Их прокляли

Книгу снова взял Римус. — Глава одиннадцатая. Молния. — Надеюсь, это как-то связано с метлой, а не с природным явлением, — пробормотала Лили.       Гарри смутно помнил, как добрался до подпола «Сладкого королевства», миновал туннель и очутился в замке. Вот он еще в «Трех метлах», а вот уже вылез из горба статуи. Всю дорогу он думал только о нечаянно подслушанном разговоре. Как же так? Почему Дамблдор, Хагрид, мистер Уизли и Корнелиус Фадж молчали? Почему скрыли, что родителей предал их лучший друг? — Потому что это неправда, — сказал Сириус. — И, чую, снова из «лучших побуждений» скрыли, — Джеймс выделил «лучшие побуждения», как бы сомневаясь в их нужности. За ужином Рон и Гермиона тревожно поглядывали на Гарри, не смея заговорить с ним — рядом сидел Перси. — Тогда да. Ему грош в карман не клади — расскажет, — согласилась Лили-Луна. После ужина друзья поднялись в гостиную, а тут Фред и Джордж на радостях, что наступили каникулы, взорвали десяток бомб–вонючек. Джеймс-Сириус хихикнул. Не изменяют традициям. Гарри не хотелось рассказывать близнецам о походе в Хогсмид, и он тихонько выскользнул из гостиной и поднялся в пустую спальню. В спальне присел у тумбочки, вытащил книги и нашел фотоальбом в кожаном переплете, который ему подарил Хагрид два года назад. Там были фотографии мамы и папы. Лили встрепенулась. Джеймс тоже не остался в стороне. Гарри сел на постель, задернул полог и стал разглядывать снимки… На свадебной фотографии папа машет ему рукой, на лице у него сияет улыбка, непослушные волосы на голове, такие же, как у сына, торчат в разные стороны. Папа держит под руку маму, и она тоже светится счастьем. — Это был самый счастливый день в моей жизни, — сказала Лили. — До твоего рождения, конечно, — улыбнулась она, посмотрев на Гарри. А рядом — шафер папы… Гарри раньше не обращал на него внимания. — Я оскорблен, — Сириус произнес таким важным и обиженным тоном, что его можно было смело назвать человекообразным индюком. Если не знаешь, что это Блэк, то и не догадаешься. На фото он красив и весел, а теперь у него исхудалое, бледное лицо. Неужели он уже тогда переметнулся на сторону Волан–де–Морта? И замышлял убить лучших друзей? — Никогда! — яростно воскликнул Бродяга. Понимал ли он, что его ждет двенадцать лет в Азкабане, после которых он станет неузнаваем. — Нет! «Но ведь на Блэка дементоры не действуют!» — Действуют, — фыркнул Сириус, — только чуть слабее, чем на других. — думал Гарри, а Блэк глядел на него с фото и улыбался. И когда они совсем близко, он не слышит крик его мамы… «Я слышу кое-что похуже, Гарри», — с грустью и виной подумал Сириус. Он полностью считал себя виноватым за то, что Гарри каждый раз при встречи с дементорами слышит предсмертные крики Джеймса и Лили. Гарри захлопнул альбом и сунул в тумбочку, снял мантию и очки, плотнее задернул полог и лег. Кто–то отворил дверь спальни. — Гарри, ты здесь? — спросил Рон. — Где ж еще, — усмехнулся Гарри. Гарри притворился, что спит. Рон вышел, Гарри лег на спину и стал глядеть в потолок. Впервые в жизни он почувствовал ненависть. Изображение Блэка словно вырезали из альбома и наклеили на потолок, и он в темноте смеялся над Гарри. Потом, как на экране кино, Блэк убил Питера Петтигрю (Петтигрю немного смахивал на Невилла Долгопупса). — Совсем не похож. И у Гарри в ушах зазвучал тихий, взволнованный голос (хотя он никогда в жизни не слышал голоса Блэка): — Петтигрю, — твердо, со злостью, сказал Джеймс. «Мой господин, наконец–то я — Хранитель Тайны Поттеров…» Его собеседник пронзительно захохотал, именно этот хохот Гарри слышал всякий раз, когда приближались дементоры. — Гарри, на тебе лица нет! — Причем здесь мое лицо? — удивился Гарри. Гарри заснул только под утро, а проснувшись, обнаружил, что спальня уже пуста. Он оделся и спустился по винтовой лестнице в гостиную. В гостиной были Рон с Гермионой. Рон жевал мятную жабу и поглаживал живот, Лили-Луна фыркнула. Все как обычно. Эту же картину она наблюдет всю свою жизнь. Гермиона корпела над домашней работой, разложенной на трех столах. — Как обычно. — А где все? — Гарри рассеянно огляделся. — Это бессмысленный вопрос, как и «что делать» или «кто виноват». — Разъехались. Сегодня первый день каникул, ты что, забыл? — Разве? — Удивился Альбус. — Запамятовал, походу. — Рон пристально поглядел на Гарри. — Скоро обед, я уже собирался пойти тебя будить. Гарри сел в кресло у камина. За окнами все еще падал снег. Перед камином, как рыжий пушистый коврик, растянулся кот Живоглот. — Тебе нездоровится? У тебя правда больной вид. — Гермиона обеспокоенно взглянула на Гарри. — Все правда в порядке, — произнес уже настоящий Гарри, — спасибо за беспокойство. — Нет, все в порядке. — Послушай, Гарри, — Гермиона и Рон переглянулись, — ты, конечно, расстроился из-за того, что вчера услышал. Но все равно нельзя делать никаких глупостей. — О чем ты? — Нельзя самому охотиться за Блэком, — сорвалось с языка у Рона. — И так понятно, — усмехнулся Скорпиус. Гарри промолчал: разговор был явно подготовлен, пока он спал. — Ну… да, — посмотрев на Гарри, призналась Гермиона. — Ты ведь не станешь, правда? — с надеждой спросила Гермиона. — Блэк не стоит того, чтобы из-за него умирать, — добавил Рон. «Еще как стоит» — пронеслось у Гарри в голове. — «На данный момент уж точно». Гарри поглядел на Рона, на Гермиону. Ну как же они не понимают?! — Знаете, что