Сила любви

      Понедельник, 14 Декабря 1994 Года, Раннее Утро.       Зевнув, Гермиона Грейнджер закрыла уже двадцатую по счету библиотечную книгу, которую просматривала сегодняшним утром. Прошлой ночью она почти не спала из-за того, что в голове всё время крутилась одна и та же загадка: как она могла развивать романтические, сексуальные отношения с той, с которой у неё уже была настолько хорошая, платоническая дружба? Как она может видеть в подруге что-то волнующее и эротичное, но буквально в следующую минуту это уже игнорировать или отбросить, как что-то совершенно несущественное?       В какой-то момент этого раннего утра ей пришло в голову, что, возможно, столь нужные ей ответы она сможет найти в своей новой книге. В конце концов, она и была написана про ведьм вроде неё и Жасмин. "Возможно, эта проблема уникальная именно для отношений ведьма-ведьма?" — задумалась она. В такие моменты Гермиона почти готова была признать, что недостаток социального опыта мог быть хуже нехватки знаний, ведь люди гораздо сложнее книг!       Даже прочитав столь небольшой фрагмент, Гермиона смогла заметить, что Д.Темпест "Чистое Сердце", была невероятной ведьмой с острым и проницательным умом. Она наверняка могла стать очередным кумиром Гермионы, но, к сожалению, беглый просмотр книги не дал ей того, что она искала. Было мучительно трудно не увлечься каким-нибудь чудесным фрагментом произведения, но ей пришлось заставить себя спрятать книгу в сундук. Именно эти размышления и привели её в библиотеку ранним утром понедельника. Более того — к большому удивлению мадам Пинс, Гермионе пришлось немного подождать снаружи, когда библиотека, наконец-то, откроется в шесть утра. Как только Гермиона вошла, то поняла, что на самом деле не знает, с чего начать — у неё не было конкретно сформулированной темы для исследования. Поэтому Гермиона решила начать с чего-то, что, может быть, напрямую и не связано с её вопросом, но, по крайней мере, чётко очерчено: с брака в магическом обществе.       К сожалению, на данный момент её исследования ни к чему не привели. В библиотеке было несколько полок с книгами о брачном законодательстве, брачных традициях, брачных обетах, брачных узах и тому подобном, но ни одна из них не касалась её собственных проблем. Материал о брачных узах, по крайней мере, выглядел интересным, поэтому она потратила немного времени, читая его.       В правильно выполненном магическом брачном ритуале регистратор брака (жрец) использует свою собственную магию, чтобы создать связь между магией волшебника и ведьмы. Со временем эта связь будет сближать супругов во всех отношениях. Она оказывает на них значительное положительное воздействие в психологическом, эмоциональном, физическом и, конечно, магическом плане. Чем более совместимы волшебник и ведьма, тем сильнее будет их связь с самого начала и тем быстрее она будет расти с течением времени.       Конечно, даже после многих десятилетий брака брачные узы никогда не бывают так сильны, как естественная связь душ. Хотя о связях душ мало что известно, за исключением, конечно, тех пар, которым досталась столь великая честь, что они, как полагают, являются детищем самой магии, предназначенным для того, чтобы помочь паре достичь своего предначертания. Ведь магия никогда не поставит пару на какой-либо путь, не предоставив им нужные для достижения цели инструменты и силу. Брачные узы, которые были созданы для имитации связи душ, также предназначены для обеспечения пары психологическими и эмоциональными инструментами, необходимыми для достижения счастья в успешном браке...       Несмотря на то, что брачный ритуал определяет именно магию волшебника как доминирующую и контролирующую связь пары, возможно, что в случаях особенно слабовольных волшебников и сильных волевых ведьм, магия ведьмы, в конечном счете, берёт на себя доминирующую роль. Мало кто верит, что может существовать связь истинно равных мага и ведьмы, потому что, как всем известно, истинное равенство не является естественным состоянием вещей. Магически более сильные всегда будут доминировать и контролировать: таков естественный порядок вещей в обществе, в семье и в браке. Попытки супружеской пары создать неестественное равенство в своих узах неизбежно ослабят и узы, и брак, в ущерб обоим его участникам. ...       