5 стадий принятия неизбежного.

              Тео никуда не спешил. Он шел по коридору больницы, крутил в руке ключи от джипа Стайлза, и был твердо уверен в том, что найдет парня там же, где и он его и оставил — лежащим на койке, без сил и без намека на бунтарское поведение. Но Рейкен ошибся. Он понимает это еще за несколько секунд до того, как открывает дверь и заходит в палату. Запаха стало ощутимо меньше, он уже чувствует это, а когда заходит в палату, только убеждается в собственных догадках. Стайлза здесь не было. Тео немного злится, но это не мешает ему мыслить трезво. Парень мог пойти в туалет, мог найти миссис Маккол и попросить ее отвести его в душевую, мог банально захотеть пить или есть и отправиться на поиски столовой — конечно, ночью она не работала, но ведь никто не станет цеплять замки на холодильники. И даже если он вздумал прятаться от Рейкена, он точно был где-то здесь. Сбежать бы не получилось — Тео только что приехал на его джипе, ключи были все еще у него, а на своих двух, после того, что с ним сделал химера, Стайлз точно бы далеко не ушел. Значит, искать нужно было в больнице. И Тео стал искать, вот только передвигался он не по лестницам, а на лифте. Времени, которое смог выиграть Стилински, пока его первый и единственный любовник осматривал этаж за этажом в поисках сбежавшего парня, ему хватает исключительно для того, чтобы забежать на крышу. Если бы Рейкен пришел хотя бы на пару минут позже, то Стайлз, может быть, успел бы еще и спрятаться, но увы, Тео передвигался значительно быстрее него. А еще его передвижения почти бесшумны, поэтому Стилински понимает то, что он на крыше не один, только когда слышит голос Рейкена позади себя и то, как дверь закрывается на крючок. — Прячешься от меня? — невозмутимо любопытствует Тео и его голос даже не звучит угрожающе. Он не собирается рычать на Стайлза за его выходку или, чего хуже, заниматься рукоприкладством. Сейчас он просто стоит в паре метров от Стилински, сунув руки в карманы и вопросительно подняв бровь. А когда слышит в ответ «не подходи ко мне» или что-то вроде того, что там обычно говорят в таких ситуациях, то понимает, что Стайлз не настроен его даже слушать, не то что разговаривать с ним. Тео шумно выдыхает и постепенно сокращает расстояние между ними, подходя ближе, но не сразу замечает, что Стилински пятиться назад. Рейкен хочет сказать ему, чтобы остановился, но все происходит слишком быстро, и он не успевает. Ноги парня упираются в низкую ограду крыши, и он перецепляется через нее, размахивая руками в разные стороны и пытаясь ухватиться за воздух. Тео реагирует мгновенно. Он в два прыжка оказывается рядом, подхватывает Стайлза за талию и притягивает к себе за секунду до того, как тот упал бы с крыши и полетел вниз. Рейкен слышит, как бешено колотится сердце Стилински, и сам злится. Какого хрена этот придурок вообще поперся на крышу? Сын шерифа стискивает зубы, он весь дрожит, а после повышенным тоном произносит все агрессивные-отчаянные-раздраженные-прочие-прилагательные-негативного-оттенка слова, похожие на «ненавижу-ненавижу-ненавижу» — ударяя кулаками по грудной клетке химеры. А его взгляд резко падает на лежащий провод, перекинутый через ограждение подле блока электроснабжения. Тео не знает, что нашло на этого парня, и от чего — от волнения, от страха или от пережитых впечатлений — он сейчас тараторит без умолку, с каждым словом все больше и больше теряя не только причинно-следственную связь, но и логику в своих словах. Рейкен не винит его в этом, но и на крыше оставлять не собирается. Он не отпускает из своих рук парня, не сводит даже своих глаз с глаз Стайлза. — Ты ведь не станешь этого делать, — вот так легко и просто, без