Порно (со смыслом и без)

Коннор не теряет времени и сразу берет ситуацию под контроль. — Простите, детектив, — произносит он мягко и запускает ладонь Гэвину под футболку. У него на удивление теплые пальцы. Гэвин косится на непрозрачное зеркало напротив; где-то там в тишине на них глазеют зеленые человечки, которые на самом деле не зеленые и даже не гуманоиды — это просто его глупый человеческий мозг отказывается воспринимать их истинную форму и лепит привычный ярлык. Впрочем, может быть, они все-таки зеленые человечки — ситуация абсурдна настолько, что отметать варианты не стоит, насколько маловероятными бы они не казались. “Может быть, — отстраненно думает Гэвин, — со мной в комнате вовсе не Коннор”. Эту мысль, в отличие от прочих, он отбрасывает не раздумывая — спасибо глупому человеческому мозгу за такую возможность, — и говорит с легкой хрипотцой в голосе: — Я не уверен, что у меня встанет... Можешь не нежничать. Просто не тяни, ладно, пластик? Им нужен межвидовой половой акт. У Коннора нет ничего, похожего на анальное отверстие, только член — злая шутка от инженеров Киберлайф или даже от самого Элайджи Камски, — и это само по себе веская причина для паники, потому что Гэвин не особенный любитель анального секса вообще, в любой роли. Но Гэвин держится и будет держаться так долго, как только можно. Детектив он в конце концов или нет? — Я считаю, что предварительные ласки необходимы. Стимуляция сделает опыт менее... травматичным. Коннор снимает с него футболку в одно легкое движение. В помещении, где их держат, тепло или, как бы сказал сейчас Коннор, “поддерживается комфортная температура” и тем не менее по телу пробегает дрожь. Коннор осматривает его торс с какой-то странной внимательностью. — Что ты делаешь? — Осматриваю вас, детектив. Я индексирую полученные вами травмы и высчитываю оптимальную позицию для вашего удобства. Он не придумывает ничего лучше: — Мило. Начнем с поцелуев? — Не рекомендую, — отвечает Коннор с виноватой улыбкой. — В настоящий момент запущены автоматические системы очищения. Я... не успел их перенастроить. По этой же причине оральный секс не валидная опция в нашем случае. “Валидная опция”. Коннор добавляет все больше сухой заумной лексики, и Гэвин надеется, что причина тому не какой-нибудь внутренний сбой, который аукнется им обоим, а что-нибудь невинное. Например, попытка скрыть волнение или страх. Ладони Коннора тянутся к молнии на джинсах, но Гэвин перехватывает их. — Я сам, — угрюмо бормочет он. Стягивает джинсы вместе с бельем, не затягивая, потом моментально ложится спиной на кушетку — проще называть это шерстяное фиолетово-переливчатое нечто кушеткой, чем придумывать новые слова, — и раздвигает ноги. Ведь именно этого от него и хотят, чтобы он раздвинул ноги, разве нет? Если бы ему уже не очистили желудок (а заодно и остальные внутренние органы), его бы затошнило. Без сомнений. Коннор в свою очередь не сильно торопится. Его движения какие-то заторможенные, его взгляд скользит по телу Гэвина со все той же внимательностью, будто это не изучение, а... запоминание? Гэвин чувствует, как горит его лицо. — Ну? — грубо подгоняет он. — Расслабьтесь, детектив. Коннор льет на пальцы фиолетовую — под цвет кушетки, — жижу. Гэвин пытается мысленно уговорить свое сердце больше не пытаться выскочить из груди и, откинув голову назад, наблюдает за тем, как на водном потолке расходится бесконечная рябь. — Я пытаюсь. Он вздрагивает всем телом, когда Коннор дотрагивается до него влажными пальцами. Не надо быть андроидом, чтобы это заметить. Они снова встречаются взглядами, и Коннор слегка сводит брови. На его лице застывает эмоция, которую Гэвин расшифровывает для себя как “чувство вины”. — Я знаю, Гэвин. — Его голос тихий и почти монотонный. Гэвин не замечает даже, как из его речи уходит знаковое “детектив”. — Только не молчи, хорошо? Я не хочу