За лабораторной дверью

Вначале я не поверила глазам. Думала — показалось. Мало ли что могло в темноте привидеться, тем более после недавнего падения. Говорят, травмы могут вызывать галлюцинации. Не помню, чтобы головой стукалась, но вдруг черепно-мозговые так и работают, и сам момент удара пострадавший вспомнить не в состоянии? Дело в том, что после превращения я как-то сразу осознала, что с миром вокруг всё в полном порядке. Мир жил, живёт и будет жить по прежним законам: Ньюйоркцы спешили отдохнуть выходным вечером в баре, машины резко стартовали на перекрёстках, стремясь проскочить, пока горит зелёный, муниципальные службы всё так же работали спустя рукава, не бросаясь очищать переулки от скопившегося в них мусора. Всё вокруг находилось на своих местах. Необъяснимое произошло только со мной, не затронув продолжающий жить своей размеренной жизнью ночной город. Я-то думала, что являюсь одной необъяснимой переменной в стройном механизме под названием вселенная. А оказалось, нет — мир всего-навсего прятал от меня, простого обывателя, свои секреты. Но сегодня расщедрился, решил поделиться грязными тайнами и ткнул меня носом в мистическую дребедень, с которой так желают встретиться любители носить шапочки из фольги. Смотри, мол, видишь какого уродца создала? Скажи спасибо, что не превратила в нечто похожее. Спасибо... наверное... Так вот — сначала я думала, что мой уродец и в самом деле просто человек с дефектом внешности. Я находилась зажатой между широкой ладонью и курткой на груди своего спасителя. Такой угол обзора не позволял в деталях разглядеть его облик. Но даже с подобного ракурса я ужаснулась неестественным пропорциям лица. Носа нет совсем, череп круглый как яйцо и челюсть какая-то неправильная, слишком широкая, без выступающих над кажущимся чересчур плоским лицом изгибов верхней и нижней губы. Я внутренне содрогнулась, представив, как выглядит этот бедный парень если взглянуть на него при свете. Перед глазами предстали жуткие фотографии получивших увечья военных, после которых прежний облик не мог воссоздать даже самый умелый хирург. Те всю жизнь так и ходили с лицом подобным монстру Франкенштейна. Наверняка и мой спаситель имел схожие проблемы. Бедняга. Так я думала до того, как мы из ответвления канализации, половину которого занимал ливневый сток, не вышли в более просторный и сухой туннель. Тогда парень выключил за ненадобностью фонарик, поскольку помещение освещали расположившиеся вдоль стен редкие лампы. И вот, когда мы проходили мимо одной из них, я задрала голову и взглянула на моего спасителя ещё раз. Ох, лучше бы я этого не делала... Желтоватый свет в подробностях выхватил неестественный цвет кожи. Насыщенно травянистого оттенка люди бывают только у пятилетних художников, которые, так и не найдя в захламлённой комнате нужного карандаша, решают изобразить маму с папой принадлежащими к расе зелёных человечков. В реальности же кожа не может — никак не может! — быть такого цвета. Однако у моего спасителя она была не просто зелёной. Она была, мать его, чешуйчатой, как у рептилии! Я настолько опешила, что, невзирая на опасность падения с большой высоты, инстинктивно попыталась очутиться от жуткого создания как можно дальше. Упёрлась передними лапами в кожаную куртку и постаралась вывернуться из прижимающей к себе ладони. Только вот предмет гардероба оказался вовсе не тем, чем я думала. Куртка — не куртка, а костяные наросты на теле существа. Светло-коричневые пластины с глубокими бороздками располагались на груди симметрично. Зелёная кожа начиналась над верхними краями, там, где были видны выступы ключиц. Ну а ладонь... твою ж мать, три пальца! — Эй-эй, ты чего? — спросило существо человеческим голосом, когда я завертелась, пытаясь выбраться из крепко держащей меня руки. Бежать! Бежать подальше от питающегося щенятами монстра! Однако попытки к бегству были пресечены, когда вторая рука обхватила поперёк моего непривычно крошечного туловища. Меня отняли от груди, подняли повыше, и я оказалась напротив морды чудовища. Я не сдержала вскрика, который отразился от стен туннелей испуганным "тяф". Чудовище было поистине отвратительным. Плоское, покрытое