Вопрос о том, связываются ли души друг с другом во время создания магических брачных уз, является давним предметом для споров. Большинство из нас считают, что наша магия связана с нашими душами и, следовательно, раз наша магия связывается с магией партнера, то, соответственно, через неё связываются и наши души. Это одна из причин, почему редкая, но не искусственно созданная, а естественная связь между волшебником и ведьмой традиционно называется "связью душ". Другой причиной, разумеется, является тот факт, что знание и понимание этой связи, как полагают, заперто в душах пар, которые в них участвуют, таким образом, ограничивая открытое распространение информации о них.       Гермиона сделала для себе пометку продолжить позднее исследование вопроса магических связей, просто для лёгкого чтения, но по своей основной проблеме она снова зашла в тупик. Несколько секунд она раздумывала, не спросить ли мадам Пинс, есть ли ещё какие-нибудь книги автора Д. Темпест Чистое сердце, но передумала. Она знала, что не должна позволять своей гипертрофированной жажде знаний довести её до беды. "К тому же, когда я спрашивала про книги о браке, Пинс и так смотрела с еле сдерживаемой усмешкой — как будто библиотекарь думала, что я в скором времени собираюсь выходить замуж! Честное слово! Ну, в любом случае, я только начала изучать в библиотеке материалы о браке. Пойду я лучше на завтрак, пока Жасмин не начала волноваться — вернусь во время перерыва после Гербологии через пару часов и продолжу с того места, где остановилась..."       Понедельник, 14 декабря 1994 года, позднее утро.       — Смотрите, там, в небе! Это же птица!       И действительно, это была птица, но удивительная — с ярким тропическим оперением, которую днём с огнём не сыщешь в Шотландии даже в середине удручающе короткого лета, не говоря уже о зиме. Что делало её внезапное присутствие ещё более странным, так это тот факт, что к её лапке явно было привязано письмо, но ведь почта обычно приходила во время завтрака, а не в середине дня, когда студенты шли из одного класса в другой — даже если они находились снаружи замка.       При виде этого посланника в сердце Жасмин Поттер одновременно вспыхнули чувства страха и счастья, погружая её в состояние душевного смятения. Она сразу сообразила, что означает присутствие такой птицы: послание от Сириуса Блэка. Её, конечно, взволновала перспектива получить весточку от своего крёстного, но она боялась, что такое яркое и привлекающее внимание средство общения может стать смертельно опасной наводкой на скрывающегося.       — Жасмин, — послышалось шипение рядом с ней, — чем он вообще думает, посылая письма с такой птицей?       — Я понимаю, Гермиона, но что я могу поделать-то?! — стараясь как можно быстрее со всем этим покончить, Жасмин протянула руку, чтобы предоставить тропической птице место для посадки и забрать у неё ношу. Когда она приземлилась, Жасмин увидела, настолько вымотанной была бедняжка. — Если хочешь, можешь отдохнуть в уютной совятне. Я не буду просить тебя ждать ответа.       Птица бросила на неё явно обиженный взгляд, словно её оскорбило, что кто-то может подумать, что она будет торчать здесь хоть на секунду дольше, чем это необходимо. Парой быстрых взмахов крыльев она снова поднялась в воздух и через несколько секунд превратилась в маленькое пятнышко в сером шотландском небе. Однако Жасмин не обратила на это никакого внимания, потому что ей было слишком интересно узнать, что собственно говоря, пишет её крестный...       — Эй, шрамоголовая, это что, письмо от ещё одного парня, который отказывается заключить с тобой брачный контракт? Если бы этот самодовольный, надменный голос не был так легко узнаваем, оскорбление наверняка достигли бы цели. "Малфою явно нужен новый автор реприз для его выступлений, — кисло подумала Жасмин. — Но, по крайней мере, слизеринцы вышли из замка заметно позже нас, и он не мог видеть птицу, доставляющую послание".       — Простите, мистер Малфой, но я не могу разглашать вам конфиденциальную информацию деловой переписки, — надменно объяснила Жасмин. — Когда-нибудь, когда вы вырастете, возможно, вам будет позволено высказаться о том, как должно управлять скудным состоянием вашей семьи. Если такое время придёт, возможно, тогда вы поймете, о чём я говорю. Однако до тех пор, вероятно, вам следует сосредоточиться на тех немногих простых делах, с которыми вы способны справиться.       Отвернувшись от брызжущего слюной слизеринца, Жасмин продолжила путь к хижине Хагрида, где проходил их урок по уходу за магическими существами. Предметом занятий по-прежнему были соплохвосты, и все считали дни до момента, когда какой-нибудь студент падет жертвой последних выведенных Хагридом "милашек". А письмо Сириуса придется отложить на потом...       Понедельник, 14 декабря 1994 года, обед.       Обычно обсуждение того, как Малфой с полыхающими на заднице штанами убегает от соплохвоста, было причиной большого количества здорового смеха за гриффиндорским обеденным столом. Однако сегодня девушкам нужно было прочесть письмо от Сириуса Блэка, и это было важнее всего. К сожалению, сейчас им угрожало вмешательство укрепляющейся дружбы подруг с Невиллом и Джинни: в отличие от Рона, они не знали о невиновности Сириуса, и это оказалось проблемой, которую нужно было срочно решить.       — Извините, но это наш старый секрет, — Гермиона посмотрела на Жасмин в поисках совета — в конце концов, это был её крестный отец, и именно она должна была сама принять решение, как поступить.       — Это касается не только нас. Это вопрос безопасности кое-кого другого. По сути — вопрос жизни и смерти. И нет, я не преувеличиваю, — Жасмин на мгновение задумалась. — Честно говоря, мне вообще неудобно что-то говорить, не получив его разрешения. Это его жизнь стоит на кону, а не моя.       Джинни и Невилл мрачно переглянулись. Да уж, когда дело касалось Гермионы и Жасмин, были не просто секреты, а СЕКРЕТЫ. На самом деле у них не было другого выбора, кроме как согласиться, поэтому они оставили двух ведьм во время обеда наедине, чтобы те могли спокойно прочитать то, что их так взволновало.       Прижавшись друг к другу в конце гриффиндорского стола, Гермиона и Жасмин читали свежее письмо от Сириуса...       Хай, Котенок!       Отличная работа, малыш! Я так горжусь тобой за то, как ты победила этого дракона. Даже Джеймсу не пришло бы в голову попытаться перелетать венгерскую хвосторогу, хотя Лили заколдовала бы его за одну только мысль об этом так, что он неделю присесть бы не смог. Я, наверное, и сам поступил бы так же, если бы был там, так что хорошо, что меня там не было.       Но это скоро изменится. Быть так далеко от тебя оказалось намного труднее, чем я себе представлял, а осознание того, что ты в опасности на этом проклятом Турнире, сводит меня с ума. О чём думал Дамблдор, заставляя тебя участвовать? Я знаю, что не могу быть слишком полезен, пока меня всё ещё активно ищут, но я вообще не могу приносить никакой пользы, если меня нет рядом.       Так что запирайте спиртное и прячьте женщин, потому что Бродяга возвращается в город! Оглядывайся в поисках меня, милая, ты никогда не узнаешь, не окажусь ли я за следующим углом.       С любовью,       Дядя Пэдди       — О нет, — простонала Гермиона. — Это плохо. Это плохо, плохо, плохо!       