случайно причинить тебе боль. Гэвин кивает и пытается утонуть в мягкости этой шерстяной кушетки. Коннор растягивает его медленно, осторожно и очень... профессионально. Гэвин невольно задумывается о том, предустановлены ли у него какие-то протоколы Трейси или это чистая импровизация. Разумеется, спросить у него просто не хватит духу. Гэвин постепенно привыкает к странному ощущению в своей заднице и все-таки расслабляется. Дыхательные упражнения помогают тоже. Коннор быстро нашел то, что искал, и теперь мягко поглаживает его простату круговыми движениями. Это не так приятно, как описывается в гомосексуальной эротике, но уж точно не плохо. — Все в порядке? — Да, пластик. Все просто волшебно. Чувствую себя девицей в первую брачную ночь. Коннор улыбается, и от этого Гэвину становится легче на душе. — Гляжу, ты не так растерян и испуган, как я предполагал. — Я в порядке, Коннор. Это просто пальцы в моей заднице... Не конец света, не помру, — отвечает он и после короткой паузы и особенно громкого звука хлюпающей смазки, добавляет: — А как сам-то? Не закоротило еще? — Меня не может закоротить. Физически, — неожиданно серьезно отвечает Коннор. Он отстраняется и начинает раздеваться. Гэвин не может не смотреть чисто из интереса. Он никогда не видел андроидов обнаженными. Ну, исключая секс-ботов, конечно. Без одежды Коннор выглядит одновременно устрашающим и изящным, и Гэвин не может сказать точно, почему именно он производит такое впечатление. Член его довольно средних размеров. К счастью. Член Гэвина уже едва ли не упирается ему в живот, а от жара голова идет кругом. — Скоро все закончится. Гэвину не нравятся скорбные нотки в голосе Коннора, поэтому он улыбается так широко, как может, подмигивает ему, а потом чуть поднимает ноги, подставляя свою влажную до неприличия задницу. — Что, кончишь сразу же, как вставишь? Я ожидал от тебя большего, пластик! Голос предательски дрожит, но Коннор, кажется, оценил его жест. Он снова улыбается. Когда головка члена надавливает на анус, Гэвин выдыхает через нос и пытается расслабиться. Где-то между этим он считает в голове до десяти на испанском, но цифра “восемь” напрочь испаряется из его головы, потому что перехватывает дыхание от странного и в общем-то нового ощущения. Коннор продолжает смотреть на него. — Дыши. Не конец света, помнишь? Водяной потолок начинает штормить. Гэвин отпускает кушетку, за которую он держался все это время как за спасительную соломинку, и обнимает Коннора. — Господи, что я делаю... — произносит он вслух. — Коннор… Он начинает двигаться, сразу выбирая быстрый темп. Диод на его виске переливается голубым, как бывает, когда ему приходится обрабатывать большие массивы новых данных. Гэвин стонет, но не осознает этого. Он чувствует только жар, что скапливается внизу живота, пульсацию собственного стоящего колом члена и силу, с которой половой модуль Коннора раздвигает стенки его прямой кишки. — Больно? Гэвин мотает головой. — Сильнее, — хрипит он. Наверное, в жиже что-то было, какой-нибудь инопланетный афродизиак, но Гэвину плевать, потому что все, чем забита его голова — это возбуждение. Коннор наклоняется ниже и лижет шею Гэвина. Кожа мгновенно начинает гореть и, наверное, краснеть, но это не страшно, это можно перетерпеть. Не конец света, даже наоборот — легкое пощипывание добавляет ко всеобщему безумию новых красок. Гэвин кончает без рук. Кушетка под ним меняет цвет на белый. На потолке огромная волна разбивается о пустоту и снова превращается в гладь, по которой бежит бесконечная рябь. — Прости, Гэвин, — шепчет Коннор, вставая на колени рядом с ним. Его пальцы осторожно очерчивают след на шее, размазывают сперму по животу, силясь поймать стекающие по бокам капли. — В... пор... порядке, — умудряется выдавить из себя Гэвин и теряет сознание. Он больше не будет думать о зеленых человечках. Только о Конноре.