я слышу, когда рядом дементор? Рон с Гермионой в предчувствии чего–то страшного покрутили головами. — Я слышу, как перед смертью кричит мама, умоляет Волан–де–Морта пощадить меня. Лили сильно сжала пальцами края табуретки. Если бы вы вот так услышали последние слова мамы, вы бы их навсегда запомнили. Такое не забывается. — Точно сказано, Поттер. А если бы вдруг узнали, что выдал ее Темному Лорду их лучший друг… — Ты ведь еще учишься, а Блэк уже взрослый волшебник! — воскликнула Гермиона. — Его поймают дементоры, увезут в Азкабан, там он понесет наказание! — Даже и надеяться не смей, — зло усмехнулся Блэк, — пока я не поймаю эту чертову крысу, вы от меня не избавитесь. — Ты ведь слышала, что сказал Фадж. На Блэка Азкабан не действует, как на обычных людей. Какое это для него наказание! — Серьезное, Гарри, серьезное. — И что ты задумал? — Рон был явно встревожен. — Хочешь его убить? — Что ты, Рон! — испугалась Гермиона. — Гарри никого не хочет убить, правда, Гарри? — Есть тут небольшой списочек, — протянул Гарри, посмотрев на Волдеморта и вспомнив про Хвоста. Гарри снова промолчал. Он и сам не знал, чего хочет. Одно было ясно: нельзя сидеть сложа руки, покуда Блэк на свободе. — А Малфой все это знает, — Конечно, — усмехнулся вышеупомянутый. — вдруг сказал он. — Помнишь, Рон, его слова на зельеварении? «Будь я на твоем месте, я бы его выследил… Уж я–то бы отомстил!» — И ты не нас послушаешь, а Малфоя? — рассердился Рон. — Вспомни, что получила мама Петтигрю после его гибели от рук Блэка? Орден Мерлина первого класса и кончик мизинца в коробочке. Папа сказал, больше ничего не нашли. — Потому что все остальное превратилось в крысу и ушло в подполье, — зло сказал Сириус. Этот Блэк чокнутый и очень опасен… — Должно быть, Малфою сказал отец, — не слушал Гарри. — Он хорошо знал Волан–де–Морта… — Зови его «Вы–Знаете–Кто»! — взорвался Рон. —… значит, Малфои знали, что Блэк на стороне Волан–де–Морта… — Ничего мы не знали! — раздраженно сказала Нарцисса, вспомнив, как кричала от негодования Беллатриса, узнав, что Сириус в открытую сражается на стороне Дамблдора. —… и Малфой будет скакать от радости, если Блэк тебя прикончит, как Петтигрю! Пойми ты, Малфою только того и нужно, чтобы тебя укокошили к следующему матчу! — Не исключаю, — просто пожал плечами Малфой, не отрицая ни единого слова. — Гарри, опомнись. — От чего? — не менее раздраженно переспросил Гарри. — Ты же понимаешь, что я все равно найду способ поквитаться с этим предателем за жизнь моих родителей и Сириуса. — Гарри! — одернула его Лили, всем видом показывая, что он зашел довольно далеко. — Ну, пожалуйста! — со слезами взмолилась Гермиона. — Блэк страшный человек. Ну зачем тебе лезть на рожон! Ты мгновенно попадешь ему в руки, он только того и ждет… Твои мама с папой не позволили бы тебе самому искать Блэка. Они хотели, чтобы ты жил. — Хорошая речь, мисс Грейнджер, — сказал Том. Девушка смутилась. — Я никогда не узнаю, чего они хотели. Я никогда — спасибо Блэку! — с ними не разговаривал. Сириус осунулся. Чувство вины прорастало в нем в геометрической прогрессии. Живоглот потянулся и выпустил длинные когти. Карман Рона задрожал. Воцарилось молчание. — Послушайте, ведь сейчас каникулы! — воскликнул Рон. — Скоро Рождество. Идемте к Хагриду, мы у него сто лет не были. — Отличная идея, — поддержала Лили-Луна. — Нельзя, — возразила Гермиона. — Гарри не должен выходить из замка… — Идемте, — сказал Гарри, выпрямляясь в кресле. — Заодно спрошу его, почему он, рассказывая мне о родителях, никогда не упоминал Блэка. — Значит, надо было, Поттер, — выплюнул Снейп с ненавистью в голосе. — Меня все считают преступником, Гарри, — с сожалением произнес Сириус. — О таких людях не рассказывают детям. Особенно, если по их вине и случилась трагедия. Разговор о Блэке принимал явно нежелательный оборот. — Не то слово. — Может, лучше сыграем в шахматы? — поспешно предложил Рон. — Или в плюй–камни? — Лучше уж в шахматы тогда, — сказал Джеймс-Сириус, поморщившись от неприятных воспоминаний о плюй-камнях. Перси оставил мне игральный набор… — После Перси я бы не стал ничего трогать, — посоветовал Джордж. — А то станешь таким же блюстителем правил, человеком-порядком и преклоняющимся перед всем и вся, — отвращением добавил Фред, утвердительно закивав головой. — Нет, пойдем к Хагриду, — твердо решил Гарри. — А у Хагрида были свои проблемы, — вспомнила Гермиона. Друзья сходили за мантиями, вышли сквозь портретный проход («К барьеру, гнусные желтопузики!» — крикнул сэр Кэдоган вдогонку) и пошли по опустевшему замку, их шаги гулко отдавались в коридорах. Миновали дубовые двери и вдохнули свежий морозный воздух. Спускавшийся вниз луг серебрился пушистым снегом, и шаги друзей оставляли в снегу дорожку. — Заметите хоть следы за собой, — вздохнул Римус. — Гарри не следует там попадаться. Носки и полы мантий скоро промокли и заиндевели. Запретный лес стоял как заколдованный, каждая ветка одета белой сверкающей опушкой, хижина Хагрида походила на глазированный торт. Лили-Луна засмеялась от такого сравнения. Рон постучал. Хагрид не отозвался. — Его что, нет дома? — спросила Гермиона, стуча зубами от холода. — Странно, — нахмурился Джеймс, — обычно он всегда дома, только изредка его не найдешь, увлеченного и полностью погруженного ученого. Рон прижался ухом к двери. — Слышу какой-то странный звук. Кто–то там есть. Может, Клык? Гарри