прилегающими друг к другу мелкими чешуйками лицо; приплюснутый, с двумя узкими, как у змей, ноздрями нос; широкий, с тонкими губами, рот. И среди этих, лишь отдаленно похожих на человеческие, черт — большие голубые глаза без ресниц. В обрамлении нелепой оранжевой ткани, закрывающей верхнюю половину лица, они неотрывно смотрели на меня. Такому монстру больше подошли бы непроницаемые чёрные окуляры инопланетянина из фильмов прошлого века, чем эти, вполне человеческие, глаза. По крайней мере, тогда было бы понятно — передо мной представитель иной цивилизации, с абсолютно отличными от людей повадками, способный глазом не моргнув свернуть беззащитному щеночку башку. Беги, Эшли, беги так быстро, как только можешь. Однако... чудовище смотрело так, что мне чудилось в голубых глазах беспокойство. У него был взгляд разумного существа. Оно не спешило нападать, рвать на куски или отправлять добычу в рот целиком. Оно... оно поглаживало меня пальцем по голове и приговаривало: — Ну что ты, приятель. Не вырывайся, упадёшь же. Сейчас отнесу тебя в одно чистое и уютное место. Там не будет так темно и страшно, обещаю. Голос ничем не выдавал нечеловеческое происхождение своего носителя. Такой голос вполне мог принадлежать подрабатывающему в кафе быстрого питания подростку или уже окончившему старшую школу парню на заправке. Да если бы я позвонила в службу поддержки, то по телефону могла вполне бы мило пообщаться с вот этим вот голосом, так и не почуяв подвоха. Поэтому... поэтому я закрыла глаза, позорно поддавшись мысли, что пока не вижу — чудовища и нет. Доброжелательный тон монстра и правда помогал страху перед неизведанным не разрастаться. Главное — не открывать глаз, чтобы иллюзия не распалась. Меня вновь прижали к твёрдым пластинам на груди. На этот раз я не вырывалась. Даже если окажусь на свободе, куда денусь из канализации? Здесь наверняка кругом крысы. Они сожрут с потрохами и даже шерстью не подавятся. А моё чудовище пока отведать мною не спешило. Либо приберегало на потом, либо желало скормить своим деткам. О нет... выходит — меня и так и так съедят? Но чудовище пока не причиняло боли. Оно поглаживало по спине и произносило успокаивающие речи. Не хочу думать о смерти. Мне рано ещё... Рано. Существо пошарило у себя за спиной, затем что-то кинуло под ноги, а потом... потом мы с ветерком понеслись по туннелям. Я не сразу поняла, почему мы двигались более плавно, чем при ходьбе, но когда извернулась и взглянула вниз, то увидела нос скейтборда. Действительно, почему бы канализационному монстру не уметь кататься на скейте? Очевидно же — доска лучший транспорт для чудовища. В прошлом сезоне зелёные человечки катались на BMX, в этом — на скейтах. Начало двухтысячных снова в моде! Объявления о продаже досок с колёсиками висят на каждом повороте туннеля! Успевай купить со скидкой, пока журнал "Вестник канализации" не объявил, что теперь все монстры поголовно должны передвигаться на роликах или самокатах! Неизвестная сила обратила в собаку, крыса прокусила плечо, заразив спидораком, зелёный монстр везёт в своё подземное логово, желая отведать моим бренным шерстяным телом — но мне так весело, что от смеха я начала похрюкивать, хотя звук больше походил на не то фырканье, не то лаянье. Спокойно, Эшли. Только истерики нам не хватало. Лучше думай, как будешь выбираться из того дерьма, в которое окунула жизнь — хороший тамада с охапкой конкурсов интересных. Наша увлекательная поездка продолжалась недолго. В какой-то момент чудовище остановилось. Я отвернулась от костяных пластин чтобы взглянуть, что оно собиралось делать. Трёхпалая ладонь коснулась стены. Там, где она прижалась к гладкому камню, поверхность сверкнула синим. Я в шоке созерцала, как стена приходит в движение и отъезжает вбок, открывая проём. Мать моя... Инопланетные технологии, не иначе. Монстр притащил меня на свой корабль, чтобы проводить жуткие опыты. — Только будь потише, ладно? — шепнул он. — Нам лучше не привлекать внимание. Меня прижали сильнее и прикрыли сверху ладонью, полностью загородив обзор. Наверное, если я очутилась внутри спрятанного под Манхэттеном корабля пришельцев — трепыхаться