Жасмин не могла с этим не согласиться, хотя ей и очень этого хотелось. Она никогда не показывала, как сильно скучает по Сириусу... или, может быть, просто по факту существования Сириуса. Она едва знала Сириуса как личность, но мысль о человеке — живой связи с её родителями — кем-то, кто мог бы ценить её саму — была слишком драгоценной, чтобы отказаться от неё. На несколько блаженных минут в прошлом году она действительно поверила, что кто-то заберет её у Дурслей. Это было похоже на исполнение волшебного сна, который бедная сиротка видела столько, сколько себя помнила, но сочетание плохих обстоятельств и жалкого профессора зельеварения будто сговорились, чтобы вырвать у неё мечту, прежде чем она хотя бы смогла её полностью осознать.       Она хотела, чтобы Сириус был в безопасности. Она не менее сильно хотела снова быть рядом с Сириусом. И она не была уверена — на каком из вариантов своих желаний ей следует сосредоточиться.       Вторник, 15 декабря 1994 года, позднее утро.       В четвёртый раз за последние три минуты Жасмин посмотрела на часы.       — Да где же она?       — Я не знаю, — ответил Невилл, — но это действительно не похоже на Гермиону — приходить к самому началу урока. Если она не появится здесь в следующую минуту, то опоздает, а профессор Макгонагалл этого так не спустит.       Едва он закончил говорить эту фразу, в класс трансфигурации ворвалась Гермиона. С трудом переводя дух, она бухнулась на своё привычное место, рядом с Жасмин и Невиллом, а затем поспешно вытащила учебник, пергамент и перо.       — Где ты была? — прошипела Жасмин. — Я уже начала всерьёз беспокоиться.       Гермиона одновременно покраснела и расплылась в широкой улыбке, но прежде чем она успела ответить, профессор Макгонагалл встала перед классом и призвала всех к тишине. Затем она начала свой урок на тему трансфигурации живого в неживое. Жасмин почти не слушала, потому что была слишком поглощена мыслями о Гермионе, о том, где она была и что заставило её так улыбаться на протяжении всего урока.       По завершению занятия Жасмин, наконец, смогла возобновить свой допрос.       — Не здесь же, — огляделась по сторонам Гермиона, — подожди, пока мы не останемся одни.       Подруги в сопровождении Невилла не спеша отправились в Большой зал на ланч, заметно отстав по пути от одноклассников.       — Ну и что это было? — снова спросила Жасмин.       — У меня есть кавалер на Святочный Бал! Кое-кто меня пригласил! Кое-кто на самом деле меня пригласил! — было ясно, что Гермиона готова взорваться от возбуждения. Она практически подпрыгивала на носках своих туфелек, что обычно делала только при мысли о посещении нового книжного магазина.       — Кто? — поинтересовалась Жасмин.       — О, вы никогда не догадаетесь, даже за миллион лет! — видимо, решив не давать им даже попробовать, она выпалила: — Это Виктор Крам!       Эта новость лишила обоих её друзей дара речи.       — Да, да, я знаю, я сама никогда бы такого не ожидала, — продолжала Гермиона. — Разве это не удивительно? Я, конечно, замечала, что он часто появляется в библиотеке, причем обычно, когда я там бываю. Так вот, оказывается, он специально пытался выбрать момент и застать меня одну, чтобы поговорить со мной. Он набрался храбрости только сегодня во время моего утреннего перерыва между уроками. Его английский не очень хорош, так что он запинался во время своего приглашения, но все равно это было очень мило. Он очень вежливый и с уважением со мной разговаривал, так что, я думаю, мы прекрасно проведем время. О, уже я не могу дождаться, это будет так весело. Я, на свидании с Виктором Крамом! С международной знаменитостью!       Всё время, пока Гермиона весело щебетала, а Невилл её поздравлял, Жасмин молча смотрела прямо перед собой. Она не сказала ни слова. В голову не пришла ни одна связная мысль.       — Жасмин? — спросила Гермиона, заметив, что третий член их группы молчит. — Что-то не так?       — Нет, Гермиона, конечно, нет, — быстро ответила та. "Что со мной происходит? Почему я не могу быть счастлива за нее? Я знала, что она пойдет на бал — я хочу, чтобы она пошла. Конечно, кто-нибудь обязательно бы её пригласил, я не единственный человек в школе, который заметил, в какую красавицу она выросла. Так почему же мне вдруг захотелось задушить Виктора Крама, сжечь его тело и сбросить пепел в озеро?" — Я рада за тебя, правда, рада. Я уверена, что вы вдвоём прекрасно проведете там время.       