и Гермиона тоже приникли к двери. Внутри слышались глухие рыдания. — Это явно не Клык, и не кто-нибудь другой. — Может, за кем–нибудь сбегать? — предложил Рон. — Хагрид! — Гарри забарабанил в дверь. — Хагрид! Раздались тяжелые шаги, и дверь отворилась. Глаза у Хагрида покраснели и опухли, по кожаному жилету струились слезы. — Хорош видок, — усмехнувшись, оценил Скорпиус. — Вы уже слышали! — прорыдал Хагрид и кинулся обнимать Гарри. Лесничий был ростом с двух мужчин, его объятия были делом нешуточным. Гарри наверняка бы упал, если бы Рон с Гермионой вовремя не схватили лесничего под руки. Друзья все втроем втащили его в хижину, усадили за стол, он уронил голову на руки и разрыдался еще громче. Лицо его все было залито слезами, намокла и нечесаная борода. — Что стряслось, Хагрид? — спросила испуганно Гермиона. — Что-то явно плохое, иначе бы он так себя не вел, — определил Римус. — Кстати, Рем, не помнишь, что там дальше произойдет? — Джеймс, если я тогда был учителем, то это не значит, что я помню в доскональных подробностях каждую мелочь. — Что ещё у него случилось? — раздраженно спросил Джеймс-Сириус. Гарри заметил на столе письмо. — Что это, Хагрид? — Как ни странно, но письмо, — съязвила Лили-Луна. Хагрид подтолкнул письмо к Гарри. Гарри раскрыл его и прочитал: — «Уважаемый мистер Хагрид! — Так. Сообщаем, что расследование по делу о нападении гиппогрифа на ученика во время урока закончено. Постановлено принять заверения профессора Дамблдора, что Вы в этом прискорбном инциденте невиновны». — Да ведь это здорово! — Рон похлопал лесничего по огромному плечу. — Погоди, Рон, — вмешалась Лили, — это явно еще не конец. Хагрид всхлипнул и махнул Гарри рукой, чтобы читал дальше. — «Тем не менее мы обязаны выразить наше беспокойство по поводу вышеупомянутого гиппогрифа. Мы получили жалобу от мистера Люциуса Малфоя и передаем дело в Комиссию по обезвреживанию опасных существ. — Класс. Слушание состоится 20 апреля. Просим Вас прибыть в указанный день в Комиссию с Вашим гиппогрифом. До начала слушания Вам надлежит держать гиппогрифа на привязи в отдельном помещении. С уважением, Ваши коллеги…» — Этого следовало ожидать. — Если Хагрид и дальше будет сам за себя бороться, не привлекая никого, то у него нет не единого шанса против Люциуса Малфоя, — признал вслух Джеймс. Ниже шел список школьных попечителей. — Но ведь ты говорил, что Клювокрыл очень хороший, — И что, Рон? — горько усмехнулся Сириус. — Ты думаешь, их это волнует? Для них он травмоопасное животное — со слов Люциуса; половина из них согласна, а вторая половина куплена за немалые деньги. Так что, хоть что там говори, доказывай, не доказывай, вряд ли они даже послушают. — вспомнил Рон. — Держу пари, все обойдется… — Нет, не обойдется! Знаю я этих упырей из Комиссии по обезвреживанию. — Хагрид утер рукавом слезы. — У них зуб на самых интересных животных. — Они экзистенциальные противники, — сказал Том. В углу кто–то громко зачавкал. Гарри, Рон и Гермиона обернулись. На полу врастяжку лежал гиппогриф и что–то жевал. — Что он делает внутри? — задалась вопросом Лили. — Ну как оставить его снаружи, ведь ужас сколько намело снегу! Альбус неодобрительно посмотрел на книгу. У Гиппогрифов шкура — потолще найти еще нужно! — всхлипывая, объяснил Хагрид. — Теперь Рождество, а он будет там один–одинешенек и на привязи. — Ладно, его дело. — Примирительно сказала Джинни. — Главное, чтобы не повторился тот случай на втором курсе, что случился с Роном. Друзья переглянулись. Они расходились с Хагридом во взгляде на «самых интересных животных», которых другие люди называют «опасными чудовищами». — И большинство из них реально опасные, — согласился Скорпиус. Впрочем, Клювокрыл и вправду выглядел безобидным. — Выглядит — не значит, что является таковым, — напомнила Лили. — Многие цветы, вон, тоже выглядят безобидными, но это не мешает им быть хищниками. Хагрид же и вовсе считал его милашкой. — Тебе надо хорошенько подумать, как его защитить. — Гермиона села рядом с Хагридом и погладила его по огромной ручище. — Необходимо доказать Комиссии, что он неопасен. — Ничего не выйдет! — рыдал Хагрид. — Комиссия в кармане у Люциуса Малфоя. Все его боятся. Я проиграю дело и тогда Клювика… — Я могу быть его адвокатом, — сказал Волдеморт. — Я ему должен — это раз, Люциус мне не посмеет противоречить — это два; так, Люциус? — Да, мой Лорд, — как можно учтивее полупоклонился Люциус Малфой. Джеймс-Сириус с ужасом покосился на Волдеморта. Темный Лорд — адвокат. Да тут любому станет дурно. Хагрид чиркнул пальцем по шее и с плачем рухнул на стол. — Может, Дамблдор поможет? — вслух подумал Гарри. — Было бы неплохо, но у него дел и без слушания по горло, — произнес Римус. — Да и самому, без Дамблдора, пора учиться отстаивать свои интересы и ценности. — Он и так мне очень помог. А у него самого забот полон рот: эти дементоры, Сириус Блэк… Рон и Гермиона взглянули на Гарри, как будто хотели сказать: вот он, подходящий момент укорить Хагрида, умолчавшего о роли Блэка в гибели его родителей. — Это было бы очень некультурно с их стороны, учитывая данное состояние Хагрида, — неодобрительно нахмурилась Лили. Но Хагрид был так несчастен, так боялся за судьбу гиппогрифа, что Гарри просто не мог еще усугублять страдания своего друга. — Хагрид, нельзя сдаваться, — твердо сказал он. — Гермиона права, надо хорошенько продумать защиту. Мы будем