и пытаться бежать поздно, да? Я в самом деле молчала, отрешенно понимая, что всё, конец. Сейчас меня привяжут к операционному столу и пустят под нож. Ну, или если пришелец принёс меня сюда ради пищи — то сначала под нож, а потом в супернавороченную инопланетную духовку-гриль. Меня несли не долго, но судя по тому, что трясло сильно — несли быстро, будто моё чудовище спешило. Потом раздалось тихое постукивание. — Донни! — сказало чудовище не в полный голос, будто не хотело, чтобы его услышали посторонние уши. — Донни, открой! Знаю, ты там занят очень важными вещами, но моё дело — срочное-пресрочное. Сначала была тишина, но затем послышался скрип металла и другой голос — тоже мужской — недовольно произнёс: — Майки, я же просил меня не... Мой монстр резко пришёл в движение и, по-видимому, зашёл в помещение, где находился собеседник. — Да-да, бро. Я знаю. Ты каждый раз говоришь мне не вламываться в лабораторию, не отвлекать по пустякам, не брать те разноцветные штуки в прикольных баночках... — Не разноцветные штуки, а реагенты, — перебил собеседник, судя по звуку шагов, обходя нас с монстром стороной. — Ага, они самые! Но я пришёл не затем, чтобы позаимствовать у тебя что-то... — Не позаимствовать, а взять без спроса. — Угу. Я не за тем чтобы попросить у тебя дать порассматривать вон ту миленькую штуку на верхней полке — хотя очень-очень хочется!.. — Не миленькая штука, а плазменный резак под рабочим названием "Расчленитель три тысячи". — Расчленитель? Ну не знаю, бро. Так себе название. Я придумаю лучше... допустим... — Майки, стоп, — прервал моего монстра его собеседник. — Что у тебя в руках? Я вся поджалась, когда тема разговора коснулась меня. — Ну... видишь ли, Донни. Я.… как бы... в общем... это... ну… ну вот... И меня явили на свет. В захламленной комнате и правда было светло как днём. Будучи уверенной, что нахожусь на корабле пришельцев, я удивилась, обнаружив вполне обычное оснащение: два длинных, заваленных деталями от механизмов стола; упирающиеся в потолок стеллажи, на полках которых расположились десятки коробок и банок разного размера; офисный стул на колёсиках у компьютера; прикрученные к стене мониторы в количестве около дюжины. Помещение чем-то походило на гараж отца, когда тот ещё увлекался механикой и все выходные проводил под кузовом старенького Форда, а не на кухне ресторана. Тот был тоже под завязку забит непонятной, имеющей отношение к механике, всячиной. Однако в гараже отца не было инопланетного чудовища под два метра ростом. А здесь — здесь да, было. Чудовище — то которое не моё, а второе — стояло, скрестив на груди длинные, такие же зелёные, как и у первого, руки. Я во все глаза уставилась на прямоходящее существо, в то время как оно, с не менее ошарашенным видом, уставилось на меня в ответ. — Майки, это что? — произнесло оно, ткнув одним из трёх пальцев в мою сторону. — Щеночек, бро, — ответило моё чудовище очевидную вещь. — Вижу, что не сова. Сформирую вопрос по-другому — почему ты принёс его в логово? — А куда надо было? — Ну даже не знаю... Как насчёт того, чтобы оставить там, где взял? — я могла поклясться, что чудовище с фиолетовой повязкой на голове произнесло фразу с сарказмом. — Так я его в канализации нашел, представляешь! Не оставлять же беднягу было там. Смотри, какой грязный! Раз грязная — может побрезгают и есть не будут? Я где-то слышала, что животные специально в грязи вываливаются, чтобы стать непригодной для хищников добычей. Что ж, хоть какой-то плюс от принятия ванны в канализационном стоке. — Вижу, что грязный. На стол только с него не стряхивай, прошу. Вытащил бы наверх тогда, что ли. Зачем было сразу сюда тащить... — Донни, он, кажется, ранен, — рука подняла меня повыше. В голосе монстра появились умоляющие нотки. Как же его интонация похожа на человеческую! — Я не мог просто оставить его на поверхности, понимаешь? Он такой маленький, такой беззащитный... Ты же подлечишь его, да? Чудовище в фиолетовой повязке медлило с ответом. Оно посмотрело на меня, нахмурилось, а затем вздохнуло. В этом вздохе без труда читалось хоть и неохотное, но согласие. — Пойду принесу таз с водой. Сначала щенка надо отмыть.