Это, казалось, удовлетворило Гермиону, которая немедленно возобновила свой счастливый лепет, хотя Невилл и бросил на Жасмин любопытный взгляд.       — О, я знаю, и угадай, что ещё замечательно? Поскольку Виктор — чемпион, я смогу сидеть рядом с тобой за столом чемпионов! Но это означает, что мне тоже надо участвовать в открывающим бал танце, так что мне придется практиковаться ещё усерднее. Ты ведь поможешь мне, Невилл? Конечно, ты поможешь, спасибо. Мне нужно так много сделать, чтобы подготовиться. Мне точно нужно...       Двое других к этому моменту уже перестали обращать на неё пристальное внимание, не вполне уверенные, что это действительно Гермиона Грейнджер.       — Может быть, нам стоит проверить её на оборотку? — шёпотом предложил Невилл. — Гермиона никогда бы не стала так много говорить о платьях и макияже.       Жасмин кивнула в знак согласия, но его она тоже слушала не очень внимательно. Она была слишком поглощена фантазиями о Викторе Краме, который стоял перед ней, наливаясь кровью и задыхаясь, потому что её руки крепко сжимали его горло.       Вторник, 15 декабря 1994 года, поздний вечер.       В середине вечернего урока танцев Невилл остановился и подвёл Гермиону к двум другим девушкам.       — Так, всем внимание, — объявил он, — я думаю, что мы с Гермионой уже достаточно натренировались друг с другом для того чтобы восстановить наши навыки и иметь четкое представление о том, что надо делать. Нам, конечно, ещё нужно больше практики, но мы достаточно хорошо справляемся вдвоём и теперь можем попробовать поработать с вами двумя, — сказал он, указывая на Джинни и Жасмин. Протянув руку Жасмин, он продолжил: — Как я уже говорил, теперь мы сосредоточим свои усилия на отработке танцев в нашей паре, чтобы не опозориться, открывая бал.       Вытащив её на середину комнаты, он начал объяснять, как он хочет, чтобы она поставила ноги, а затем как они будут двигаться во время их первого танца. Пока он это делал, Гермиона объясняла то же самое Джинни на другой стороне их импровизированной танцплощадки. После того, как они несколько минут перемещались вперёд-назад, совершая движения, весьма смутно и отдалённо напоминающие танец, с почти приемлемым количеством отдавленных пальцев на ногах, Невилл решил рискнуть отвлечь Жасмин, задав вопрос, который беспокоил его большую часть дня.       — Жасмин, ты в порядке?       — Что? Да, всё нормально.       — Теперь мы начнем двигаться влево. Нет, налево для меня. В другую сторону от налево. Ты ведешь себя немного странно с самого обеда. Или, может быть, это был урок трансфигурации, когда Гермиона объявила о своем свидании с Крамом. Ай!       — Извини!       — Ладно, настала очередь поворота в другую сторону. Итак, ты поссорилась с Гермионой? — спросил Невилл.       — Конечно, нет! — упрямо заявила Жасмин.       — Что ж, это хорошо. Теперь, давайте начнем двигаться постепенно к задней стене зала. Итак, проблема в Краме? Ай!       — Извини!       — Может, нам стоит ненадолго присесть? — предложил Невилл.       — Извини!       — Нет, всё в порядке, я просто... устал. Это был долгий день.       — О, хорошо. Я тоже, — согласилась Жасмин.       Невилл пропустил Жасмин вперёд, чтобы она не увидела, что он хромает. На обе ноги. Но в этот момент она была так рассеянна, что это, вероятно, не имело значения.       — Ты собираешься сказать мне, что случилось? — спросил он, когда они сели и стали наблюдать за тренировкой второй пары.       — Нет. Может быть. О, я даже сама не знаю, что случилось. Я просто... Я не понимаю, что я чувствую, и это действительно беспокоит меня.       Невилл вздохнул, увидев, что Джинни и Гермиона направились к ним.       — Может, продолжим разговор, когда останемся одни? Иногда, чтобы лучше понять себя и свои чувства, стоит поговорить о них с другим.       Жасмин посмотрела на него, и впервые с раннего утра её хмурый взгляд сменился мягкой улыбкой.       — Да, возможно, ты и прав. Спасибо, Невилл. Мы так и сделаем.       Остаток вечера прошел со значительно меньшим уровнем напряжения в группе, исходящего от Жасмин, хотя все видели, что её всё ещё что-то беспокоит. Ну, точнее, видели Джинни и Невилл, так как Гермиона продолжала витать в облаках предстоящего Святочного бала.       Поскольку Невилл к концу тренировки немного хромал, Жасмин предложила прогуляться с ним, в то время как Гермиона и Джинни пошли вперед. Это была не совсем уловка, потому что его ноги действительно болели; но с другой стороны это обеспечивало отличную возможность поговорить без лишних ушей. К тому же они разговаривали во время ходьбы, а Невилл знал, что Жасмин лучше всего думает и планирует во время движения. Она была той, кто всегда стремилась действовать, а не просто сидеть и размышлять. Это была одна из областей, где она была полной противоположностью Гермионе, которая предпочитала планировать, придумывать возможные проблемы, разбирать непредвиденные обстоятельства, которые могли бы возникнуть при их решении, а затем пересматривать всё это по новой, просто для надёжности — и только тогда соглашалась встать и начать действовать.       — Итак, Жасмин, — начал разговор Невилл, видя, что та молчит, — что происходит?       — Я же сказала. Я точно не уверена, но я жутко расстроена и не могу ни о чём думать, я всё время отвлекаюсь. Я просто не знаю, почему.       — Что тебя отвлекает? — уточнил он.       — Мысли о Краме, — оскалилась Жасмин. — Я всё время представляю, как задушу его. Или сожгу его заживо. Скармливание его Василиску было очень милой фантазией. А в замке, наверное, есть и дьявольские силки, но он, к сожалению, может знать, как спастись из них. Скажи-ка, а есть ли в теплицах растения, которые могли бы убить его особенно болезненным и мерзким способом?       Глаза Невилла становились всё больше и больше, пока Жасмин читала литанию смертей, которые она мечтала устроить для Виктора Крама.       — Я... э-э ... не знал, что в тебе так высок дух соперничества с другими чемпионами...       — Что? Нет, ничего подобного, — быстро ответила Жасмин. — Я, конечно, хочу победить, но... Желание изрубить его на мелкие кусочки и скормить Пушку совершенно не связано с тем, что он мой конкурент на Турнире. Всё это почему-то началось только сегодня.       — Сегодня? Ты имеешь в виду, сегодня утром? До обеда? — спросил Невилл, и на него снизошло понимание.       — Да. И теперь, каждый раз, когда Гермиона упоминает имя "Крам", мне хочется оторвать этому козлу руку и забить до смерти торчащей из оторванного предплечья костью.       Невилл слегка позеленел. Учитывая, как часто Гермиона упоминала о своем партнере на бал, Жасмин явно очень много раз приходили на ум такие картинки. Невилл и раньше видел Жасмин в гневе, но никогда не видел её столь упёрто нацеленной на то, чтобы причинить кому-то боль. С этим надо было что-то делать.       — Жасмин, мне кажется, ты ревнуешь её к Краму, — осторожно предположил он.       Жасмин покачала головой.       — Я думала об этом, но с чего бы мне ревновать? — спросила она. — Гермиона в отношениях со мной, а свидание с Крамом не настоящее. Я знала, что у неё должен был быть партнер на балу. Я хочу, чтобы она пошла с кем-то на бал — если бы она этого не сделала, я не смогла бы сама наслаждаться им.       — Так, то есть ты знаешь, что свидание должно быть не настоящим, но ты уверена, что Крам знает об этом? Знает ли он, что они идут только как друзья? Я не помню, чтобы Гермиона упоминала, что говорила с ним об этом, — Невилл помолчал, вспоминая поведение своего друга в течение этого дня. — На самом деле, Гермиона не ведет себя так, будто это свидание понарошку. Она вела себя так, будто всё это реально. Теперь, когда я думаю об этом, мне это тоже кажется странным.       