свидетелями… — Я где-то читала о суде над гиппогрифом, его тоже раздразнили, и он напал на обидчика, — задумалась Гермиона. — Того гиппогрифа оправдали. Обязательно найду этот случай. — Тот случай, скорее, исключение, нежели правило, — сказал Уран. Хагрид только громче зарыдал. Гарри с Гермионой обернулись к Рону, как к якорю спасения. — Заварю–ка я чаю, — сказал тот. — Когда не знаешь, что делать — пей. — Усмехнулся Том. — Можно чай. Гарри вытаращил глаза. — Мама всегда предлагает чашку чая, когда кому–нибудь плохо, — развел руками Рон. Наконец, выслушав многочисленные заверения о помощи и увидев перед собой кружку горячего чая, Хагрид высморкался в платок размером с добрую скатерть и сказал: — Все правильно. Нечего раскисать… надо взять себя в руки… Огромный волкодав Клык застенчиво вылез из–под стола и положил морду Хагриду на колени. — И чего я расквасился? На себя не похож — Хагрид погладил Клыка по холке, потрепал за ухо. — Сам не свой последнее время… беспокоюсь о Клювике, да и уроки мои никому не нравятся… — Нервы. — Нам очень нравятся! — соврала Гермиона. — Отличные уроки, — поддакнул Рон. — Как, кстати, поживают флоббер–черви? — Все передохли, — сник Хагрид. — Салата объелись. — Бедные… — У Рона от сдерживаемого смеха затряслись губы. — Да еще эти дементоры… мороз по коже. — Хагрида передернуло. — Как иду в «Три метлы» промочить горло, каждый раз их вижу. Как в Азкабан вернулся. — Пить меньше надо. Хагрид умолк и отхлебнул чаю. Гарри, Рон и Гермиона затаили дыхание: Хагрид впервые упомянул о заключении в волшебной тюрьме. — А в Азкабане страшно? — осторожно спросила Гермиона. — Спрашиваешь! — фыркнул Сириус. — Еще как! — Хагрид глядел в одну точку. — Другого такого места во всем свете нет. — Это уж точно. Я думал, с ума сойду. В голове всякие ужасы вертелись… все вспоминал, как меня выгнали из школы… как умер отец… как я отпустил Норберта… — Не знал, что последнее для него так важно было, — удивился Альбус. На глазах у него опять выступили слезы. Норбертом звали дракончика, которого Хагрид выиграл в карты. — Мы помним, — сухо кивнула Лили. — Посидишь там и забываешь, кто ты, зачем живешь. Я все мечтал, помереть бы, пока сплю… А потом меня выпустили. И я будто снова родился, все вокруг новое, лучший день в жизни. А дементоры–то меня отпускать не хотели. — Они никого не хотят отпускать. Но их не спрашивают. — Ты же был не виноват! — с удивлением воскликнула Гермиона. Хагрид горько усмехнулся. — Им–то что? Им нужно пару сотен заключенных, а кто виноват, кто нет, их это не трогает. — Сурово, но правда, — согласился Сириус. — Хагрид молча уставился в чашку, потом тихо прибавил: — Хотел я было отпустить Клювика… пусть бы себе улетел… да как ему втолкуешь, что надо улепетывать? — Закон, — напомнила Лили. Да и закон страшно нарушить… как бы опять… — Хагрид поглядел на Гарри, Рона и Гермиону полными слез глазами. — Не хочу обратно в Азкабан. — Я тоже не хочу, — сказал Сириус, содрогнувшись. — Тебя мы найдем, как оправдать перед Министерством, а Хагрид… ну, ты скоро сам все увидишь, — интригующе произнес Гарри. Хотя вечер у Хагрида был не очень веселый, все же он оказал на Гарри то действие, на которое Рон с Гермионой рассчитывали. Гарри теперь лишь изредка вспоминал Блэка и ревностно взялся готовить оправдательную речь для суда над гиппогрифом. — Не думаю, что их отпустят из школы, особенно — Поттера, — скептически сказала Нарцисса. На другое утро друзья отправились в библиотеку, принесли оттуда по охапке книг и в пустой гостиной засели за поиски. Весь день они сидели у пылающего камина, перелистывая пыльные тома страницу за страницей в надежде найти похожий случай. — Ну и скукотища, — зевнул Джеймс-Сириус. — Это твое «скукотища» — помощь другу, — напомнил ему Альбус. — Не знал, что ты знаешь такие слова, — усмехнулся тот. — Джеймс, прекрати юродствовать, ведя себя как полный малосоображающий кретин, — прервала его Лили-Луна. — Да что тебе опять не понравилось? — вспыхнул он. — Все твое поведение. — Тебе всегда все не нравится. — А ты веди себя, как человек. Джинни усмехнулась. Ей явно передалась ее и материна черта характера. Книги были полны отчетов о знаменитых судах над опасными чудовищами. Время от времени кто-нибудь говорил: — Вот тут есть кое–что. В тысяча семьсот двадцать втором был случай… правда, гиппогрифа признали виновным и казнили, — Замечательно, — фыркнул Фред, — думаю, подойдет. вот, поглядите… — А вот это, пожалуй, подойдет: в тысяча двести девяносто шестом на кого–то напала мантикора, — Мантикора? Точно уверены, что подойдет? — с усмешкой хмыкнул Джеймс. ее оправдали и отпустили на волю… ой, нет, не годится: ее все боялись и потому отпустили… — Гениально. Тут как раз-таки наоборот и нужно было сделать. Чтобы уж точно никого больше не погубила и не покалечила. Хотя, чего это я. Министерство же все это решает, там логику точно можно не искать, — махнул рукой Сириус. — Найдешь только в ну очень уж редких случаях. Замок тем временем прихорашивался к Рождеству, несмотря на то что любоваться волшебными украшениями было почти некому. — Неважно, — сказала Гермиона, — главное, что он тогда волшебен был для оставшихся членов замка, а все остальные насмотрятся на собственные красиво украшенные дома. В коридорах висели гирлянды остролиста и омелы, щели и прорези доспехов сияли таинственным светом, а в Большом зале, как