всяких аргументов и угроз. На самом деле, у Тео была масса «потому что» вдобавок к этой фразе, но он хотел, чтобы Стилински покопался у себя в голове и сам выбрал ту причину, которая ему больше по душе. Тот факт, что, воспользовавшись против химеры электричеством, Стилински все равно не сможет рассказать все то, что произошло, а сдав Рейкена шерифу, он буквально отправит собственного отца в лапы безжалостному химере. Или то, что его друзья рано или поздно узнают обо всем без исключения, если он не будет держать свой рот на замке. Тео следит за каждым движением Стилински: чувствует, как его сердце бешено бьется, как он чуть ли не задыхается и, как на его глазах текут очередные слезы, однако он не ожидал того, что темноволосый резко заключит того в объятья. Рейкен не мог понять, как он мог так выстраивать планы, манипулировать всеми, обвести вокруг пальца Скотта и всю его стаю, а в итоге сорваться из-за одного парня. И ради чего? Ради его жалобного скулежа, ради запаха его бедер, ради вкуса бледной кожи? Тео злился. И, в первую очередь, на самого себя. Но теперь считал Стайлза своим. — Пора, — голос был непростительно близко. Стайлз отрицательно мотнул головой, — я сказал, пора, — мягкость в голосе духа пропала, он стал жестче, но ответ не изменился. — Я помогу тебе. Ногицунэ чувствует, как существо рядом впало в недопонимание и тут же внутренне усмехается. Он проводил такие трюки не раз и во многих случаях они работали. Здесь же, все должно было пойти просто идеально, ведь, по идее, всю заразу под именем «дикий лис» истребили из парня. Не упуская секунду, темноволосый сжимает кулак и молниеносно наносит удар костяшками пальцев в живот. Рейкен не успевает уловить замысел Стайлза и выпускает «жертву», делая шаг назад , схватившись за живот. Плевать на идеалы общества, плевать, появится ли у того травма из-за этого, Стилински бросается в сторону блока и хватает в руки провод, оголенной частью подставляя возле самого себя. Химера внутри Тео гарчит и даже не поймешь — положительно или отрицательно. Оборачиваясь в сторону убежавшего сына шерифа, парень выпаливает из себя что-то, вроде: «Какого хера ты творишь?», смотря на провод и щуря взгляд. — Ты знаешь, что существует около двадцати способов убийства таким проводом? Удивительный факт, верно? А я знаю, — на лице Стилински, сквозь все слезы, которые ему пришлось вылить за всю ночь, за все, что пришлось вытерпеть, проявляется безумная улыбка. Он сокращает расстояние между рукой и сверкающими зарядами. Ближе, ближе, еще ближе. — Ты же понимаешь, что теперь в моих руках жалкая душа этого подростка, который позволил какому-то придурку оскорбить себя? О, ты бы знал, как он умоляет меня покончить уже с этим делом. — Стайлз, успокойся. Я отвезу тебя домой, слышишь? Койот снес крышу, я потерял контроль, я понятия не имел, что делал, — гарчит Тео, пытаясь узреть сквозь «непробиваемого» лиса, того перепуганного Стайлза. — А что же ты раньше об этом не говорил? Боялся, он не поверит? Все вы — ничтожество. Вы гребаные животные, ха-ха, здесь знакомо вышло, которым даже мало того, чтобы просто убивать — у вас есть наглость использовать живых в своих целях. Грязные, паршивые псины. Надеюсь, он сдохнет. Я делаю тебе одолжение, Тео, беги, если не хочешь стать виновным в еще одном очередном убийстве. Ногицунэ улыбается, однако теперь с печальной улыбкой, опустив уголки губ вниз. Он не дожидается ответа и прикосновение руки с токоведущей частью происходит. Тепловое действие проявится в виде ожогов на запястье кожи, возникшие в результате перегрева разрывов кровеносных сосудов и нервных волокон. Стайлз делает последний вздох. Рейкен срывается с места, подбегая к упавшему телу.