ни разгоряченного пойманной «добычей» дурачка, ни возможности подоить корову, а ведь вполне можно было бы рассчитывать на подарочек-другой, у той явно нет парня и для «Ларри» она бы раскрыла кошелек. Да черт бы с ней, главное — парень сорвался! А он так многообещающе шарил по ее груди руками… Она бы сумела его удержать, это не мужчиной притворяться, там все было бы совсем просто. Правда, пока не получалось, но ведь должно же было когда-то сработать? Инстинкт не обмануть, им хочется быть охотниками, это будоражит их кровь. А любая знает, что если парень разгорячен, то готов на что угодно! Эх, почти получилось, ну вот почти! Лара быстро стрельнула глазами по сторонам и лишь усилием воли удержала на лице безразличное выражение: шагах в двадцати стояла и о чем-то болтала с подружками одна из коров. Эту она доила месяц назад и вряд ли она уже успела забыть «милого Ларри». Удивительно, насколько они тупы — немного мужского парфюма, чуть ниже голос, чуть развязней поведение и все, готовы к дойке. Особенно если иногда щупать за вымя. Так, что делать? Повернуться и уйти? Такси? Свернуть… да черт, некуда. Менять ритм движения было опасно, это привлекает внимание, так что снова сделав безразличное лицо девушка двинулась дальше. Ничего, привлекать внимание она не будет, просто пройдет мимо. И вообще это не она. Не она, слышите? Стойте себе, мычите о своем, коровьем, а она просто идет дальше. Уже когда Лара проходила мимо, корова посмотрела на нее и девушка приготовилась как-то реагировать, но та, глядя в упор, не узнала. Хотя сейчас и косметика и одеколон были точно такими же, даже куртка та же самая. От неожиданности Лара чуть не сбилась с шага, но как-то смогла удержаться. Потом чуть повернула голову, но интонации за спиной не менялись, никто не орал «это она!» и не бросался вслед. Корова должна была ее узнать, но этого не случилось. Значит, либо ей не хотелось признавать свою дурость… нет, эта не удержалась бы и заорала. Либо она ее действительно не признала. Лара поглядела в витрину — внешность не изменилась, она прежняя. Но ее не узнали. Как-то это подозрительно. И… да, она слышала о подобном. А значит, надо кое-что проверить.