обычно, поблескивали золотыми звездами двенадцать огромных елок. — Мммм, — протянула, смакуя, Лили, — никогда не забуду эту необычайную красоту. По замку поплыли ароматы праздничных яств, и в сочельник даже Короста высунула нос из кармана Рона: так вкусно пахло. Сириус, напрягшись, грозно осклабился, схватив палочку в руки. Римус внимательно посматривал на него переферическим зрением, будучи готовым немедленно прервать любые предпринятые Блэком действия. Рождественским утром Рон кинул в Гарри подушкой, и Гарри проснулся. — С Рождеством тебя! Смотри, прибыли подарки. Гарри сощурился и потянулся за очками, на полу у кровати в полутьме спальни высилась куча коробок. Рон уже разглядывал свои подарки. Гарри взглянул на Сириуса. Тот по-прежнему сидел наготове с палочкой в руках, но с уже отстраненным выражением лица. — Еще один свитер от мамы… как всегда, темно–бордовый… Тебе она тоже наверняка прислала… Гарри развернул первый пакет. Ему миссис Уизли связала ярко–красный с гриффиндорским львом на груди, — Красота. а еще напекла пирожков с изюмом и миндалем, не забыла прислать коробки с пирожными и ореховыми леденцами. Сириус отмер. Он словно только сейчас осознал, что они читают дальше. Отодвинув все это, он увидел на полу длинную плоскую коробку. — Так! — Сириус потер руки. — Что это? — бросил Рон любопытный взгляд. — Вот меня тоже очень интересует, — Лили покосилась на Сириуса, моля, чтобы он снова ничего не выкинул. — Не знаю… Гарри раскрыл подарок и не поверил глазам — это была чудесная новенькая метла. — Кстати, как она тебе? — спросил Сириус, который мгновенно оживился при упоминании присланного им подарка. — Она просто чудесна, Сириус. Ещё раз спасибо, — Гарри сиял, словно новогодняя лампочка. Блэк непринужденно махнул рукой, словно говоря, что для него это пустяки. Рон выронил носки и спрыгнул с кровати. — Вот это да! — Он даже охрип от восхищения. И не просто метла, а та самая «Молния», которой Гарри каждый день любовался, когда жил в Косом переулке. — Так. Сириус, — грозно произнесла Лили, уперев руки в бедра, — тебе прошлого раза было мало? — Лили, я должен был ему что-то подарить, к тому же, ты сама слышала, что у него сломалась метла, и отчасти это случилось из-за меня. Так что, я не вижу смысла твоих претензий ко мне по поводу новогоднего подарка. Лили не нашлась, что сказать, но внутри она все еще была крайне недовольно поступком Блэка. Он взял метлу в руки. Древко блеснуло, метла задрожала, Гарри отпустил ее, и она повисла в воздухе — садись и лети. — Я тебе полечу в закрытом помещении. — Лили, успокойся, — Джеймс успокаивающее положил свою кисть поверх руки Лили. На кончике древка золотился регистрационный номер, гладкие прямые березовые прутья были как на подбор. — Кто это тебе прислал? — Погляди, может, в коробке есть записка? — Я не идиот же! — фыркнул Сириус. — А часто очень даже походишь, — сквозь зубы процедил Снейп. Рон разорвал упаковку. — Ничего нет. Потрясающе! Кто же это дарит такие дорогие подарки?.. Сириус улыбнулся. — Готов поспорить, что не Дурсли. — Гарри налюбоваться не мог на подарок — Это вряд ли, — согласилась Лили. — Знаю, наверное, Дамблдор. — Рон разглядывал метлу со всех сторон. — Помнишь, он прислал тебе мантию–невидимку и не подписался? — С чего бы Дамблдору делать такой щедрый подарок? — усомнился Уран. — Нет, здесь кто-то другой. (Кот был занят своими размышлениями, когда Сириус в открытую признал, что это был он) — Мантия–невидимка была папина, — возразил Гарри. — Он мне ее просто передал. — Во-во, — подтвердила Лили. Он не может выбросить на меня сотни золотых галлеонов. Так и разориться недолго. — Именно. — Да, вряд ли он. Еще и Малфой бы сказал, что у директора завелись любимчики. — Как будто этого никто не знает! — усмехнулся тот. — Это же очевидно! Ты только представь себе, что будет с Малфоем! — Рон чуть не захлебнулся от смеха. — Его от зависти скрючит! У тебя теперь метла международного класса! — Круто, да? — радостно и счастливо улыбался Сириус. — Даже не верится, — затаив дыхание, Гарри провел рукой по метле, а Рон рухнул от хохота на кровать, воображая позеленевшего от злости Малфоя. — Это было мое самое счастливое рождество. — От кого же… — А я знаю от кого. — Рон перестал хохотать. — От Люпина. — От Люпина? — Тут уж настала очередь Гарри смеяться. — Вы преувеличиваете мои возможности. — Да будь у него деньги, он бы себе новый костюм купил. Люпин не стал это признавать, но, в целом, это была правда. — Это конечно, но он тебя любит. — Но не станет дарить такой настолько дорогой подарок, — словно маленькому ребенку, объясняла Рону Лили. Он тогда пропустил матч, его вообще не было в школе, но ему, наверно, кто–то сказал о «Нимбусе», и он в Косом переулке купил тебе «Молнию». — Ага. Вот так взял и пошел ни с того, ни с сего. — Как это не было в школе? Он ведь болел. Римус побледнел. — Может, и болел, только в больничном крыле его не было. Помнишь, Снейп влепил мне наказание, я чистил утки в палатах, и Люпина там не было. Гарри нахмурился. — Да нет, Люпину такая метла не по карману. — Над чем это вы смеетесь? — Кто это? — Джинни вздрогнула на месте. Она настолько ушла в себя, как не заметила, что они уже читают про новогодний подарок-метлу. На пороге стояла Гермиона в домашнем халате и с рыжим любимцем на руках. — Ааа. Ну, кто ж еще, учитывая, что все остальные в Гриффиндоре, да и в целом, разъехались