Жасмин нахмурилась. Наконец, она неохотно сказала:       — Наверное, ты прав. Я не привыкла обладать хоть чем-то, что бы вызывало зависть, а ведь зависть и ревность — это схожие чувства, поэтому трудно сказать наверняка, что я думаю, но, похоже, ты верно говоришь. Думаю, мне стоит поговорить с ней.       — Отличная идея, — согласился Невилл, когда они подошли к входу в гриффиндорскую гостиную. — Тогда я оставлю вас наедине. Спокойной ночи, — добавил он, прежде чем они разошлись по своим спальням. Однако, как только Жасмин добралась до своей комнаты, она увидела, что занавески вокруг кровати Гермионы уже задёрнуты. Предполагая, что та спит, Жасмин решила отложить разговор до следующего утра.       На самом деле Гермиона ещё не спала. Во время урока танцев Гермиона пришла к поразительному и унизительному выводу: у неё нет платья для бала. Присланный им из Хогвартса в августе список для покупок к школе, конечно, включал парадные мантии, но она была уверена, что не пойдет на то глупое мероприятие, для которого они были нужны, поэтому решила не тратить на него деньги. Её родители довольно настойчиво утверждали, что она должна сделать это в любом случае, и что было бы лучше иметь платье и не нуждаться в нём, чем нуждаться в платье и не иметь его, но Гермиона отказалась их слушать. К сожалению, у неё наверняка не было с собой столько денег, чтобы их хватило на покупку платья на месте, поэтому ей придется написать родителям, извиниться и попросить их прислать наличных. Да, давно ей не приходилось засовывать свою гордость так глубоко в… Вдобавок ко всему ей придётся объяснять, зачем ей понадобилось платье, а это означало, что придётся признаваться, что у неё есть кавалер на бал.        "Это будет так неловко, — подумала Гермиона. — После всех споров, которые у меня были с мамой на тему необходимости получения обновленной версии "разговора", после всех объяснений, что у меня нет никаких намерений вступить в романтические отношения, и что я полностью поглощена учёбой и даже не думаю о мальчиках и романтике. Я не уверена, что когда-нибудь смирюсь с необходимостью признать, что у меня свидание на балу — даже если мы идем только как друзья". Иногда она не могла решить, были ли родители, которые относились к ней как к взрослой, более полезными или более раздражающими, особенно при разговорах на тематику типа сексуального развития. Может быть, ей удастся избежать упоминаний о свидании?       "Им ведь не обязательно знать, что у меня свидание, правда? Им даже не нужно знать, что это бал — я могу просто сказать им, что это официальное мероприятие, и мне нужно идти... из-за Жасмин! Да, именно так! Это даёт мне хорошее оправдание, почему я на него иду, так как они уже знают, что она моя лучшая подруга и была вынуждена против своей воли участвовать в Турнире. Немного сочувствия, конечно, уменьшит их желание позлорадствовать по поводу того, что они же мне говорили — купи себе платье, пригодится. Да, это будет идеально!"       Среда, 16 декабря 1994 года, раннее утро.       Медленно просыпаясь, Жасмин вспомнила о проблемах, которые были у неё накануне, и поклялась, что как можно скорее найдёт время на разговор с Гермионой, чтобы они могли разрешить возникшие недоразумения. Она ненавидела чувства, которые испытала вчера, но понятия не имела, как с ними справиться. Она просто хотела избавиться от них и была убеждена, что разговор с Гермионой — лучший способ решить это. "Но найти время будет нелегко, — подумала она. — "по средам мы очень заняты". Выбираясь из-за полога кровати, она услышала один из самых раздражающих звуков, которые когда-либо имела несчастье слышать: хихиканье и взвизги девочек-подростков. Несмотря на то, что она сама была девочкой и подростком, она всегда ненавидела эти тонкие, пищащие, высокочастотные звуки. Когда Лаванда и Парвати начинали радоваться, Жасмин всегда старалась как можно быстрее убраться из спальни. К несчастью, когда она услышала тему их визгов, то остановилась как вкопанная.       — Крам такой красивый и романтичный, я не могу поверить, что он будет здесь в Хогвартсе весь год.       — О, я знаю, и он такой взрослый, не такой, как все остальные мальчики. Держу пари, он будет галантен со своей дамой.       — Значит, ты думаешь, что слухи правдивы и у него уже есть пара на бал?       — О, конечно! Падма сказала мне, что Фэй сказала ей, что она слышала от Мэнди, что она узнала, как Дафна сказала Трейси, что она слышала от Флоры и Гестии, которым Натали сказала, что она подслушала, как Крам пригласил кого-то на бал в библиотеке. Но у неё не было возможности увидеть, кто это был.       — Уи-и-и! Это так романтично! В течение всего этого довольно запутанного разговора Жасмин злилась всё сильнее и сильнее. Сейчас она была в такой ярости, что едва могла соображать! "Романтичный, да? Крам думает, что ему сойдет с рук романтика с моей Гермионой, да? — когда же она посмотрела в сторону кровати Гермионы, то увидела самодовольное, счастливое выражение на её лице. Это что, она... она рада этому? Ей нравится, что её обхаживает эта болгарская горилла?" — на этой мысли плотина прорвалась, и все намерения о спокойном, взрослом разговоре с подругой вылетели прямо в окно.       — Романтично, — наполовину зарычала, наполовину закричала Жасмин. — Что такого романтичного в том, чтобы пригласить человека на свидание в библиотеке? — Она безжалостно растоптала мысль о том, что Гермиона любит библиотеки и считает их прекрасным местом для романтики.       Все остальные в спальне замолчали и потрясенно уставились на неё. Жасмин повышала голос, только когда была очень взволнована, эта же вспышка возникла, казалось, из ниоткуда. По какой-то непонятной причине Жасмин в считанные секунды превратилась из мирно спящей девушки в вышедшего на тропу войны первобытного воина.       — И вообще, почему вы заискиваете перед этой гориллой? Что в нём такого особенного? Он же зарабатывает на жизнь тем, что гоняется за маленькими золотыми шариками. Что это за карьера такая? — тот факт, что Жасмин тоже была ловцом, похоже, даже не пришел в голову разглагольствующей ведьме. — Он едва говорит по-английски. Кто знает, может быть, он и по-болгарски двух слов связать не может? Никто не думал, по каким это причинам он едва открывает рот и большую часть времени ходит, просто хмурясь на всех. А зря! Видно же, что с таким лбом и сросшимися бровями у него явные дефекты в развитии.       Три другие девушки просто разинули рты от неожиданного потока желчи. Лаванде и Парвати конечно было любопытно, чем же он был вызван, но они ничего не сказали, чтобы Жасмин не переключила на них свой гнев. Гермиона же, как она заметила, тоже разинула рот, но в её глазах был блеск слёз, а на лице отразилась... печаль? Боль? Ощущение, что её предали? Жасмин не была в этом уверена, слишком смущенная тем, что в её душе боролись ярость, сожаление за сказанные слова и триумф от них же. Вместо того, чтобы продолжать, Жасмин просто схватила свою одежду и направилась в душ. Когда она вышла обратно, спальня была уже пуста. Похоже, ей придётся идти на завтрак одной. "Ну и ладно! Мне они все равно не нужны!"       Войдя в Большой зал, она обнаружила, что Гермиона сидит с Лавандой и Парвати, а не с Невиллом и Джинни. Когда она присоединилась к друзьям, у неё не было ни малейшего настроения объяснять им поведение Гермионы или её собственное мерзкое настроение. Королевы сплетен скоро разнесут эту историю по всей школе, но ей было просто наплевать.       Эта закономерность повторялась в течение всего дня. На сдвоенных Чарах этим утром и сдвоенных Рунах днём Гермиона садилась с кем угодно, кроме Жасмин — фактически такое происходило впервые с осени первого года обучения. Во время обеда и ужина Гермиона снова сидела с другими девушками, избегая свою лучшую подругу. Придя вечером на урок танцев, она официально поприветствовала Невилла и Джинни, но не обратила внимания на Жасмин. За всё это время она не сказала ни единого слова Девочке-Которая-Выжила. И всё же, когда Жасмин отворачивалась, Гермиона бросала на неё мимолетные взгляды, полные боли и гнева.       Это был долгий, очень долгий день.