по домам. На шее у кота красовался бант из мишуры, и Живоглот недовольно ворчал. — Унеси его отсюда! — Рон поскорее вытащил Коросту из–под одеяла и сунул в карман пижамы. Но Гермионе было не до Рона, она посадила кота на постель Симуса и, раскрыв рот, глазела на «Молнию». — …пока не пришла Гермиона. — Гарри, кто это тебе подарил? — Не знаю, в посылке не было поздравительной открытки. Гермиона вдруг посерьезнела и задумчиво закусила губу. — Что это с тобой? — удивился Рон. — Странно как–то, — ответила Гермиона. — Это ведь очень хорошая метла, да? — Не могу отрицать, что ее опасения беспочвенны, — Джеймс сразу понял, к чему она клонит. — Самая лучшая в мире! — Восторгу Рона конца не было. — Значит, она дорого стоит… — Еще бы! Да она дороже всех метел слизеринцев, взятых вместе. — До Рона, походу, не доходит, — хихикнула Джинни. — Кто же это мог подарить Гарри такую дорогую вещь и даже не назвать себя? — Что нам за дело, кто ее прислал? — А вот есть и еще какое, — вклинилась в разговор Нарцисса, — мало ли, ее преднамеренно прокляли. — воскликнул беспечный Рон. — Гарри, дашь полетать, а? — На этой метле летать нельзя! — отрезала ни с того ни с сего Гермиона. Рон и Гарри недоуменно взглянули на нее. — И что же Гарри с ней делать? Пол ею мести, что ли? Джеймс-Сириус хмыкнул. Гермиона раскрыла было рот, но в этот миг Живоглот прыгнул с постели Симуса и вцепился в грудь Рону. — Сейчас начнется, — закатил глаза Альбус. — Убери своего кота! — заорал Рон. Кот рвал когтями его пижаму, Короста выскользнула из кармана и взобралась на плечо. Рон ухватил ее за хвост, сбросил кота и хотел было пнуть ногой, — Я тебе пну! — Вскричала Гермиона. но промахнулся, угодил в чемодан у кровати Гарри, взвыл от боли и запрыгал на одной ноге. — Поделом, — вздернула подбородок Грейнджер. Тут из старого носка дяди Вернона выкатился вредноскоп, закрутился на месте, засверкал и пронзительно засвистел металлическим свистом. — Для полноты картины еще и он, — издала смешок Лили-Луна. У Живоглота шерсть встала дыбом. — Совсем забыл про него. — Гарри нагнулся и поднял вредноскоп. — Я же сам его засунул в носок, а носки эти я не ношу. Вредноскоп вертелся и свистел на ладони, кот выгнул спину дугой и грозно зашипел. — Сейчас же убери своего кота, Гермиона, а то я за себя не отвечаю, — отчеканил Рон, сидя на кровати и потирая ушибленную ногу. — Контролируйте себя, Уизли, — сказала Макгонагалл. Гермиона подхватила Живоглота — он желтым глазом злобно глядел на Рона — и вышла из спальни. — Как позже оказалось, не просто так, — вздохнул Гарри. — Я переживала за тебя. — Я и не отрицаю и даже благодарен тебе за это. — Спрячь ты эту штуку, — попросил Рон. Гарри сунул вредноскоп в носок, а носок запихал на самое дно чемодана. В комнате воцарилась тишина, только Рон пыхтел от боли и злости. Короста съежилась у него в руках. Гарри давно ее не видел, и сердце у него зашлось от жалости: крыса похудела и осунулась, кое–где вылезла шерсть. — Она что–то совсем зачахла, — заметил Гарри. — Зачахнешь тут, — сказал Сириус. — Не зачахла бы, не будь тут этого рыжего недоумка. Это у нее стресс. — Не на кота-то стресс, — произнесла со смешком Лили-Луна, — а на пса, жаждущего мести. Гарри промолчал. Обычные крысы живут только три года, вспомнились ему слова хозяйки волшебного зоомагазина. Короста была, видно, лишена волшебной силы и, стало быть, жить ей осталось совсем недолго. — Я на это очень надеюсь, — осклабил улыбку Сириус, показав желтые кривые зубы. А Рон, хоть и жалуется, что Короста ему надоела и толку от нее чуть, все равно любит ее. — В общем, как любой другой хозяин домашнего животного и родитель. Друзья встретились в гостиной. В это Рождество им было невесело. Гермиона заперла кота в спальне и дулась на Рона: как не стыдно, хотел пнуть Глотика ногой. — Как-как? Глотик? — залился хохотом Джеймс-Сириус. Альбус посмотрел на него как на придурка. — Мы еще в начале книги познакомились с ним и его необычной кличкой. С добрым утром, Джеймс. Рон все еще кипел: Живоглот опять чуть не съел его крысу. Гарри взялся мирить их, — Что дело изначально провальное, — вставил свои пять копеек Гарри. но махнул рукой и стал изучать свой подарок. Гермиона почему–то дулась и на метлу, ничего не говорила, но поглядывала на нее с недоверием, как будто и метла невежливо обошлась с ее любимцем. — Да не из-за этого, — закатила глаза Гермиона. Наступило время обеда, и друзья спустились в Большой зал. Факультетские столы опять отодвинуты к стенам; посреди зала один общий стол, на котором накрыто на двенадцать человек. За столом уже сидят Дамблдор, МакГонагалл, Снегг, Стебль, Флитвик и завхоз Филч в старомодном поношенном фраке вместо обычной коричневой куртки, — Нефига себе, — присвистнул Скорпиус, — что на него нашло. — Мистер Малфой, будьте добры не свистеть в помещении и не выражаться подобным языком, — строго сделала замечание профессор Макгонагалл. Скорпиус незаметно скривился. двое робких первоклашек и мрачного вида слизеринец–пятикурсник Гарри, Рон и Гермиона подошли к столу. — Веселого Рождества! — Веселого Рождества, — монотонно повторил Рон, о чем-то сильно задумавшись. — поздравил их Дамблдор и добавил: — Нас мало, и мы решили, что глупо сидеть за разными столами. — Логично, — признала Лили. Садитесь, мы вас ждем. Друзья все трое уселись на дальнем конце стола… — Хлопушки! Берите, Северус. — Если бы это был не Дамблдор, мне кажется, он бы засунул ему эти хлопушки в задницу, — прошептал на ухо Фред Джорджу, посмеиваясь. Тот, развеселившись, согласно кивнул. — Дамблдор протянул Снеггу большую серебряную. Снегг неохотно протянул руку. Дернул ее за шнурок, хлопушка взорвалась, и в руке у Снегга очутился островерхий колпак на верху которого красовалось чучело грифа. Джеймс пытался сохранить невозмутимое лицо, но это у него выходило из рук вон плохо: то и дело его лицо озаряла глупая улыбка, а кончики губ поддергивались в приступе неконтролируемого смеха. Сириус же даже и не пытался скрывать, что его данная ситуация не развеселила: он в открытую смеялся своим лающим собачьим смехом. Гарри и Рон с улыбкой переглянулись. Снегг изобразил корявое подобие улыбки и передал колпак Дамблдору, Дамблдор тут же нахлобучил его вместо своей обычной шляпы волшебника. Джинни покачала головой. Дамблдор — есть Дамблдор. — Ну, что вы? Угощайтесь! — Дамблдор с сияющей улыбкой оглядел сидящих. Едва Гарри протянул руку к блюду с жареным картофелем, как дверь в зал снова открылась и вплыла — по–другому не скажешь — профессор Трелони. — Это точно, — припомнил Гарри. На ней было длинное зеленое платье, расшитое блестками, в нем она еще больше походила на стрекозу–переростка. — Какие люди! — Сивилла! Вот так сюрприз! — воскликнул Дамблдор и привстал. — Я глядела в магический кристалл, господин директор, — И что ж вы там увидели, боюсь спросить? — с издевкой спросил Джеймс. — Чушь собачью, Сохатый, — сказал ему Римус, — ничего там увидеть и невозможно. — Тебя она чем-то отвергает? — Всем. Все пыталась завлечь меня посмотреть в ее «магический» шар, — Люпин особенно выделил предпоследнее слово, словно показывая, что он очень сомневается в правдивость этого названия. — ответила Трелони мистическим, потусторонним голосом. — И к своему вящему удивлению, увидела себя: я покидаю свое одинокое убежище и спускаюсь к вам. Разве могу я бросать вызов судьбе? — Еще как, — фыркнул Сириус. И я поспешила сюда. Прошу вас простить мне опоздание… — Ну, разумеется, какой разговор?.. — У Дамблдора в глазах заплясали лукавые огоньки. — Позвольте начертать вам стул. И директор на самом деле начертал в воздухе волшебной палочкой стул, он медленно завертелся, повисел немного и приземлился между Снеггом и МакГонагалл. Трелони, однако, не села, она обвела сидящих взглядом огромных глаз и вдруг вскикнула: — Что опять случилось? — устало и с немалым раздражением выдохнула Лили, — что ей на этот раз взбрело в голову? Джеймс в удивлении развернулся, уставившись на жену. Она так раньше никогда ни про кого не говорила. Это не свойственно ей. — Я не смею, профессор! Если я сяду, нас будет тринадцать. Не забывайте: когда вместе обедают тринадцать человек, кто первый встанет, тот первый умрет. — Тогда пусть первым встанет Снейп, — усмехнувшись, сказал Сириус. — Нет, Дамблдор или Гарри.-сказал Волдеморт. — Ну спасибо, — буркнул Поттер. — Давайте, Сивилла, забудем сегодня эту примету, — нетерпеливо ответила МакГонагалл. — Садитесь скорее, индейка остынет. Профессор Трелони немного помедлила, смежила веки, поджала губы и опустилась на стул с таким видом, как будто предвидела — стол сейчас поразит молния. Профессор МакГонагалл тотчас запустила разливную ложку в ближайшую супницу. Альбус еле-еле сдержал смех. — Не желаете супу с потрохами, Сивилла? — спросила она. Трелони как не слышала. Открыла глаза и снова оглядела присутствующих — А где же любезный профессор Люпин? — А он любезно съеба… соизволил уйти от всех вас, — Джеймс-Сириус мгновенно исправился при убийственном взгляде Лили. — Ему опять нездоровится, — ответил Дамблдор и жестом пригласил всех начинать трапезу. — Бедный Люпин, надо же заболеть на Рождество! — Да, каждый год, как по проклятию, болеет, — согласился Джеймс, со смехом посматривая на прожигающего его испепеляющим взглядом Римуса. — Вы, конечно, знали об этом, Сивилла? — спросила МакГонагалл, подняв брови. — Конечно нет, — ответила за нее Джинни. Трелони бросила на соседку ледяной взгляд. — Разумеется, знала, Минерва. Но не в моих правилах выставлять напоказ всеведение. Сириус насмешливо фыркнул. Обычно я себя веду так, словно у меня нет Третьего глаза. Зачем волновать людей? — Это многое объясняет. — Должна сказать, Минерва, — в голосе Трелони вдруг пропала потусторонность, — профессор Люпин недолго пробудет с нами. — Вот это пророчество. Особенно, учитывая, что профессор Люпин занимает должность ЗоТИ. Должность, на которой никто больше года не продерживается, — саркастически протянул Джордж. И кажется, он сам знает, что время его на исходе. Я как–то предложила ему поглядеть в магический кристалл, так он просто сбежал… — Делать мне больше нечего! — Его можно понять, — сухо отозвалась МакГонагалл. — Это точно, — согласился Сохатый. — Едва ли профессору Люпину в ближайшее время что–то грозит, — вмешался Дамблдор приветливым, но все же слегка повышенным голосом, что положило конец пререканиям профессоров. — Какой тонкий намек, — хмыкнула Лили. — Северус, вы ведь сварили ему еще одну порцию зелья? — Да, господин директор. — Попробуй он не свари, — усмехнулся Фред, — приказ директора. — Вот и прекрасно! Стало быть, он скоро поправится. Дерек, вы еще не пробовали свиных сарделек? Попробуйте, очень рекомендую, — обратился Дамблдор к первокурснику. Тот отчаянно покраснел и дрожащими руками приблизил к себе миску с сардельками. До самого конца пиршества Трелони вела себя вполне сносно. — Насколько это применимо к ней, — добавила Макгонагалл. Сидели за столом еще два часа, Гарри и Рон в рождественских колпаках из хлопушек перепробовали все кушанья. Они первые встали из–за стола, и профессор Трелони громко вскрикнула: — Мои дорогие! Кто из вас встал первый? — Да какая разница? — легко усмехнулся Гарри. — Не знаю. — Рон смущенно глянул на Гарри. — По–моему, это не имеет никакого значения, — холодно заметила профессор МакГонагалл. — Если только за дверью не стоит сумасшедший с топором, готовый отрубить голову первому, кто выйдет в холл. По комнате прокатился смех. Все, даже Рон, засмеялись. Трелони была оскорблена до глубины души. — Ты идешь? — спросил Гарри Гермиону. — Нет, — буркнула Гермиона. — Мне надо поговорить с профессором МакГонагалл. — Наверное, хочет нагрузить себя еще уроками, — зевая, сказал Рон по дороге в холл. — Нет. — Хочет рассказать про метлу, — про себя сказал Гарри. Сумасшедшего с топором в холле не было. — Я бы очень удивилась, если бы, — плотно сжав губы, наклонила голову Лили-Луна. На портрете у входа в гостиную Гриффиндора сэр Кэдоган праздновал Рождество с парой монахов, своим толстым пони и двумя–тремя предшественниками Дамблдора. Сэр Кэдоган поднял, забрало шлема и поприветствовал друзей кружкой, полной меда. — Веселого Рождества!.. Ик!.. Пароль? — «Подлый трус!» — Ну и пароль! — присвистнул Скорпиус. — Я на ваши посмотрю, — злостно буркнул Джеймс-младший. — Вам того же, сэр! — крикнул рыцарь, и проем открылся. Гарри поднялся в спальню за новой метлой и набором для ухода за метлами, который Гермиона подарила ему в день рождения. Спустившись вниз, он тщательно осмотрел «Молнию»; нет ни одного сломанного прутика, и древко блестит так, что и полировать не надо. — Красота… — мечтательно протянул Фред. — Что, Уизли, мечтаешь о такой же? — издевательски окликнул его Драко Малфой. — А что, хочешь помочь мне ее преобрести? — не остался в долгу Уизли. Гарри отложил набор и стал с Роном просто любоваться метлой. — Любуйся, пока можешь, — невесело усмехнулся Рон. Скоро дверной проем отворился и вошла Гермиона, за ней профессор МакГонагалл. — Сказал же, — это уже был Гарри. МакГонагалл была деканом Гриффиндора, — Мы в курсе, — сказал он. но в гостиную факультета захаживала редко. «И слава Мерлину», — подумал Джордж. Гарри видел ее только раз, она тогда пришла с очень неприятным известием. — Да, помним, — коротко произнесла Лили. Гарри и Рон, держа в руках «Молнию», глядели на нее не без удивления. Гермиона обошла их, села за стол, взяла первую попавшуюся книгу и спрятала в нее лицо. — Это и есть та самая метла? — спросила МакГонагалл, подозрительно глядя на «Молнию». — Мисс Грейнджер только что сообщила мне, что вам, Поттер, подарили метлу. — Ну хоть кто-то из гриффиндорцев имеет каплю разума, — с холодной отнюдь не доброй усмешкой выплюнул Снейп, — не все пропало. Гарри и Рон обернулись к Гермионе. Из–за книги — Гермиона держала ее вверх ногами — был виден только ее покрасневший до корней волос лоб. — Вы позволите? — МакГонагалл, не дожидаясь согласия, взяла метлу и тщательно оглядела. — Если я правильно поняла, ни письма, ни открытки в посылке не было. — Да, не было, — кивнул головой Гарри. — Боюсь, Поттер, что мне придется забрать ее у вас. — Как? — Сириус аж привстал. — Забрать? — Гарри вскочил с места — Почему? — Нужно проверить, не наложены ли на нее чары. — Наконец-то верное решение, — довольно сказал Том. Сама я в метлах не разбираюсь, но, думаю, мадам Трюк вместе с профессором Флитвиком сумеют ее разобрать… — Разобрать? — повторил Рон таким тоном, как будто заподозрил, что профессор МакГонагалл сошла с ума. — Да, Уизли, разобрать, — подтвердила Макгонагалл. — Это займет всего несколько недель. Как только убедимся, что метла чиста от заклятий, мы вам сразу ее вернем. — Метла в порядке, профессор… — Откуда информация? Лично проверял? — Лили была полностью на стороне профессора Макгонагалл и Гермионы, а вот Сириус и Джеймс буквально раздувались от возмущения. Впрочем, как и Гарри с Роном. — Голос Гарри чуть заметно дрожал. — Честно… — Откуда вам знать, Поттер? — мягко возразила МакГонагалл. — Вы ведь на ней еще не летали, и пока мы не убедимся, что метла не заколдована, боюсь, летать на ней вам не придется. Я буду вам сообщать, как подвигается дело. Профессор МакГонагалл развернулась на каблуках и вышла из гостиной. Гарри глядел ей вслед, сжимая в руке жестянку с полиролью. Рон повернулся к Гермионе. — Кто тебя просил говорить МакГонагалл про новую метлу Гарри?! — Голос разума, — ответил Люпин. — Лунатик? — ошарашенно воскликнул Джеймс. — Даже и слова не говори, — отрезал Римус, — Гермиона сделала все абсолютно правильно. Один раз пронесло, но не всегда так будет везти. Гермиона отбросила книгу. Краска еще не сошла с ее лица, но она встала и смело поглядела в глаза Рона. — Потому что я подумала, и профессор МакГонагалл со мной согласилась, метлу мог прислать Гарри Сириус Блэк! — Её действительно прислал я, но у меня и в мыслях не было её заколдовывать, я ее даже в глаза не видел! — возмущался Сириус. — Сириус, но тогда никто не знал, что ты невиновен, — мягко напомнила ему Гермиона, — а согласись, если бы метлу и вправду прислал сторонник Волдеморта, то Гарри явно бы было не сдобровать. Блэк нехотя признал правоту Гермионы.